На следующее Рождество можешь прочитать ее нашему ребенку. С любовью, Вайолет Рождество 2016 года

 

Я откладываю книги в сторону и опрокидываю ее на пол.

 

— Я люблю тебя, — говорю ей в губы. — Я не заслуживаю тебя, и ты потрясающая, и у тебя будет от меня ребенок. Я люблю тебя.

 

Она смеется, но я заглушаю смех поцелуем. Целую долго, крепко и глубоко, лаская языком, пока руками нетерпеливо путешествую по ее изгибам. Большим пальцем поглаживаю сосок, медленно трахая языком, думая о том, чтобы использовать наручники с гирлянды для лучших целей, но она прижимает руку к моей груди и отталкивает.

 

— Я тоже люблю тебя, малыш, но нужно открыть еще подарки. — Она закусывает губу и откидывается на ковер.

 

Слишком заманчиво. Я подползаю к ней, и она, пискнув, откатываясь в сторону.

 

— Подарки!

 

Я вздыхаю и тянусь за следующим. Это галстук.

 

— Ты бы хорошо смотрелась, связанная им, — рычу я. Это вызывает у нее взрывы смеха.

 

— Так и думала, что ты это скажешь, — хихикнула она. — Когда я его покупала. Подмигнув ей, тянусь за последним подарком. Он большой и квадратный, но, когда я беру его в руки, оказывается довольно легким.

 

Под оберточной бумагой обнаруживаю картонную коробку с закрытым верхом, один конец наполовину закрывает другой. Она помята, и выглядит как коробка-приманка, чтобы спрятать то, что внутри. Хитрая небольшая рождественская игра, надо бы запомнить на следующий год.

 

Открыв половинки, улавливаю оттенки синего, зеленого и белого.

 

Я бы узнал цвета «Ванкувер Кэнакс» где угодно. С улыбкой достаю майку, и мне на колени падает еще одна, меньшего размера.

 

Она такая чертовски маленькая.

 

По сравнению с этим, мои подарки такие... эгоистичные. Она подползает ко мне.

 

— Переборщила?

 

— Нет. — Господи, я начинаю задыхаться.

 

— Я не написала твою фамилию на спине, времени не было, но… подумала… ты поймешь.

 

— И ты не испытала соблазна купить нам майки «Лифс»? — подшучиваю я, потому что сердце все еще переживает момент.

 

Она смеется.

 

— Они спрятаны в шкафу.

 

Я стону, когда она меня обнимает.

 

— Теперь моя очередь.

 

— Подожди, — говорю я, прижимая ее к себе. — Мои подарки… не связаны с ребенком.

— Потрясающе, — говорит она сладким и нежным голоском. — Почему ты предупреждаешь меня об этом?

 

— Потому что твои были такими чуткими.

 

Она отстраняется, и я не упускаю из виду, что она закатила глаза.

 

— Макс, знаю, тебе нравится притворяться, что ты не романтик, но готова поспорить, все, что ты мне подаришь, очень чуткое. — Она шевелит пальцами. — Давай сюда.

 

Начинаю с самого большого. Я купил это вчера в продуктовом магазине.

 

Она срывает оберточную бумагу и начинает смеяться. Это экономичная упаковка солнцезащитного крема.

 

— Технически это относится к ребенку, — указываю я.

 

— Я поняла, — хихикает она.

 

Протягиваю следующий. Было забавно выбирать из своевременного письма, которое Nordstrom прислал мне на прошлой неделе с предупреждением, что это мой последний шанс перед праздником совершить покупку с бесплатной доставкой. Оно невесомое, как воздух, и будет потрясающе на ней смотреться. Она разворачивает подарок и поднимает его вверх.

 

— Ого.

 

— Вероятно, это больше подарок для меня, — признаю я.

 

Бикини... крохотное. Черного цвета веревочки и несколько треугольников ткани.

 

— Твои подарки сопровождаются большим количеством комментариев, — сухо говорит она, когда я вручаю самый маленький подарок. Я тщательно смастерил его, чтобы он выглядел как маленькая коробочка, но на самом деле это всего лишь конверт. Двое могут играть в игру-приманку.

 

Билеты с открытыми датами, можно определиться, когда у нее освободиться график, но в ближайшее время мы с Вайолет летим на…

 

— Багамы? — Она бросается в мои объятия.

 

Я ухмыляюсь.

 

— Счастливого Рождества, котенок.

 

Глава 45

 

МАКС

 

После ленивого рождественского вечера, проведенного вместе, мы направляемся через весь город к ее дому. Она должна испечь клюквенно-яблочный пирог для рождественского ужина для неудачников у своего друга, а у меня нет всех ингредиентов, в отличии от нее. Итак, мы добираемся до ее квартиры за час до назначенного времени на ужин, и она колдует над пирогом, пока я помогаю дотянуться до вещей, которые стоят высоко.

