Состояние и динамика отношения различных возрастных групп к добрачным половым связям молодежи

Период активных социальных изменений в России обусловил эволюцию отношений между полами, что привело к распространению добрачных сексуальных отношений молодежи. Как отмечает Е. М. Черняк, нравственно-этическая позиция молодежи резко отличается от установок старшего поколения[169]. Особенно ярко это проявляется в изменении добрачного поведения значительной части молодежи: для некоторых групп общества перестали действовать традиционные российские установки на добрачное целомудрие. В советском социуме сохранение девственности до брака считалось неформальной нормой и эталоном социализированности индивида, достижение которого поддерживалось действенными механизмами социального контроля. В связи с существованием гендерной ассиметрии сексуальное воздержание до брака как норма поведения в большей степени приписывалась женщинам. Брак, как правило, предшествовал сексуальным отношениям или легитимировал их. Добрачные сексуальные практики, хотя и существовали в советском обществе, но не были широко распространенным явлением, осуждались и считались отклонением от нормативного типа поведения, поэтому они носили скрытый характер.

Изменение ценностно-нормативных структур общества обусловило распад эффективной системы социального контроля, что привело к обособлению сексуальности от брака. Вследствие этого, брак утрачивает роль признаваемого индивидами регулятора сексуальных отношений и формы институционализации семьи. Широкое распространение и по существу общественное смирение получили добрачные сексуальные отношения молодежи. Добрачные сексуальные контакты и сожительства среди молодежи, часто приводящие к целому ряду социальных проблем, таких как аборты, бездетность, рождение ребенка вне брака, одинокое материнство, социальное сиротство, перестают быть редкостью и в некоторых группах уже не считаются чем-то асоциальным и безнравственным. Более того, эти виды поведения становятся в сознании многих обыденным явлением, все чаще квалифицируются как неформальная норма, особенно представителями молодого поколения. Целомудрие девушек перестало быть безусловной общественной ценностью и эталоном социализации. Сохранение девственности до брака многими юношами и девушками нередко считается анахронизмом. В начале XXI века в молодежной среде существует определенная вероятность быть стигматизированным, т. е. получить ярлык девианта, уже не у актора добрачных сексуальных практик, а, как раз наоборот, у того, кто не проявляет конформного поведения и не принимает в них участия.   

Тем самым, особенность трансформирующегося (во многом аномичного) российского общества состоит в том, что сегодня достаточно сложно провести четкую границу между социальной нормой и отклонением, дать обозначенным явлениям позитивную или негативную оценку, особенно если основным критерием считать отношение различных групп общества к добрачным сексуальным практикам молодежи, не учитывая при этом функциональность и социальные последствия добрачных половых связей.

Нестабильность ценностно-нормативных структур общества, размывание ориентиров социализации молодежи, ослабление регламентации социализационного процесса привели к тому, что сексуальные установки и поведение российских юношей и девушек, как показывает сравнение результатов отечественных и зарубежных социологических опросов[170], стали более либеральными, свободными от нравственных ограничений, нежели установки и поведение молодых людей большинства западных стран (Англии, Франции, Италии и др.).   

Подтверждением существенных сдвигом в сексуальных установках и поведении молодежи служат данные социологических опросов, проведенных в последние десятилетия. По данным С. И. Голода[171], который начал проводить исследования сексуального поведения молодежи еще в середине 1960-х годов, за три десятилетия с 1965 по 1995 гг. число подростков Ленинграда/Санкт-Петербурга, начавших половую жизнь до 16 лет, выросло более чем вдвое (с 5,3 до 12,1%), а доля молодых людей, осуществивших сексуальный дебют между 16 и 18 годами, увеличилась с 33 до 52,9%. Большая же часть опрошенных студентов (39,5%) в 60-е годы прошлого века начинала сексуальную жизнь в возрасте 19-21 года, тогда как большая часть опрошенных студентов (52,9%) в середине 90-х годов – в возрасте 16-18 лет. Если в середине 60-х годов доля студентов, начинающих сексуальную жизнь после 21 года, составляла 22,2%, то в середине 90-х годов – всего лишь 4,5%.

