Глава 17 Клэр и Бренда ужинают вместе

 

 

Клэр Фиццжеральд сделала глубокий вдох и сняла телефонную трубку. Это была ее третья поездка в Белфаст, и она пробыла здесь гораздо больше времени, чем планировала, навещая всех старых друзей и родственников или просто прогуливаясь по местным магазинчикам, чтобы вновь ощутить и впитать дух города. Она не могла отделаться от чувства, что у нее осталось здесь незавершенное дело, — может, она все еще надеялась неожиданно столкнуться с тем, кого когда-то любила и потеряла, с Питером Прендергастом.

Концертный зал Уотерфронт-Холл выглядел очень впечатляюще, дома, спроектированные модными дизайнерами, на другой стороне реки тоже. Кто бы мог подумать, что в старом добром Белфасте, где новое всегда приживалось с таким трудом, найдется место современной архитектуре? Открылось несколько приличных ресторанов, взять хотя бы то кафе в минималистском стиле на Мэлоун-роуд. Жаль, что не было времени написать о нем заметку. Но теперь уже всё, пора возвращаться домой.

Она сидела на кровати в гостиничном номере. Внимательно набрав на телефонном диске длинный ряд цифр, она в ожидании ответа стала складывать в чемодан тюбики с ванильным кремом для рук и красивые стеклянные флакончики с духами.

— Здравствуйте. Редакция. Чем могу вам помочь?

— Здравствуйте. Это ты, Майк? Привет! Как дела?

— Клэр! У меня все в порядке. Как ты?

— Тоже все хорошо.

— Ты что же, совсем про нас забыла? Даже не скучаешь?

— Скучаю, уже собираюсь в обратный путь. Ты получил пленки?

— Конечно.

— Ну как фотографии — хорошо вышли? Что скажешь? Старый дом просто прелесть, правда? Подлинные камины, да и вообще всё!

— Да, да, замечательный.

— Там у них еще великолепный розовый сад и старинная каменная беседка, вся в трещинах, увитая плющом. Я даже думаю какой- нибудь из этих снимков поместить на обложку.

— Хочешь, чтобы я этим занялся?

— М-мм… пожалуй, да, тот, что с розовыми розами, в корзинках над дверью в беседку.

А текст, я думаю, надо пустить белым цветом слева, там, где темный плющ. Как тебе такая идея? Да. Займись, пожалуйста.

— Хорошо. Так как там в Белфасте? Как ты сама?

— Как я? Сказать по правде, когда ты предложил сделать темой номера Белфаст, я подумала, что ты сошел с ума, но все оказалось очень даже неплохо. Совершила небольшое путешествие по волнам своей памяти.

— Я так и думал. Встречалась с кем-нибудь?

— Провела отличный вечер со школьными друзьями.

— Ходили в клуб?

— В моем-то возрасте? Да еще в Белфасте! Нет, посидели в тихом маленьком ресторанчике.

— А как насчет симпатичных мужчин?

— Мне такие не попадались. Ты от меня когда-нибудь отстанешь? Я же миллион раз говорила: мне нравится жить одной.

— Ну да, еще бы!

— Да, нравится.

— Ладно, как знаешь. У тебя голос уставший.

— Да, устала немного. Я рада, что завтра наконец буду дома. Эти поездки сил мне не прибавляют, скорее, наоборот.

— Каким рейсом прилетаешь? Я пошлю машину, чтобы тебя встретили.

— Буду в аэропорту Кеннеди около семи вечера. По нью-йоркскому времени.

— Так как собираешься провести последний вечер в родном городе?

— Сегодня? Закажу ужин в номер.

— Да ладно!

— Нет, правда, так легче. Поверь мне. Это мой обычный режим. Лягу спать пораньше, завтра увидимся.

— Хорошо.

— У тебя все в порядке? Удалось найти лестницу для сбора фруктов? Отснял материал с французским полотном?

— Удалось. Отснял. Но не без труда.

— Молодец! Ну тогда все. До свидания.

— Пока, Клэр.

Она повесила трубку. Лучшего ассистента, чем Майк, не найти. Он отлично справлялся с делами в ее отсутствие и все делал так, чтобы Клэр осталась довольна. Не то что другие ассистенты, которые любят усесться в кресло начальника, стоит ему ненадолго отлучиться.

