Глава 5. Общины волости Жабна и общины Новгорода

 

Проведенное исследование Жабенской волости утвердило меня в мысли о существовании иерархии общинных структур Новгородской земли в XIV-XV века. Соседской территориальной общиной первого порядка была деревня (по московской терминологии). Несколько деревенских общин образовывали территориальную общину второго порядка. Наиболее распространенным названием ее была вервь. Но сохранялись также и другие наименования. Одно из них - "конец", для XV века крайне редкий, можно сказать, реликтовый. Синонимом "конца" и "верви" была "перевара". Грамота Казимира 1471 года, упоминающая погост Жабна, не сообщает о концах в Жабне, а говорит о "переварах": "А в Жабне двадцеть куниць да восмьдесять белъ, а петровщины рубль, а мед и пиво с перевары".

Известно, что перевара по смыслу означает количество меда или пива, изготовляемого за одну варку. Перевара выступала как повинность: крестьяне изготовляли пиво к приезду феодала, о чем сообщает текст новгородской берестяной грамоты №3: "Язъ ему отвечалъ: не реклъ ми Есифъ варити первары ни какого. Онъ прислалъ къ Федось[и]: вари ты пивъ - седишь на безатьщине, не варишь жито". Но перевара была и местом варки пива для феодала и его слуг, которые приезжали для сбора повинностей и суда. В новгородских писцовых книгах имеется также очень важное значение этого слова - группа деревень, податный округ. На примере Жаровского конца проясняется смысл термина "перевара" - община.

Наконец, территориальной общиной третьего порядка была волость. Концы и прочие свободные общины Жабенской волости перед властями представляли выборные старосты, упомянутые в писцовой книге 1490-х годов.

Та же иерархичность и структурность общин свойственна самому Новгороду, где мы встречаем триаду: улица (вместо деревни) - конец - город.

 

Улица

 

Река Волхов делила Новгород на две половины. Левобережье называлось Софийской стороной. Здесь располагался Детинец, укрепленный стенами и башнями, за которыми стоял главный храм Новгородской земли - Софийский собор, размещались двор новгородского владыки и Грановитая палата - место заседаний Совета Господ.

С трех сторон Кремль был окружен кварталами-концами: Неревским на севере, Загородским на западе, Людиным на юге. Из Неревского конца в Людин через Детинец проходила центральная магистраль Софийской стороны - Пробойная улица. В Неревском конце она именовалась еще Великой. Тянулась она параллельно Волхову на удалении 150-200 метров от берега. Под прямым углом Великую пересекали более мелкие улицы, выходившие к реке.

Почти аналогичная уличная планировка существовала и на правобережной Торговой стороне. Свое название эта сторона получила от Торга, располагавшегося рядом с бывшей резиденцией новгородских князей - Ярославовым дворищем. На правобережье было два конца: Славенский в южной части и Плотницкий в северной.

Обе половины Новгорода соединял Великий мост. Со всех сторон город был опоясан Окольным городом - цепью каменных и дерево-земляных укреплений. Так внушительно выглядела столица Северной Руси в пору расцвета в XIV-XV веках.

Только археологические раскопки, которые ведутся в Новгороде с 1932 года, позволили узнать, что представляли собой улицы этого великого города. В эпоху средневековья Новгород был одним из наиболее благоустроенных городов Европы. На улицах не было грязи. Все они имели деревянное покрытие из плах, для чего бревна длиной около 4 метров и толщиной 20-30 сантиметров раскалывали пополам и укладывали округлой стороной на длинные лаги, предварительно вырубив на плахах чашечки. Плаха к плахе образовывали многокилометровые настилы.

Время от времени мостовые меняли. При этом прежнюю не разбирали. Новую укладывали на старую. За столетия образовался целый штабель мостовых одна на одной. В Неревском конце такая "поленница" достигала 28 уровней - ярусов. Спилы с них позволили получить даты рубки деревьев. Оказалось, что самая нижняя мостовая в Неревском конце была сооружена в 953 году, наиболее сохранившаяся самая верхняя - в 1462 году.

