Иесть ижэ заповедь прия, и разумо заповедавшаго чюя, нэсладоце получившаго прэплуть ие имуща, сэго отвэрьгосиа, й иесть чюиаинэ раздвоиень послушаво.

(«Имеются же заповедь приняв, и разумом заповеданное чуя (чувствуя) не сладкого получившего, и преплутья имевшего, и сего отвергли, и есть чующие и не раздвоение послушают».)

Попытати кто иею благочьсти вествори, нэмощьныхо иесть, иежэ своиею волэю стати противудьиаволу, идатя прэпирають ижэ в лености живуть, и воиединомь месте молочаали вемь тэрпиащэ, или вообьщэмь житьй. («Испытать кто этой благой части весть творить, не мощных имеется, ие же своей волей стать против дьявола, и дающие препирание, и же в лености живут, и во едином месте молчальником ведающе терпяще, или в общем житии».

Следует напомнить, что слово «дьявол» с азбуки, означает имеющий в себе конечное знание жреца, иерея, то есть, их слово конечно, окончательно в своём суде! И соответственно, кто дьяволом ходит, они себя сами не могут изменить, своё мнение в себе от самого себя не меняется. Не мощные в лености живут, и не способны противостать дьяволу, и соответственно требуется тот кто имеет эту благую часть, и ещё со знанием дела, то есть с вестью свыше).

Дабываиеть намо отхожэньэ от места прииемлиа рать нашэго (гоочга) тудображаньиа оуказань ие.

(«Добывает нам отхождения от места принимая, появляющаяся рать нашего дображения имеющего, это указание, имеющее». То есть бражением бродит вино, и человек бродит с места на место, и тьам когда проявляется рать, то есть нападение на инока, это оно и есть, это указание, что силы лукавые противоборствуют доброму .)

Ащэ сэ иесть знамэнь ие прииемлющю рать иежэ брати нэ буду о кровэнико бэсправэдэно, имхо имэцьнэ члвечэно, молчаковамо й хожэ молчати нэлзе.

«Если это имеется знамение, и имение принимающее рать имеется, но еже братья не будут о кровниках (не хотят, не возникает дружбы кровной) бесправедно им иметь не человечно, молчать вам их молчанию нельзя». Отец игумен учит в данном случае проявить бо'льшую настойчивость. )

23. «Сужая изрекающее собой, мощность течения и прозрение имеешь».

«И кто не течёт на добро имение с послушань имея течения, такого добра видимого, пред собой приготавливает СЕМЬ величаний, и оно поюще – глаголюще, уготовало имеющуюся благостью своею нищему, послушливому божество и приход в сердце его.

Преподобныйобучает внутреннему чутию, через вслушивание по послушанию в указанное наставником, учит отделять зло, и лукавое: «заповедь приняв, и разумом заповеданное чуя (чувствуя) не сладкого получившего, и преплутья имевшего, и сего отвергли, и есть чующие и не раздвоение послушают». И так они завесу раздирая от греха нового человека отделяют сердцем в семь телом.

Инок обучается различать не только слышав внешним слухом от приставника: «Спасёшься!», и делай так, или этак, но внутренним слухом лукавого нашептывания как от Господа: «Не спасёшся сиа!», и это то добро яры ратного, когда когда безвестное имеется, но и «Спасён!» если уставом ИЗВЕСТИЕ имеешь».

Иовано вэликый саваитино, исповедами дела достоина послушанью, иакожэ бэзврэда мужь й вышэ дела и слова, и прэдо сими лжа злыиа прэво зошэдо, от своиего искуса свеси подобничэ, томи поведа, иакожэ воиночьстве моиемь иежэ иесть власии, от туду бо бе правэднико.

Имиашэ некто старэць зело лениво и злонраво, глаголю бо нэ судя, дасиа иавлю истинуя, ито нэведе како приобретэ оучэника.Имэнэмь акакья, проста некоиего нравомь, с мысльнажэ оумомь, ижэ толико от старца того подоя, иажэ многымо акы инэверна сущимниатся, нэбо точью оукаряньии бэщэстьи того, норанами томлиашэ и по всиа дни, биашэ жэ того тэрпень ие нэ бэзума, видиа оубо азо по всиа дни, акы раба сетьнаго стражюща, иакожэ стретахо того глаголахо к тому добростэрпи, и на оуспехо ти будэть, что иесть братэ акакий, како днэшний день, акы прэдо господомь, овогда оубо око синэ овогда жэ выю, пакы жэ главу мииазвэну показашэ, веды и оубоязо иако делатэлнико иесть, глахо к тому добро стэрпи на оуспехо ти будэть, створивы оубо оу старца того нэ милостиваго, 9, лет, отйдэ ко господу, погрэбэну бо тому бывошу, во гробехо отчьскыхо, и идэко старцю не кокоторому вэлику, ижэ тобе икакь иево оучитэль, и глагола иему очтэ, братва каки и оумрэ, и иако слыша старэць, глагола ко рэкшэму, ими ми веру старчэ нэ верую, свжэ речэ приди и вижь, и воставо старэць во скоре, йдо идэ гробища го оучитэлэмо блажнаго трудника, и возпи акыко живу, и глагола братэ акакь ие о умэрло ли иеси, добро разумивыи жэ послушнико, и по смэрти послушань ие показашэ, и рэчэко вэликому, како очтэ чэловэку послушань иа делатэлю оумрэти мощно, тогда старэць йжэ прэжэ иему оучитэль, пристрашэно быво, налицэсо слэзами падэ, и испросиво оула ворьскаго йгумэна, близь гроба хлевину, тамо добре оубо пожи, глаголя присноко оцтмо, иако смэрть створихо, миежэ мнитсиа очтэи анэ, вэликому ти иоану быти, ижэ ко мэртвэцю глагола, и ино бо ми блажна иа того душа, акы о иномь коиемь исповеда, бежэ само тоиа кожэ после жэ возмогохо оуведети.