Клэр знала, что фотограф и без нее все снял бы в лучшем виде. Он толковый малый, но все же ей было спокойнее, когда она сама присматривала за съемкой. Она, как никто, умела подмечать мельчайшие детали, благодаря которым журнал и обрел свое лицо. Взять, к примеру, старую беседку в саду рядом с особняком в имении Странмиллас: пришло бы ему в голову сделать снимки романтичными?

Вечерний свет, густой плющ, дверь немного приоткрыта, так что видны плетеные кресла внутри, — и ведь может получиться самая романтичная обложка за всю историю интерьерных журналов. В этих пустых креслах столько щемящей тоски. Какие только влюбленные не сиживали на них за минувшие годы?

«Прекрати, — сказала она сама себе. — Хватит придаваться мечтаниям. Прошло столько лет. Да, может, ничего и не было. Может, для него это ничего не значило. Просто он был мил со мной, потому что я была еще наивной девчонкой. Он бы не узнал меня сейчас, повстречайся мы с ним на улице. О боже, сколько можно думать о том, чего никогда не было и не будет…»

Бесполезно. Она собиралась снова вернуться туда, в последний раз. В последний раз взглянуть на свою старую квартирку и чайную «У Малдуна» — и тогда уж все, конец.

Она надела синее пальто, фетровую шляпку цвета морской волны, которая сидела ровно по линии бровей, и вышла из гостиницы. Медленно прошла по Шафтсбери-сквер, остановилась, чтобы заглянуть в окно новой художественной галереи, потом вышла на Лисберн-роуд и наконец повернула на Малберри-стрит.

Кафе было открыто. Ничего не изменилось с тех времен. Даже вывеска. Странное местечко. Как волшебный магазин в детской книжке: снаружи дом как дом, а внутри сказочное царство. Или у нее снова разыгралось воображение?

На небе видны были луна и звезды. Темнело. Свет от ламп на потолке кафе разливался по тротуару ярким пятном, на котором отпечатывались тени людей, сидящих внутри. Сейчас в кафе, за столиками, посетителей было немного. Но свободных столиков она не приметила, а подсаживаться к кому-то ей не хотелось. Иначе опять придется вступать в долгий разговор об американском житье-бытье. Ей же хотелось побыть наедине со своими воспоминаниями. Она не стала заходить.

Сделала несколько шагов и остановилась, чтобы посмотреть в окно крошечной квартирки, в которой много лет назад провела незабываемую ночь с Питером. Какое крошечное окошко! От одного его вида ее пробрала дрожь. На подоконнике она заметила одуванчики.

В темном окне появилось бледное лицо с темной челкой, падающей на глаза. Клэр застыла от удивления. Те же короткие темные волосы, скуластое лицо. Ее трясло, руки потянулись ко рту. Нет, конечно, это не Питер. Ему сейчас должно быть лет сорок. Наверное, она сходит с ума. Потом призрак посмотрел прямо на нее, и неожиданно она поняла, что бледное лицо принадлежит молодой женщине. Она сама смотрела почти так же испуганно, как Клэр. Клэр поспешила по улице дальше, но через несколько секунд услышала, как открывается дверь. Бренда Браун окликнула ее:

— С вами все в порядке? Что-то случилось?

— Нет-нет, все хорошо. Я приняла вас за другого человека. Извините, что напугала.

— Да ничего. Мне показалось, вы сейчас упадете в обморок. Вот и все. Но я здесь живу уже несколько лет. Вы уверены, что у вас правильный адрес?

— Да, конечно. Человек, с которым я вас перепутала, никогда не жил здесь. Я жила. Вы просто похожи… немного, вот и все. — Клэр не хотелось рассказывать Бренде о том, что двадцать лет назад она провела ночь с человеком, которого знала всего несколько часов. Или что она приняла Бренду за парня. — Извините, — повторила она опять и повернулась, чтобы идти своей дорогой.

— Пожалуйста, не уходите! Погодите немного. Выпейте хотя бы чашку чаю. Может, зайдете на минутку? Кажется, вам нехорошо. Кстати, меня зовут Бренда Браун. Я художник.

— Клэр Фицджеральд. Рада познакомиться. — Они пожали друг другу руку.

