Это эгоистическое искажение стремления .

То есть это мелкое само-поглощение, которое хочет удовлетворения. Я так резко говорю тебе об этом, потому что не стоит разводить речи по этому поводу.

 

(молчание)

 

Когда ты был в больнице, то в течение нескольких дней я была в постоянной концентрации ночью, чтобы… Мой способ интеллектуальные люди считают очень детским, но мне он кажется наилучшим: я обращаюсь к Господу и молю Его со всем пылом моего сознания; и я просила Его спасти твою жизнь, которая была в опасности, и со знанием причины и того, что должно вылечить тебя. И я не прекращала этого до тех пор, пока не пришло нечто вроде уверенности, что все будет хорошо.

Не так давно, возможно, несколько недель тому назад, я видела что-то, что было не в порядке, но я настаивала и надеялась, что это было только отдаленное воспоминание из подсознательного…

Этого не должно больше быть, мой мальчик! Ты прошел ту стадию. Это тьма, которой ты действительно больше не принадлежишь. И это НЕ твоя природа: это что-то, что было наложено на твою природу — многими-многими вещами. Множеством вещей. Х говорит, что это было перенесено в твою жизнь из предыдущей жизни, но эти истории… Я ясно вижу вещи, и это не так уж значит. Когда находишься в истинном свете, относительно легко очиститься от всего этого.

Надо стряхнуть это, мой мальчик! — надо сделать это. В своем существе ты был и еще кое-где находишься в полном Свете. Я тебе говорила, что было нечто вроде тесного сотрудничества между Светом, который находится в Шри Ауробиндо, и твоей способностью выражать. Нельзя забывать это.

 

Я не забываю это.

И, затем, действительно есть все то, о чем я говорила тебе в последнее время по поводу этого периода развития, из-за чего, внешне… Да, это то, что я слышу от всех людей: «Почему вы не измените это? Почему вы не освободите меня от этого? Почему вы не устраните это?…» Пока что такая сила не была мне дана, сила сразу же делать подобные вещи. Я не знаю, почему. Но всякий раз, когда есть необходимость вмешаться, я передаю все Господу и говорю Ему: «Сделай это.»

 

(молчание)

 

Я хорошо вижу. Это искажение стремления. В твоем сознании — самом материальном твоем сознании — есть ощущение, что это стремление, и, как ты сказал, это неудовлетворенное стремление, и ты не понял, что это из - за того, что это стремление искажено, ты не чувствуешь отклик, но отклик есть — не только отклик, но и действие.

 

Я говорю о переживании, которое бы… о переживании, подобном теплу в сердце — если бы я видел его [ Шри Ауробиндо ], если бы, по крайней мере, я имел в переживании, да, видел бы его…

 

Видел бы его? Какой частью твоего существа? Ты не можешь видеть его физически.

 

Я никогда не вижу его. Я тебе говорю, я видел его один раз одиннадцать лет тому назад.

 

Хорошо, что же, есть люди, которые никогда не видели его с тех пор, как он ушел физически. Но нет необходимости видеть его, чтобы чувствовать его.

 

Да, но «чувствовать», это безличностная сила, это не живое. То, что я прошу — что я просил — это тепло чего - то действительно живого и находящегося здесь; не нисходящей «силы»… Да, конечно, я знаю, что есть «Сила». Но что - то, к чему можно было бы повернуться, о чем можно было бы вспомнить, потому что это что - то живое, человеческое, близкое, что - то, что видно.

 

Это не вопрос видения, это вопрос чувствования.

 

Но да!… «Чувствовать», можно воображать и чувствовать что угодно.

 

Но нет, это не вопрос воображения.

Ты еще ужасно прикреплен к своему телу.

 

Но мы живем в теле, не так ли?

А! я тоже!

 

Что - то, что любишь — это что - то, что находится совсем близко.

 

(долгое молчание)

 

В сущности, ты жалуешься на то, что не можешь любить.

 

Да, ну конечно!

Это не знать, как любить. Это не быть открытым Любви. Но это не зависит ни от чего вне тебя. Это зависит только от тебя.

 

Когда я говорю «видеть», я имею в виду как раз это.

Видеть… Видеть, это не «видеть»! Это не вопрос видения. Можно видеть и не любить. Дело не в этом. Это не вопрос видения. Это дверь, которая еще закрыта.