В результате анализа исследований И. С. Кона[172] можно сделать вывод о том, что добрачное сексуальное поведение значительно изменяется, особенно среди девушек. Так, среди мам школьниц 90-х годов лишь чуть больше 7% начали сексуальную жизнь до совершеннолетия, среди пап к интимной жизни до 18 лет приобщился лишь каждый пятый. Опрос И. С. Кона, проведенный в 1995 году, показал, что среди шестнадцатилетних первый половой акт пережили 50,5% юношей и 33,3% девушек, среди семнадцатилетних – соответственно 57,1% и 52,4%.

Увеличение вовлеченности женщин в сексуальные отношения было зафиксировано в 90-х годах прошлого века и другим известным российским социологом В. Т. Лисовским. Так, если в студенческой среде в 1965 году вовлеченность в добрачные связи отметили 80% мужчин против 38% женщин, то к началу 90-х годов доля женщин, указавших на наличие таких связей, возросла до 80%. За указанный период, доля женщин, вовлеченных в сексуальные отношения, выросла более чем вдвое. За тот же период снизился возраст вступления в сексуальные отношения. Одновременно с этим, в два раза увеличилась доля юношей и девушек, оправдывающих добрачные половые связи[173].

Снижение возраста сексуального дебюта у более молодых людей демонстрирует опрос ВЦИОМ, проведенный в 2002 году. Если среди возрастной категории 20-30-летних до 16 лет начали половую жизнь 26,5%, в 16-17 лет – 35,6%, итого до 18 лет – 62%, старше 18 лет – 28%, то среди возрастной категории 31-45-летних до 16 лет сексуальную жизнь начали 16,5%, в 16-17 лет – 17,4%, итого до 18 лет – 34%, старше 18 лет – 53%[174].

Приведенные данные свидетельствуют о межпоколенных различиях в области сексуального поведения.

По данным международного опроса, проведенного в начале 2000-х годов в Москве, Великом Новгороде, Уфе в рамках исследовательского проекта “Affective and sexual life of students”[175], средний возраст сексуального дебюта у студентов в России был равен 17,0 лет у юношей и 18,3 года – у девушек. По этому показателю российские студенты занимают одно из первых мест среди индустриально развитых стран.

Значительные изменения в сексуальном поведении молодежи, выраженные в большей степени среди женщин, приводят к уменьшению гендерной ассиметрии половой морали. Одинаковые отклонения от норм сексуальной морали и у мужчин, и у женщин стали нередко оцениваться одинаково – или в равной степени осуждаться, или в равной степени одобряться. Разумеется, как утверждает Э. Гидденс, «двойной стандарт все еще существует, но женщины более не желают терпимо относиться к той точке зрения, что если мужчины нуждаются в разнообразии и поэтому от них следует ожидать, что они пустятся во внебрачные приключения, то сами они не должны вести себя подобным образом»[176].

В России гендерная ассиметрия половой морали по вопросу допустимости интимных отношений за рамками брака прослеживается уже в подростковом возрасте. Оставляя за собой право на добрачные половые связи, многие молодые люди хотели бы, чтобы их брачная партнерша не имела сексуального опыта. Так, на вопрос «Хотели бы вы, чтобы ваш будущий брачный партнер имел сексуального опыта до брака?» 71% девушек ответили положительно, а 60% юношей – отрицательно[177].

Специфичным для России является большая разница между средним возрастом сексуального дебюта у юношей и девушек.

Российские юноши совершали первый половой акт заметно раньше, чем девушки. К 15 годам опыт полового акта имели 17,5% юношей и только 6,4% девушек. К 17 годам разница между полами по числу тех, кто имел такой опыт, увеличивается, а затем начинает сокращаться. По данным исследования М. Денисенко[178], среди студентов Московского университета сексуальный опыт имели 62% юношей и 45% девушек. К 20 годам оставались девственными 19,9% юношей и 31,1% девушек.

В некоторых российских исследованиях[179] отмечается большая, по сравнению с европейскими сверстниками, распространенность случайных связей у российских студентов: 59,7% девушек и только 28,6% юношей начинают половые отношения со своим партнером или супругом. Среди российских молодых людей, особенно юношей, широко распространены, по сравнению с молодежью других стран, вступление в половые отношения без любви и измена постоянному партнеру. Более 40% российских юношей и около 20% девушек, имеющих сексуальный опыт, вступали в сексуальные отношения без любви, что в несколько раз больше, чем в странах Европы и США. Более 60% российских юношей и почти 35% девушек вступали в случайные половые отношения, имея постоянного партнера. 20% российских юношей и около 10% девушек постоянно изменяют своим сексуальным партнерам, что также крайне редко (за исключением австралийской молодежи) распространено в странах западной цивилизации. Например, в Польше и США измены своим партнерам среди молодого поколения практически отсутствуют (см. диаграмму 1).