Клэр знала, что ей не стоит заходить. Все равно что напрашиваться на неприятности. Она не была уверена, что сможет невозмутимо вынести встречу со старым домом. Но машинально поднялась по лестнице и вошла в квартиру на втором этаже, не проронив ни слова. Там она прошла в гостиную, Бренда следовала за ней по пятам.

— Боже мой! — воскликнула Клэр. — Все как раньше. Тот же ковер, и стол, и диван. Даже мебель не переставлена. Ничего не изменилось.

— Да уж, домовладелец — настоящий дядюшка Скрудж. Бьюсь об заклад, что здесь все по-прежнему.

— Вы художник, так вы сказали? — Клэр стояла посреди комнаты и смотрела на картины, прислоненные к стенам. Любопытство взяло верх, несмотря на печальные обстоятельства.

— Да.

— Что пишете?

— Да так, разное. Разное невеселое. — Теперь, когда у Бренды появился заинтересованный слушатель, умные мысли как будто выветрились из ее головы. — Обычных людей. Разочарованных людей.

— Что-нибудь продается?

— И да и нет. Пишу-то я на продажу, только покупателя пока не нашлось.

— Можно взглянуть?

— Сколько угодно, — ответила Бренда, протягивая Клэр список названий.

Клэр стала читать вслух:

— «В ожидании тишины», «Конец дня», «Белфастская мамаша», «Кухня в Шэнкилле», «В ожидании священника», «В ожидании рассвета»…

— М-мм, — протянула Бренда. — Многовато ожидания, вам не кажется?

Клэр некоторое время рассматривала картины. «Совсем неплохо, — подумала она. — Может, чуточку через край. Но в целом очень, очень неплохо. Большой потенциал, немного прямолинейно, а в остальном…»

— Можно посмотреть спальню? — спросила Клэр неожиданно.

На мгновение Бренде показалось, что та имеет в виду картину под названием «Спальня». Она была озадачена. Разве у нее есть такая картина? Но потом до нее дошло, что странная женщина хочет посмотреть на ее спальню, комнату в квартире. Бренда почувствовала некоторое беспокойство. Вполне возможно, что у этой эффектной дамочки не все дома. Кто из приличных людей станет просить показать спальню? Но что-то в выражении лица женщины внушало доверие и отгоняло дурные мысли.

— Это там, — ответила Бренда, показывая на открытую дверь в прихожей.

— Я знаю где, — сказала Клэр и прошла внутрь, пока Бренда топталась в проходе.

Та же кровать в викторианском стиле: дешевая, из кованого железа, некоторые декоративные детали исчезли. Поблекшие обои в цветочек. Кухонный стул вместо тумбочки. Только ковер другой. Серый, без узора. (Это было нововведение Бренды. Старый ковер она испортила, уронив на него тюбик с масляной краской. Прошло несколько месяцев, прежде чем она смогла скопить деньги на новый.)

— Раньше здесь лежал другой ковер, жуткого вида, как эти обои, — заметила Клэр, и по ее щеке скатилась крупная слеза.

Бренда отвернулась, пока Клэр вытирала глаза. Надо же, как расчувствовалась, удивилась про себя Бренда. Интересно, купит она картину? Вполне могла бы себе позволить. Но спрашивать напрямик не хотелось.

— Так вы говорите, что жили здесь.

— Да, — ответила Клэр. — Я тогда была студенткой, это было очень давно. Я жила в этой квартире примерно год.

— Не жили, а выживали, правильнее сказать, — подхватила Бренда. — Здесь зимой, как в Сибири.

— Все еще не провели центральное отопление? В наши-то дни? Неужели такое еще допускают? У меня даже сохранился ключ. Валяется где-то дома.

— Судя по тому, на что похожа дверь, — сказала Бренда, — замки меняли несколько раз. — Она смотрела на Клэр и не решалась задать вопрос. — На кого, вам показалось, я похожа?

— Я просто приняла вас за человека, которого знала когда-то.

— Как звали вашу подругу?

— Все дело в том… что это был молодой человек с точно такой же прической. Я не могла разглядеть ваше лицо: холодильник загораживал. Конечно, вы совсем не похожи на парня.

— Ваш старый бойфренд?

