Даже когда обычная жизнь клиента безопасна и стабильна

и взрослое Я компетентно и успешно в решении повседневных задач, травма-обусловленные части могут интерпретировать/воспринимать травматические триггеры как знаки, что они, части, находятся в той же опасности унижения, оставления, уничтожения, как и в детстве. Каждая отвечает на триггеры различными животными защитными ответами: часть Замереть может стать/активировать агорафобию, часть Подчиниться может спрятаться в своей постели, охваченная стыдом, депрессией и чувством безнадёжности/безысходности, сверхбдительная часть Сражаться может отталкивать людей, преисполнившись раздражения, недоверия или настороженности.

Суицидальные или склонные к самоповреждению части, управляемые ответами сражаться/бежать, которые когда-то помогали ребёнку почувствовать, что у него есть хоть какой-то контроль над происходящим (если станет совсем плохо, я могу умереть – я могу уйти – я могу заснуть и никогда не просыпаться) могут продолжать активировать сильные саморазрушительные импульсы, тригарнутые/активированные/ мобилизованные чувством угрозы, утраты или уязвимости. Ответ Бежать другой части может прибегнуть к одержимому/зависимому поведению, пищевому расстройству, беспорядочному сексу или другим источникам «быстрого облегчения» или бегства от переполняющих травма-обусловленных чувств и ощущений.

А затем, в ответ на всё то, что вытворяют части Сражаться/Бежать, сабмиссивные/подчиняющиеся и нуждающиеся/обделённные части могут почувствовать стыд, депрессию, преисполниться чувством отвращения к себе, в то время как часть Звать-на-помощь умоляет, чтобы её не бросали.

 Все эти кульбиты приводят терапевта в смятение: на чём сфокусироваться в первую очередь? Воспоминания о прошлом или зависимое и саморазрушительное поведение в настоящем? Разбираться со стыдом и низкой самооценкой или страхом оставления? Отвечать отталкивающим нас сверхбдительным настороженным частям, которые бросают нам, терапевтам, вызов, или утешать назойливые, но общительные детские части?

Цели терапии и интервенции

Чтобы решить все эти вопросы, обратимся к нескольким простым принципам, которые помогают спланировать лечение. Даже в эпицентре кризиса и смятения, работа терапевта - сохранять/удерживать фокус на последовательности базовых терапевтических задач, необходимых для успешного лечения травма-обусловленной диссоциации.

Нейроисследования травматического вспоминания показали, что и спонтанные триггеры и намеренное/осознанное/настойчивое вспоминание активируют автономную нервную систему и деактивируют префронтальную кору мозга, готовясь к мобилизации (сражаться/бежать ответы) или торможению (замереть/подчиниться) форм самозащиты – как если бы опасная угрожающая ситуация происходила здесь и сейчас, повторялась. Наши клиенты страдают не только от последствий каждого отдельного травмирующего инцидента, но и от повторяющейся реактивации на уровне тела тех же невербальных воспоминаний чувства страха, стыда, потери дыхания, напряжения в теле, желания отойти/отступить/отпрянуть, крушения, гнева, импульса/стремления спрятаться, чувства никчёмности и вины.

Чтобы дифференцировать эти ощущения и поведенческие состояния от нормальных ответов повседневной жизни, необходима активность в префронтальной коре, ответственная за дискриминацию стимулов и способность отличить стимулы настоящего/сейчас от стимулов прошлого/тогда. Чтобы противодействовать торможению в префронтальной коре клиентов, терапевты должны сфокусироваться на Стойком как «клиенте», одновременно помня о том, что этот взрослый постоянно подвергается эмоциональному и физиологическому влиянию травма-обусловленных младших частей.

Наиболее важные цели терапии это повышать мета-осведомлённость обо всей системе частей, содействовать приобретению новых, здоровых навыков саморегуляции - чтобы успокаивать, утешать и питать энергией части, - и выпестовать бОльшую способность для внутренней связанности и создания ассоциации вместо диссоциации.

I. Повышаем активности префронтальной коры мозга: психо-образование о модели Структурной Диссоциации, о том, как мы развиваем части, и как травма влияет на разум и тело, - помогает укрепить/ободрить Взрослое Я, повышая его или её любопытство/любознательность и посему активируя фронтальную кору.

II. Учимся, как дифференцировать Взрослое Я от травмированных частей: обучение клиентов основанному на осознанности самонаблюдению, чтобы дифференцировать/различать реакции и ответы детских и взрослых частей. Помогаем клиентам разработать техники для регуляции автономного возбуждения, и как оставаться в настоящем, и как справляться с симптомами, чтобы они не ухудшали качество жизни в здесь-и-сейчас.

III. Говорим на языке частей: техники, основанные на осознанности, требуют более сложной способности для внутренней осведомлённости, тогда как использование языка частей упрощает задачу обнаружения/наблюдения по-моментных ответов и возбуждает любопытство. Язык частей также повышает само-сочувствие: если ощущения злости или одиночества или стыда обозначить/отрефреймить как коммуникации/общение между младшими частями, то Взрослый часто смягчается по отношению к ним и чувствует больше эмпатии.

IV. Учимся идентифицировать тригарнутые травма-ответы и дифференцировать/отличать прошлое от настоящего – так, чтобы посттравматические симптомы не смешивались с текущей реальностью. Интрузивные эмоции, мысли и импульсы должно понимать как сообщения от травма-обусловленных частей, а автономное гипервозбуждение или торможение/онемение и упадок сил/потерю энергии – как симптомы, характерные для конкретной части, и не присваивать им ярлыки «я выхожу из себя, я срываюсь, теряю контроль, стыжусь, депрессивен или пассивно-агрессивен».

V. Изучаем ряд когнитивно-поведенческих и соматических техник, чтобы помочь Стойкому научиться справляться/управлять с переполняющими эмоциями, симптомами и автономной дисрегуляцией, связанной с ПТСР, КПТСР, пограничным расстройством, биполярным и диссоциативными.

VI. Учимся, как использовать «терапевтическую диссоциацию», - пользуемся положительными преимуществами диссоциативных способностей клиентов: обучаем их, как одновременно сохранять осознанность/осознавание множества частей, вовлекаться во внутренний диалог и создавать безопасное место внутри.

VII. Учимся поощрять внутреннее общение и сотрудничество: помогаем Стойкому развить и укрепить доверие, эмпатию и сострадание, повышаем способность успокаивать/утешать части, разрабатываем способы решать внутренние конфликты.

VIII. Учимся быть здесь-и-сейчас: чтобы чувствовать травму как прошедший опыт, нам нужно приобрести способность оставаться сознательным и присутствующим перед лицом триггеров, чтобы справляться со взлётами и падениями повседневной жизни и помогать всем частям чувствовать себя безопасно в теле.