Как только пирог оказывается в духовке, я подхожу к ней сзади и притягиваю в объятия.

 

— Мы могли бы начать сборы.

 

— И что нам собирать?

 

— Твои вещи. — Я обвожу рукой квартиру. — Ты переезжаешь ко мне. Она оборачивается и с любопытством смотрит на меня.

 

— Ой. Верно.

 

— Ты не хочешь?

 

— Хочу! — Она кивает. — Соберу что-нибудь из одежды.

Я следую за ней в ее комнату и смотрю, как она перебирает вешалки в шкафу.

 

— Ты подумываешь оставить квартиру?

 

Она издает неопределенный звук и продолжает рыться в гардеробе. Каждый четвертый предмет достается и сваливается в кучу на кровати.

 

Каждый четвертый предполагает, что остальные три остаются на месте.

 

Я скрещиваю руки на груди.

 

— Вайолет.

 

— Да? — Она бросает на меня быстрый взгляд через плечо, и так же быстро его отводит.

 

— Ты хочешь оставить эту квартиру на некоторое время?

 

Она кивает.

 

— Почему не сказала? Легкое пожатие плечами.

 

— Я не думала об этом. Предположила, что так все и будет происходить. Большую часть времени я буду оставаться у тебя, но… Оставаться у меня. Я хмурюсь.

 

— Я хочу, чтобы ты ко мне переехала. Мне все равно, оставляешь ли ты квартиру в качестве запасного варианта, потому что переезд пугает, или же ты хочешь некоторой свободы, но я хочу, чтобы ты жила со мной.

 

— Ох.

 

Иисусе. Я хмурюсь еще сильнее.

 

— Разве это плохо? Котенок, раньше я никогда не делал ничего подобного. Не стесняйся помочь мне, если я спотыкаюсь и сворачиваю в неправильном направлении.

 

Она вздыхает и пересекает комнату, подходя ко мне и крепко обнимая за талию.

 

— Нет, — шепчет она мне в грудь. — Направление верное. Прости.

 

— Не извиняйся. Господи, прости, что не выразился яснее. — Вспоминаю последние несколько дней. Я предложил забрать ее вещи, но она отмахнулась от меня, потому что мне нужно было работать, а ей нужно было сделать рождественские покупки. — Я договорюсь с грузчиками, чтобы они помогли тебе после праздников.

 

— У меня не так уж много вещей.

 

— Но ты вынашиваешь моего ребенка, так что позволь я займусь этим.

 

Она улыбается мне в грудь, я чувствую движение щеки, и осторожно приподнимаю ее подбородок, чтобы увидеть прекрасное лицо.

 

— Вайолет, я хочу быть с тобой на каждом шагу. Рождество, весь период развития ребенка и все остальное. Хочу облегчить твою ношу. — Я наклоняюсь и касаюсь губами ее губ. — Потому что я люблю тебя. Понимаешь?

 

— Понимаю, — шепчет она в ответ.

 

— Теперь, мне кажется, мы немного опаздываем на рождественскую вечеринку твоего соседа.

 

— Возможно, — она снова целует меня, на этот раз облизывая мою нижнюю губу. Я буду помнить это весь вечер, а потом, когда мы вновь останемся одни, заставлю этот язычок потрудиться.

 

Глава 46

 

ВАЙОЛЕТ

Элли звонит сразу после того, как Макс уходит на работу. Они вернулись из Британской Колумбии, но Гэвин снова уехал по каким-то официальным делам, а Саша хочет пройтись по магазинам. Она спрашивает, хочу ли я пойти с ними?

 

Оглядываю пустой дом. Я могла бы вернуться к себе и собрать вещи, но… не знаю.

 

«Да» — короткий ответ. Да, я хочу пройтись по магазинам. Да, хочу отвлечься. Прошло два дня после Рождества, и у меня немного шалят гормоны. Началась утренняя тошнота, и я чувствую себя странно из-за всей этой темы с переездом к Максу, потому что это здорово, но это также… не знаю... странно, будто я жду, что что-то случится.

 

Итак, мы оказываемся в безумном зоопарке под названием пригородный торговый центр. Несмотря на то, что беременность пока не заметно, послепраздничные распродажи слишком хороши, чтобы от них отказываться, а мне понадобится целый гардероб для беременных. Штаны для йоги не подходят для зала суда. Элли клянется, что мы можем посвятить Сашу в мой секрет, а Макс признался, что рассказал своему другу Тейту, который помог ему доставить медведя домой. Скоро мне придется нанять адвоката по трудовым отношениям и официально сообщить новость фирме.