— И да и нет, как вы говорите. Мы были знакомы совсем недолго, но я надеялась, что наше знакомство перерастет во что-то особенное. Так мне казалось.

— Понимаю. Так бывает. Иногда просто нутром чуешь.

— А у вас есть такой человек — особенный? — Клэр подумала, что для разрядки лучше вернуть разговор в обычное русло.

— Да, есть. — Бренда сама удивилась тому, что сказала.

— Вы влюблены в него? Извините, вам не нужно отвечать. Простите, что спросила. Я безнадежный романтик.

— Ничего страшного. Ну да, я люблю его, но нам приходится нелегко. Он живет не в Белфасте.

— А где же?

— В Америке.

— Надо же! Я тоже. А где именно?

— В Лос-Анджелесе.

— А я в Нью-Йорке. Как его зовут?

Бренда думала сказать правду, но потом решила немного подправить факты. Она вспомнила о фильме «Власть луны».

— Его зовут Ник. Он, э-э… пекарь. Печет хлеб. Семейный бизнес.

— Правда? — поддержала разговор Клэр. — Как интересно. Послушайте, раз уж мы заговорили о хлебе, я умираю с голоду. Почему бы нам не зайти в кафе по соседству и не подкрепиться немного. Я угощаю. А вы мне все тем временем расскажете.

Бренда, у которой за целый день во рту маковой росинки не было, уже потянулась за курткой. Они спустились вниз. Рука Клэр немного дрогнула, когда она выключала свет. Она бросила последний взгляд на убогую прихожую и толкнула видавшую виды дверь.

— Расскажите мне о своем друге, — попросила Клэр, когда они устроились за свободным столиком в чайной «У Малдуна».

— Он американец итальянского происхождения. Очень милый. Несмотря на то, что у него нет одной руки. Он мог бы бросить работу, но это семейное дело. Итальянцы такие чудаки — в плане семейных дел, если вы понимаете, о чем я. Очень строго блюдут традиции. Он любит оперу, а в смокинге от него глаз не оторвать. — Бренда и сама не знала, зачем так беззастенчиво врет, но, начав, она уже не могла остановиться. Наверное, ей хотелось, чтобы ее общество было приятно элегантно одетой женщине, которая проявила такой интерес к ее работе.

— Заказывайте что хотите, — предложила Клэр, — Я же вижу, вы недоедаете. Студенты не в состоянии о себе позаботиться. И я прекрасно знаю, как недешево быть художником. Я сама училась в художественной школе. Некоторое время.

— Здесь, в Белфасте? Правда? Когда?

— Очень давно. В восемьдесят втором.

— Вы и сейчас профессиональный художник?

— Нет, я в издательском бизнесе — в журнале по дизайну интерьеров, — ответила Клэр.

Как раз в это время к их столику подошла миловидная женщина, чтобы принять заказ.

Пенни улыбнулась Бренде, но не обратилась к ней по имени. Пенни была настоящим профессионалом, с природным чувством такта. Дизайн интерьеров? Ах да, теперь Пенни припомнила, что видела эту женщину раньше: несколько месяцев назад она обратилась к Пенни, когда оставила в кафе модный журнал.

— Курица в соусе из сушеных помидоров с чесноком. Хлебная тарелка с маслом. Чайник чаю. Кофейный торт и мороженое с виски, — протараторила Бренда, скользя глазами по меню. Потом взглянула на Клэр. — Это не слишком?

— Вовсе нет, — ответила Клэр с ласковой улыбкой. Конечно, не совсем по правилам заказывать десерт, пока тебе не предложили, но бедняжка выглядела такой изголодавшейся. — Мне то же самое, — сказала она просиявшей Пенни.

Пенни поспешила на кухню сообщить Дэниелу, что Бренда обзавелась богатой подругой. Редактор журнала, ни больше, ни меньше. Может, девчонка наконец-то нащупала путь к славе и богатству.

— Почему же вы не смотаете удочки и не отправитесь к тому парню в Америку? — поинтересовалась Клэр, пока они ждали, когда принесут заказ. — Зачем терять драгоценное время, жить врозь, если он вам не безразличен?

