Оксфорд, Кэмбридж и Лоэнгрин

 

— Молодчина, — сказал полковник Пайкэвей, выпуская облако дыма. — Извините за столь срочный вызов, но я подумал, что надо бы поговорить с вами.

— Думаю, вы уже знаете, — начал Томми, — в последние дни произошли кое-какие неожиданные события.

— А! Почему вы думаете, что я знаю?

— Вы ведь все знаете.

Полковник Пайкэвей рассмеялся.

— Ха! Цитируете мне мои же слова, вот как? Да, так я и говорю. Мы знаем все. Это — наша работа. Ей угрожала серьезная опасность? Вашей жене, я имею в виду.

— Не очень. Вы, наверное, знаете основные подробности, или мне рассказать вам?

— Если хотите, можете рассказать в двух словах. Кое-что я не слышал, — сказал полковник Пайкэвей. — Про Лоэнгрина. Грин — эн — ло. Да, сообразительная она, ваша жена. Поняла, о чем речь. На первый взгляд глупость, да надо же.

— Я привез вам находку, — сказал Томми. — Мы спрятали ее в банке для муки, пока я не собрался к вам. Мне не хотелось посылать их почтой.

— И правильно…

— В банке — не жестяной, но поплотнее, чем Лоэнгрин. Голубой Лоэнгрин, Кэмбридж, викторианская фарфоровая табуретка для двора.

— Помню такие со своей молодости. У моей тетки в деревне была пара.

— Письма были зашиты в брезент, хорошо сохранились, конечно, немного подпортились, но, я полагаю, если осторожно…

— Все сделаем, как надо, не тревожьтесь.

— Вот они, забирайте, — сказал Томми. — И я переписал для вас список, который составили мы с Таппенс. Список того, о чем нам говорили.

— Имена?

— Три или четыре. На упоминания о возможном пребывании в доме выпускников Оксфорда и Кэмбриджа, думаю, не стоит обращать внимания — Оксфорд и Кэмбридж на самом деле относились к табуреткам с лебедями.

— Да-да, здесь есть кое-что любопытное.

— После того, как в нас стреляли, — продолжал Томми, — я заявил в полицию.

— Совершенно правильно.

— На следующий день меня попросили зайти в полицейский участок и поговорить с инспектором Норрисом. Я не встречался с ним раньше. Видимо, он там недавно.

— Да. Возможно, специально направлен для расследования, — сказал полковник Пайкэвей, продолжая выпускать дым.

Томми кашлянул.

— Вы, я полагаю, знаете его.

— Знаю, — подтвердил полковник Пайкэвей. — Мы все знаем. Проверенный человек. Возглавил расследование. Местные полицейские наверняка выйдут на того, кто следит за вами и наводит о вас справки. Вы не считаете, Бересфорд, что вам лучше было бы на некоторое время уехать вместе с женой из дома?

— Вряд ли получится, — сказал Томми.

— Вы имеете в виду, она не захочет уехать?

— Вы, похоже, извините за повторение, действительно знаете все. Вряд ли удастся увезти Таппенс из дома. Ранение у нее не тяжелое, — температуры нет, и она чувствует, что мы наконец-то вышли на что-то определенное. Мы, правда, еще не знаем, на что, что мы обнаружили и что нам делать.

— Всюду совать свой нос, — сказал полковник Пайкэвей. — Это единственное, что можно делать в подобных случаях. — Он постучал ногтем по металлической коробке. — Эта коробочка расскажет нам кое-что — то, что мы всегда хотели узнать. Кто был вовлечен в события многолетней давности и тайно вредил нам.