Если бы мы решили прогуляться по средневековому Новгороду, то перед нами бы возник образ деревянного города. Широкие чистые улицы - деревянные мостовые - ведут к Кремлю. На них свободно расходятся люди, всадники. Нигде к настилам мостовых не примыкают дома. Каждый двор за высокой оградой, как крепость. С двух сторон улицы высокой стеной стоит частокол. Частокольные ограды тянутся по всему городу. Кругом частоколы, до верхушки которых не дотянуться даже всаднику. Не улица, а коридор с деревянными стенами. Со стороны Великой улицы почти нет ворот. Въезд на дворы - только с поперечных улиц. Они носят названия Янева, Щеркова, Разважа, Козмодемьянская, Холопья... Непривычные для нашего слуха.

Центральная улица напоминает змею: она то идет прямо, то сворачивает, изгибаясь, налево, затем направо, то опускается, то поднимается. Все это время мостовая ориентируется на какой-то невидимый для простого глаза ориентир, скрытый в толще земли, - рельеф местности.

Кажется, что и жизнь здесь замкнутая, отгороженная частоколом. Но это не так. Жители отдельных улиц образовывали "живую общину, члены которой составляли плотный союз, связанный и бытовыми, и нравственными интересами, и притом такой союз, который имел юридическое значение, признанное за ним законом", - так писал в прошлом веке известный историк И.Д.Беляев. Называлась такая община "улицей".

Историки называют данную общину по-разному: корпорация (Н.И.Костомаров, А.В.Арциховский, Б.А.Рыбаков, Л.В.Черепнин), община (И.Д.Беляев, С.В.Бахрушин, Я.Н.Щапов), участок города с особым управлением (B.C.Передольский), особый местный мир, пользовавшийся самоуправлением (В.О.Ключевский), городская административная единица (С.В.Юшков).

Каждая улица имела название, а ее жители именовались соответственно: "михайловцы", "ильинцы", "витковцы", "чудинцы" и т.д. - по названиям Михайловой, Ильиной, Витковой, Чудинцевой улиц. Летописные строки, документы пестрят подобными названиями: "козмодемьяне", "даньславцы" и проч. Существовало и обобщенное обозначение жителей улицы - "улицане", с характерным цоканием. Самое древнее упоминание уличан имеется в берестяной грамоте №140, извлеченной из слоя 1313-1340 годов: "Господину Семену Марк челом бьет. Упомяни, что платил серебро перед тобою Давыду. А тогда уличане поминали".

Термин "улицане" бытовал в Новгороде и после его присоединения к Москве. На колоколе Антонова монастыря, отлитом в 1609 году, указана его принадлежность: "Антоновского посаду уличан".

В быту жители улиц именовали друг друга "братьями". Берестяная грамота №276 "от Одрея со братию" была адресована уличанским старостам Василию и Сидору.

На одной улице проживали вместе бояре, купцы, простые горожане. Иными словами, социальный состав уличан был неоднородный. И археологические раскопки последних лет это подтверждают.

На Козмодемьянской улице во второй половине XIV - начале XV веков три двора принадлежали знатной боярской семье Мишиничей-Онцифоровичей. На одном из них стояли каменные палаты. Именно на этих усадьбах были выявлены наиболее яркие находки: слиток серебряной гривны (бояре сорили деньгами в прямом смысле слова), костяная ручка ножа парижской работы с изображением двух конных рыцарей, фрагмент западноевропейского бронзового водолея, обломки золотоордынской посуды, осколки сирийского стекла, не говоря уже о многочисленных рядовых предметах, редких для прочих усадеб.

На соседней улице в то же самое время проживали небогатые горожане, купцы, феодалы небоярского происхождения (житьи). Все они были уличанами - членами одной общины Холопьей улицы.

Каждая улица имела свою четко зафиксированную территорию. Границей между отдельными улицами служил частокол, проходивший по тыльным сторонам дворов параллельно улицам. Впервые он был зафиксирован в Неревском раскопе в 1950-е годы. Археологов тогда поразила его стабильность. Он располагался на одном и том же месте с X по XV века. Первоначально на него смотрели как на границу боярской усадьбы, неизменную в течение столетий. Однако позже такие же частокольные ограды выявили и на дворах рядовых горожан. Эти постоянные частоколы на межуличанских рубежах просуществовали вплоть до конца XVII века. Они запечатлены на плане южной части Неревского конца 1695 года. Судя по одной из актовых грамот XV века, межуличанский частокол назывался "межой".

Территория в пределах уличанской ограды включала несколько участков. По ее центру проходила мостовая, в строительстве которой принимала участие вся улица. Земля под мостовой являлась собственностью всех уличан. В 1439 году мостовая Михайловой улицы была подрублена на полфута плотником, ставившим косяки ворот Немецкого двора. Разгневанные жители Михайловой улицы требовали повесить старосту-немца за то, что тот "посягнул на их землю".

