Вопрашахо й иещэ суща сэго вэликаго йсидора. Коие дело оумо иего й миашэоуврато сущю, йнэскрына оуспехо присно поминаиемый.

(«Вопрошал еще сего великого Исидора: «Кое дело ум его имел у врат суще?», и не скрыл успеха снова поминаемый».)

Вначало оубо рэчэ сэ помышлиахо, иакожэ за грехы своиа прэдахся, тем жэ йзгорэстью сэю, йнужэю йскорбью, покланианьие твориахо, летужэ доконьца йшь шэдошю, бэспэчали бехо сердцемь оужэ, мьзды от Бога чаиа послушаньиа ради, минувшю жэ другому иежиному лет нэдостойно оужэ помышллиахся, чювьствомь сердечнымь йхожэнь иаво манастыри, й отчьска виденья, й точью бэседы и таино прииатья, й налицэчь ие зрень иа, долу жэ смысломь понико, входиаща иажэ и йсходиаща иа, светле оубо молитвы ради молиахо, на триапэзе ми неколи седиащю, свэликымь приставникомь, ко моиему оух уста а иего уста приклониво речэ, хощэ ши ли да покажю ти в сежинахо многахо БЭствэный смысло, мне жэ молившю, возгласи правэдный, от воторо ие триапэзы. («Вначале», говорил он, «се помышлял, якоже за грехи свои предался тем же и с горестью, и с нуждою, и с скорбью поклонение творяхо. Лето же до конца шедшего, спустя год, бес печали было сердцем уже, мзда от Бога чаял послушанья ради. Минув же еще год, недостойно уже помышляхся, чувством сердечным, хождением в монастыре и отеческим виденьем, и в точностью беседами и тайного приятия, и на лицезрения, и долу же смыслом поникло, входящих же, и исходящих, светлой убо молитвы ради моляху, на трапезе мне некогда сидящу, с великим приставником, ко моему уху уста его уста приклонив, рече: «хощеши ли, да покажу тебе в сежинах многих бедственный смысл», мне же моливше, возгласив праведный, от трапезы Лаврентия позвал именем».)

Теперь полный текст:

«Некто муж, Исидорий именем, от старейшего сана, града Александрова, остригся пред этим временем в монастырь, и его же азъ суще ещё застал, вот того Исидория, принял преподобный пастырь, и принял его злым течением имеющемся суще, и особо суровым, и лютым и величавого вида, и прехищнеческой премудрости наполненным, и бесовского злохитрьства человеческим умом шляющимся.

И рече Исидору: «Еже ли убо Христово ярмо взять изволил, то послушань иметь держать прежде всего тебе велю!» Тот же отвечал: «Как железо кующееся азъ пред тобой, повиновати сам себя сия отдал, вели же, и в том показе и годивость». (То есть вели, и время покажет, гожусь ли для дела).
И вскоре получил обучание железный Исидор: «Велю тебе о брате естеством своим, у врат монастырских престоять, и всякой души входящей убо, и исходящей покланяться глаголюще: «Моли сиа за мя отче, не то на этом месте умереть мне, молись отче, бо умираю».

Послушал Исидор так, как ангел Господа слушает, и семь лет же ему створение створил. И восхотел игумен мною хвалимый, по истечении тех законных лет, по тем лет закона, имея мужское в себе непобедимое терпение сего, как предостойнейшего уже, ко братии прикупити, и рукоположением имел его сподобити. Он же напротив, и многих братий, как иной немощный молитвыпросил, и к пастырю обратился, чтобы ему так ходящим и скончать течение своё, ибо «Ознаменовалось то мне, не как словом конец свой". Получил он знак свыше, ознаменование, конец ему приближающийся, что уже и бесы оставили бой учительский томящий, томьчину свою уже оставили.

Ушел сие же в те дни ко Господу, и бесславием, но славно он изыде, и в седьмой День по успению его, и вратарь монастырьский ко Господу по его же слову исшёл. Ибо и ему изрёк блаженный: «Как только получу упование своё ко Господу, и тебе неотлучно быть меня вскоре там», и еже имелись там и бесы, то и на большее извещение непосрамлённому его послушаниямеры имелось, с мерэнь имеющейся Богоподражательной».