— Но ведь…

— Я знаю, что вы собираетесь сказать. Вы хотите сказать, что этот человек сейчас мертв. Верно. И все же мы узнаем, что точно происходило, кто был вдохновителем, а кто способствовал, как развивались события и кто с тех пор продолжал примерно ту же деятельность. Возможно, важны именно люди, на которых мы не обращаем особого внимания. Люди, которые были связаны с группировками — сейчас все, что угодно, называют группировкой, — в этой группировке, возможно, давно уже участвуют другие люди, но с теми же идеями, той же любовью к насилию и злу и теми же связями. Некоторые группировки не представляют никакой опасности, другие — хуже именно потому, что они группировки. Это, знаете ли, совершенно иное дело. Мы поняли это за последние, скажем, пятьдесят — сто лет. Поняли, что если люди собираются в маленькое, но плотно спаянное общество, — поразительно, что они способны сделать или на что вдохновить других.

— Могу я задать вам вопрос?

— Кто угодно может спрашивать что угодно, — заявил полковник Пайкэвей. — Мы знаем все, но, учтите, не все говорим.

— Вам говорит что-нибудь фамилия Соломон?

— А, — сказал полковник Пайкэвей. — Мистер Соломон. От кого вы услышали это имя?

— От инспектора Норриса.

— Ясно. Делайте то, что советует Норрис, и не ошибетесь. Это я вам говорю. Хотя, не рассчитывайте встретиться с Соломоном лично. Он умер.

— А-а, — сказал Томми. — Понятно.

— Не думаю, что совсем понятно, — сказал полковник Пайкэвей. — Мы иногда пользуемся его именем. Иногда, знаете ли, удобно иметь подходящее имя для пользования, имя человека, который уже умер, но его еще помнят и уважают. То, что вы приехали жить в «Лавры», — чистое везение, и может обернуться для нас удачей. Но я не хочу, чтобы это кончилось печально для вас и вашей половины. Подозревайте всех и всякого, так лучше.

— Я доверяю только двум, — сказал Томми. — Элберту, который служит у нас уже много лет…

— Да, я помню Элберта. Рыжеволосый паренек, да?

— Уже давно не паренек…

— А кто второй?

— Мой пес Ганнибал.

— Гм. Да, в этом что-то есть. Не доктор ли Уоттс написал гимн, начинающийся: «Радость собаки — кусаться и лаять, в этом призванье ее». Он какой породы, овчарка?

— Нет, мэнчестерский терьер.

— А, старый английский «Блэк-энд-Тэн», Поменьше доберман — пинчера, но знает свое дело.

 

Глава 13

Визит мисс Маллинз

 

Проходя по садовой тропинке, Таппенс услышала голос Элберта, спешащего к ней от дома.

— Вас хочет видеть дама, — сказал он.

— Дама? Какая?

— Мисс Маллинз, она назвалась. Одна из деревенских дам направила ее к вам.

— А, ну да, — сказала Таппенс. — Насчет сада?

— Да, она сказала что-то про сад.

— Наверное, лучше привести ее сюда, — сказала Таппенс.

— Да, мадам, — произнес Элберт, напуская на себя вид опытного дворецкого.

Он ушел в дом и через минуту вернулся в сопровождении высокой мужеподобной женщины в твидовых брюках и пуловере.

— Промозглый сегодня ветер, — произнесла она. У нее оказался низкий, слегка хрипловатый голос. — Меня зовут Айрис Маллинз. Миссис Гриффин сказала мне, что вам требуется помощь. Речь идет о саде, не так ли?

— Доброе утро, — сказала Таппенс, здороваясь с ней за руку. — Очень рада видеть вас. Нам действительно нужен садовник.

— Вы сюда недавно переехали?

— Ощущение такое, будто мы живем здесь много лет, — сказала Таппенс, — потому что мы только — только выгнали рабочих из дома.

— Ну да. — Мисс Маллинз хрипло рассмеялась. — Знаю, что такое рабочие в доме. Вы правильно сделали, что въехали в дом, а не предоставили все им. Без владельца они ничего не доведут до конца, и даже после того, как он въедет, частенько приходится возвращать их, чтобы они доделали то одно, то другое. У вас хороший садик, только слегка подзапущен.

— Да, к сожалению, последних жильцов не заботило, как выглядит их сад.