Ты говоришь о видении, потому что ты еще пытаешься любить здесь [ жест ко лбу ]. Ты не знаешь об этом, но я знаю. Ты пытаешься любить здесь, и поэтому ты говоришь о видении. Но любят не там. И не требуется видеть кого-то, чтобы любить его. Это не верно.

Если меня спросить: «Видела ли ты Господа?» — Я не могу по-человечески сказать, что я видела Господа. Но Он здесь, о, да! Он здесь, и Он — совершенная любовь. Он здесь, и Он — это грандиозное могущество.

Он здесь, Он — это действительно сама сущность истинной Любви, и без этой Вибрации не знаешь, что такое любить, не можешь знать. И, по меньшей мере, пока не отбросишь все личные эгоистические ограничения, не можешь любить Его.

 

 

Октября 1965

Расскажу тебе кое-что интересное… Шри Ауробиндо вышел из медитации и начал «играть».

Я прибыла туда, куда я обычно отправлялась искать его, в тонкое физическое, этой ночью в 2.30 утра, и что за толпа там была! тысячи людей. Когда я прибыла туда, то прежде чем войти туда, я встретила кого-то, кто, должно быть, был одним из бывших политиков со времен революции, когда Шри Ауробиндо занимался политикой; этот человек, конечно же, уже умер, но он был там и сказал мне (он весь ликовал), он сказал мне (по-английски): «Шри Ауробиндо вышел из медитации, он начал играть!» И, действительно, было впечатление, что все играли, играли…

Я пересекла двор (я даже прошла через комнату, где некоторые люди еще были в медитации, и, казалось, они были удивлены, что я вошла, вот так; я сказала им: «Не волнуйтесь, я не хочу беспокоить вас!»), затем я нашла Шри Ауробиндо, который был в самом разгаре игры — совсем молодой, сильный, забавляющийся и радостный Шри Ауробиндо — он играл, играл… И затем тот же человек, которого я видела на входе, подошел ко мне и сказал мне на ухо: «Он много играл с этим… оно поизносилось», немного испортилось. Тогда я подошла поближе, и Шри Ауробиндо, слышавший это, сказал мне: «Да, это поизносилось, возьми это и принеси мне другое». И он протянул мне это (я не могу описать, это ни на что не похоже, это было… «нечто» — было что-то черное, движущееся внутри чего-то — и, действительно, оно выглядело немного испорченным. Тогда я удалилась, я снова стала спускаться вниз; и символом физического тела были туфли — я надела свои туфли и удалилась.

Было множество деталей; это началось после 2.30 утра и длилось до 4.30.

И затем, после, утром, я была полностью в этой атмосфере, и я поняла, что это была форма правления — это была… [ смеясь ] старая демократия, которая больше ни на что не годилась.

 

И он начал играть, значит, что - то произойдет?

[ Смеясь ] Конечно, конечно!

 

Но это не будет совсем скоро.

И вся ликующая толпа, ты знаешь: «Наконец-то движется!»

 

 

Октября 1965

(Мать импровизирует на органе по случаю дня рождения Сатпрема. Орган, на котором долго не играли, немного скрипит)

Вот так.

Одновременно я слышу. Я не слушаю, что я играю: я слышу что-то другое. Так что, когда что-то внезапно скрипит, это больше не идет! Вероятно, это из-за того, что на нем давно не играли. Я не играла на нем девять месяцев — в последний раз это было…

 

В декабре.

Десять месяцев. Через десять месяцев я играю гораздо лучше, потому что когда я играю часто, я помню, что я играла раньше, так что это не то. Это вовсе не вопрос «практики»: дело в том, чтобы руки не боялись. Как только руки становятся сознательными, это больше не так.

И, затем, то, что я слышу, имеет чистоту, которой здесь нет. Это очень интересно. И, что любопытно, когда я сказала тебе, что буду играть, я подумала, что я не смогу играть, а на следующий день пришел, о! каскад музыки, он шел долгое-долгое время… Я сказала себе: «Хорошо, раз уж это пришло, я посмотрю.»

 

* * *

 

Чуть позже

Произошло кое-что забавное. Ты знаешь, что приближается новая комета… Этим утром около четырех часов утра я видела эту комету, и вдруг я оказалась в состоянии над землей, и я увидела существо, связанное с этой кометой. У него были красные волосы (но не агрессивно красного цвета), белое тело, но не чисто белое: бело-золотое, как если бы оно было голым, но не было впечатление того, что оно голое, как и не было впечатления, что оно во что-то одето (я замечала такое уже несколько раз), оно было бесполым — не мужчина и не женщина. И это было молодое существо, очаровательное, полное некой радости, как та радость, которая только что немного пришла в музыку, и оно распространяло в атмосфере земли некую субстанцию тяжелее Материи — не тяжелее, но плотнее — и желеобразную. Как если бы оно пользовалось тем, что комета проходит около земли, чтобы распространять эту субстанцию. И в то же время оно мне сказало, что это для того, чтобы «помочь трансформации земли». И оно показало мне, как заставить эту субстанцию циркулировать в атмосфере.