 

Желудок переворачивается. Может, подожду, пока пройдет фаза утренней тошноты. Заставляю себя сосредоточиться только на сегодняшнем дне, только на покупках. Элли испытывает немалое ликование от того, что кто-то ее узнает, когда она заходит в магазин одежды для беременных.

 

— Как скоро пойдут эти слухи? — спрашивает она Сашу, и ее подруга только закатывает глаза.

 

— Полагаю, ты хочешь, чтобы они начались.

 

— Дети очаровательны.

 

В настоящий момент дети кажутся мне паразитами, намеренными украсть энергию и аппетит своей матери. Но когда появится мини-Макс, я буду любить его или ее и думать, что он\она очень очаровательны.

 

И Элли будет рядом, чтобы заверить меня в этом.

 

Я прижимаю руку к животу. Ну, я уже люблю Кроху. Просто предпочла бы, чтобы он\она перестали вызывать у меня рвоту каждые тридцать минут. За последние два дня приступы случались очень быстро, и мне это совсем не нравится.

 

— Что тебе нужно? — спрашивает Саша, проводя пальцами по вешалке с широкими блузками.

 

Только не это. Пока нет.

 

— Черные брюки на выход. И, может, несколько более длинных рубашек, но чтобы ни одна из них не делала меня похожей на цирковой шатер. И только вещи по распродаже, все остальное может подождать.

 

— Поняла. — Она резко разворачивается. Я смотрю на Элли.

 

— Ей стоит работать личным покупателем.

 

— Неплохой способ применения ее докторской степени по управлению бизнесом, — сухо говорит Элли.

 

— Но у нее дар. — Мой взгляд скользит обратно к колыбельке в витрине. Я смотрю на нее уже в третий раз.

 

Еще слишком рано думать о мебели для детской, чтобы она сочеталась с гигантским плюшевым мишкой.

И вполне возможно, жизнь с Максом может оказаться временной. Я не могу обустраивать полноценную детскую. Хотя эта крошечная колыбелька…

 

И вот, что происходит, когда я подхожу к кассе. Продавец говорит, что с покупкой одежды на пятьсот долларов идет подарок — колыбель. И я заставляю Сашу поторопиться с выбором еще двух пар брюк и какого-то очень отвратительного нижнего белья для беременных.

 

И вот почему два часа спустя Макс находит меня на полу рядом с медведем Бобом, без остановки проклинающую все и вся.

 

— Что ты делаешь? — спрашивает он с порога, и я, слегка вскрикивая, подпрыгиваю от неожиданно прозвучавшего вопроса.

 

Прижав руку к груди, смотрю на него.

 

— Собираю колыбель.

 

«И, возможно, мысленно возвращаюсь к сомнениям о том, почему это все еще кажется странно временным».

 

— Позволь мне. Ни за что на свете.

— Я сама.

 

Он сердито смотрит на меня, но остается в дверях. Хорошо. Я чувствую покалывание.

 

— Почему ты так скоро вернулся?

 

— Закончил рано. А мое возвращение домой — проблема?

 

— Нет… — Я вздыхаю и убираю волосы с глаз. — Ты немного напугал меня. Проклятье. Мне показалось, что я слышу, как наверху хлопнула дверь. Я не привыкла к такому пространству.

 

— Еще ты забыла запереть входную дверь после возвращения из магазина. Дерьмо. Горячие слезы напряжения набегают на глаза.

 

— Я привыкла, что дверь моей квартиры защелкивается сама.

 

— Эй... — он пересекает пустую комнату и присаживается рядом со мной, его рука скользит по моей шее, разминая мышцы. — Все в порядке.

 

— Все не в порядке. В мой дом только что вошел сумасшедший, — бормочу я, и он мягко смеется.

 

— Ты сильно на взводе.

 

— Возможно.

 

— Я мог бы с этим помочь, — то, как понижается его голос, говорит мне, что он предлагает больше, чем массаж шеи.

 

— Мне нужна отвертка. — Я игнорирую слона в комнате и вместо этого сосредотачиваюсь на лежащих передо мной инструкциях. Взяв шуруп, хмуро смотрю на него, затем тянусь к ящику с инструментами с другой стороны от Макса. — Извини, мне нужна… Он обводит пальцами мое запястье.

 

— Что тебе нужно?

 

— Отвертка. Я же только что сказала.

 

— Какая? — Его пальцы скользят взад и вперед, взад и вперед по мягкой, нежной коже на внутренней стороне запястья. Ловлю себя на том, что начинаю извиваться.

 

Бесполезное, предательское беременное тело.

 

— Та, что с крестовиной.

 

— Кросс-слот или Филлипс? — Он пытается украдкой взглянуть на шуруп в моей руке.

— Без понятия, но, вероятно, узнала бы нужную, не отодвинь ты ящик с инструментами, — огрызаюсь я.

 

Он усмехается и отодвигает его еще дальше.