— Их, кажется, звали Джоунз или что-то вроде этого? Я с ними не была знакома. Почти все время, знаете ли, я жила на другом конце города, в сторону топей. Я постоянно работаю в двух домах — в одном два дня в неделю, в другом один. Вообще-то одного дня недостаточно, чтобы поддерживать сад в порядке. У вас тут, кажется, работал старый Айзек? Приятный старичок. Как печально, что его стукнули по голове каким-то бандитским оружием. Дознание, кажется, было неделю назад? Я слышала, они еще не нашли тех, кто это сделал? Ходят группками и убивают людей. Какая мерзость. И чем они моложе, тем хуже. Красивая у вас магнолия. Самая подходящая для сада. Многие предпочитают экзотические виды, но я считаю, что куда лучше иметь привычные магнолии.

— Мы, в общем-то предпочитаем выращивать овощи.

— Вы хотите иметь хороший огород, так? Огороду здесь раньше уделялось мало внимания. Многим быстро надоедает выращивать свои овощи, и они решают, что легче их покупать.

— Я обязательно хочу выращивать картофель и горох, — сказала Таппенс, — и, пожалуй, фасоль, чтобы можно было иметь ее всегда свежей.

— Правильно. Можете добавить еще и вьющиеся бобы. Многие садовники так гордятся своими вьющимися бобами, что выращивают их до полуторафутовой высоты. Это, в их понимании, хорошее растение. На выставке регулярно получает призы. Но вы совершенно правы. Молодые овощи всегда необычайно вкусны.

Внезапно появился Элберт.

— Звонит миссис Редклифф, мадам, — заявил он. — Спрашивает, не придете ли вы завтра к ленчу.

— Скажи ей, что, к сожалению, не сможем, — ответила Таппенс. — Завтра нам придется уехать в Лондон. О — минуточку, Элберт. Я сейчас черкну пару слов.

Она достала из сумочки блокнот, написала в нем несколько слов и протянула Элберту.

— Передай мистеру Бересфорду, — сказала она. — Скажи ему, что пришла мисс Маллинз, и мы с ней в саду. Я забыла выполнить его просьбу и дать ему имя и адрес человека, которому он пишет. Я записала его здесь.

— Разумеется, мадам, — сказал Элберт и исчез. Таппенс вернулась к обсуждению овощей.

— Вы, наверное, очень заняты, — сказала она. — Вы работаете три дня в неделю.

— Да, и, как я уже сказала, в другом конце города. Я живу на другом конце. У меня там коттедж.

В этот момент к ним подошел Томми и с ним Ганнибал, описывающий вокруг него большие круги. Ганнибал первый добежал до Таппенс. На мгновение он остановился, расставил лапы, а затем с яростным лаем набросился на мисс Маллинз. Та в некотором испуге отступила на шаг.

— Такой вот у нас страшный пес, — сказала Таппенс, — Но он не кусается. По крайней мере, редко. Обычно он кусает только почтальона.

— Все собаки кусают почтальонов — по крайней мере, пытаются, — сказала мисс Маллинз.

— Он — отличный сторожевой пес, — сказала Таппенс. — Все манчестерские терьеры — хорошие сторожевые псы. Он замечательно охраняет дом, никого не подпускает близко и внимательно следит за мной. Он явно считает мою охрану первейшей обязанностью.

— Я полагаю, в наши дни это необходимо.

— Я знаю. Сколько совершается краж, — поддакнула Таппенс. — Многих моих друзей обокрали. Некоторые воры проникают в дом среди бела дня самыми невообразимыми способами. Подставляют лестницы и снимают створки окон или прикидываются мойщиками окон — что только не придумают. Поэтому лучше, чтобы в округе знали, что в доме есть злой пес, — я так считаю.

— Я с вами совершенно согласна.

— А вот и мой муж, — сказала Таппенс. — Томми, это мисс Маллинз. Миссис Гриффин любезно сообщила ей, что нам нужен садовник.

— Работа в саду не слишком утомительна для вас, мисс Маллинз?

