В: Спасибо за невероятный уик-энд.

 

М: Спасибо за фотографию. И что была моим холстом.

 

В: В любое время.

 

М: В ближайшие выходные?

 

В: Безусловно.

 

М: У меня дома, в пятницу вечером. Планируй остаться на выходные.

В: В воскресенье в полдень мне придется уйти.

 

Он отвечает не сразу. Затем…

 

М: Пришли мне еще одну фотографию.

 

В: А волшебное слово?

 

М: Немедленно.

 

Я хихикаю. Затем посылаю ему георгин. На фото можно увидеть изгиб моей груди. Я поглаживаю это место, наблюдая за загрузкой файла, а затем появляется маленькая галочка «доставлено». Когда я представляю, как он открывает фото, видит изгиб плоти, между ног становится влажно. Над самым верхним лепестком виднеется намек на бороду.

 

В: Я рассматриваю их с тех пор, как вернулась домой.

 

В: Они сексуальные.

 

Я посылаю двумя отдельными сообщениями. В нижней части экрана появляются точки, а затем исчезают. Потом появляются снова.

М: Ты трогала себя?

В: Только грудь... пока что.

М: Могу я тебе позвонить?

Вместо этого я звоню ему. Он отвечает после первого же гудка.

— Вайолет.

Его хриплый голос снимает с меня невозмутимый образ, который я носила весь день, и я закрываю глаза, погружаясь в тепло его слов.

— Расскажи, что ты хочешь сделать, котенок.

Легким, как перышко, касанием я провожу пальцами по животу.

— Я думаю о твоем имени на моей коже. Это очень, очень горячо.

— Для меня тоже.

— От этого я становлюсь мокрой. Он стонет мне в ухо.

— Насколько мокрой?

— Ммм... — я двигаю ногами, нежно обхватывая свой холмик. Достаточно, чтобы обнаружить каплю влаги, но, не погружая пока пальцы полностью. — Довольно мокрой. Я чувствую на бедрах влагу.

— Твои пальцы внутри?

— Пока нет.

— Ты ждешь разрешения?

— Нет, — улыбаюсь я. — А я должна? Он глубоко дышит. Звук раздумий.

— Мне нравится мысль о том, что ты прикасаешься к себе. А еще лучше, если я буду говорить с тобой по телефону и смогу услышать, как ты кончаешь.

— Мне немного больно, — шепчу я. — Мне нужно быть нежной.

— Тебе не нравится нежность. — Он тоже понижает голос. — Если бы я был там, я бы набросился на тебя. Стал бы лизать тебя медленно, вверх и вниз, пока ты не начала бы извиваться, требуя большего.

— Звучит нежно. — И хорошо. Я двигаю бедрами, пальцы задевают клитор, затем легко скользят между складок, потому что, да, я промокла.

— Иногда неплохо начать с нежности. Разогреть, подразнить, заставить извиваться.

— Теперь я извиваюсь.

— Ты можешь остановиться?

Э-э-э...

 

— Возможно?

 

— Хочу услышать отрицательный ответ. Безусловно мне бы пришлось больше потрудиться над твоим клитором, пока он не стал бы твердым и пульсирующим, и ты не почувствовала, как все внутри напрягается. Готовясь взорваться. Я бы сосал его, водил по нему языком, втягивал в рот, а затем зацеловал всю твою великолепную, чертовски сексуальную маленькую киску.

 

— О боже, — выдыхаю я. Теперь я извиваюсь по-настоящему, пальцы делают именно то, что, по его словам, сделал бы его рот. Клитор, потом все остальное. Снова клитор. Сжимаю его двумя пальцами, представляя, как он его сосет.

 

— Как насчет сейчас, котенок? Ты можешь остановиться сейчас?

 

Я мотаю головой туда-сюда.

 

— Нет… — хнычу я.

 

— Хорошо. — Теперь он практически мурлычет мне в ухо. — А теперь я бы перевернул тебя и отшлепал по заднице за то, что ты прикасаешься к себе без разрешения.

 

— Но ты сказал…

 

— И за то, что отвечаешь.

 

Звук, который я издаю, не человеческий, и он хихикает.

 

— Как только твоя задница стала бы красивой и розовой, я лег бы на кровать и приказал твоей нетерпеливой маленькой киске прижаться к моему лицу.

 

— Ммм…

 

— Вот так. Ты сочишься для меня, такая мокрая, что мне хочется вылизать все до последней капли. Я сжимаю твою задницу, надавливая на самые больные места, и заставляю тебя объезжать мое лицо, пока ты не кончишь мне в рот.

 

Я стону, оргазм взрывается на секунду раньше, чем я могу его остановить. Термоядерная реакция внутри меня не идет ни в какое сравнение с плавящим тело ударом желания и словами Макса. Он забрал беспокойство, чертовски грязными словечками щелкнул выключателем, и теперь я дрожу от повторных толчков и замешательства.

 

— Ты в порядке? — мягко спрашивает он мне на ухо.

 

— Ммм… — Я перекатываюсь на бок. — Ага.

 

— У тебя есть одеяло, в которое ты могла бы завернуться?

 

— Ммм.

 

— Черт. Ты соскользнула в сабпространство? Черт возьми, я не должен был этого делать.

 

— Макс. — Я вдыхаю и выдыхаю, туман рассеивается. Я улыбаюсь, но он этого не видит.

 

— Макс. Я в порядке. Все хорошо. Было очень мощно. Спасибо.

 

— Тебе нужно что-нибудь поесть.

 

— Серьезно. Из-за телефона ты путаешь посторгазмическое блаженство с сабпространством.