Помимо мостовой в общем пользовании, а следовательно, и общей собственности, был участок берега у Волхова в начале улицы. Он так и назывался "берег". Это не что иное, как ворота в мир. Река являлась главной дорогой в этом болотистом крае. По ней сплавляли лес, столь необходимый для строительства. Отсюда уличане отправлялись на лодках и судах по своим хозяйственным делам. Берег был местом причала. Здесь же брали воду.

На противоположном конце мостовой находилось "поле", или "заполье", где располагались "полоски", "нивки", числившиеся и в XVI столетии "за всеми уличаны". Источники упоминают "Чюдинцовское", "Прусское", "Никитцкое", "Козьмодемьянское" заполье, которое было составным элементом улицы. При раскопках практически на каждой усадьбе археологи находят навоз, который является прямым свидетельством наличия у горожан домашнего скота. Для выгона скота требовалось пастбище, функцию которого и исполняло заполье.

Наличие "поля", мостовой, "берега" у каждой улицы объясняет фразу летописи под 1530 годом, когда князь Василий Иванович приказал "все улицы из поля в берег прямо разметить". Заполье являлось резервом для роста улицы. Территория улицы не оставалась неизменной, а росла в длину.

Уличане заботились об охране своей территории. В 1391 году напротив каждой улицы силами уличан были возведены каменные башни - "костры", охранявшие проход и въезд в город. Конечно, наличие такого количества башен с проездом шло в ущерб обороноспособности Новгорода. Но этого требовала уличанская собственность на землю. Каждой улице было выгодно иметь свой выезд из города.

С территориальностью уличанских объединений были связаны и решетки, запиравшие по ночам улицы со стороны центральной сквозной магистрали, проходившей через весь район. Однако для Новгорода решеточная служба не являлась исконной. Она возникла в XVI веке под влиянием московских порядков. Известно распоряжение великого князя 1530 года о том, чтобы решетки ставить "по всему граду". Одна из таких решеток известна по иконе XVI века. К тому же времени относится изображение решетки на миниатюре Никоновской летописи. Конструкция их - ряды поперечных и продольных перекладин. Охраняла решетки в московское время специальная стража, для которой ставились специальные помещения - "сторожи".

Общинное землевладение у уличан сочеталось с индивидуальным. Отдельные дворы, из которых состояла улица, покупались и продавались. Древнейшее свидетельство о продаже двора датируется началом XII столетия. Это берестяная грамота №424: "Поклон от Гюргея к отцу и к матери. Продав двор, идите сюда, в Смоленск, или в Киев. Дешев здесь хлеб...". Однако присутствие общины накладывало своеобразный отпечаток на движение "частной" собственности. Улица могла оставить за собой право на опустевший двор без хозяина и владеть им на "корпоративных началах", как это было в XVI веке.

Жители улиц сооружали совместно церкви, тем самым уличанская община становилась церковной общиной. Храмовые праздники отмечались всеми жителями улицы. Сообща жители участвовали в мощении своей улицы. Здесь, правда, не ясно, собирали ли они на это средства или же сами мостили.

К числу общественных сооружений следует отнести и так называемые "обчины", "гридницы", "беседы улицкие", упомянутые в письменных источниках. Полагают, что данные строения являлись местом сбора уличан, своеобразной канцелярией, где осуществлялся суд. Одна из таких "бесед" была раскопана на перекрестке Великой и Холопьей улиц в слоях второй половины XIII - середины XV веков. Рядом с ней найдены берестяные грамоты, посвященные разбору спорных дел.

Уличане имели общие празднества, прежде всего пиры - "братчины", которые, по-видимому, носили некий ритуальный характер. Уличанскими праздники были храмовые - религиозные. На одной из усадеб Козмодемьянской улицы найден комплекс свадебных документов на бересте (№№ 261-264). В него входили списки дарений. Среди дарителей явно жители той же улицы, например, Онаний Курицкий, известный по летописи как строитель церкви Козмы и Дамиана. Список дарителей длинный и далеко не полный. Вероятно, и свадьбы справлялись улицей.

