ПОДАВЛЕНИЕ ТРАДИЦИОННЫХРАВВИНОВ

Оппозиция первосвященниками недовольство их злоупотреблением властью были широко распространены во всех еврейских группах I в. Каждая группа сама определяла направление и последовательность своих оппозиционных действий.

Среди раввинов были расхождения во взглядах. Акива хотел революции. Это привело его к конфликту с традиционными раввинами, которые хотели ограничиться реформами.

Были и другие причины, содействовавшие конфликту Акивы с традиционными раввинами. Конфликт был длительным и ожесточенным. Хотя некоторые раввины иногда брали верх над Акивой в отдельно взятых битвах, не было такого человека, который смог бы встретиться с ним и одержать победу на всех фронтах той безжалостной войны, которую вел Акива.

Наиболее значительными были его конфликты с раббаном Гамлиэлем, а затем с рабби Элиезером бен Гирканом.

Гамлиэль II был священником и наси, т. е. главой академии в Явне. Талмуд описывает его как властного, несдержанного правителя. Он был в хороших отношениях с римлянами, и его положение наси давало ему право решающего голоса в вопросах приема и исключения различных раввинов.³⁵³

Вплоть до триумфа Акивы эта власть определяла курс, которому должно было следовать религиозное руководство; и этот курс, поддерживавшийся римским правительством, определял направление, которым должен был следовать весь народ. Конфликты между Гам- лиэлем и Акивой, как и между национальными партиями, сводились к тому, в чьих руках будет контроль над народом.

Л. Финкельштейн охарактеризовал эти конфликты следующим образом: «Предрассудки Гамлиэля вытекали из традиций его класса; поэтому он считал их священными и, подобно всем фанатикам, претендовал на то, что говорит от имени нации в целом... Как Акива, так и Гамлиэль стремились к национальному единству; но каждый на своих собственных условиях».³⁵⁴

Это нормальное поведение в политике. Каждый представлял свою программу как единственную основу для национального единства. Ради блага нации другая сторона должна

была отказаться от своих убеждений и целей. Призыв к единству являлся просто средством продвижения своей программы.

В качестве наси Гамлиэль назначил надзирателей, которые должны были докладывать ему о проступках и нарушениях членов академии. «Рабби Йоханан бен Нури сказал: "Призываю в свидетели небо и землю, что более сорока пяти раз мною наказан ударами Акива пред лицом раббана Гамлиэля"»³⁵⁵

Конфликт стал настолько острым, что Гамлиэль выгнал Акиву из академии, но позже пригласил его, не изменившего свое мнение и нераскаявшегося, вернуться. «Его (Акивы) решимость не помешала ему осознать необходимость стратегии; он выжидал, когда ему пред- ставится возможность нанести решающий удар по патриархальным правилам академии».³⁵⁶ Акива был терпелив, полон решимости и постоянно готов к битве. Он тщательно готовил свой план нападения.

Будучи чрезвычайно настойчивым, он часто был способен склонить на свою сторону большинство раввинов академии. Возможно, именно из-за этого Гамлиэль решил выгнать его из академии. И, возможно, именно по этой причине он попросил его вернуться.

По мере того, как продолжалось противостояние с Гамлиэлем, взгляды Акивы начали преобладать. «Только изредка Акиве не удавалось набрать перевес голосов в академии. Йоханан бен Нури с горечью признавался в этом своему другу-галилеянину, Халафте, которого посетил. Дважды в ходе обсуждения различных религиозных проблем он заметил: "Я согласен с тобой в этом, но что мы можем сделать, если Акива против нас?"³⁵⁷ Йоханан бен Нури был тем человеком, из-за которого ранее Акива был пять раз публично высечен.