10. Игумен описывает как медленно, но всё же надёжно накапливают иноки свою меру, кто какую может, но семиричность фигурирует как тот минимум, через который требуется пройти. Мера же, у каждого своя, например, с мерэнь имеющаяся у блаженного Исидора была настолько велика, и не только его спасла, не только бесов разгоняло, но и к Богу другого инока по его слову вывело от бесов, и вознесло на небо. Но это уже потом, а вначале – семь мощных трудовых лет в вере стояния, семь лет преодоления накопленных прежде «бесовских злохитрств».

Лаоурэнтииа ймэнемь, дочэтырь дэсиа тои, й, лето во манастыри суща, й воторому церквэ тоиа бывшю прозвутэру пришэдошю оубо й поклонившюсиа прэдо йгумэномь, благословисиа оубо оунэго, воставшю жэ ничто жэ оти нудь иему нэ рэчэ, но оставий прэдо триапэзою стоиаща, й нэи а душа, бежэ обедуво ходо, иакожэ створйти часо вэлико, йли два стоиащю, иако оубо мне срамь лиати сиа поненалицэзрети, делиатэлю, бе бо седо вэсь, ймый, п, лет, бэзо ответа жэ досконьчань иа о бедьниаго прэбывшю, воставшэмо намо послано быс, преподобнымь поведать, прэжэ поминаному вэликому йсидору, начатоко, л, дэвиатаго псалма, нэпрэмолочахо жэ азо акы заиапивей, старца йскусити, вопрашавшю жэ ми того, что оубо мыслиашэ нап триапэзою стоя.

(«Лаврентий именем, до четырёх десятков лет в монастыре суща, и который в церкви быв пресвитером пришедше поклониться пред игуменом, благословиться (благо с лови сиа – в состоянии ловитвы блага находится) у него. Ставшему пред ним, ничто ему не рече, но оставил пред трапезой стоящим. Иная душа бежала обедать, как створился час, или два стояще, как мне срам лился и налице зрети его не мог, делателю, ибо седой весь, имевший 80 лет, и без ответа же до сконьчанья имел бедного пребывавше, воставшему, нам послан был преподобным поведать, преж поминаемому великому Исидору, начало 39 псалма. Непромолчал же азъ как тот запел, старца искусить, вопрошавше того: «Что мыслише, над трапезой стоя?»)

Христово рэче образо на пастуха возложиво, николи жэ от того помышлиаю си заповедь прииемлиано от Бога, темжэ отчэ йанэ нэ акы прэдо триапэзою чэловечэскою, но акы прэд трэбникомь божьиемь, й богу стоиа молиахся, никако жэ помысла никоиего жэ зла о игумэне помышлиахо, от веры мни любьвэ иажэ к тому, рэчэ бо некто иако любы нэпомышлиа иеть зла, обачэ й сэвежь отчэ, иако ащэ сиа кто во простоту, й лисамохотьно ие бэзлобь ие отдасть, ктому иещэ нэприймэть места ни часа преподобный, токмо правэдено,…

(«Христов образ», отвечал он мне, «на пастыря возложил, и николи же от того помышляю иначе, как сие заповедь приемлю от Бога, тем же отче имею, не как пред трапезой человеческой, но как пред требником божьим, и Богу стоя молился, никакого же помысла, никакого же зла о игумене помышляху….» Стоит обратить внимание, что фраза сложена именно таким образом, что помышление есть, но помыслов нет.

«…Богу стоя молился, никакого же помысла, никакого же зла о игумене помышляху, от веры мне любви, имеющейся к тому сказано игуменом было. Кто любит, - не помышляет зла. Впрочем, и се вежь отче, как ещё сие, кто в простоту, или самоохотно имеет безлобь имеющуюся отдать, к тому не приймет места ни часа, преподобный Иоанне, токмо праведное, только правильное прийметься». Прийметься, приняться, например пересаженный куст принимается.)

«К тому не приймет места ни часа, токмо праведное, только правильное прийметься", или таков перевод: «Любящий не помышляет зла! Самоохотно отдавший себя в простоту, обретает безлобие, и неприемлется к нему ни время, ни место, лишь правоведение».

