Шесть невозможных вещей до завтрака

 

— Что это тебе… — начал Томми.

Он привык находить Таппенс в необычных местах по возвращении домой, но на этот раз он испугался больше обычного.

Хотя на улице брызгал мелкий дождик, в доме ее не было, и он, решив, что она, должно быть, поглощена работой в саду, вышел посмотреть. Именно тогда он и произнес: «Что это тебе…»

— Привет, Томми, — сказала Таппенс. — Ты вернулся немножко раньше, чем я думала.

— Что это за штука?

— Ты имеешь в виду Вернуюлюбовь?

— Что ты сказала?

— Я сказала «Вернаялюбовь», — повторила Таппенс. — Так она называется.

— Неужели ты пытаешься ездить на ней? Она же слишком маленькая.

— Разумеется. Это детская игрушка, из тех, которые покупались до велосипедов.

— Но она же не ездит, так ведь? — спросил Томми.

— В общем-то, да, — ответила Таппенс, — но, если поставить ее на вершину холма, то ее колеса закрутятся сами, и можно съехать вниз по склону.

— И свалиться к его подножию, я полагаю. Этим ты и занималась?

— Совсем нет, — возразила Таппенс. — Можно затормозить ногами. Хочешь, покажу?

— Не особенно, — сказал Томми. — Дождь усиливается. Мне просто интересно, зачем — ну, зачем ты этим занимаешься. Вряд ли это доставляет тебе удовольствие.

— Даже более того, — сказала Таппенс. — Мне немного страшновато. Видишь ли, я только хотела узнать и…

— И решила спросить у этого дерева? Что это за дерево, кстати?

— Верно, — ответила Таппенс. — Молодец, знаешь.

— Ну конечно знаю, — сказал Томми. — Я знаю и другое его название.

— И я тоже, — сказала Таппенс. Они переглянулись.

— Только у меня оно сейчас выскочило из головы, — сказал Томми. — Арти…

— Да, что-то такое, — согласилась Таппенс. — Неплохое деревцо, верно?

— Но зачем ты залезла в колючки?

— Ну, потому что, если, подъезжая к подножию, ты не успеваешь притормозить ногами, то оказываешься в этом арти — или как оно там.

— Арти — ли? А не «уртикария»? Нет, это крапива, так ведь? Ну что ж, — заметил Томми, — каждый развлекается, как умеет.

— Я просто продолжала исследование нашей последней проблемы.

— Твоей проблемы? Моей? Чьей?

— Не знаю, — ответила Таппенс. — Надеюсь, наших проблем.

— Но не проблем Биэтрис, случайно? Нет?

— О нет. Мне просто пришло в голову, что в доме может быть что-то спрятано, вот я и пошла посмотреть на массу игрушек, которые были убраны в какую-то странную древнюю оранжерею много лет назад, и там нашлось вот это и Матильда — лошадь — качалка с дырой в животе.

— С дырой в животе?

— Ну да. Похоже, люди засовывали туда всякую всячину. Дети, из интереса, ворох старых листьев, ненужные бумаги, старые тряпки и фланель, жирные тряпки, которыми чистили вещи.

— Ясно. Пошли в дом, — сказал Томми.

— Ну, Томми, — произнесла Таппенс, с удовольствием протянув ноги к огню, который она развела в гостиной к его приходу, — рассказывай новости. Ты ходил на выставку в галерею «Ритца»?

— Представь себе, нет. У меня не хватило времени.

— Что значит «не хватило времени»? Ты же за этим и ездил, верно?

— Ну, не всегда удается сделать то, за чем ездил.

— Но куда-то ты ходил и что-то сделал, — сказала Таппенс.

— Я нашел новое место, куда можно припарковать машину.

— Тоже полезное дело, — заметила Таппенс. — Где же?

— Возле Хаунслоу.

— Но что ты делал в районе Хаунслоу?

— Вообще-то я не ездил в Хаунслоу. Там есть что-то вроде автомобильной стоянки, а оттуда я поехал в метро.

— Как, до Лондона?

— Да. Так легче.

— Что-то у тебя виноватый вид, — сказала Таппенс. — Только не говори мне, что в Хаунслоу живет моя соперница.