— Нет, разумеется, — ответила мисс Маллинз своим низким голосом. — Я умею копать не хуже кого угодно. Надо еще уметь копать. Не только окапывать сладкий горошек, — все необходимо прокопать, удобрить. Почву надо подготавливать, это главное.

Ганнибал продолжал лаять.

— По-моему, Томми, — сказала Таппенс, — тебе лучше отвести Ганнибала назад в дом. Сегодня утром, я вижу, он особенно рвется меня защищать.

— Хорошо, — отозвался Томми.

— Может быть, вы пройдете в дом, — обратилась Таппенс к мисс Маллинз, — и выпьете что-нибудь? Утро выдалось жаркое и, мне кажется, стоит освежиться. И мы вместе обсудим планы. Как вы на это смотрите?

Ганнибала заперли в кухне, мисс Маллинз согласилась выпить стакан хереса. После нескольких предложений она взглянула на часы и сказала, что ей пора.

— У меня свидание, — пояснила она, — и я не хочу опаздывать. — Она поспешно попрощалась и ушла.

— Держится как будто естественно, — заметила Таппенс.

— Да, — согласился Томми. — Но говорить наверняка…

— Получше расспросить ее? — с сомнением проговорила Таппенс.

— Ты наверняка устала, гуляя по саду. Мы должны отложить сегодняшний выход на другой день — тебе велели отдыхать.

 

Глава 14

Садовая кампания

 

— Ты меня понял, Элберт, — сказал Томми.

Он и Элберт были одни в буфетной, где Элберт мыл посуду, принесенную из спальни Таппенс.

— Да, сэр, — ответил Элберт. — Понял.

— Я полагаю, Ганнибал предупредит тебя.

— Он, в общем-то, хороший пес, — сказал Элберт. — Конечно, не каждого принимает.

— Да, — согласился Томми, — именно это от него и требуется. Он не из тех собак, которые приветствуют взломщиков и машут хвостом перед кем попало! Ганнибал разбирается, что к чему. Я все тебе ясно объяснил?

— Да. Но я не знаю, что делать, если миссис… Ну, делать то, что она скажет, или объяснить ей, что вы сказали, или…

— Тебе придется применить дипломатию, — сказал Томми. — Сегодня я заставил ее улечься в постель и оставляю ее на твою ответственность.

Элберт открыл входную дверь моложавому мужчине в твидовом костюме. Он неуверенно взглянул на Томми, а посетитель с дружелюбной улыбкой на лице шагнул вперед.

— Мистер Бересфорд? Я слышал, вам нужна помощь в саду — вы ведь, кажется, недавно сюда перебрались? Идя по дорожке к дому я заметил, что он у вас зарос. Я работал садовником в этих местах пару лет назад — у мистера Соломона. Слышали про такого?

— Мистер Соломон.., да, кто-то упоминал это имя.

— Моя фамилия Криспин, Энгус Криспин. Давайте посмотрим, в каком состоянии ваш сад?

— Давно пора навести здесь порядок, — заметил мистер Криспин, пройдя с Томми по цветочному саду и огороду.

— Вдоль этой тропинки раньше сажали шпинат. Чуть подальше стояли парники. Здесь даже дыни выращивали.

— Вы так хорошо знаете, где что росло.

— Уже успел наслушаться, что находилось раньше. Пожилые дамы рассказывали о цветочных клумбах, а Александр Паркинсон всем своим друзьям рассказал историю с листьями наперстянки.

— Он, должно быть, был незаурядным мальчуганом.

— Да, смышленый паренек; увлекался преступлениями. Он оставил зашифрованное послание в одной из книг Стивенсона — в «Черной стреле».

— Интересная книга, правда? Читал ее лет пять назад. До этого я читал у него только «Похищенного». Когда я работал у… — он заколебался.

— Мистера Соломона? — подсказал Томми.

— Да-да, у него. Слышал кое-какие истории от старого Айзека. Кажется — если слухи не врут — старому Айзеку было чуть ли не сто лет, и он подрабатывал у вас.