Не раз раббан Гамлиэль гневно бросал Акиве: "Акива, почему ты ищешь ссор?" Акива отвечал: "Ты учил меня, что решение большинства является обязательным, а большинство согласно со мной в этом"».³⁵⁸

Акива использовал различные проблемы и разногласия для того, чтобы настроить большую часть академии против Гамлиэля. «По-видимому, Акива предпринял несколько путешествий по восточной части империи, Палестине, Сирии, возможно даже по Малой Азии с целью сбора средств и оказания поддержки бедствующим, что походило на известную поездку Гамлиэля в Рим. Очевидно, целью его путешествий было обретение моральной поддержки, необходимой для того, чтобы подтолкнуть академию в Явне к вынесению вотума недоверия патриарху».³⁵⁹

Видимо, борьба с Гамлиэлем достигла своего пика в известном конфликте, произошедшем между рабби Йешуа и двумя людьми, которые ложно засвидетельствовали, что видели новую луну. (Рабби Йешуа был одним из учителей Акивы.)

«Два свидетеля пришли и сказали: "Мы видели ее в ее надлежащее время", но в ночь, когда должна была появиться новая луна, ее не было видно, а раббан Гамлиэль [уже] принял их свидетельство. Рабби Доса бен Гаркина сказал: "Они — лжесвидетели. Как может человек свидетельствовать о том, что женщина родила ребенка, когда на следующий день мы видим, что ее утроба все еще наполнена?"

И сказал ему рабби Йешуа: "Я вижу [силу] твоего аргумента". После этого раббан Гамлиэль послалкнему,чтобыемупередали:"Япредписываютебеявитьсяпредомнойсимуществом и деньгами в тот день, который согласно твоим расчетам, является Днемискупления".

...Рабби Акива пошел и нашел рабби Йешуа в сильном расстройстве. И спросил он его: "Наставник, почему ты в печали?" И был ему ответ: "Акива, лучше человеку пребыть на одре болезни двенадцать месяцев, чем получить подобное предписание". И сказал ему Акива: "[Наставник], не позволишь ли ты мне сказать тебе нечто, чему ты сам учил меня?" И сказал ему рабби Йешуа: "Говори". И продолжал Акива: "Текст говорит "вы", "вы", "вы" три раза, чтобы показать, что "вы" [можете устанавливать праздники], даже если вы непреднамеренно заблуждаетесь, "вы", даже если ошибаетесь умышленно, "вы", даже если вы введены в заблуждение". И ответил ему рабби Йешуа так: "Акива, ты утешил меня, ты утешил меня"».³⁶⁰

В этом конфликте есть несколько движущих сил. «Ясно, что вопрос о том, появилась луна в своей начальной фазе или нет, является вопросом факта, а не закона или определения. Это проблема, которую обычно можно было разрешить с помощью наблюдений, т. е. эмпирически. Однако, когда рабби Йешуа проконсультировал рабби Акиву, последний провозгласил, что, в конечном счете, это было вопросом закона — так как освящение новой луны зависит не от факта ее появления, но от решения суда, которому Тора явно дает власть принимать такие решения».³⁶¹

Акива, утверждая, что Писание говорит нечто, отличное от того, что там сказано на самом деле, использовал этот случай, чтобы утвердить превосходство раввинской власти как над Торой, так и над природным явлением. Делая это, он временно поддержал раббана Гам-лиэля, не упуская из виду своей отдаленной цели. Этот инцидент стал еще одним стратегическим шагом на пути к смещению Гамлиэля.

«Затем сказали они: "Как долго он [раббан Гамлиэль] собирается обижать его [рабби Йешуа]? В прошлом году на Новый год он обидел его; он оскорбил его по вопросу о первенцах в деле рабби Цадока; и вот теперь он вновь оскорбляет его! Давайте сместим его!"»³⁶² Акива использовал компромиссы и коалиции в качестве временных средств на пути к обретению полной власти.

Для смещения Гамлиэля было необходимо, чтобы за это проголосовало большинство членов академии. Но у него было много сторонников. Чтобы обеспечить должный результат,

«...сказал Акива раввинам: "Закройте двери, чтобы слуги раббана Гамлиэля не пришли и не огорчили раввинов"».³⁶³И так как сторонники Гамлиэля оказались вне стен академии, человек, на которого пал выбор Акивы, рабби Элеазар бен Азария, был избран в качестве нового наси.