Важнейшим элементом общественной жизни было уличанское собрание - вече. Описание веча Михайловой улицы дано в переписке ганзейских купцов от 28 декабря 1439 года, где описывается конфликт михайловцев с приказчиком Готского двора. В письме сообщается, что у ворот иноземного двора "собралось большое число возбужденных людей и были отряжены посланцы приказчика двора". Люди сидели на мостовой (не стояли!). Они направили своих представителей на Готский двор привести к посаднику и тысяцкому виновного в посягательстве на их землю при установке дверей ворот. Перед нами организованное собрание, а не просто толпа. Здесь же присутствуют и официальные представители улицы - старосты.

Вече в данном случае состоялось на мостовой Михайловой улицы, напротив ворот, рядом с церковью святого Михаила. Улица стала вечевой площадью. Такая же площадь, видимо, была и у перекрестка Великой и Холопьей улиц, рядом с улицкой беседой.

Община уличан имела своих выборных представителей в лице старост. Старост было двое. Из текста летописного сообщения 1476 года следует, что старосты были как из бояр, так и из числа житьих - феодалов небоярского происхождения. Среди старост Славковой улицы были указаны Иван Кузьмин и Трофим Григорьев, для Никитиной улицы это Григорий Киприянов, сын Арзубьева, и Василий Фомин. Иван Кузьмин назван боярином, а Григорий Киприянов - житьим. Василий Фоминич отмечен в списке новгородских посадников, которые, как известно, избирались из бояр. Возможно, старосты были представителями разных социальных слоев горожан - бояр и небояр.

Старосты улиц представляли население во взаимоотношениях Новгорода с великим князем в XV веке. Они были посредниками между уличанскими общинами и вышестоящими инстанциями, например, посадником и тысяцким. Старосты наблюдали за неприкосновенностью уличанской территории, осуществляли контроль за земельными сделками между дворовладельцами - жителями своих улиц. Участвовали они и в уличанском суде, в состав которого, очевидно, входил и представитель местной церкви.

Уличанский суд - низшая судебная инстанция на уровне разбирательства и примирения сторон о "татьбе" - грабеже, "обиде". Задача данного суда - решить конфликт своими средствами, не доводя до городского.

Еще одним органом самоуправления улиц был совет старейших. Его единственное упоминание относится к середине XV века в связи с приобретением Островским монастырем у Карпа Васильева двора с хоромами и огородом на Рогатице улице. Грамота упоминает "старейших людей" "великой улицы Рогатицы".

Приведенные материалы свидетельствуют о том, что улицы Новгорода были самоуправляющимися административно-территориальными единицами - общинами. Они объединялись в более крупные общины - концы.

 

Новгородские концы

 

Все, что было только что сказано об улицах, приложимо и к концам Новгорода. Характеристика улиц и концов практически идентична.

Концы имели свое самоназвание: Неревский, Людин, Славенский, Загородский, Плотницкий. Два последних более поздние. В древности Новгород имел три конца. Жителей этих районов называли "неревляне", "славяне", "загородцы", "плотники". В ходу было и "концяне", "братья".

Концы представляли собой территориальное объединение входивших в них улиц. Между отдельными концами существовала и граница. К концам примыкала общинная земля. В Неревском конце это было "поле", где возник Никольский монастырь. Славенский конец владел землею на реке Вишере. Часть ее он пожаловал в начале XV века Саввино-Вишерскому монастырю. Земля эта принадлежала всем жителям конца, что следует из текста жалованной грамоты: "Покончаша промежу собя посадники великого конца Славенского, и бояре, и житьи люди, и весь великий конец Славенский, и пожало-ваша игумена Алексея и старцов святаго Вознесения". Земля называется "кончанской", то есть общинной.

Концы имели свои храмы. Для Неревского конца летопись прямо указывает на церковь 40 Святых. Возле нее в 1218-1219 годах собиралось вече неревлян ("созвониша вече") под звон колокола. Здесь возле храма располагалась и вечевая площадь.

А.В.Арциховский предполагает, что в каждом конце имелись специальные общественные здания, называвшиеся "континами". В Польше они украшались разными скульптурами, имели богатую отделку, предназначались для общественных нужд. Скорее всего, здесь осуществлялось и кончанское судопроизводство, заседал совет старейших из старейших посадников и тысяцких - основных выборных должностей конца.

Каждый район Новгорода имел свою печать как символ законодательной, административной и судебной власти.

Пять концов в XIV-XV веках образовывали Великий Новгород - общину более высокого порядка, чем конец.