— Да, сказал Томми. — Удивительно, как он сохранился. И знал он много: кое-что из того, что он рассказывал нам, сам он помнить не мог.

— Верно, но он любил россказни о былых временах. У него здесь до сих пор живут родственники, которые слушали его рассказы и проверили их правдивость. Вы и сами, наверное, многое слышали.

— До сих пор, — сказал Томми, — мы не продвинулись дальше списка имен. Они принадлежат давно умершим людям и, разумеется, ничего мне не говорят. Еще бы.

— Все слухи?

— Главным образом да. Моя жена наслушалась воспоминаний и составила несколько списков. Не знаю, какой от них прок. У меня только один список, да и тот оказался у меня только вчера.

— Какой же список у вас?

— Результаты переписи, — ответил Томми. — Тогда происходила перепись населения — у меня записано число, я назову вам его, — и все, кто провел ночь в этом доме, были учтены. В тот день здесь был большой званый обед.

— Значит, вы знаете, кто находился в доме в тот день — возможно, необычный день?

— Да.

— Это может оказаться важным. Вы, если не ошибаюсь, только — только въехали сюда?

— Да, — ответил Томми, — но, возможно, скоро нам придется уезжать.

— Вам здесь не понравилось? Хороший дом, а сад — о, этот сад можно сделать очень красивым. Неплохой кустарник, его только надо разредить, убрать несколько деревьев и кустов, которые не зацвели и, судя по их виду, никогда уже не зацветут. Непонятно, почему вы хотите уезжать.

— Не очень приятные ассоциации с прошлым, — пояснил Томми.

— Прошлое, — проговорил мистер Криспин. — Какое отношение оно имеет к настоящему?

— На первый взгляд как будто никакого, все миновало, но знаете, кто-то все же остается. Я не имею в виду, живет поблизости, но люди оживают, когда рассказывают о них. Вы и правда готовы немного…

— Поработать у вас в саду? Да. Мне это нравится. Для меня работа в саду — нечто вроде хобби.

— Вчера приходила некая мисс Мадлинз.

— Маллинз? Маллинз? Она садовник?

— Как будто бы да. Ее порекомендовала моей жене некая миссис — кажется, миссис Гриффин.

— Вы условились с ней?

— Конкретно нет, — сказал Томми. — У нас, кстати, живет активный сторожевой пес. Мэнчестерский терьер.

— Да, они хорошие сторожа. Полагаю, он считает, что ваша супруга под его надзором, и никуда не пускает ее одну, всюду следует за ней.

— Вы абсолютно правы, — сказал Томми. — Он готов разорвать на клочки любого, кто дотронется до нее хоть пальцем.

— Хорошая порода. Привязчивые, лояльные, умеют настоять на своем, острозубые. Мне, пожалуй, не стоит подпускать его близко.

— Не беспокойтесь, сейчас он в доме.

— Мисс Маллинз, — задумчиво проговорил Криспин. — Да. Да, любопытно.

— Что именно?

— О, я полагаю — ну, это ее имя мне еще незнакомо. Ей лет 50—60?

— Да. Типичная деревенская особа, вся в твиде.

— Она. У нее здесь неплохие связи. Думаю, Айзек мог бы рассказать вам о ней кое-что. Я слышал, что она снова поселилась в здешних краях. Относительно недавно. Все сходится, как видите.

— Похоже, вы знаете многое, что не знаю я, — сказал Томми.

— Ну что вы. Вот Айзек мог многое вам рассказать. Он знал. Старые истории, конечно, но у него была хорошая память. Кроме того, старики в своих клубах по-прежнему обсуждают старые сплетни — некоторые выдуманные, но некоторые основаны на фактах. Да, все это очень любопытно. Видимо, он слишком много знал.

— Да, с Айзеком вышла плохая история, — проговорил Томми. — Мне бы хотелось посчитаться за него. Он был приятным стариканом, хорошо относился к нам, помогал, как мог. Но идемте дальше.

 

Глава 15