Это было очаровательно: молодое существо, полное радости, словно танцующее, и оно везде распространяло эту субстанцию.

Это длилось долго. В течение нескольких часов я находилась в этом.

 

 

Ноябрь 1965

 

Ноября 1965

 

(Перед тем, как перейти в музыкальную комнату, где Мать будет играть на органе по случаю дня рождения Сунила [ ученика - музыканта ])

 

Недавно я рассказывала тебе о той комете, и в связи с ней произошло кое-что забавное. Я просто сказала себе: «О, было бы интересно взглянуть на эту комету, как она видна в самый мощный современный телескоп.» И не успела придти эта мысль (это было прошлой ночью), как я услышала: «Смотри.» Тогда я открыла глаза и увидела комету, вот такую большую, очень большую, как она видна в самый мощный телескоп, яркую, с хвостом! И, что интересно, совсем рядом с ней (не в хвосте, а сбоку) была звездочка, некая звездочка, совсем маленькая, очень яркая, которая казалась мне особенно интересной.

И этот эффект продолжается. Это субстанция, о которой я тебе рассказывала, продолжает действовать в земной атмосфере. Ты не чувствуешь ее? У тебя нет ощущения, что тебе более комфортно, нет?

 

* * *

 

Чуть позже, после музыки

Сложновато жить! [ Мать смеется ]. Ты согласишься с этим!

 

Да. Но ты выглядишь уставшей.

Нет, я не устала — я не устала.

Есть внутренний, совершенно гармоничный ритм, и когда я могу жить, следуя этому ритму, все очень хорошо и даже чудесно хорошо, как история с моей кометой, то есть такое впечатление, что достаточно сказать: «О, я хотела бы так», и сразу же будет так; и в то же время живешь в совокупности вещей, которые имеют свою пользу, свои необходимости, и которые даже не находятся в разногласии с глубоким Принципом, но которые внешне накладывают свой ритм на этот Ритм. И иногда это трудновато.

Например, сегодня я собиралась закончить в десять часов и спокойно с тобой встретиться, а затем пойти в музыкальную комнату; я даже выразила свое намерение, но ничего не вышло! Это не дурная воля, это нечто вроде стечения обстоятельств.

 

Они уходят все позднее и позднее.

Так представляется. И нет причины тому, чтобы это не усугубилось. Смотри, на мне висит все это [ Мать показывает пачку писем ], это работа, которая еще не сделана и которую надо было сделать этим утром. И ежедневно так. Сейчас это уже гора писем, и есть письма, которые даже еще и не открыты. Тогда некоторые пишут мне (но это освобождает меня): «Я послал вам уже два письма, а вы мне не ответили, не везет же мне» — тем хуже для них. Но есть и очень терпеливые люди, которые спрашивают о важных для себя вещах, но у меня нет времени написать ответ. Когда я слышу, что написано в письме (некоторые письма я даже еще не открыла, я не знаю, что в них написано), но когда я слышу, я отвечаю внутренне; если бы у них была ментальная восприимчивость, они получили бы мой ответ; к сожалению, у них ее нет. Есть важные письма, от людей, которые спрашивают дельные вещи, и слово или жест очень помогло бы им двигаться вперед — это невозможно. И это все усугубляется. Раньше я отдыхала («отдыхала», то есть концентрировалась) регулярно, в определенное время, но сейчас с этим покончено, я больше не могу. Это поедает и отдых, и это плохо.

Это мчащийся мир. Это не только маленькое число индивидов, это везде: ООН, правительство Индии, люди отсюда и оттуда, везде спрашивают указания, установки. Они должны уметь воспринимать ментально; таким способом я могла бы делать свою работу, потому что это не занимает времени, это немедленно и непосредственно, но они не могут воспринимать. Ты знаешь, они просят «посланий», чего-то, чтобы начать действовать — десятки ежедневно. Это хороший знак, это значит, что мир становится более восприимчивым. Но…

 

 

Ноября 1965

Тебе лучше?