Мощность послушания

(«Иоанно Великий Саваитин исповедовал дела достойные послушанью, имеющий же безвреда (имеющий безвредье) муж, высшего дела и слова, и пред сими злоложное превзошел, от своего искуса весь подобниче (Богу), то мне поведал, имея же во иночестве моём, в Азии, оттуда бо был праведник».

«Имелся некто старец, очень ленивый и злонравный, глаголю бо не судя, да сия явлю истину, и то не ведал как приобрёл ученика. Именем Акакья, проста некоего нрава, смыленного умом, и же только от старца подоя ( согласно сл. Даля «подо» – движение вниз, находится под чем то, в данном контексте под волей старца ), и мея же многими, как и не верно сущимниатся ( невозможное для существования ), не только укорениями бещестья того, но ранами томлящего и по вси дни, бившего того, терпения имея не без ума. И аз видел по все дни его, как раба, секущего и страдающего, и встречая того, глаголил ему: «Добро стерпи, и на успех тебе будет. Что есть брат Акакий, как дневной день?» («Стерпеть добро» равносильно сегодня сказать: «Стяжи доброе», «стяжи благодать..ное»)

 Он же как пред Господом другой раз око синее, другой шею, сново же голову мне язвенную показывал. Уведав все его язвы как делательник он есть, и глаголил тому: «Добро стерпи, на успех тебе будет». Створил у старца того не милостивого, 9 лет, и отошед ко Господу, погребён был во гробах отеческих. Старец же и идёт ко старцу некоторому великому, как Акакиев учитель, и глаголил ему: «Отче, брат Акакии умер». И как услышал старец, глаголил ему сказавшему: «Имей мне веру старче, не верую». Рече: «Приди и виждь». И востав старец вскоре, и дойдя до гробища учителем блаженного трудника, и возопел как живому, и глаголя: «Брат Акакие, умерло ли еси!?»

 Добро разумивый же послушник, и по смерти послушание имея показаше, и рече великому: «Как отче, человеку послушань имеющему делателю, умереть мощно!?»

Тогда старец, который прежде ему был учитель, при страшено быв, на лицо слезами упав, и испросив у лавры игумена, близ гроба хлевину, там уже добро пожитием пожил, глаголя присноко отцам, как он смерть сотворил, «Мне же мниться отче, а не великому Иоанну быти, иже мертвецу глаголил, и иная бо ми блаженная имелась того душа, как о ином каком исповедовал, быв сам то имея, после же возмогохо уведать».

То есть, по мнению Иоанна Лествичника Иоанн Саваитин рассказывая о этот случай, и был тем иным старцем, кто поднял инока из могилы. )

24. ДобростЕрпие, это не мазохизм, это нечто иное, это то, что рождает мощность, и из всякого обстоятельства, если быть обученным этому.

«Хулы (от боя бесов), и уничиженья, и таковая имеющая души послушливого, к полыньней горечи (горести) прилагаются, хвала же Чистотой ( слово «чистота» с литерой С, что означает нечто от неба, благодатная чистота ) и добро про сутья, как медовая сласть вредных сласть всякого куража имеется, смотря оубо как имеется естество каждого, другого чистит всю внутренне имеющее вещественное, другого растит кручину (падение) привычки иметь».

Сутья, это то, из чего, и в процесс е чего получается сукно. Сучи´ть, сука´ть или скать что, су´чивать и сыка´ть, спускать крученную нитку (словарь О.Даля) вдвое, тростить, также и вообще крутить, скручивать веретеном. Нитку прядут, то есть тянут, и мыкают из куделя, и сучат веретеном, затем двоят, или тростят и снова сучат, спуская две нити в одну. Сам процесс созидания данной «верницы» имеет целую традицию.