 

— Или я мог бы научить тебя.

 

— Боже, ты такой мужчина.

 

Он игнорирует мой выпад и берет две отвертки. Они выглядят почти одинаково, за исключением того, что одна из головок шире другой. Я хватаю ту, что выглядит более знакомой, и она подходит к шурупу.

 

Я прикрепляю первую ножку к основанию люльки, затем перехожу ко второй. Макс садится и берет инструкцию, затем, прочитав ее, тычет в меня пальцем.

 

— Чем больше рук, тем легче работа. Передай мне отвертку Робертсона.

 

Меня раздражает, что он использует название, и я не знаю, почему. Может, сказывается долгий день.

 

— Это которая?

 

— С квадратной головкой.

 

— Почему просто не сказать «с квадратной головкой»?

 

— Потому что у инструментов есть названия. — Может, он и не хочет, чтобы это звучало покровительственно, но ничего не выходит.

 

— Потому что их назвали мужчины, предполагая, что у них будут помощники, от которых они смогут властно требовать указанные инструменты. Если бы женщина отвечала за именование инструментов, она бы не стала заморачиваться, потому что знала, что сама за ними потянется.

 

— Потому что она была бы слишком упряма, чтобы принять помощь.

 

— Помощь! Ты не хочешь мне помогать. Ты хочешь меня контролировать. Макс резко выдыхает и откидывается назад, бросая на меня растерянный взгляд.

— Эй, мы что, ссоримся?

 

— Не знаю, а мы ссоримся?

 

Он открывает рот, потом снова закрывает.

 

— Возможно, проблема в гормонах?

 

Я встаю на ноги. Да, возможно. То, как я мысленно только что разогналась от нуля к шестидесяти, на самом деле делает это более чем возможным, но, черт возьми, серьезно?

 

— Собираешься бросать мне это каждый раз, когда у меня будет реакция, вызванная беременностью?

 

— Не знаю. А ты собираешься сказать мне, из-за чего расстроена?

 

— Я чувствую себя немного не в своей тарелке, ясно?

 

— Значит, нас двое.

 

— Это не одно и то же.

 

— Нет? Я ничего не контролировал с той ночи, когда встретил тебя, и тот факт, что ты залетела, доказывает это, на случай, если у тебя возникнут какие-то сомнения. И все же я по-прежнему здесь, по-прежнему держу удар, потому что хочу тебя, Вайолет. Хочу тебя, и хочу этого ребенка, и хочу, черт возьми, помочь, а иногда ты мне этого не позволяешь.

 

— Не позволяю тебе помочь мне? Я позволила перевезти меня к тебе домой.

 

— Ты не хотела переезжать? — Он пристально смотрит на меня.

 

— Я хотела…

 

— Чего, Вайолет? Чего ты хотела, чего я тебе не дал?

Пульс стучит в ушах. «Молчи», — говорю я себе и каким-то чудом удерживаю язык за зубами. Но это не имеет значения. Он знает, о чем я думаю.

 

— Я не Прекрасный принц. Но я делаю все, что в моих силах. — Он проводит рукой по волосам. — Я люблю тебя. Но ты права. Если ты ищешь сказочный финал, где я, встав на одно колено, обещаю «долго и счастливо», этого никогда не произойдет. Я не верю в это дерьмо, и ты тоже не должна верить.

 

— Ого. Ладно, спасибо, что сказал. — Горячие слезы щиплют веки. Все чертовски ясно.

 

— Вайолет…

 

— Нет, не говори больше ничего. Правда. — Я вытираю глаза, не позволяя слезам скатиться по щекам. — Я тоже люблю тебя, придурок, но, да, гормоны, пульсирующие в моем теле, хотят «долго и счастливо». Подай на меня в суд за то, что я романтик.

 

— Эй…

 

— Пойду вздремну. Одна. — Указываю на детали колыбельки. — Можешь закончить собирать ее. Или нет. Мне все равно.

 

Глава 47

 

МАКС

 

Я даю ей тридцать минут, чтобы успокоиться, а затем присоединяюсь к ней в постели.

 

— Ты не спишь, — говорю я, когда она не поворачивается ко мне.

 

— Нет, — тихо отвечает она.

 

— Тогда перестань меня игнорировать.

 

— Я вовсе не игнорирую. Просто... не знаю, что сказать.

 

— Я очень тебя люблю. Мы не уходим, помнишь? Ты не уйдешь, я не уйду, и мы любим друг друга. Разве этого недостаточно? — Даже произнеся это, я знаю, что ответ, вероятно, «нет». Но, черт возьми, мне трудно это переварить. Не в моем характере быть Уордом Кливером (прим.: Уорд Кливер — вымышленный персонаж американского ситкома «Оставьте это Биверу»), чтобы делать и говорить одни лишь правильные вещи. Я всего лишь Макс. Парень, который пробирается по неизвестной территории, совершенно не разбираясь в том, как устроена домашняя жизнь. Я попросил ее переехать — огромный шаг для меня, но все же недостаточно большой. Она ждет брака, и я должен был это предвидеть, но не предвидел. Брак… я не могу дать ей этого.