Диаграмма 1

Характер сексуальных отношений молодежи [180]

* – процент от тех, кто имел опыт половой жизни.
** – процент от тех, кто изменял своему постоянному партнеру.

Добрачное сексуальное поведение имеет региональные отличия, проявляющиеся не только между странами, но и внутри одной страны. И. С. Коном было выявлено, что среди юношей-школьников Москвы сексуальный опыт имел практически каждый второй, тогда как в Борисоглебске – только каждый третий. Еще более строгие нормы в малых городах у девушек; если в Москве сексуальный опыт имела каждая третья 16-летняя школьница, то в Борисоглебске – лишь 14%[181]. На основании этих данных, диссертант предполагает, что в небольших патриархальных городах, с развитой системой социальных связей, выполняющих функции социального контроля за добрачным (так же как и за внебрачным) поведением индивидов, возраст сексуального дебюта будет выше, нежели в мегаполисах, число молодых людей, начавших половую жизнь в подростковом возрасте, будет ниже, а число сексуальных партнеров в небольших городах будет меньше, нежели в мегаполисах. Соответственно, отношение и распространение добрачных половых связей зависит также и от типа поселения, в котором проживают молодые люди.

Результаты социологических опросов, фиксирующие раннее начало сексуальной жизни, частую смену партнеров, широкое распространение добрачных сексуальных связей, особенно случайных, в том числе и при наличии постоянного партнера, свидетельствуют о дезорганизации сексуальности, проявляющейся в отделении сексуального поведения от любви, брака и репродукции.  

Вышеприведенные данные можно интерпретировать не только как разрушение прежней системы социального контроля (норм и санкций), регулирующей добрачное поведение молодежи, но и как определенную деградацию общечеловеческих нравственных ценностей. Трудно не согласиться с мнением А. И. Антонова и В. М. Медкова о том, что «изменения сексуального поведения подростков и молодежи идут параллельно со сдвигами в системе социальных норм, регулирующих половую жизнь, отражая нарастание кризисных явлений в семейно-брачных отношениях, углубление кризиса семьи как социального института»[182]. 

Прежняя (традиционная) половая мораль, в которой женщина находилась в неравном положении с мужчиной, разрушена, а новая не сформирована, что выразилось не в появлении конструктивных этических норм поведения, которые стали бы обязательными для обоих полов, а в признании за женщиной права свободно распоряжаться своей сексуальностью и вести себя так же, как вели себя мужчины на протяжении всей истории патриархального общества.

В научной среде довольно распространенным является мнение о том, что патриархальные этические нормы и ценности, основанные на христианской морали, определяющие поведение индивидов, не могут больше соответствовать потребностям современных индивидов, изменяющихся вместе с социальными реалиями. Однако, по мнению диссертанта, обозначенная позиция хотя и справедлива, но только отчасти, поскольку в обществе существует группа верующих (различная по вероисповеданию). Нельзя не упомянуть и о том, что эта группа, которая в своем поведении руководствуется нормами и ценностями исповедуемой ими религии, невелика. Так, если общая численность православных христиан в стране по различным оценкам составляет 70 – 85 млн человек[183], то к практикующим православным (воцерковленным) христианам можно отнести от 2 до 10% населения, т.е. от 3 до 15 млн человек[184]. Соответственно, если для нескольких миллионов практикующих верующих христианские нормы и ценности выступают детерминантами поведения, то почему тогда они не могут иметь приоритетную роль в жизни большей части индивидов, причисляющих себя к православному вероисповеданию (это в равной мере относится к другим конфессиональным направлениям).      