…акы жэ й бэсловэсныхо спасо, Богомь оно, такого тому й строиащаго манастырь, йного посла целомудрьна, нэжэ йного кого кротока, иакожэ зеломалотацехо, сэму на оуспехо, прокыхо делиа привэдэно быссе старэць вэлий нэвлепоту во церкви, й йзгнатий повэле, аз жэ оуведево бэс при рока того суща, о нэм жэ гресе ктому глаголашэ пастуху, особь за стройтэль ответо твориахо ко вэликому, прэмудрый жэ речэ, й азо разумехо от и нудь, но милостьно гладомь мьрущю детищю, хлебо от оусто исхватити. (Как же и бесловесных Богом спасал, так тому и строящего монастырь, иного послал, целомудренного, и не было иного такого кроткого, крайне мало (зело мало –

, образ буквицы земли корневой, корень исходит от земли, ею питается, подчёркивается малость), ибо мало тех, сему на успех, про кого дело приведено было бы, старец великий, не в лепоту церкви, и изгнать повелел….»

Насколько мало кротких корнем, настолько мало и делом можно привести к кротости, о таком соотношении дел ведётся речь, внешнее-внутреннее, и своим внутреннем боголепием старец превосходил всю церковь братскую, «не в лепоту в церкви».

«….и изгнать повелел. Аз же уведал бес прирока суща (рокотать, произносить собой что-либо, прибавить, добавить, по словарю Даля, бес прирока, - ничего собой не добавлять. Собственно, само слово «рок» во внешнем мире, это часть, доля, судьба. Например «закон рока» у древних греков, это когда изменить человек ничего уже собственно и не может)…»

«…Аз же уведал бес прирока того суща, о нём же грешнике особо наговорил пастырю, за строительство творения отвечающий. Премудрый великий пастырь же рече: «И аз разумею от труда, но милость голодом умирающему детищу, хлеб от уст исхватить»).

11. Отец описывает святые достижения, на примерах конкретных преподобных, давая и метод их достижения.

«Любящий не помышляет зла! Самоохотно отдавший себя в простоту, обретает безлобие, и неприемлется к нему ни время, ни место, лишь правоведение».

Также описан опыт молитвы в простоте, и без прирока, когда человек вне места, и времени, и вне помышлений, кроме любви Богу, и всё от полного доверия духовнику. И духовник крайне аккуратно поддерживает жажду Бога подопечному старцу, и что для внешнего глаза может показаться несправедливым наказанием, оказывается содержательным изнутри. Возможность быть в кротости, здесь наиважно, оно обогощает буквально. Это не самобичевание, не мазохизм, как может показаться не опытному глазу, это тонкое чувство божественного.

Сицэ й сэбэ йделатэлиа, душэвный приставнико, нэпода иа тому венэць со иеликой хо весть его тэрпиаща, по всиачасы, ли оукарианьй, либэщэстьй, й оуничьжэньй, йпоруганьй. («Таким образом и себе и делателю, душевный приставник, не подал имеющийся венец, но весть терпяще во всё время укорения, и бесчестья, уничижения, и поругания». То есть выговор получил без реакции обычно принятой, не оправдывался, не возмущался как оклеветанный, или по заслугам не поощрённый даже.)

Трою болшю пакость прииемлэть, пэрве ие оубо само лишаиемо от запрещень иа мьзды. («В трое большую пакость приемлет, перво тот, кто само лишает себя, от запрещения имеющейся мзды». То есть терпящий наказание вместо награды положенной, получает огромную пользу в стяжания этого духа кротости. Дух кротости весьма наполнителен для души. )

Второиежэ иакой немо на оуспехо быти, отйного добровольства могый нэствори. («Второе же, сам по себе, от добровольства мог успеха такого и не получить».)

Трэтьие ежэ иежэ й тиажэ, иако многажды й ти мниащэй сиа тэрпеливи, разлени вшэсиа во врэмиа, й пакы сиречь, добровольство ймущэ, й от йгумэна нэ обличаиеми, йли нэоукариа иеми, суща иа ймо кротости йли тэрпеньиа лишишасиа.

(«Третье, еже и ты же, как многожды и ты мняще сие терпеливым, разленившись во времени, и снова в точности, добровольства имея, и от игумена не обличаемый, или не укоряемый, суще имеющейся кротости или терпения лишишася». То есть не имея обличений легко можно и потерять накопленную благодать, и именно поэтому вместо мзды доброй укорил игумен своего старца.)