 

Мой телефон звонит, и я вытаскиваю его, чтобы заткнуть.

 

— Можешь ответить, — говорит Вайолет, утыкаясь лицом мне в грудь. — Работа важна.

 

Я смеюсь над ее предположением, что это работа. Обычно так и бывает. Я показываю ей экран. Элиза.

 

— Это не работа. Она может подождать.

 

— Элиза Блэк? Та самая Элиза Блэк? — Она говорит это тем же тоном, что и Блэр в первый раз, когда получил сообщение от Лиззи.

 

— Да.

 

— Мне следует ревновать?

 

— Вовсе нет. Она мне как сестра. Я рассказывал тебе о ней. Она — Лиззи. Глаза Вайолет становятся очень большими.

 

— Ой. Так бери же.

 

Я отклоняю звонок.

— Я перезвоню ей после того, как мы вздремнем.

 

— На самом деле я не спала.

 

— До этого не спала. Но теперь будешь.

 

*****

 

На следующий день мы уже собираемся садиться ужинать, когда раздается звонок в дверь. Звук совершенно поразительный, потому что я абсолютно уверен, что это первый раз, когда звонок был использован.

 

Вайолет бросает на меня растерянный взгляд.

 

— Ждешь кого-то?

 

Я качаю головой. Но это может быть Лахлан, или Тейт, или кто-то еще из хоккейной команды. За исключением того, что они не настолько бестактны, чтобы заявиться, не позвонив заранее.

 

Раздраженный тем, что наше время с Вайолет прервали таким образом, я направляюсь в фойе, готовый разорвать любого, кто находится по другую сторону. Как только я рывком открываю входную дверь, мое бахвальство тут же спадает.

 

— Элиза. — Делаю шаг назад и жестом приглашаю ее войти внутрь и не стоять на холоде.

 

— Что ты здесь делаешь?

 

Она врывается в комнату. На ней куртка Canada Goose, которая выглядит подозрительно новой.

 

— Я звонила вчера.

 

И я отклонил звонок, потому что хотел вздремнуть с Вайолет.

 

— Прости, что не перезвонил тебе. Милая курточка.

 

Она подмигивает в ответ на мое замечание. Девушка из Калифорнии явно не была готова к зиме в стране чудес под названием Оттава. Держу пари, она купила ее в аэропорту.

 

— Так ты, правда, в порядке? Ты... о! — В конце ее голос повышается, и я оглядываюсь, обнаруживая, что Вайолет присоединилась к нам.

 

Я протягиваю ей руку, и она принимает ее.

 

— На самом деле я более чем в порядке. Это моя девушка, Вайолет. Из-за нее я был немного... рассеян в последнее время.

 

— О, очень приятно познакомиться! — И они уходят. Каким-то образом я остаюсь с курткой Лиззи, а она врывается в мой дом, уходя с Вайолет под ручку.

 

К тому времени, как я вешаю куртку и нахожу их на кухне, они с Лиззи уже болтают, как старые подруги.

 

Я присоединяюсь к Вайолет, прислонившейся к стойке, и обнимаю ее. В ушах звенит ее вчерашний вопрос. «Должна ли я ревновать?» С той ночи, как я встретил Вайолет, у меня не было другой женщины, на которую мне бы

 

хотелось взглянуть, но и до этого я никогда не рассматривал Лиззи с этой точки зрения, даже когда мы были подростками. А теперь больше не будет никого, точка. Для меня существует лишь одна женщина — та, что сейчас в моих объятиях.

 

Я целую ее в висок.

 

— Что за ложь плетет тебе обо мне Лиззи?

 

— Говорит, что тебе одиноко, — отвечает Вайолет, и ее губы изгибаются в веселой улыбке. Больше нет. Я выдерживаю взгляд своей любимой.

 

— А я одинок?

 

— Нет, — медленно произносит она, качая головой.

— Хорошо, я убедилась, — заявляет моя самая старая, самая дорогая, самая умная подруга, и мы оба смеемся и поворачиваемся к ней. Она лучезарно мне улыбается. — Мне просто нужно было увидеть это своими глазами.

 

Но ее улыбка слишком яркая, и она не совсем доходит до ее глаз. Я не позволю ей уйти с этим.

 

— Зачем ты на самом деле приехала?

 

Она пожимает плечами.

 

— Заехала по пути в Торонто.

 

— По пути на скольких дополнительных рейсах?