Конфликт с рабби Элиезером бен Гирканом Рабби Элиезер бен Гиркан был одним из преданных учеников раббана Йоханана бен Заккая. Он помог раббану Йоханану спастись от зелотов и от разрушения, которое они навлекли на Иерусалим. «Раббан Йоханан бен Заккай... говорил: "Если бы все мудрецы Израиля были на одной чаше весов, а Элиезер бен Гиркан — на другой, он бы перевесил их всех"».³⁶⁴

Рабби Элиезер был очень образованным и уважаемым человеком. В Талмуде он назван рабби Элиезером Великим.³⁶⁵Он является первым раввином, цитируемым в Талмуде в первой Мишне первого трактата. Весь Талмуд начинается со слов рабби Элиезера.

Рабби Элиезер также был священником. Он знал все о храмовых ритуалах. Это было частью его подготовки и службы.

Он описывается как смиренный человек, способный учиться у собственных учеников иу любого, кто мог его чему-то научить. Говорится, что он общался с миним, т. е. талмидей Йешуа, и ценил некоторые из ихучений.³⁶⁶

Кроме того, рабби Элиезер был зятем раббана Гамлиэля и одним из ведущих раввинов школы Шаммая. В то время фарисейские ученые следовали учениям Шаммая или Гиллеля — двух великих ранних мудрецов.

Через какое-то время после Йоханана бен Заккая школа Шаммая утратила свою власть. Логической причиной случившегося можно назвать смещение раббана Гамлиэля.

«Рабби Абба утверждал от имени Самуила: "Три года шел спор между школой Шаммая и школой Гиллеля. Первые утверждали: "Галаха согласуется с нашими взглядами", а последние возражали: "Галаха находится в согласии с нашими взглядами". Затем прозвучал Бат Коль, провозгласивший: "[Высказывания] обоих являются словами живого Бога, но галаха находится в согласии с постановлениями школы Гиллеля". Однако, хотя "[высказывания] обоих являются словами живого Бога", что же послужило причиной того, что галаха была установлена в согласии с постановлениями школы Гиллеля? Причина заключалась в том, что онибылидоброжелательныискромны,ониизучаликаксвоисобственныепостановления,так и постановления школы Шаммая, и были настолько [смиренны], что сообщали постановления школы Шаммая прежде своих».³⁶⁷

Школа Гиллеля получила власть, но ее представителям пришлось пойти на некоторые уступки по отношению к оппозиции. Их осуждение школы Шаммая ясно видно в других разделах.

«Рабби Нахман бен Исаак сказал: "Тот, кто следует правилам школы Шаммая, расплатится своей жизнью, ибо мы учили: рабби Тарфон сказал: "Однажды я шел по дороге и откинулся назад, чтобы произнести Шма в манере, предписанной школой Шаммая, и подвергся опас- ности от грабителей". Они сказали ему: "Ты заслужил этого, так как действовал вопреки мнению школы Гиллеля"».³⁶⁸

Рабби Доса бен Гаркина, принадлежавший к школе Гиллеля, называл своего младшего брата, принадлежавшего к школе Шаммая, «первенцем сатаны».³⁶⁹Следовать взглядам школы Шаммая обозначало навлечь на себя смерть и проклятие.

Фраза «[высказывания] обоих являются словами живого Бога» была творческим политическим решением. Она свидетельствовала об уважении к взглядам школы Шаммая, но

не соглашалась с ними и приуменьшала их значение. Любой приверженец взглядов Шаммая подлежал отлучению.

Все это ожидало и рабби Элиезера, невзирая на его знания, наследие, служение и нрав. Его взгляды часто цитируются в Талмуде в противовес мнению «мудрецов» или Акивы и его учеников.³⁷⁰

Иногда кажется, что Акива противостоял ему ради самого противостояния, но на самом деле Акиву не устраивало все, что олицетворял собой Элиезер. Ведь Элиезер стоял на его пути.

«Акива! — сказал ему рабби Элиезер,— ты бы вычеркнул и написанное в Торе».³⁷¹

Акива посвятил годы подготовке своего дела. И однажды посреди академии он бросил успешный вызов позиции, которую поддерживал рабби Элиезер. Финкельштейн предполагает, что «...и Акива, и Элиезер должны были сознавать, что эта дискуссия была лишь предвари- тельной схваткой в затяжной битве, к которой подталкивала их жизнь. С неутомимой настойчивостью Акива возвращался к ежедневной борьбе, выжидая любого выражения мнения школы Шаммая, которое ему необходимо было опровергнуть».³⁷²

Между рабби Элиезером и рабби Акивой произошло интересное столконовение, которое послужило средством отлучения рабби Эли-езера. В нем ясно освещены центральные вопросы противостояния, поэтому мы позже рассмотрим его подробно.