 

Не очень.

Ох!… [ Смеясь ] Что делать!?

Ночью, последние две-три ночи, но особенно прошлой ночью (посреди ночи, после полуночи), и в течение по крайней мере двух часов я была вовлечена в движение, но в ужасно быстрое движение! Я лежала на чем-то вроде серебряного света — серебряного света. И я лежала на этом, была окружена этим и уносилась в таком головокружительном движении, что… такое впечатление, что голова вот-вот расколется.

И со мной были люди — ты тоже был там.

 

В самом деле?

Да!

Прошлой ночью это длилось два часа. И хочется держаться, потому что это так головокружительно… Я не знаю, прошлой ночью, посреди переживания я стала немного сознательной, и это было… [ жест, выражающий фантастическое движение ]. Но пришел Приказ: «Спокойно, спокойно, не шевелись, спокойно», так что я не шевелилась. И это длилось почти два часа. И движение было головой вперед (не ногами вперед), головой вперед, как если бы ее тянули.

Все, что я знаю, это то, что это было в связи с трансформацией тела. Но как узнаешь, что это быстро? Нет ничего, кроме движения и ощущения тела, уносимого с головокружительной скоростью.

И я заметила несколько людей — ты был там. Фрр! Вот так, на полной скорости. Я сказала себе [ смеясь ]: это должно его вылечить! Но движение… Я тебе говорю, как только сознание пробудилось, я захотела начать наблюдать, и сразу же пришел Приказ: «Спокойно, спокойно, не шевелись, спокойно, ничто не должно шевелиться.»

Должно быть, это было во время, когда ты действительно спал. Это было после полуночи до двух часов ночи.

Но нечего вспоминать, как будто быстро уносишься, вот так — возможно, это скорость комет! Я сказала себе, что это была действительно радикальная обработка.

Но другой ночью (такое происходило уже 2-3 ночи) это было не так сильно. Прошлой ночью это было так сильно и длилось так долго… Я подумала: может быть, на следующее утро он улыбнется… Но не вышло! [ Мать смеется ]

 

Я вижу довольно неприятные вещи.

Ночью? Что ты видишь?

 

Я видел всевозможные вещи.

Нет, а в последние дни?

 

Атаки. Они приходили из воды.

От витала.

Из моря?

 

Нет, из грязных вод.

Ох! Темный человеческий витал.

 

Очень агрессивные змеи. И ментально тоже, я воспринимаю яростные вещи.

 

Что ты имеешь в виду?

 

Я атакован. Если прислушиваться к тому, что происходит, это какое - то сумасшествие. Если я позволю идти… Ты понимаешь, это приходит снова и снова и атакует. Это очень неприятно. И страдание в глубине — страдание.

 

Приведи мне пример внушений, которые ты получаешь.

 

Обычно они связаны с тобой или с Ашрамом.

 

Со мной?

 

Да, обычно. Или с тем, что я делаю, чем я являюсь (или не являюсь).

Ты не знаешь, откуда это приходит?

 

Нет. Но некоторое время тому назад произошло одно явление, которое, возможно, связано с этим. Я видел Патрика, ты его помнишь?

 

О!

 

Он пытался вбить в мою голову какой - то осколок, и я почувствовал, что это было чрезвычайно опасно. Затем я сказал ОМ, и все исчезло — к счастью, я вспомнил это! Но, в конце концов, есть вещи, атакующие меня очень сильно.

 

Но ты должен использовать это всякий раз.

 

Да, конечно, если возможно. Не всегда помнишь про ОМ.

[ Мать смеется ] Ты обучаем, нет?

И что тебе говорили обо мне? Просто, чтобы знать качество.

 

Это скорее детали…

Я имею в виду: они обвиняют меня или говорят, что я не забочусь о тебе или…

 

Не это. Это скорее касается моей связи с тобой или невозможности определенных контактов, или… Я не нахожу покоя, пока не прохожу выше; я говорю: «Что же, да, взглянем на Мать», там наверху.

 

Да, это правильно.

 

Тогда все затихает.

Это чтобы ты осознал непрочность внешнего мира! [ Смеясь ] Но ты меня знаешь, не так ли!

 

Как бы там ни было, это неприятно… Или же это внезапно падает на меня и действительно как страдание — без слов или объяснения — как страдание в глубине, пламя страдания.

 

[ Долгое молчание ] Это пройдет.