 

— Компанию мне составила теплая куртка, было прекрасно.

 

— Элиза.

 

— Макс.

 

Вайолет смеется.

 

— Могу я предложить тебе бокал вина? Мы как раз собирались сесть ужинать. Лиззи машет рукой.

 

— Нет, спасибо, но я бы выпила фильтрованную воду, если она у вас есть, или зеленый чай?

 

— Я поставлю чайник, — говорит Вайолет.

 

Я раскладываю на тарелки ужин, зная, что Лиззи не будет возражать, если мы поедим, пока она будет выплескивать все, что у нее на уме.

 

— Что ты делаешь в Торонто?

 

— На следующей неделе мы начинаем съемки нового проекта. — Ее слова звучат резко, что заставляет меня снова обратить на нее внимание.

 

— Только не у Винса Дженкинса. Она с трудом сглатывает.

 

— Нет. От этого я отделалась.

 

— Хорошо.

 

— Нет, это другой проект. Он будет замечательным.

 

Мы сидим за столом, Лиззи потягивает чай, рассказывая нам о новом проекте. Она все время упоминает одного из продюсеров, британца, который должен был выступать лишь как инвестор, но намеревается присутствовать на съемочной площадке, и она, кажется, напряжена именно из-за этой новости.

 

Но мое прежнее беспокойство исчезает, когда она рассказывает больше. Она на грани, определенно, но не напугана. И, возможно, ей нужно немного отвлечься от англичанина.

 

— Может, мы сможем приехать в Торонто и навестить тебя на съемочной площадке, — говорю я.

 

Она сияет.

 

— С удовольствием. Я здесь ненадолго, вернусь в апреле, а потом еще раз в августе на досъемку. Странное расписание.

 

Я киваю.

 

— В апреле должно получиться. В августе мы заняты.

 

Вайолет краснеет, а Элиза переводит взгляд с меня на нее и обратно.

 

— Отправляетесь в путешествие? Я смеюсь.

 

— Вообще-то у нас родится малыш.

 

— Что? — Она хлопает в ладоши. — Как волнующе! Я киваю.

— На самом деле так и есть. Мы… — Я беру Вайолет за руку. — Мы счастливы.

 

— Хорошо, — говорит Лиззи, быстро обнимая меня, а затем и Вайолет, на этот раз дольше и крепче. — Будь добра к нему, — тихо говорит она.

 

— Я тебя слышу, — бормочу я.

 

— И убедись, что он тоже хорошо к тебе относится, — добавляет она. — В противном случае, скажи мне.

 

Вайолет только улыбается.

 

— Мы довольно хорошо разбираемся с ситуацией, когда сталкиваемся с проблемами.

 

— Превосходно. — И с этими словами Лиззи снова исчезает, усевшись в арендованную машину, ожидавшую на подъездной дорожке.

 

Я качаю головой.

 

— Ну, это была моя подруга Элиза.

 

Вайолет смеется.

 

— Вау.

 

— Ага.

 

Она склоняет голову набок.

 

— Тебя любят хорошие люди.

 

И самый лучший человек находится передо мной. Я тянусь к ней.

 

— Да. Я не всегда это вижу. Но всегда вижу тебя. Она со вздохом обнимает меня.

 

— Думаю, пришло время вернуться к нормальной жизни, котенок. — К нашей кинк-нормальности.

 

Вайолет поднимает голову, в ее глазах мелькает искорка интереса.

 

— Да?

 

О, да.

 

— Я хочу, чтобы ты спустилась вниз. Раздевайся и жди меня на оттоманке.

 

Глава 48

 

ВАЙОЛЕТ

 

Я парю высоко, готовясь к приходу Максу. С праздничной вечеринки прошло уже больше двух недель, и еще больше времени с тех пор, как мы играли здесь одни.

 

Он только что сказал своей самой давней подруге, что счастлив ребенку, и не поперхнулся словами. И сейчас мне этого достаточно.

 

Живот слегка сжимается, когда я слышу, как Макс спускается по лестнице в подземелье.

 

Я чуть меняю позу, расставляя колени немного шире. Хочу быть идеальной для него. Хочу, чтобы у него все было идеально.

 

Обходя меня, он проводит пальцем по моим плечам, когда идет позади, затем по ключице, когда идет впереди.

 

— Очень мило, котенок.

 

Он щиплет меня за сосок, и острая боль пронзает клитор. Хочу, чтобы сегодня он причинил мне боль. Не хочу, чтобы он сдерживался, но не знаю, как сказать ему об этом.

 

— Я слишком долго позволял всему идти своим чередом, Вайолет. Ошибка, которую я постараюсь не повторять. И по мере развития беременности, нам придется вносить изменения в протокол и наши сцены, но мы продолжим.