«Этот инцидент знаменателен, так как он усилил трения между прежним фарисейским раввинским учением, чьим типичным представителем был традиционалист рабби Элиезер бен Гиркан, и рабби Акивой, который считал свою экзегезу важнее традиции. Рабби Элиезер был величайшим толкователем традиционного Устного закона в конце I в. н. э. Но он отказывался расширять рамки этого закона. Акива мог это сделать, и он действительно расширял Устный закон, распространяя его на все непредвиденные ситуации с помощью своего метода толкования, и в то же время заявляя, что данный метод является не нововведением, а заново открытым Устным законом в его полноте, каким он, предположительно, был дан Моисею на Синае вместе с Письменным законом. Письменного закона было недостаточно. Устный закон был законом, которому следовало повиноваться, вся жизнь должна была проходить под эгидой этого закона.

Если бы Элиезеру бен Гиркану задали вопрос из области галахи, относительно которого отсутствовала бы традиция, он должен был бы признать, что ему нечего сказать, тогда как рабби Акива с помощью своей герменевтики мог предложить галахическое постановление и соотнести его с изречением в Законе».³⁷³

«Центральное положение Устной Торы, взгляд на раввина как на нового священника, а на изучение Торы — как на новый культ, определение благочестия как подражания Моисею, "нашему рабби", и концепция Бога как раввина, организация еврейской общины под раввинским правлением и по раввинскому закону, а также стремление превратить

весь Израиль в огромную академию по изучению (раввинской) Торы — ни один из этих мотивов, характерных для поздней раввинской традиции, не присутствует вообще в [законодательстве Элиезера].

Так как к концу периода Явне основные контуры раввинского иудаизма уже обрисовались, мы можем постулировать, что переход от фарисейства к раввинскому учению, или союз того идругого,имелместововременасамогоЭлиезера.Ноон,очевидно,небылсредитех,откого исходили новые веяния, оставаясь реформатором старых идей. Его решение проблемы приостановленного культа было направлено не на замену старого благочестия новым, но, скорее, на сохранение и очищение правил, руководивших старым благочестием в ожидании его восстановления в лучшей форме. Другие, его современники и преемники, развили раввинскую идею (временного) замещения жертвы учебой, священника — раввином, а благочестия старого культа — устной Торой Моисея, "нашегорабби"».³⁷⁴

«Переход от фарисейства к раввинскому учению» имел место во времена Элиезера, но произошел вопреки ему. Он был главным противником нововведений Акивы. Поэтому Акиве нужно было от него избавиться.

 

Создание традиции

Когда конфликт был в полном разгаре, Акива использовал несколько средств для преодоления сопротивления своих раввинских современников-традиционалистов. Мы уже исследовали его уникальный метод толкования Писания. Акива использовал его, во-первых, как наиболее сильное оружие против всех своих соперников.

В этом он столкнулся с оппозицией со стороны многих своих современников, таких как раббан Гамлиэль, рабби Йоси Галилеянин, рабби Элиезер бен Гиркан и рабби Ишмаэль бен Элиша. «Один из его [Ишмаэля бен Элиши] основных принципов от начала его учения заключался в том, что Тору следует толковать как любой другой литературный документ, и, таким образом, он противился новым изобретательным правилам герменевтики, введенным Нахумом из Гимзо и Акивой».³⁷⁵

Как мы уже видели, эти «новые изобретательные правила» толкования были настолько замечательны и гибки, что Акива мог использовать их для любых своих целей, независимо от того, каковы они были в данный момент. Они давали ему возможность эффективно использовать Писание для доказательства взглядов, которых он придерживался. Контролируя язык, он контролировал полемику. Во-вторых, Акива принял решение письменно зафиксировать избранные им раввинские традиции. Делая это, он поставил традиционалистов перед дилеммой. Чтобы успешно противостоять нововведениям Акивы и защитить свои традиции, они должны были их записать, но это само по себе противоречило их традиции.