— Ну, — начала Бренда, — отчасти потому, что его мать против, чтобы мы были вместе. Она хочет, чтобы он женился на славной итальянской девушке, которая могла бы помогать в пекарне. А отчасти из-за моей работы. Я хочу утвердиться как художник здесь, в Белфасте. Для меня очень важно, чтобы мои работы приняли в родном городе.

— Понимаю. Должно быть, ваш друг очень чуткий человек. Если так терпеливо ждет вас.

— Да. Он меня понимает. А как звали того парня, которого вы знали, когда жили здесь?

— Питер.

— Питер, а дальше? Может быть, я о нем слышала.

— Прендергаст.

— Нет, не знаю никого по фамилии Прендергаст. Извините. А где вы познакомились?

— На дискотеке. Нам нравилась одна и та же музыка. Я обожала слушать музыку, когда была моложе. Моей любимой группой была «Хьюман Лиг».

— Я их знаю. Они все еще вместе, все еще дают концерты.

— Да, верно. Я видела их не раз. Все трое до сих пор в отличной форме! Молодцы!

Бренда изучала свою новую знакомую. Слишком много косметики. Красная помада. Уголки верхней губы тщательно прорисованы красным карандашом. Черные волосы — крашеные. Короткая стрижка, очень строгая, деловая. Бархатное пальто — немного претенциозно. И все эти побрякушки на запястьях! И еще по четыре кольца на каждой руке. Как хотите, но это чересчур. Но нужно отдать ей должное, она оказалась очень щедрой — ужином вот ее, Бренду, кормит. И с ней легко общаться.

— Вам все еще нравится музыка восьмидесятых? — спросила Бренда.

— Боюсь, что да. Ничего не поделаешь.

— А их причесоны — тоже нравятся? — улыбнулась Бренда.

— В свое время я была даже неравнодушна к мужчинам с необычными прическами.

— А, ну конечно. — И она дотронулась до своей челки. — Расскажите немного о своей работе. Как вы выбираете дома для журнала?

— Меня привлекают детали — что-то особенное, единственное в своем роде, удивительное. Вдохновляющее.

Бренде вдруг показалось, что ее собственные картины слишком уж депрессивны. Может быть, поэтому ей никак не удается продать их? Может, попробовать добавить цвета?

Клэр как будто прочла мысли Бренды.

— Знаете что? — произнесла она задумчиво. — Я хотела бы приобрести одну из ваших картин, пока я еще здесь. Могу я заехать завтра рано утром по дороге в аэропорт и выбрать что-нибудь?

— Я буду очень рада. — Бренда светилась от счастья.

Ее радость удвоилась, когда Пенни принесла заказ, Бренда сразу заметила, что порции гораздо больше тех, какие накладывает Дэниел.

— Вы уже что-то присмотрели? — спросила Бренда, потянувшись за солью с перцем.

— Да, пожалуй. Мне приглянулась одна картина. Маленькая, квадратная. «В ожидании любви», кажется, она называется.

— Это мой портрет. То есть автопортрет. Считайте, что она ваша.

— Хорошая работа. Очень мне понравилась.

 

Глава 18Клэр посвящает Пенни в свою тайну

На следующий день рано утром, когда Пенни выставляла на стойку чашки, в кафе вошла Клэр. В руках она держала дорогую сумочку и коричневый сверток. Пенни узнала посетительницу — это редактор журнала, которая накануне вечером заказала обильный ужин для себя и Бренды Браун, а потом еще несколько чашек кофе. Почти три часа они с Брендой что-то горячо обсуждали. Интересно, откуда они знают друг друга.

— Простите, — сказала гостья, — меня зовут Клэр Фицджеральд. Вы не могли бы мне помочь?

— Конечно. А в чем дело?

— Я ищу одного человека. Вы, наверное, решите, что я ненормальная, но я разыскиваю мужчину, с которым познакомилась в Белфасте лет семнадцать назад.

— А как его зовут?

— Питер Прендергаст.

— Нет, к сожалению, о таком не слыхала. А он живет где-то поблизости? Я хорошо знаю этот район и могла бы свести вас с кем-нибудь, кто с ним, возможно, знаком.