Существенные сдвиги в добрачном сексуальном поведении молодежи отражаются в изменении отношения к ним в обществе. По данным опроса ВЦИОМ 1992 года, добрачные связи признали нормальными, допустимыми 37% россиян, тогда как 41% придерживались противоположного мнения. Однако радикальные преобразования российского общества в начале 90-х годов XX века не могли не отразиться на ценностно-нормативные структуры. Результаты опроса, проведенного той же исследовательской организацией, показали, что число сторонников добрачных сексуальных практик превысило число их противников. Так, если добрачный секс считали недопустимым 19% мужчин и 33% женщин, то 43% мужчин и 33% с этим мнением не согласились. В младшей возрастной группе соотношение «за» и «против» выглядит как 56:15. Наличие собственного добрачного сексуального опыта признали 52% мужчин и 42% женщин, причем в группе старше 55 лет его имели 28%, а среди людей моложе 25 лет – 77% состоящих в браке[185].

По результатам исследований Е. М. Черняк, проведенных в 90-х годах 20-ого столетия, почти 94% студентов обоего пола допускают добрачный сексуальный опыт. При этом среди 6% принципиально не допускающих добрачную сексуальную связь, женщин в 4 раза больше, чем мужчин. Четвертая часть «взрослых» респондентов (25%) – родители, бабушки, дедушки – решительно настроены против добрачного секса[186]. При массовом совпадении мужских и женских оценок добрачного поведения ощутимы и серьезные различия в жизненных целях и настроениях девушек и юношей. Е. М. Черняк отмечает, что ответы женщин часто отражают конфликт между нравственными нормами и конкретной жизненной ситуацией. Так, большинство студенток предпочли бы добрачную связь только с будущим супругом, тогда как у мужчин не существует подобной установки. У многих молодых мужчин секс не связан с ответственностью за судьбу женщины, что является обратной стороной женской доступности, которой нередко пользуются мужчины[187].

По данным опроса ВЦИОМ 2000 года[188], 36% россиян согласны с тем, что добрачная сексуальная жизнь аморальна, не согласны с этим утверждением 55%. Аморальной добрачную сексуальную жизнь считают в большей степени женщины, чем мужчины. Люди старшего возраста (55 лет и старше) не приемлют таких отношений, в то время как молодежь 18-24 лет не видит в них ничего предосудительного.

Несмотря на то, что большинство молодых людей допускает добрачные сексуальные отношения, в российском обществе существуют различные группы молодежи, которые отрицательно относятся к добрачным половым связям. Так, результаты опросов Е. М. Черняк[189], проведенные в 2008 году, показали, что почти 100 % юношей и девушек, приехавших на обучение в Москву из Средней Азии и Кавказа (как мусульман, так и христиан из Армении), считают обязательным добрачное целомудрие для женщин. Другими словами, сохранение девственности до брака квалифицируется мужчинами как норма, однако она проецируется исключительно на женское поведение. Исследование мнений студентов Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета в Москве, проведенное Е. М. Черняк в 2008 году, выявило особую позицию учащихся обоего пола этого учебного заведения, категорически исключающую добрачный сексуальный опыт как для мужчин, так и для женщин[190]. Соответственно, для студентов обозначенного университета единственной нормой является вступление в брак без практики добрачных сексуальных отношений, нарушение этой нормы – отклонением.

Приведенные данные еще раз подтверждают мнение диссертанта о том, что в российском обществе существуют различные нормативные субкультуры. Поэтому нельзя утверждать о том, что добрачные сексуальные отношения российской молодежи становятся нормой для всего общества.

Кроме того, результаты социологического исследования «Россия-2000»[191] свидетельствуют о существовании значительных межпоколенных различий в сфере половой морали. При весьма отрицательном отношении к половым связям подростков их считают «допустимыми в любом случае» 8,1% молодых респондентов и лишь 3,2% тех, чей возраст превышает 30 лет. «Совершенно недопустимыми» их считают 30,1% молодых и 45,5% более старших респондентов. С возрастом негативизм в оценке сексуального поведения подростков нарастает. Так, в возрастной группе 45-49 лет сексуальные отношения подростков считают «допустимыми в любом случае» 1,5% респондентов и «совершенно недопустимыми» – 52,6% респондентов.