 

— Я никогда не делал такого раньше.

 

— Не занимался сексом по телефону?

 

— Ну, во всяком случае, не в качестве Дома.

 

— Было хорошо. Великолепно. А сейчас я встану, выпью стакан воды и съем злаковый батончик.

 

— Спасибо тебе за это, — вздыхает он. — Сейчас только понедельник, да?

 

— У меня впереди долгая рабочая неделя, она должна пролететь незаметно. А у тебя?

 

— Тоже. Завтра вечером совещание в отделении, вернусь поздно.

— Трудоголик.

 

— То же самое я мог бы сказать и о тебе. Заучка. Я краснею. Так и есть.

 

— Ладно, значит, мы не совсем одинаковые. Ты совсем не ботан. — Макс ни за что не стал бы так отчаянно нуждаться в том, чтобы кто-то знал, что у него на все найдется ответ. Может, в каком-то смысле, он всезнайка но ему плевать, если кто-то заметит. Ему просто нравится быть правым. Не думаю, что для обозначения этого есть какое-нибудь словечко.

Он усмехается.

 

— Нет.

 

— Ты анти-ботан. — Вот. Другое дело. По крайней мере, для нас.

 

— В значительной степени.

 

— Кем ты был в старших классах, бунтарем?

 

Он отвечает не сразу, потом прочищает горло.

 

— Вообще-то, я не ходил в школу. Но в университете я, наверное, был бунтарем. Определенно темная лошадка медицинского факультета.

 

— Доктор Хулиган, — смеюсь я. Мне нравится. Обязательно использую это прозвище. Но он и хороший доктор тоже, о чем я ему сообщаю.

 

— Стараюсь. Это… мне нравится помогать людям.

 

— О-о-о, тайный ботан.

 

— Никому не говори.

 

— Твоя тайна со мной в безопасности. — Я знаю, что это еще не все, но приберегу вопросы для другого раза.

 

— А ты была самой умной девочкой в школе и за ее пределами, не так ли?

 

— Постоянно у доски и с поднятой рукой, — вздыхаю я. — Это правда.

 

— Держу пари, ты сидела прямо. Мне нравится такая поза.

 

— Нравится?

 

— Мне бы хотелось, чтобы ты сидела вот так. Подняв руку и ожидая, пока я тебя вызову.

 

— И о чем бы ты меня спросил?

 

Он смеется.

 

— Разве это имеет значение?

 

— Всегда, Макс.

 

— Значит, если мне когда-нибудь захочется тебя наказать, я должен просто потребовать, чтобы ты сопротивлялась желанию умничать?

 

— Нет, не надо, это невозможно, — протестую я, позволяя голосу охрипнуть.

 

Он только смеется.

 

— Ты уже поела?

 

Я открываю на кухне кран и наливаю стакан воды.

 

— Сейчас начну.

 

— Дай знать, как только вернешься в постель. Мне бы хотелось уложить тебя спать.

 

— Как романтично, — поддразниваю я.

 

— По меньшей мере, в тридцати процентах случаев, котенок.

 

— Такое соотношение по мне. — Я доедаю батончик, затем иду в ванную, чтобы снова почистить зубы.

 

Он в общих чертах рассказывает мне об остальной части своей недели, пока я не возвращаюсь в постель, на этот раз под одеяло.

 

Выключаю свет, притворяясь, что он рядом со мной.

— Спокойной ночи, Макс.

 

— Спокойной ночи, котенок.

 

Глава 24

 

МАКС

 

Следующим вечером я возвращаюсь домой только после десяти. Для собрания в отделении мы заказывали сэндвичи, поэтому я сразу же поднимаюсь наверх. Весь день я составлял в голове список покупок.

 

Захожу в спальню переодеться. Открывая ящик комода, чтобы взять спортивные штаны, мой взгляд падает на то место, где лежал ее телефон. Откуда я его взял и сфотографировал ее обнаженной.

 

Мои метки на ее коже.

 

У меня сразу встает. Вчера я так и не кончил, а обычно я не лишаю себя этого. Наверное, жду фото с волком.

 

Она прислала мне две. Я хочу их все. Зайдя в кабинет, пишу ей.

 

М: Не спишь?

 

Возможно, еще не так поздно. Нужно выяснить, в какое время она обычно ложится спать. Включив компьютер, набираю первый пункт из своего списка.

 

У меня ушло много времени, чтобы научиться принимать то, что испытывать приятные чувства от прилива жаркого смущения, бегущего по крови, когда я смотрю на то, что в социально обусловленном плане принято считать грязным или неправильным — это нормально.

 

Но нет ничего запутаннее, чем взрослый мужчина, заказывающий в Интернете клетчатую мини-юбку фиолетового цвета. Я ерзаю, когда член увеличивается еще больше, яйца болят. Кажется, они вот-вот лопнут.

 

И это приводит меня к воспоминанию, как я кончаю ей на живот. Вайолет, растирающая мое семя по своей коже. Кремово-белые капли на волке на ее животе. На темных кудряшках над ее киской.

 

Просовываю руку в штаны и сжимаю себя.

 

Мой член скользит вниз по этим милым розовым створкам, таким распухшим, скользким и влажным только для меня.

 

Я со стоном откидываю голову назад, и в этот момент мой телефон издает сигнал.

 

В: Нет... привет.

 

Мать вашу. Простое сообщение почти перебрасывает меня через край. То есть, сообщение, воспоминание о метках и ее милое, невинное приветствие.

 

Тяжело дыша, заставляю себя перестать дрочить.