Клэр печально улыбнулась. И правда, все ли в порядке у нее с головой — приставать к официантке в аляповатом наряде с расспросами о человеке из далекого прошлого? Но в кафе больше никого не было, а женщина за стойкой казалась вполне дружелюбной. Клэр решилась продолжить:

— Честно говоря, я больше ничего о нем не знаю. Но, понимаете, я когда-то сидела с ним в этом самом кафе и… в глубине души я надеялась, что, может быть, он приходит сюда иногда… Мы сидели вон там, у окна, болтали часа два. Я влюбилась в него. По уши. Как бывает только в юности.

Обе женщины смущенно хмыкнули.

— Свой адрес и номер телефона он записал на кассете, которую я положила в сумочку. Так случилось, что я ее потеряла. На улицах были беспорядки, и я забыла сумочку в автобусе. Я постоянно что-нибудь теряю.

— Ах ты господи! — сочувственно произнесла Пенни. — Но, простите, что спрашиваю… а вы свой адрес или телефон ему давали?

— Видите ли, в квартире тогда у меня телефона не было. Но он знал, где я жила. Как раз но соседству с вами. Он не мог забыть.

(Так она жила в квартире Бренды!)

— Но он так и не пришел. Я справлялась о нем в университете, где он учился, оставляла записки. Одна девушка дала мне его адрес, и я написала. Но ответа не получила. А потом отец решил переехать в Англию, и вскоре нас уже здесь не было. Обосновались в Корнуолле. — Она вздохнула и помолчала немножко. — В конце концов я уехала учиться в Лондон. А потом, когда получила диплом, отправилась в Америку. Сейчас работаю в издательском бизнесе. Занимаюсь интерьерами. Особенно интересуюсь кладовыми. Там всегда найдется место для любой вещи, и там каждая вещь на своем месте. Полезная штука для такой особы, как я. Однако вернемся к Питеру. Казалось бы, подумаешь, юношеское увлечение, но я так и не смогла забыть его. Вот и подумала…

— И подумали, что не будет большой беды, если вы с ним повидаетесь, — перебила Пенни. — Я вас хорошо понимаю. А вы не хотите поместить объявление в «Белфаст телеграф»?

— Не знаю, по-моему, это уже чересчур. Ему может не понравиться такая… Сами понимаете, неизвестно ведь, как он сейчас живет…

— Да, понимаю, — ответила Пенни. — По- слушайте-ка, если вы не против, я могу повесить на окно объявленьице, и если кто-нибудь заинтересуется, то я вам сообщу. Ну что?

— Спасибо, это то, что нужно.

Она протянула Пенни визитку с названием своего издательства.

— Отлично. С удовольствием помогу. Я знаю, что это такое — когда любишь человека, а он для тебя недосягаем, — произнесла Пенни с грустью. — Она налила гостье в бархатном пальто чашку кофе и сказала: — За счет заведения.

Клэр Фицджеральд взяла кофе и села у окна. Пенни заметила, как она ладошкой коснулась стола — будто возвращала к жизни ту далекую встречу. Возможно, они сидели за этим же столом, на этих же стульях. Она и Питер. В чайной ничего с тех пор не изменилось. Жест Клэр растрогал Пенни, и душа ее наполнилась внезапной тоской. Никогда еще так сильно не вспыхивало в ней желание любить, и быть любимой, и сгорать от страсти.

И вдруг Пенни кое-что вспомнила. В голове возник образ какого-то письма, точнее, имени, написанного от руки.

Она взяла визитку Клэр и пошла в кухню — проверить один из выдвижных ящиков. Этим ящиком почти не пользовались. Он был до отказа забит гвоздями, нитками, шнурками, отвертками, бумажными пакетами, старыми рецептами и визитками. Пенни потянула за ручку, но ящик не открывался. Она попыталась разглядеть, в чем дело, и увидела, что сбоку застрял кусочек не то картона, не то еще чего-то. Пенни вдруг потеряла терпение, обеими руками схватилась за ручку и дернула изо всех сил. Картонка порвалась, ящик выскочил из буфета, и все его содержимое высыпалось на пол.

— Чертова кухня! — прошипела Пенни. — За что ни возьмись, все разваливается!

Она нагнулась, чтобы собрать рассыпавшийся хлам, и вдруг среди прочего заметила выцветший конверт. Вот оно! На конверте надпись: «Для Клэр Фицджеральл».

Пенни ахнула. За столько лет она, наверное, видела это письмо десятки раз, но тогда имя на конверте ни о чем ей не говорило. С письмом в руке она кинулась обратно в зал. Клэр по-прежнему сидела за столиком у окна.