Акива изменил основополагающие правила и использовал изменения для того, чтобы обеспечить определение иудаизма в соответствии с собственными установками.

До Акивы «...эти труды не записывались, ибо основополагающий принцип фарисейства того времени состоял том, что раввинские традиции должны сохраняться только устно. Они передавались из поколения в поколение специальным классом профессиональных за- поминателей».³⁷⁶

С. Либерман отмечает: «В связи с тем, что во всей талмудической литературе мы не находим упоминаний о том, что с книгой Мишны когда-либо сверялись в случаях споров или сомнений относительно того или иного варианта прочтения, мы можем с уверенностью гово- рить, что компиляция не была записана».³⁷⁷

«Рабби Ишмаэль сказал: "Эти [слова Торы] вы должны записывать, но не галахот". Рабби Йоханан бен Наппаха учил, что "тот, кто записывает галахот, подобен сжегшему Тору"».³⁷⁸

«Высказывание рабби Йоханана соответствует словам сходной ба-райты (ТБ Шаб. 115б; Тосеф. Шаб. 13, 4) о записи благословений: "Те, кто записывают благословение, приравниваются к сжигающим Тору". Практической причиной для этого положения служило то обстоятельство, что такие писания могли быть не спасены из огня в субботу, хотя они содержали библейские цитаты».³⁷⁹

Письменный Талмуд содержит традиционное предостережение: «Сын мой, обращай больше внимания насловакнижников ,чем

на слова Торы... И если ты спросишь: "Если в них суть, то почему же они не записаны?", Писание говорит:

...Составлять много книг — конца не будет... (Еккл. 12, 12)».³⁸⁰

Храня верность своим традициям и пониманию Торы, традиционные раввины не могли свои традиции записывать. Но если бы они их не записали, эти традиции оказались бы замещены традициями рабби Акивы. Акива не создавал беспристрастную историю, он преследовал радикальные цели. Он уничтожил основания устной традиции.

В-третьих, Акива записал те традиции, с которыми был согласен иотбросил все остальные. Акива был редактором, который определял, что следует записать, а что отвергнуть. «Решив, какой метод он будет использовать при систематизации материала, Акива поступил еще более дерзко, заменив древние нормы другими, представлявшими его собственные взгляды.

Приобретенный им авторитет был столь велик, что уже его поколению стал практически неизвестен материал, от которого он отказался».³⁸¹

«Галахот Акивы несколько раз противоречат Мишне Решона, "старому закону" [или "первому закону"]. Это означает, что он ввел новые законы, заменив ими соответствующие старые законы».³⁸² Он сохранил то, что соответствовало его пониманию, а неугодное ему просто заменил. «Власть» Акивы основывалась на его всеохватывающем видении того, каким должен быть иудаизм; и на его способности добиться поддержки большинства раввинов академии.

Талмуд содержит ряд ссылок на эту творческую деятельность Акивы. Например: «Рабби Йоси сказал: "Вот [текст] Мишны Акивы; но первая Мишна..."».³⁸³

«Рабби Гуна сказал: "Здесь нет противоречия; одно учение взято из более старой Мишны, а второе — из более поздней Мишны"».³⁸⁴

«Один текст говорит о проступках, совершаемых людьми против Бога, а другой —о проступках, совершаемых человеком против своего ближнего. [Это объяснениебыло общепринятым] пока не пришел Акива и ненаучил...»³⁸⁵

«Ранние мудрецы постановили: это значит, что она не должна ни румяниться, ни краситься, ни украшать себя цветными одеждами; пока не пришел рабби Акива и не научил...»³⁸⁶

«Он возражал против древней традиции, которая запрещала женщинам украшать себя во время менструации. "Такое правило — говорил он,— может привести только к утрате любви в браке и к разводу!" ...Мы можем заметить, что Акива не имел полномочий на подобные изменения того, что в то время являлось фундаментальным принципом церемониального закона».³⁸⁷

Акива был действительно величайшим противником традиционного фарисейского иудаизма. Он противостоял учениям Шаммая, которые были весьма авторитетны. Он отказался от всех традиций, с которыми был не согласен. Как мог он это сделать, если эти авторитетные постановления были верным толкованием Торы или если они были даны как отдельное откровение на Синае?