Я улыбаюсь. Выражение его лица суровое, но в глазах мелькает огонек. Он счастлив.

 

— Такая красивая. Оставайся на месте.

 

Слышу, как он роется в шкафу с игрушками, и киска сжимается в предвкушении. Я внимательно слушаю, пытаясь угадать, чем он собирается мучить меня сегодня. И когда слышу сигнальный скрип колесиков медицинской тележки, мое ожидание почти закончилось и только начинается.

 

Краем глаза замечаю Макса и тележку, он катит ее мимо меня к скамье для порки. Все мое тело дрожит от возбуждения.

 

Мгновение спустя он снова стоит передо мной.

 

— Запястья, котенок.

 

Я вытягиваю руки перед собой и смотрю, как он застегивает черные кожаные наручники и скрепляет их вместе. Мы не используем ошейник, но мне нравится, когда он надевает на меня наручники. Есть что-то в этом физическом действии, это как сигнал, запускающий сцену. И к тому же очень горячий.

 

— Встань.

 

Когда я слезаю с оттоманки, Макс подцепляет пальцем зажим, соединяющий манжеты, и ведет меня через комнату. Пытаюсь украдкой взглянуть на поднос, чтобы увидеть, что он для меня приготовил, но на нем лежит ткань. Злодей.

 

Расстегнув наручники, Макс помогает мне залезть на скамью для порки, затем поправляет мое положение, прежде чем, наконец, пристегнуть запястья к креплениям по обе стороны скамьи.

 

Он садится передо мной на корточки и обхватил ладонями мое лицо, проводя большим пальцем по моей скуле.

 

— Сегодня никаких повязок, Вайолет. Мы одни, и я хочу видеть слезы в твоих прекрасных глазах.

 

Мое сердце бьется быстрее от осознания того, что, да, он собирается причинить мне боль. Не могу дождаться.

 

Он встает, расстегивая ремень, и я облизываю губы, готовая взять его в рот. Вместо того чтобы насытить меня членом, он отодвигается в сторону, скользя ладонью по моей спине, пока не упирается в задницу.

 

Он наклоняется, его губы почти касаются моего уха.

 

— Вчера во время ссоры я был неправ. Я не могу обещать «долго и счастливо». Но могу обещать любить тебя вечно.

 

Жжение от шлепка превращается в приятное тепло, когда оно распространяется по ягодице.

 

— Ты это понимаешь? — Его голос такой ровный, такой уверенный, и я киваю.

 

— Да.

 

Еще один шлепок с другой стороны.

 

— Что «да»?

 

— Да, Макс.

 

Я поняла это, как только появилась Элиза. Я и до этого кое-что понимала, но Макс, рассказав ей о нас, все расставил на свои места. Это не значит, что я не хочу слышать, как он говорит об этом сейчас.

 

И я хочу, чтобы он мне показал. Хочу, чтобы он запечатлел себя на моей коже.

 

Он повторяет чередующиеся шлепки, а затем говорит мне устраиваться поудобнее, потому что мы собираемся пробыть здесь некоторое время.

Он не ошибается, хотя, когда боль усиливается, мое чувство времени начинает ускользать. Макс продолжает разогревать задницу ладонью, пока не убеждается, что нет ни малейшего места, которое не было бы окрашено в ярко-розовый цвет. В перерывах между шлепками он наклоняется ко мне и шепчет на ухо еще одну правду.

 

— И мне следовало раньше понять, что любовь — это не «долго и счастливо». Слезы закипают под веками, потому что он прав. Я знаю это.

 

— Любовь — это боль и страдание, и вы стоите рядом друг с другом, вместе проходя через все это, потому что не хотите, чтобы ваша любовь, ваша вторая половинка, переносила все в одиночку.

 

Я киваю, на глаза наворачиваются слезы. Чувствую, как одна скатывается по щеке, и Макс подходит, присаживаясь передо мной на корточки.

 

— Выпусти это, котенок. Ты готова к большему?

 

— Да, — выдыхаю я.

 

— Я могу обещать тебе, что ты никогда больше не будешь одна.

 

Я всхлипываю, и он, подавшись вперед, целует меня в губы, потом в щеку, и остается со мной перед скамьей, пока мною вновь не овладевает спокойствие.

 

— Еще? — мягко спрашивает он, потирая мою челюсть.

 

— Любви или порки?

 

Он приподнимает одну бровь.

 

— Может, это одно и то же.

 

Я слабо смеюсь.

 

— Да, пожалуйста.

 

Он поднимается и двигается позади меня, возвращаясь к жестокому и восхитительному нападению на мою задницу.

 

Когда сознание начинает заволакивать туман, он сразу это замечает.

 

— Сегодня никакого сабпространства, котенок. Я хочу, чтобы ты полностью присутствовал при всем, что я тебе даю.