— Такого просто не бывает, но посмотрите — нашла в ящике буфета, — выдохнула Пенни. — Может, это вам?

Клэр взяла конверт обеими руками. Почти не дыша. Пенни вернулась за стойку и старалась смотреть в другую сторону.

Клэр распечатала письмо и со слезами на глазах стала читать.

 

Милая Клэр!

Я чувствую себя немного по-дурацки, прибегая к такому способу, но я беспокоюсь — от тебя давно нет вестей. Я несколько раз заходил к тебе, звонил в дверь, но не застал тебя дома. Ты, может, решила, что в ту ночь я вел себя как последний идиот — когда стал признаваться тебе в любви. Но я правда люблю тебя. Если ты еще хочешь меня увидеть, пожалуйста, дай о себе знать. На всякий случай вот адрес моих родителей, так как со старого адреса я скоро могу съехать. Я очень скучаю по тебе.

С любовью,

Питер

 

Клэр перевернула страничку и прочла адрес. Она ринулась к стойке и попросила Пенни немедленно вызвать такси. Пенни сама была так взволнована, что три раза набирала номер, пока попала куда нужно.

Клэр снова села на свое место за столиком. Она прихлебывала кофе, пытаясь хоть немного прийти в себя. Она то думала о Питере, то пыталась не думать о нем. Картину, купленную у Бренды, она держала у себя на коленях. Ни поставить ее на пол, ни даже положить на стол она не решалась из страха лишиться этого портрета. «В ожидании любви». Небольшое полотно. Можно взять с собой в салон самолета как ручную кладь. Всего триста фунтов. Заплати она в два раза дороже, и то было бы недорого. Клэр порывалась заплатить больше, но Бренда и слышать об этом не хотела. Социалистические принципы, так она объясняла свое упрямство.

Клэр сняла коричневую бумагу и вгляделась в автопортрет Бренды Браун. Широкие энергичные мазки, насыщенный синий цвет — это могло быть лицо и мужчины, и женщины.

Это мог быть портрет Питера. Как только она вернется домой, тут же вставит портрет в раму и повесит в своем офисе в Нью-Йорке.

Сердце, казалось, готово выскочить у нее из груди. Она сосредоточилась на Бренде Браун.

Бренда — презабавное существо. Живет в этой ужасной дыре тут по соседству, пока ее дружок-американец подыскивает для них двоих подходящее жилье в Лос-Анджелесе и собирается с духом признаться своей старомодной мамаше, что хочет жениться на ирландской девушке. Бедняжка Бренда!.. Удачи ей! Как правило, все курортные романы сходят на нет вместе с загаром.

А ведь она неплохой художник. Возможно, в Америке ей больше повезет. То, что она родом из Белфаста, может сыграть ей на руку — публика любит все новое. Когда Клэр сказала об этом Бренде, та ни в какую не хотела верить, хотя Клэр уверяла ее, что это чистая правда. Иногда художнику просто необходимо уехать в другое место, чтобы люди стали относиться к его творчеству серьезно. Никто не верит в исключительность человека, живущего на соседней улице.

Клэр сфотографировала Бренду, взяла один из ее рекламных буклетов и сказала, что, может быть, напечатает о ней небольшую заметку в своем журнале в разделе «Искусство». Она вручила Бренде визитку и чек на триста фунтов за картину.

Так или иначе, поездка Клэр оказалась удачной. Она сделала столько фотографий поместья в Странмилласе, что хватило бы на восьмиполосный разворот. Беседка получилась потрясающе, один из этих снимков точно пойдет на обложку. А еще познакомилась с художницей из Белфаста и купила чудесную картину. Заодно разжилась кое-каким материалом для раздела «Искусство». Так что, как бы там ни было, приведет ее письмо к Питеру или нет, поездка предпринята не зря.

И все-таки она надеялась, что письмо поможет ей найти Питера. Надеялась от всей души. Когда за окном чайной остановилось такси и водитель посигналил, сердце Клэр сжалось до размеров лесного ореха. Так ей стало страшно. Она залпом допила кофе, крепко обняла Пенни и вышла из кафе, прижимая к груди портрет Питера.