«В дальнейшем важную роль для продвижения в этом направлении играло стремление Акивы утвердить правильный взгляд на традиции и уменьшить число отклоняющихся от него обычаев и мнений, допуская в большинстве случаев только одно мнение».³⁸⁸ Редактор, который намерен представить только одно мнение, скорее всего представляет свое собственное мнение, или то, с которым он согласен, что, по сути, одно и тоже.

Здесь, как и в случае с текстом Танаха, Акива, очевидно, разработал всестороннюю стратегию. Акива авторизовал новый таргум Танаха для тех, кто владел арамейским языком, и новый греческий перевод для тех, кто таковым не владел. На каком бы языке человек ни говорил, Акива утверждал для него свой авторитет.

То же самое он сделал с устной традицией. Он записал ее, чтобы усилить свои позиции в борьбе против традиционных раввинов, но он учитывал и необходимость плана действий, рассчитанного на переходный период. Поэтому он дал некоторым из своих учеников новую официальную миссию. Они должны были стать официальными проповедниками

«правильной» устной традиции.

«Авторитет школьного танны (слово, очевидно, изначально обозначавшее чтеца в школе времен Акивы) приравнивался к авторитету опубликованной книги... Танне ("повторителю") поручалось запоминать текст определенных частей Мишны, которые он впоследствии произносил в школе в присутствии великих знатоков Закона».³⁸⁹

До Акивы каждый человек помнил традиции, которые слышал. Свидетельство неученых людей о том, что они слышали из уст ученых, было приемлемо. Создавая новую официальную должность танны, Акива мог контролировать то, какая память и какая традиция являются приемлемыми. Только таннаям было позволено запоминать традицию. Им поручалось запоминать только то, что было принято официально. Во «времена Акивы» только Акива имел власть проводить такие изменения.

В-четвертых, рабби Акива является признанным источником анонимных цитат. «Рабби Йоханан сказал: "[Автор] анонимной Мишны — рабби Меир; анонимной Тосефты — рабби Нехемия; анонимных [изречений] в Сифре — рабби Иуда; в Сифрей — рабби Шимон; а все они научены согласно взглядам рабби Акивы"».³⁹⁰

И. Ньюснер пишет: «В рассматриваемых трактатах, Келим и Огалот, я не знаю ни одного анонимного высказывания, которое не восходило бы к положению или принципу, относящемуся к гораздо более позднему периоду, чем70г     И если мы действительнознаем

имя того, кто ответственен за наиболее плодотворное развитие закона в Явне, это, опять же, Акива».³⁹¹

Если высказывание, Мишна или галаха анонимны, это значит, что они не могут быть приписаны ни какому-либо раввину, ни раннему мудрецу. Традиция, которая не может быть приписана кому-то, не может быть галахой. «Сам Гиллель вел дискуссию с другими учителями целый день, и пока он не догадался сказать, что так его учили его собственные учителя, Шемайя и Автальон, ему не верили».³⁹²

Акива отказался от традиции, которая устанавливала авторитет всех традиций. Он сделал приемлемыми анонимные традиции. Принятая анонимная Мишна может быть приписана только Акиве. И в системе, которую установил Акива, «основной принцип заключается в том, что анонимная Мишна утверждает галаху».³⁹³

В-пятых, Акива был первым архитектором структуры и формы раввинского иудаизма. Он определил его программу. Остальное было комментарием и развитием.

Акива сыграл первостепенную и доминирующую роль в определении и отборе того, что должно было войти в записанный Устный закон. Более того, его авторитет вырос настолько, что он мог заставить прекратить всякое обсуждение и, следовательно, устранить противопо- ложные взгляды.