 

Город - община

 

Новгороду свойственны все черты соседской территориальной общины. Подобно уличанам, кончанам, новгородцы между собой называли друг друга "братья". Посадник Твердислав обратился ко всем новгородцам с знаменитыми словами: "А вы, братья, в посадничестве и в князьях вольны!" "Братом" Новгорода был Псков. Об этом прямо пишут летописцы. Термин "брат", таким образом, распространялся и на весь Великий Новгород и на Псков.

Как улицы и концы, Новгород имел свою территорию. Городская община была территориальна. Но под территорией не следует понимать землю только в пределах городских укреплений. Территория Новгорода не есть совокупность владений концов. Новгород - это и город, и его округа. Летописца интересуют события, связанные с монастырями Новгорода, удаленными от "града"-Детинца на километры. Для него все эти монастыри находятся в Новгороде. Здесь и Хутынь, и Юрьев монастырь, и Городище. В округе располагался фонд общегородских земель.

Новгородская община имела свой храм - Софию. "Где София - там и Новгород", - говорили новгородцы. Рядом с Софией располагалась вечевая площадь. Другая площадь для веча была на Торговой стороне. Вече - неотъемлемая часть городской жизни. На нем обсуждались и решались важнейшие дела республики.

Городская община выбирала высших должностных лиц: посадника, тысяцкого, владыку, князя. Все это выборные должности, ведавшие управлением, судопроизводством, войском, церковью.

Эквивалентом уличанских изб и контин в концах для Новгорода была палата на владычном дворе. Сначала это деревянная постройка, а с 1350 года - каменная. В 1433 году ее сменила Грановитая палата, дошедшая до нашего времени. В ней заседал Совет Господ - высший правительственный орган исполнительной власти, подчинявшийся новгородскому вечу.

В XIV-XV веках Новгород имел свою печать - "Печать Всего Новгорода", "Печать Новгородская", "Печать Великого Новгорода".

Улица - конец - Новгород, - такова иерархия общинных структур столицы Северной Руси. Все три типа городских общин подобны, всем им свойственны одни и те же черты. Но те же черты были свойственны и сельским общинам: деревне, концу=переваре, волости. Горожанин в эпоху средневековья был таким же общинником, как и смерд. Но в отличие от сельской жизни, городская протекала на более ограниченном пространстве. Сам Новгород по своей общинной структуре оказался волостью, сжатой до размера города. Единство общинных структур Новгорода и Новгородской земли теперь стало очевидным.

 

 

Заключение

 

Наше путешествие по Жаровскому концу Жабенской волости завершилось. Оно длилось пять лет и открыло огромный пласт отечественной истории, забытой, но поддающейся восстановлению. Прошлое лежит под ногами, в земле. Его надо изучать, чтобы знать свои истоки. Путеводной нитью в таком исследовании должны стать Новгородские писцовые книги. Археологический комментарий к ним позволит получить данные о системе расселения в эпоху средневековья, взглянуть на волости XV века как на сложнейшие археологические комплексы, проследить истоки административно-территориального деления, восстановить в полном объеме историю небольших регионов. Комплексное исследование по Жаровскому концу - лишь начало долгого пути. Чем раньше мы тронемся в этот путь, тем больше сумеем получить данных для потомков об историческом прошлом, более точно его восстановить. С каждым годом безвозвратно исчезают памятники, уходят из жизни старики, хранящие в своей памяти бесценную информацию о прошлом края, забываются местные названия, перестают существовать деревни. Надо спешить!

Можно только позавидовать будущим историкам и археологам, которые соберут материалы о сотнях волостей XV века, описанных в Новгородских писцовых книгах. Наши знания должны возрасти в сотни раз. Можно позавидовать и будущим археологам, которым предстоит открыть неизвестные ранее страницы жизни столицы Северной Руси. Когда все эти знания будут соединены, история Новгорода и Новгородской земли предстанет в довольно полном виде. Уверен, что общинные основы жизни в эпоху средневековья станут еще более зримыми, яркими и очевидными. Путешествие в древность подарит исследователям радость открытий. В такие минуты многим, очевидно, вспомнятся слова великого Н.К.Рериха: "Люблю Новгородский край. Люблю все в нем скрытое. Все, что покоится тут же среди нас. Для чего не надо ездить на далекие окраины: не нужно в далеких пустынях искать, когда бездны еще не открыты в срединной части нашей земли. По Новгородскому краю все прошло. Прошло все отважное, прошло все культурное, прошло все верящее в себя".

 

28 мая 1991 г.