Данные, полученные в ходе исследования «Сравнительный анализ взаимосвязи принадлежности к различным религиозным конфессиям и семейного поведения населения России в новых демографических, экономических и социально-политических условиях» (краткое название «Религия, семья, дети»), проведенного специалистами Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова в 2003-2006 гг., показывают, что, несмотря на либерализацию норм половой морали, добрачные сексуальные отношения подростков пока еще не воспринимаются как норма. Так, считают их допустимыми в любом случае только 12,9% опрошенных представителей различных возрастных групп, тогда как совершенно недопустимыми – 42,4%. В то же время можно наблюдать противоположную ситуацию с восприятием сексуальных отношений до брака (41,3 и 19,2%)[192]. Интерпретируя эти данные, можно сделать вывод о том, что сексуальные отношения до брака среди совершеннолетних молодых людей воспринимаются как норма, а среди несовершеннолетних – как отклонение. Либерализация норм половой морали отразилась и на отношении представителей различных возрастных групп российского общества к сожительству вне зарегистрированного брака. Так, считают его допустимым в любом случае 27,6% респондентов, а совершенно недопустимым – 24,1%[193]. Итак, и в данном случае говорить о том, что сожительство воспринимается как отклонение не представляется возможным. Хотя и утверждать о том, что сожительство стало нормой пока преждевременно, поскольку большая часть опрошенных дает неопределенные, уклончивые ответы.

Результаты обозначенного исследования свидетельствуют о существовании зависимости между религиозным фактором и восприятием добрачных сексуальных отношений. Религиозный фактор раскрывается как в виде исповедуемой религии, так и в степени религиозности. Верующие индивиды в отличие от неверующих в большей степени склонны воспринимать добрачные сексуальные отношения как отклонение. Отношение иудеев к добрачным половым связям гораздо либеральнее, нежели христиан и мусульман. Взгляды на добрачные сексуальные отношения представителей различных конфессий, причисляющих себя к группе весьма религиозных индивидов, значительно отличаются от соответствующих взглядов не слишком религиозных индивидов. Если среди весьма религиозных христиан и мусульман считают добрачные сексуальные отношения допустимыми в любом случае только 9%, то среди не слишком религиозных – 49 и 33% соответственно. Совершенно недопустимыми эти отношения считают 60% весьма религиозных христиан и 50% мусульман, а среди не слишком религиозных христиан и мусульман – 13 и 25%[194]. В восприятии сожительства не наблюдается значительных отличий в сравнении с восприятием добрачных половых связей. За исключением того, что среди весьма религиозных мусульман доля индивидов, считающих совершенно недопустимым сожительство (36%), на 15% превышает долю тех, кто считает сожительство допустимым в любом случае (21%)[195].   

     Сопоставляя данные опросов, проведенных фондом «Общественное мнение» в 1998 и 2008 годах[196], обнаруживается, что за последние десять лет отношение россиян к незарегистрированным брачным союзам значительно не изменилось. Почти 60% респондентов относятся к сожительствам нейтрально. Доля сторонников партнерских союзов увеличилась на 5%, составив 21%, соответствующие показатели для противников подобных союзов составляют 7 и 18%. В основном осуждают сожительства люди в возрасте от 55 лет, доля которых достигает 32%, тогда как среди молодежи – только 9%.

Итак, в процессе трансформации российского социума в нормах, регулирующих сексуальную сферу личности, произошли значительные перемены. Добрачные половые связи в течение двух последних десятилетий среди некоторых групп общества стали воспринимаются уже не как отклонение, а как вполне нормальное явление не только многими мужчинами, но и женщинами. Размытие нормы добрачного сексуального поведения настолько далеко зашло, что не позволяет судить о том, являются ли добрачные половые связи молодежи нормой или отклонением. По мнению диссертанта, квалифицировать добрачные сексуальные отношения как норму не только для всего общества, но и для большей части молодежи преждевременно, поскольку норма установится только тогда, когда сформируется система санкций: позитивные санкции за вступление в добрачные сексуальные отношения и негативные – за сохранение девственности до брака. Пока же можно говорить о том, что добрачные сексуальные отношения становятся скорее нормальным явлением, нежели нормой, задающей определенный стандарт поведения и действующей на различные социальные группы одинаково. Трудно не согласиться с мнением А. А. Возьмителя и Г. И. Осадчей о том, что дальнейшая либерализация отношений россиян к добрачным сексуальным связям, «гражданскому браку», разводам, гомосексуальным связям вряд ли позитивно повлияет на развитие общества[197].

По мнению диссертанта, добрачные сексуальные отношения молодежи являются не только моральной, но и социальной проблемой, поскольку они приводят к болезням, передающимся половым путем, абортам, бездетности, внебрачной рождаемости, материнским семьям (изначально безбрачным), социальному сиротству и др.