Оучэно бо некто ино во томь жэ манастыри, ижэво асине, от некоиего инока кротка зело и молчалива, и виде сиа само от старца акы чтомо й нэ брегомо, смащриа иеть добре, иежэ многымо блазньно, и молить старца, име боиного оучэника со собою, ибываие моие нэзелобы пэчалнои изидэ от того, й оустроисиа само книгами оучитэлэвыми, во обьщэмьжитьи, купоита, иво пэрвую нощь, иегда во обьщэиежитьие внидэ, й виде во сне самося, не от которыхо пытаиемо, и по сконьчианьи оубо страшнеишаго того воспытаньиа опэчалиаиема, идолжна суща златомь, стомь литро, восприануво оубо рассуди виденьие, й рэчэ нэбожэ антиохэ, сэбо бе тому имя, по йстине много опэчалиа иеми иесмы о долзе нашэмь, иакожэ оубо прэбыхо, во обьщэмь житьй сбратьиею речэвэ лета три, во бэзо рассужэньи послушаньи, от всехо акы странэно, охужаиемо оскорблиаиемо, нэбо бетамо иного инока страньна.

(«Учился бо некто инок в том же монастыре, иже в Азии, от некоего инока кротка очень, и молчалив, и виде сие сам он таков, не от старца,не бережёт, умащивает добро, имеющимися многими соблазнами. И молит старца, тот имел еще иного ученика, с собой, и было это возможно не очень печально, и изыде от того, и устроился сам книгами учителем, в общежитии, около Поита, и в первую ночь, когда в общежитие вошёл, видит во сне сам себя от некоторых пытающих его, и по скончании страшнейшего того, испытания опечалился, и должен суще златом, сто литр. Проснувшись, и воспрянув рассуди видение, и рече: «Не БожийАнтиохе, се бо тому имя, по истине много опечалило имеющим о долге нашем», и якоже убо пребыхо во общежитьи с братиею речеве три лета, без рассуждения послушанья, от всех как странник, отстранённо, охужаемый, оскорбляемый, без обетов для инока иного странничества».

( Уже следующих за этим событием три года, как учение излагает в третьем слове, он начал вести себя страньно, странником, как сказано там было: «Среди спящих надобно истекать странничеством», в послушании, и без рассуждения речей. )

Видехо пакы во сне,некого дадущами показань ие дэсиать литро долга моиего, воспрянуво оубо разумехо видень ие, и глаголахо иещэ ли дэсиать, и коли на коньчатихощю, тогда рехо к собе, нэ божэ антиохэ, обилэно трудо и бэщэсть ие трэбе, от то ле оубо начахо творити сиа оуродо, нэ праздэно жэ никакожэ от службы, темь жэ видиащэмиаво такомь чину, й пооущэньй, нэ милостивии оцти, всиама настырьска иатиажка иа дела по велеваху ми, прэбыво оубово такомь хожэньи, до, 30, лет, видехо прэжэ пришэдшая ко мне, и свэршэно бэспэчальэмиво писавоша о долзе, иегда бо ижэ во манастыри опэчалиаху мя, свойдолговоспоминаиа тэрпиахо крепе, сэми очтэ иоанэ, прэ мТдрыи иоано, акы отлица сиречьйного споведа, темжэ и само сиа антиохо прэимэнова, тожэ бе ижэ рукописань ие радраво тэрпеньиемь, крепе, како жэ и бы расужаиа преподобный.

(«Видехо сново во сне, неким образом показавшего, и давшего ему имеющихся десять литр долга. Воспрянув разумел виденье, и глаголил: «Ещё ли десять, и сколько на окончание тогда требуется!?», тогда рече себе: «Не Божий Антиохе, обильных трудов и бещестья имеющего требуется!» От того убо начахо творить сие уродом, но не праздно, и никак от службы же не отходя. И видящие его в таком чине, и по ущенью не милостивые отцы, всеми манастырьскими имеющими тяжестями делами повелевали им. «Пребыв в таком хождении до 30 лет, видел прежде пришедшееко мне, и совершенно без печали писавшего о долге, и когда бо иже в монастыре опечалили меня, своего долгового воспоминая имеющего терпел крепко, семи отце Иоанне. Премудрый Иоанне, как от лица иными словами иного споведал, тем же и сам сиа Антиохо преименовал, то же бе иже рукописание раздрал терпением крепе, како же и был расужающий, ра сужа ие, сужающий своим речением умело преподобный».

Раздрать завесу на двое, святая святым, когда семеричность Бога проявляется, от того и назван преподобный Богу. Фраза «к семи» обретает смысл, именно когда узнаётся истинное её значение, как внутреннейсемеричной. Без этого, как обычно её используют в современных текстах, она всегда будет излишней, и от того уродливой: «к сему вам ещё расскажем то-то или то-то, и особенно выше выделенное, «терпел крепко сем отче Иоанне». Семиричность, и тридцать ступеней, тридцать лет от места, эти цифры несут сакральный смысл.