 

Я надеялась, что он заставит меня летать, но скрываю укол разочарования. Макс позаботится обо мне.

 

Затем я слышу, как скользит его ремень, когда он вытаскивает его из петель джинсов. Мне нравится этот ремень. Нравится острая боль, когда он соприкасается с моей кожей. Нравится вспоминать об этом чувстве всякий раз, когда я вижу его на талии Макса — что бывает часто.

 

Он не торопится, наблюдая за мной, и секунды идут. Первый удар по верхней части бедер заставляет меня вздрогнуть. Рука Макса, прижатая к моей пояснице, — единственное предупреждение, которое я получаю. Разминка закончилась.

 

Следующий удар наносится прежде, чем я успеваю прочувствовать первый. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это дышать и принимать следующий.

 

Еще удары, по всей плоти, и я не могу остановить себя от того, чтобы, в конце концов, не воспарить.

 

— Вайолет, цвет?

 

Голос Макса вырывает меня из того места, куда я уплыла, и мне требуется секунда, чтобы сосредоточиться.

 

— Зеленый, — слышу свой невнятный голос, будто он обладает собственным разумом.

 

— Нет, котенок, думаю, мы зашли достаточно далеко.

 

— Но...

— Я сказал «нет». — Он накрывает мою спину одеялом и открепляет наручники от скамьи, прежде чем помочь мне слезть, и поднимает меня на руки.

 

— Ты не использовал ни одну из этих игрушек, — говорю я, указывая на тележку, когда мы проходим мимо.

 

Его смех — глубокий рокот у моей щеки.

 

— Смотри, — он убирает ткань, показывая пустой поднос. — Игрушек не было.

 

Макс и его вынос мозга.

 

Мы не идем к дивану, как обычно. Вместо этого Макс несет меня в нашу спальню. Слова с минуту звучит у меня в голове. Это первый раз, когда я действительно думаю о ней как о нашей комнате, а не только Макса.

 

Он осторожно кладет меня на кровать и забирается на нее, притягивая в свои объятия.

 

— Помнишь, внизу я сказал, что не могу обещать тебе «долго и счастливо», но могу обещать любовь?

 

— Да. — Хочу сказать, что понимаю, правда, но слова ускользают от меня.

 

— Это еще не все. — Он глубоко вздыхает. — Я могу обещать, что буду рядом с тобой, несмотря ни на что. Когда станет дерьмово и тяжело, я прикрою тебя. И у меня широкие плечи, котенок. Ты можешь взвалить мне на спину всю тяжесть мира, и я не сломаюсь. Я буду защищать тебя всем, что у меня есть. Потому что люблю тебя больше всего на свете.

 

— Он кладет руку мне на живот. — У тебя есть я и наш ребенок, и мы можем родить еще, если захочешь. Мы вместе создадим семью, большую или маленькую, и она будет идеальной. И несовершенной тоже, и это будет именно то, чего я хочу. Я хочу всего этого, и хочу этого с тобой.

 

Глава 49

 

ВАЙОЛЕТ

 

Я просыпаюсь посреди январской ночи одна в постели Макса. Нашей постели.

 

Мы вернулись к нормальной жизни во всех отношениях, включая то, что нас завалили работой, и вчера вечером мы оба вырубились в половине десятого. Полагаю, это сбило его режим, потому что сейчас четыре, и он, вероятно, уже спать не ляжет.

 

Сходив пописать, направляюсь за стаканом воды, но слабый шум привлекает меня в гостиную, где Макс, развалившись на диване, смотрит по телевизору хоккейный матч.

 

В кулаке он сжимает крошечную майку «Кэнакс», которую я подарила ему на Рождество. На мгновение останавливаюсь в дверях и наблюдаю за ним, но он чувствует мое присутствие и оглядывается.

 

— Привет. Прости, я тебя разбудил? Я качаю головой.

 

— Ходила в туалет.

 

Он кивает и протягивает мне руку. Я присоединяюсь к нему на диване, и он целует меня в макушку.

 

— Не мог уснуть?

 

— Пейджер. Перезвонил ординатору. Скоро отправлюсь в больницу на обход, но у меня есть время посмотреть вчерашнюю игру.

 

Я киваю и, закрыв глаза, прижимаюсь к его теплому телу. Так рядом с ним засыпаю, и следующее, что помню, как он выскальзывает из-под меня и накрывает пледом.

 

Игра кончилась.

— Я ухожу на работу, — шепчет он. — Хочешь, разбужу тебя через час? Я киваю и снова засыпаю.

 

*****

 

На следующий день после работы у меня назначена встреча с адвокатом. Мы перебираем варианты. Можно сообщить партнерам о моих отношениях с Максом в письменной форме, или же назначить встречу и обсудить все с глазу на глаз. Второй вариант может