В России стремительно растет показатель распространенности ВИЧ. Только по данным официальной статистики, с 2005 по 2008 годы численность носителей ВИЧ увеличилась на 110 тыс. человек и составила 438 тыс. человек[198]. Агентство ЮНЭЙДС (Объединенная программа ООН по ВИЧ/СПИДу) оценивает число ВИЧ-инфицированных в России в 900 тыс. человек[199], а многие эксперты склонны предполагать, что реальное число индивидов с положительным ВИЧ-статусом значительно превышает 1 млн человек. Причем 73% носителей ВИЧ составляют молодые люди в возрастных группах до 30 лет[200]. Почти половина новых случаев заражения ВИЧ-инфекцией обусловлена гетеросексуальными контактами. Очевидно, что если общество не ограничит свободу сексуальных отношений, то тенденция распространения ВИЧ в России будет только нарастать и станет реальной угрозой национальной безопасности страны.

По мнению психологов, утрата традиционных ориентиров и общечеловеческих ценностей привнесла в сознание подростков растерянность, неопределенность, сомнение в правильности собственных жизненных позиций[201]. Нередко это приводит к серьезным психологическим проблемам. Так, по данным исследований психологов, более 25% сексуально активных девушек-подростков страдают от депрессии. Среди их ровесниц, не занимающихся сексом, только 7,7% имеют психологические проблемы. У юношей эти показатели несколько ниже – 8,3% и 3,4% соответственно. По некоторым данным, девушки, а особенно юноши, рано расставшиеся с девственностью, более склонны к суицидальному поведению по сравнению со своими целомудренными сверстниками[202].

Ряд экспертов считает, что проблема ранней сексуальной жизни тесно связана с различными проявлениями отклоняющегося поведения, в том числе и наркоманией[203].

По данным Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации в 2008 году было совершено 1385,6 тыс. абортов (на 100 родов приходилось 81,1 аборта)[204]. Каждый десятый аборт совершается женщинами в возрасте 15-19 лет. Эти показатели были бы выше, особенно для молодых девушек, если бы фиксировались анонимные и нелегальные аборты, совершаемые в частных клиниках на поздних сроках беременности. Инфекции, передающиеся половым путем, и аборты нередко являются причинами бездетности (по различным экспертным оценкам в России около 7 млн женщин и 4 млн мужчин бесплодны, т. е. 15% супружеских пар не могут иметь детей)[205].

Распространение добрачных сексуальных отношений обусловливает изменения брачного и репродуктивного поведений, в результате которых вступление в брак и рождение детей откладываются на все более поздний возраст; причем рождение детей все чаще происходит вне брака.  

Возраст вступающих в первый брак мужчин и женщин повышается. С 1993 по 2004 годы возраст заключения первого брака для мужчин увеличился на 2 года и составил 26,1 года, для женщин – на 1,4 года и составил 23,3 года[206].

Вслед за возрастом вступления в брак повышается и возраст матери при рождении первого ребенка. С 1995 по 2004 годы средний возраст матери при рождении первого ребенка увеличился с 22,7 до 24 лет[207].

В России неизменно растет число детей, рожденных вне зарегистрированного брака. Если в 1991 году численность детей, рожденных вне зарегистрированного брака, составляла 288 тыс. или 16,0% от общего числа рожденных детей, то в 2008 году – 460 тыс. или 27,0%. Из них доля внебрачных детей, зарегистрированных по совместному заявлению родителей, составляет 44%, а по заявлению матери – 56%[208]. Последствия распространения материнских семей (изначально безбрачных) состоят в ограниченной реализации репродуктивных возможностей женщины, низком материальном и воспитательном уровне неполных семей, поскольку в них дети часто лишены не только отцовского воспитания в связи с отсутствием отца, но и материнского, в связи с тем, что женщина, воспитывающая ребенка без мужа и являющаяся единственной кормилицей в семье, вынуждена работать, чтобы прокормить себя и своего ребенка.

Итак, добрачные сексуальные отношения обесценивают брак, еще недавно квалифицируемый как нормативный регулятор сексуального поведения. Брак становится все непривлекательнее, что угрожает самому функционированию института семьи. Семья уже необязательно конституируется на основе юридически оформленного брачного союза, подтверждением чему служат статистические данные о том, что каждый десятый брачный союз в России официально не зарегистрирован[209].