«Они сказали рабби Акиве, что рабби Элиезер говорил: "Кожа, которая была смазана маслом седьмого года, должна быть сожжена". Он ответил: "Молчите, ибо я не открою вам того, что на самом деле сказал об этом рабби Элиезер"».³⁹⁴

«Они также сказали ему [рабби Акиве], что рабби Элиезер утверждает, что тот, кто ест хлеб, испеченный самаритянами, подобен тому, кто ест свинину. [На это также] его ответ был: "Молчите, ибо я не открою вам того, что в действительности сказал об этом рабби Элиезер"».³⁹⁵

Самаритяне строго изгонялись из общества Израиля Ездрой и Не-емией. Кто-то в академии сказал рабби Акиве, что рабби Элиезер утверждал, что тот, кто ест их хлеб, ест запрещенную пищу. Реакция Акивы показывает, что он считал эту традицию неточной, или полагал, что никакие слова рабби Элиезера не должны быть известны или обсуждаемы. Рабби Элиезер бен Гиркан был осужден (БМ. 596), ему было запрещено участвовать в дискуссиях и судебных решениях (Яд. 4, З).³⁹⁶ Поэтому каковы бы ни были взгляды Элиезера, они не могли быть источником галахи.

Инцидент, использованный для отлучения рабби Элиезера, является воплощением радикальной природы раввинской системы, которую устанавливал Акива. В дальнейшем мы еще вернемся к этому случаю.

«ОНА НЕ НА НЕБЕ»

Предметом обсуждения являлось то, может ли считаться нечистой некая земляная печь, таноор ахнай. Рабби Элиезер утверждал, что не может. Другие раввины были не согласны с ним.

«В тот день рабби Элиезер приводил все возможные аргументы, но они не принимали их. И сказал он им: "Если галаха в согласии со мной, пусть это рожковое дерево докажет это!" Тотчас дерево исторглось и было отброшено на сотни локтей от своего места — некоторые признали, что на четыреста локтей (180м). "Рожковое дерево ничего не доказывает»,— возразили они. И опять он сказал им: "Если галаха в согласии со мной, пусть поток воды докажет это!" И вслед за тем поток воды повернул вспять. "Поток воды ничего не доказы- вает",— возразили ему. И снова он настаивал: "Если галаха в согласии со мной, пусть стены дома учения докажут это!", после чего стены наклонились, чтобы упасть. Но рабби Йешуа упрекнул их, говоря: "Когда ученые заняты галахическим обсуждением, вам какое до этого дело?" После этого они (стены) не упали, в честь рабби Йешуа, но и не встали прямо, в честь рабби Элиезера; и они все еще стоят под наклоном. И снова он сказал им: "Если галаха в согласии со мной, да будет это доказано с Небес!" И вслед за этим Небесный Глас объявил во всеуслышание: "Почему вы спорите с рабби Элиезером, видя, что во всех вопросах галаха соглашается с ним?" Но встал рабби Йешуа и воскликнул: "Она не на небе!" Что же он подразумевал под этим?

И сказал рабби Иеремия: "Тора уже была дана у горы Синай; мы не обращаем внимания на Небесный Глас, ибо Ты уже давным-давно написал в Торе на горе Синай: "Перед большинством один должен склониться".

Рабби Натан встретил Илию и спросил его: "Что Святой, да будетблагословен Он, делал в этот час?" "Он смеялся (от радости),— ответил тот,— говоря: "Мои сыновья победили Меня, Мои сыновья победили Меня". Было сказано: "В тот день все предметы, которые рабби Элиезеробъявилчистыми,былипринесеныисожжены".Затемонипроголосовалииотлучили его. И сказали они: "Кто пойдет и известит его?" "Я пойду,— ответил рабби Акива,— чтобы не пошел неподходящий человек и не сказал ему, разрушив этим весьмир"».³⁹⁷

В этом отрывке, как и во всем Талмуде, историческая или фактическая точность повествования не является решающей. Важно то, чему он учит. Здесь заключены пять основных уроков:

1.Раввины не принимают чудесных знамений, определяя правильность той илииной позиции.

2. Раввины не обращают внимания на Небесный Глас послеСиная.

3. Власть определять что приемлемо, а что — нет, принадлежит не Богу, но,скорее, большинству ведущихраввинов.

4. Бог смеется, когда человеку удается перехитритьЕго.

5. Раввины отлучат каждого, кто не подчинится ихрешениям.

Каждый из этих пунктов задает радикальное отклонение от учения Торы в определенном направлении. Каждый из них является ступенькой на пути Акивы к раввинской власти.