 

* * *

 

(Затем Мать приступает к переводу «Савитри» и внезапно останавливается, как если бы она следила взглядом за чем - то:)

 

…Вот такое большое солнце, сияющее светом Шри Ауробиндо, когда я пишу, между мной и тетрадью, и оно движется вместе с моей ручкой! Это вот такое большое [ крупный апельсин ], это свет Шри Ауробиндо, голубой, это особый голубой свет, серебристо-голубой, сверкающий, он движется всякий раз, когда я пишу в тетради! [ Смеясь ] Вот почему мне трудно видеть: оно движется с моей ручкой!

 

*

* *

 

Чуть позже,

входит доктор Саньял, давая знать, что пришло время обеда.

 

А! Вот и доктор, значит, мы припозднились!

Настанет день, когда я буду вовремя… возможно, та сила, что заставляет меня двигаться с головокружительной скоростью…

Ты ездил в автомобиле со скоростью выше ста километров в час, не так ли?… Это кажется неподвижностью по сравнению с этой Скоростью. Это не было физически, поскольку моя кровать не двигалась, но это было таким быстрым, таким быстрым, что ощущалось трение скорости. И головой вперед: я двигалась головой вперед. Это не было движением ногами вперед, потому что я лежала и не шла ногами вперед: я двигалась головой вперед, фрр! как если бы всасывалась чем-то. И мои глаза были открыты. Но, естественно, тело не двигалось — по крайней мере, оно видимо не двигалось!… О, я помню, да, позапрошлой ночью это двигался дом, и я была в комнате, которая двигалась с этой скоростью, и я смотрела на все, проносящееся мимо, это было фантастично! А вчера это был не дом, это было просто… нечто вроде колонны… как сказать? Это не колонна: полоса. И я была там, на этой полосе, но я была очень высокой, я занимала много места; там было множество людей, и они были маленькими [ Мать очерчивает маленькие фигурки ], их было много, фрр!

Да-да, я помню, позапрошлой ночью двигалась комната: квадратная комната; там не было стен, были только окна, и это двигалось и двигалось, что это за гонка была!… Затем все вдруг остановилось, кончилось — не кончилось, не остановилось: сознание изменилось, произошло обращение сознания, и тогда это кончилось.

Да, сейчас я помню. Сначала комната без всего — без всего — совершенно пустое пространство; не было ничего, кроме этой полосы. Ты помнишь движущиеся эскалаторы? Нечто подобное, но вместо ступеней была полоса серебряного света, и эта полоса двигалась. Полоса серебряного света с маленькими искорками. Я лежала на ней (несколько людей тоже лежали на ней), и она двигалась!…

 

 

Ноября 1965

 

(Мать протягивает Сатпрему брошюру «Духовное единство Индии», в которой собраны цитаты из Шри Ауробиндо и Матери по поводу разделения Индии, в частности, там есть заявление Матери: «Индия должна бороться, пока Индия и Пакистан снова не станут ОДНИМ.»)

 

Это пошло по Индии.

Тысячи экземпляров были распространены по Индии. Даже многие газеты писали об этом. Это наделало много шума в стране.

 

Но, кажется, они не поняли — во всяком случае, лидеры — совсем ничего не поняли.

 

Премьер-министр полностью одобрил. Но он — слабый человек. Они боятся ООН.

 

Да, они боятся всего!

Но в ООН я отправила множество посланий: множество людей говорили об этом. Они обсуждают это. Там, в ООН, это наделало шума. Однако, американцы несравненны в своей глупости! Тем более что они чванливы: они убеждены, что они — ведущая нация мира, так что это ставит окончательную точку в их глупости. Но, в конце концов, не одни они представлены в ООН, и это наделало много шума, это немного встряхнуло людей.

 

Но пока внешние обстоятельства не ЗАСТАВЯТ Индию объединиться с Пакистаном, они не пошевелятся.

 

Но это готовится. Это готовится. Это вдруг разразится.

 

Такое впечатление, что если бы Индию не толкали внешне, если бы не заставляли ее воссоздать свое единство, они бы не пошевелились.

 

Армия полностью с нами. Кроме того, кажется (я получаю множество писем, и я еще получила письма в эти последние дни), кажется, есть действительно чудесные примеры вмешивающихся сил, людей, вдруг становящихся необыкновенными героями… Были великолепные вещи.

Если бы они не остановились в тот момент, это было бы легко.

 

О, конечно! Это действительно печально.

Это как раз то, чего боялись эти глупцы!