— Нет, — сказал Томми. — Ты останешься довольна тем, что я сделал.

— Ты, случайно, не покупал мне подарок?

— Нет, — ответил Томми. — К сожалению, нет. Честно говоря, я никогда не знаю, что тебе покупать.

— Ну, иногда ты очень удачно придумываешь, — обнадежила его Таппенс. — Но чем же ты занимался, Томми, что я должна быть довольна?

— Я тоже занимался исследованиями.

— Кто сейчас только не занимается исследованиями, — сказала Таппенс. — Все подростки, племянники, двоюродные братья, дети других людей — на кого ни посмотри, все занимаются исследованиями. Понятия не имею, что они там исследуют, но они никогда потом этим не занимаются. Они только исследуют с большим удовольствием, вполне довольные собой, а чем все это кончается — один Бог знает.

— Бетти, наша приемная дочь, уехала в Восточную Африку, — сказал Томми. — От нее что-нибудь слышно?

— Да. Ей там нравится — нравится залезать в африканские семьи и писать о них статьи.

— Как, ты думаешь, к этому относятся африканские семьи? — спросил Томми.

— Я полагаю, не очень хорошо, — сказала Таппенс. — В приходе моего папы, помнится, никто не любил местных визитеров — их называли носатыми.

— В этом что-то есть, — проговорил Томми. — Ты ясно указываешь мне сложности того, что я проделываю, вернее, пытаюсь проделать.

— Исследования чего? Надеюсь, не машинок для подстригания газона?

— Не понимаю, при чем тут машинки для подстригания газонов.

— При том, что ты постоянно разглядываешь их каталоги, — сказала Таппенс. — Все рвешься купить одну такую.

— В нашем доме мы проводим исторические исследования — исследуем преступления, которые, судя по всему, были совершены лет 60—70 назад.

— Расскажи же, наконец, о своих исследованиях, Томми.

— Я поехал в Лондон, — сказал Томми, — и запустил кое-что в действие.

— А, — сказала Таппенс, — исследования? Исследования в действии? В принципе я занималась тем же самым, только у нас разные методы. Да и мой временной период приходится на более раннее время.

— Ты хочешь сказать, что серьезно заинтересовалась проблемой Мэри Джордан? Так ты это вносишь в план работы, да? Тайна, или проблема, Мэри Джордан.

— Какая типичная фамилия. Она не может быть настоящей, если правда то, что она была немецкой шпионкой, — размышляла Таппенс. — Хотя, пожалуй, она вполне могла быть англичанкой.

— Я думаю, эти рассказы — всего лишь легенда.

— Продолжай же, Томми. Ты мне еще ничего не рассказал.

— Ну, я навел определенные — определенные — определенные…

— Перестань повторять «определенные», — сказала Таппенс. — Мне ничего не понятно.

— Объяснять не всегда легко, — возразил Томми. — Я хотел сказать, есть возможность навести кое-какие справки.

— Ты говоришь о происшедших событиях?

— Да, в какой-то степени. Я имею в виду, кое-что еще можно узнать. Есть куда обратиться за информацией. Это тебе не езда на старых игрушках, расспросы старых дам и перекрестный допрос старого садовника, который скорее всего все перепутает, и не хождение по почтовым конторам, где ты мешаешь людям работать, требуя, чтобы они вспоминали рассказы своих дальних родственниц.

— От каждого я что-то да узнала, — сказала Таппенс.

— Узнаю и я, — заявил Томми.

— Ты наводил справки? К кому же ты обратился со своими вопросами?

— Ну, дело было не совсем так, но ты должна помнить, Таппенс, что время от времени я сталкивался с людьми, которые знают, с какого конца браться за дело. Есть, знаешь ли, люди, которые за определенную сумму наведут для вас справки там, где надо, так что их информация вполне достоверна.

— Какие люди? Какую информацию?

— Да любую. Для начала можно попросить кого-нибудь выяснить вопрос смертей, рождений и браков.

— Да, пошлешь людей в Сомерсет Хаус. Там регистрируются не только браки, но и смерти, да?

— И рождения, причем не обязательно идти туда самому, можно нанять человека. Узнать, когда кто-нибудь умер, прочитать чье — либо завещание, просмотреть церковные реестры и свидетельства о рождении. Все это можно узнать.