Сожительства в России наиболее распространены в молодых возрастных категориях, т. е. в возрастах наибольшей брачности и рождаемости. Так, согласно переписи населения 2002 года в возрастах до 20 лет каждый третий-второй, среди 20-24-летних и 25-29-летних каждый пятый и седьмой брачный союз не были юридически оформлены[210]. При этом добрачное сожительство молодежи имеет тенденцию к возрастанию. Динамика сожительств с 1994 по 2002 годы показывает, что в молодых возрастах до 35 лет рост доли лиц, состоящих в незарегистрированных браках, среди всех состоящих в браке, увеличился за 8 лет в 2-3 раза[211]. Именно на эти возрастные группы населения приходится наибольшее количество рожденных детей. Например, по данным 2007 года в возрастных группах женщин до 30 лет родилось 72,2% от всех рожденных детей[212].

Увеличение доли незарегистрированных брачных союзов в молодых когортах, на которые приходится наибольшая доля рожденных детей, – крайне тревожный симптом, который в недалеком будущем может уменьшить и без того невысокий коэффициент рождаемости, поскольку сожители, в отличие от зарегистрированных супругов, как правило, не планируют обзаводиться детьми. По мнению Н. М. Римашевской, большое количество так называемых «гражданских браков» или просто сожительств является весомым фактором, противостоящим рождаемости, поскольку женщина, в отличие от мужчины, не хочет внебрачных детей[213].

В результате пилотного обследования «Семья и рождаемость», проведенного в 2006 году Федеральной службой государственной статистики в трех российских регионах (Республике Марий Эл, Нижегородской и Тверской областях), выявлено, что либерализация отношения к регистрации брака ведет к более низким репродуктивным ориентациям. Подростки, считающие регистрацию брака обязательной и предшествующей началу супружеских отношений, называли в среднем существенно более высокие и желаемое, и ожидаемое числа детей. Так, например, у тверских подростков, которые полагают, что брак нужно зарегистрировать прежде, чем начинать жить вместе, среднее желаемое число детей составляет 2,26, а ожидаемое – 2,06. У тех же, кто полагает, что сначала надо пожить вместе год-два и проверить свои чувства, а затем регистрировать брак, эти показатели равны, соответственно, 1,91 и 1,58[214].

Американский социолог А. Карлсон утверждает, что сожительствующие партнеры отрицательно относятся к обзаведению детьми: менее 20% из них планируют рождение ребенка[215]. В свою очередь, Р. Зидер, дифференцируя сожительство на пробные браки и на аналогичные браку длительные отношения, полагает, что, если в первом, в основном непродолжительном, типе отношений пары стремятся избежать зачатий, то во втором – рождение детей часто приветствуется[216].

Низкая потребность в детях у сожителей вполне объяснима, поскольку сама природа сожительства, носящая непрочный, нестабильный и непродолжительный характер, не располагает к рождению детей. Сожители, в отличие от супругов, состоящих в легитимном союзе, как правило, не планируют обзаводиться детьми, поскольку партнерство в первую очередь нацелено на удовлетворение индивидуальных потребностей мужчины и женщины.

Более низкий уровень рождаемости в сожительстве, нежели в официальном браке, выгоден сожительствующим партнерам также и тем, что небольшое количество детей или их полное отсутствие позволяет существенно упростить возможность разрыва незарегистрированных отношений. Тем самым, мотивация сожительствующих партнеров в низкой рождаемости обоснована и понятна. Люди хотят сохранить за собой полную свободу разрыва отношений друг с другом в случае, если любовь с одной или обеих сторон пройдет, а ребенок, являющийся по выражению В. А. Борисова «цементом семьи», удерживает от этого разрыва гораздо в большей степени, чем штамп в паспорте. Поэтому те, кто не хочет регистрации брака, часто отказываются и от рождения детей.

Важным аспектом, влияющим на ограниченную репродукцию в сожительстве, выступает отсутствие у мужчин и, прежде всего, женщин, практикующих незарегистрированные отношения, уверенности в продолжительности их союза, которая является одним из основных факторов реализации репродуктивных возможностей личности. Отсутствие уверенности в будущем существующего союза обусловлено нестабильностью и непродолжительностью сожительств. Английский социолог Э. Гидденс отмечает, что, несмотря на возрастающую популяризацию сожительства, брак все еще остается более стабильным. «У живущих вместе неженатых пар вероятность расстаться втрое, а то и вчетверо больше, чем у женатых»[217]. В то же время, низкий уровень рождаемости в сожительствах усиливает нестабильность подобных отношений. В результате прослеживается двойная зависимость между уровнем рождаемости и стабильностью сожительств. С одной стороны, чем ниже рождаемость, тем выше нестабильность партнерских союзов, а с другой – нестабильность отношений, свойственная самой природе сожительств, порождает низкую рождаемость в этих союзах.