К сэму иегда бево монастыри стТГо савыпридоша три оуноша иноци, оучэници тому хотиащэ быти, иажэ оугостиво, подо иа тогда с любовью, отпутьнаго труда оустудити хотя, потрэтьимь оубо дни глаголатьмостарэць, от рода братьие чэловэко блудэно исмь, и нэмогу прииати никогожэ от васо, они жэ нэ зоблазнишасиа видяху бодело старчэ, и иакожэ оубо зело много молившэ старца, принудити иегоникакожэ нэмогоша, тогда падоша прэдо ногама иего молиащэ, поне на оучэномо быти от нэго, иежэ како идесести хотиать, приклониво сиа оубо старэць и оуведево иако смерэнь иемь и послушань иемь при иемлють. («К сему когда был в монастыре святого Савы, пришли три юноши инока, учениками тому хотяще быть. Имея же угостив, и послужив им с любовью, от труда пути остудить их желая, по третий день им глаголил: «Старец от роду братия, человек блудень имеет, и не могу принять никого же от вас».

Они же не соблазнившись видя бо дело старца, и имея жеочень много молиливше старца. Принудить его никак не могоша, и пали тогда пред ногами его, и моляше, дабы не наученными не быть от него, чего имеют, и как идти, хотят знать. Приклонился старче, и уведал как с мерэнь имеют и послушание имея приемлют».)

Глаголако иединому, вэлить ти господь чадово молчалне месте, со оцтмь во повиновэньи сести, глаголако второму шэдо продажь си хотенья, идажь богу, и взэмо кресто свои, и тэрпиво зборе, и обьщэмь житьи зобрать иею, и всиа коимети имашискровищэ на небеси, тачэико трэть иему рэчэ, приимисо дыхань иемь своимь, бэзо отлучэньиа слово глаголющээ стэрпевы идо коньцаси й спасэно будэть, и идиащэ мощно нэ оставиво человчстве иестьстве, иареиша или прикруте иша своиего о господи оучитэля, и тэрпево по всиа дни, пии акы млэко и мэдо, хухнаньэ й наругань ие, брато жэ рэчэковэликому иоану, ащэ в лености отчэ иоанэ, таковыи ходить что, старэць жэ речэ, ащэ и влудиаща и видиши, нэ от ступай, но глаголи всэбе дружэ на нэжэ придэ, тогда оузриши от сэбэ бэзвести отходиаща на дымань ие, й оувиадающэ ражди зань ие, по трудимся силою всэю вси, ижэ господа боиати сиа хотиащэ, да нэ на обучэньи добровольства, тамо пронырьство пачэ собе изло, лютость жэ и злористань ие, и гнево приобриащэмо, бываиеть бо ины не чюдо. («Глаголал к единому: «Велит тебе Господь чадо, в молчальное место, с отцом во повиновеньи сесть». Глаголал ко второму: «Шедше продай все хотенья, и дажь Богу, и взяв крест свой, и терпи во збирание, во збор, и общежитьи со братией, и всяко скровище что заимеешь, заимеешь на небесах». Так же и к третьему рече: «Прими со дыханием своим, без отлучения Слово глаголющее: «Стерпевший до конца и спасено будет! Иди сколько мощно не оставив человеческого естества ярейшего, или прикрутейшего ищи своего о Господе учителя, и терпев по все дни, пей акы млеко и мёд, хухнаньэ и наругания имеющиеся».

Брат же рече, к Великому Иоанну: «Если в лености, отче Иоанне, таковой ходит, что?»

Старец же рече: «Аще и блудища и видишь, не от ступай, но глаголи в себе: «Друже, на это же пришёл!». Тогда узришь от себя без вести отходящее на дымное имеющее, и увядающе раздирающее ражжигание. Потрудимся силою всею все, иже Господа бояться хотяще, да не на обучении добровольства, там пронырьство больше себе и зло, лютость же, и злористалище, и гнево приобрящемо бывает бо и иное, и не чудо, то.)

Донэле жэ бо грубо иесть или корабльнико, й ли зэмлэделнико человко, нэтольми на того врази царствиво оружаются, ноиа котого знамэнь ие в зэмоша, ищито й мэчь и копьие, истрелы, и воискою о дэжэю одена оузриать, тогда ити на того зубы грызуть, и всиако погубити покушаютсиа, темжэ нэо уснемо.

(«Пока же грубое имеем, или корабельника, или земледельника человеческое, не только на того враги царствию вооружаются, но имея которого знамения взятия, и щит, и мечь, и копьё, и стрелы, и воинскую одежду одевшую узрят, тогда зубами скрежещут, и всяко погубить покушаются, так что не уснём!)