— Ты потратил много денег? — спросила Таппенс. — Мне казалось, что мы решили быть экономнее после расходов, связанных с переездом.

— Ну, учитывая твой интерес к делу, деньги можно считать потраченными с пользой.

— Так ты узнал что-нибудь или нет?

— Не торопись. Надо подождать, пока не наведут справки. Потом, когда у нас будет информация…

— Ты имеешь в виду, что тебе сообщат, что женщина по имени Мэри Джордан родилась где-нибудь в Литтл-Шеффилд — он — зе — Воуд, и тогда можно поехать туда и навести справки. Так, что ли?

— Не совсем. Будут еще сведения из переписи населения, свидетельства о смерти и ее причинах и, ну, масса всего прочего.

— Ну что ж, — сказала Таппенс. — Звучит интересно — это уже что-то.

— Можно просмотреть подшивки старых газет в редакциях.

— Ты рассчитываешь найти отчеты об убийствах и судебных сессиях?

— Не обязательно, но время от времени попадаются люди, которые в курсе дел. Их можно разыскать, задать Несколько вопросов, возобновить старые знакомства. Помнишь, как мы занимались частным сыском в Лондоне? Я думаю, найдутся люди, которые снабдят нас информацией или посоветуют, к кому обратиться. В таких случаях важно знать подходящих людей.

— Да, — согласилась Таппенс, — верно, я знаю по собственному опыту.

— У нас разные методы, — сказал Томми, — твои, в принципе, не хуже моих. Никогда не забуду, как я вошел в этот пансионат, или что это было, — Сан — Суси, — и первое, что увидел там, — ты сидишь и вяжешь и называешь себя миссис Бленкинсоп.

— Я проводила исследования и никого не нанимала, — заметила Таппенс.

— Да уж, — сказал Томми. — Ты залезла в платяной шкаф в соседней комнате, пока я вел очень интересный разговор, точно узнала, куда меня посылают и зачем, и ухитрилась добраться туда раньше меня — Подслушивание, ни больше, ни меньше, Какая низость.

— Со вполне удовлетворительными результатами, — сказала Таппенс.

— Да, — сказал Томми, — у тебя просто нюх на успех. Тебе все как-то удается само собой.

— Так что когда-нибудь мы узнаем все и об этом деле, только слишком уж много времени прошло. Я не думаю, что слухи о чем-то важном, спрятанном где-то здесь, или находящемся у кого-то, или связанном с этим домом или людьми, жившими в нем, беспочвенны, — я почему-то не верю в это. По крайней мере, мне ясно, что следует делать дальше.

— Что же?

— Поверить в шесть невозможных вещей до завтрака, конечно, — сказала Таппенс. — Сейчас без четверти 11, и я хочу спать. Я устала. Кроме того, я ужасно вымазалась, играя с этими грязными старыми игрушками. Я подозреваю, можно и еще кое-что найти в.., кстати, почему она называется кай — кай?

— Не знаю. А как это пишется?

— Не знаю. Думаю, к—а—й, а не просто КК.

— Потому, что так звучит таинственней?

— Звучит по-японски, — с сомнением проговорила Таппенс.

— Не вижу, почему. Я не слышу в этом ничего японского. Больше похоже на что-то съедобное, какое-нибудь блюдо из риса.

— Я иду мыться, соскребать с себя паутину и спать, — заявила Таппенс.

— Помни, — подсказал Томми, — шесть невозможных вещей до завтрака.

— Думаю, у меня это получится лучше, чем у тебя, — сказала Таппенс.

— Ты иногда бываешь очень неожиданной, — сказал Томми.

— Ты чаще бываешь прав, чем я, — проговорила Таппенс. — Как это раздражает. Что поделать, так Господь испытывает нас. Кто же это нам говорил? И частенько.

— Какая разница. Иди смывай с себя пыль десятилетий. Ну и как, Айзек — приличный садовник?

— Он считает, что да, — сказала Таппенс. — Мы можем проверить его…

— Только вот, к сожалению, сами плохо разбираемся в садоводстве. Еще одна проблема.

 

Глава 4