Нестабильность сожительства, по мнению американских социологов, влияет не только на само сожительство и на уровень рождаемости в нем, но и на последующий брак. Д. Попеное полагает, что добрачные сексуальные отношения могут затруднить переход от сконцентрированности на своих делах к потребностям и желаниям других членов семьи (прежде всего детей). Сожительство, по его мнению, не очень хорошо выполняет функцию пробного брака или системы, которая готовит к крепкому браку через «отсеивание» тех, кто в процессе совместного проживания обнаружил, что они не подходят друг другу[218]. Т. Филипс, ссылаясь на опрос 1992 года, отмечает, что разводы в семьях бывших сожителей случаются чаще на 46%[219]. Сходные данные приводит и     А. Карлсон, согласно которому даже среди вступивших в брак сожителей разводимость после 10 лет проживания на треть выше, чем среди семей, где супруги никогда не были сожителями[220].

Помимо всего прочего, отношения сожителей, как отмечают исследователи, несут в себе меньше удовлетворения, чем отношения законных супругов. Д. Попеное подчеркивает, что брак по сравнению с сожительством находится на большем уровне счастья, поскольку официальные супруги больше удовлетворены своей эмоциональной и сексуальной жизнью, нежели сожительствующие партнеры, которые не уверены в длительности своего союза[221]. Зависимость удовлетворенности браком от его формы зафиксирована также и российскими учеными. Так, например, результаты исследования Л. В. Карцевой показывают, что удовлетворенность семейным образом жизни среди лиц, состоящих в законном браке выше, нежели в сожительствах[222].

Традиционный стабильный и продолжительный брачный союз представляет собой наиболее удовлетворительную семейную модель, в которой показатель субъективного жизненного благополучия как для мужчин, так и для женщин существенно выше, нежели в сожительстве.

По некоторым данным, качество жизни в незарегистрированных брачных союзах, по крайней мере, для женщин, хуже: они в два раза чаще подвергаются насилию и в несколько раз чаще испытывают особо жестокое обращение, в три раза чаще страдают депрессией, среди сожительствующих пар чаще случаи неверности (причем односторонней), они реже инвестируют средства совместно[223].

Для ребенка сожительство также не является наилучшей средой проживания, особенно в тех случаях, когда мать ребенка сожительствует с мужчиной, не являющимся родным отцом ребенку. Широкое распространение (имеющее латентный характер, вследствие чего трудно поддающееся выявлению и количественной оценке) носит жестокое обращение и насилие в отношении неродных детей одного из сожителей (в основном это свойственно мужчинам).

Отечественные исследователи, занимающиеся проблемами семьи, сопоставляя брак и сожительство, отмечают, что пары, не вступавшие в брак, но ведущие совместную жизнь, вряд ли более свободны от проблем денег, секса и работы по дому, чем традиционные супружеские пары. Так же, как и мужья, мужчины-сожители «играют первую скрипку» в сексуальных отношениях, принимают большую часть решений, связанных с финансовыми вопросами, и выполняют гораздо меньше работы по дому, чем их работающие партнеры. Сожительствующие пары испытывают многие из тех же проблем, с которыми сталкиваются зарегистрированные супруги. При этом сожители чувствуют себя не столь стабильно, как женатые пары и соответственно не так уверены в своей способности справляться с трудными ситуациями[224].

Очевидно, что именно женщины, состоящие в сожительстве, проигрывают от отсутствия регистрации отношений. Помимо того, что положение женщины в сожительстве характеризуется нестабильностью и юридической незащищенностью, на нее, как и на женщину в браке, падает основная нагрузка по ведению домашнего хозяйства. От мужчины в сожительстве часто никто не ждет, а тем более не требует его участия в домашнем труде. Все зависит от его личного желания, то есть он пользуется всеми преимуществами женатого мужчины, но при этом не име