Эта идея о настоятельной необходимости « подготовить » человечество к новому творению , это нетерпение исчезло .

 

Реализация должна произойти сначала только в нескольких индивидах.

 

Это так.

Взять, например, книгу наподобие твоей (но я знала это с самого начала), книга такого рода полностью достигнет своей цели, если она затронет только дюжину человек. Нет надобности продавать ее тысячами экземпляров. Если она затронет дюжину человек, она полностью достигнет своей цели. Это так.

Я видела это так конкретно. И помимо тех, кто способен подготовить себя к супраментальной трансформации и реализации (их численность обязательно ограничена), требуется, чтобы среди обычной человеческой массы все больше и больше развивалось бы высшее человечество, которое занимало бы по отношению к супраментальному существу ту же позицию, которую, к примеру, занимает животное по отношению к человеку. Надо, чтобы помимо тех, кто работает к трансформации и кто готов, было бы высшее, промежуточное человечество, которое нашло бы в самом себе или в жизни эту гармонию с Жизнью — эту ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ гармонию — и которое имело бы то же чувство поклонения, почитания [ которое домашние животные имеют по отношению к человеку ], преданного посвящения «чему-то», что кажется им таким высшим и что они даже не пытаются реализовать, но чему они поклоняются, и они чувствуют потребность в его влиянии, защите, потребность жить под этим влиянием, иметь радость быть под этой защитой… Это было так ясно. Но нет тоски и мук из-за того, что вы хотите чего-то, что ускользает от вас, потому что вам еще не судьба иметь это, и объем необходимой трансформации преждевременен для вашего существования, так что это порождает беспорядок и страдания.

Но я ясно вижу, что когда работа делается так, как мне ее «нужно» делать, это становится так очень спонтанно. Например, одна из конкретных вещей, которая ясно показывает проблему: человечество имеет сексуальный импульс совершенно естественно, спонтанно и, можно сказать, законно. Этот импульс, естественный и спонтанный, исчезает с животностью (исчезает и множество других вещей, как, например, потребность в еде и, возможно, также потребность спать таким образом, как мы спим), но самый сознательный импульс в высшем человечестве, который остался как источник… блаженство — слишком громкое слово, но источник радости, наслаждения, это, конечно, сексуальная активность, у которой совершенно не будет смысла существования в функциях природы, когда больше не будет больше необходимости создавать таким образом. Следовательно, способность входить в контакт с радостью жизни поднимется на одну ступеньку или будет ориентирована по-другому. Но то, что духовные искатели в прошлом старались сделать из принципа — отрицание сексуальности — является абсурдным делом, потому что это должно быть только у тех, кто прошел эту стадию и больше не несет в себе животности. И сексуальность должна спасть естественно, без усилия, просто так. Нелепо делать ее центром конфликта, борьбы и усилия. Мой опыт с Ашрамом совершенно доказал мне это, потому что я видела все стадии, и все идеи, запреты совершенно бесполезны, и только когда сознание перестает быть человеческим, это спадает совершенно естественно. Есть переходный период, который может оказаться несколько трудным, поскольку существа в переходный период всегда оказываются в неустойчивом равновесии, но внутри существ всегда есть нечто вроде пламени и потребности, благодаря чему переход не болезненен — это не болезненный переход, это можно сделать и с улыбкой. Но абсурдно хотеть наложить это на тех, кто не готов к этому переходу. Меня много упрекали за то, что я поощряю некоторых людей жениться; есть множество детей, кому я говорю: «Женитесь, женитесь!», и мне говорят: «Что? Вы их поощряете?» — таков здравый смысл.

Таков здравый смысл. Они — люди, и пусть они не претендуют на то, что не являются людьми.

Только тогда, когда спонтанно этот импульс станет для вас невозможен, когда вы почувствуете его как что-то тяжелое и противоречащее вашей глубокой потребности, тогда это станет легким; в тот момент вы внешне обрываете связи, и затем с этим покончено.

Это один из самых убедительных примеров.

И то же самое с питанием — это будет тем же самым. И, вероятно, когда наша пища будет все менее и менее чисто материальной. Это то, что сейчас ищут: все их витамины и их концентраты являются инстинктивным исследованием питания, менее притягивающего к земле, что, несомненно, послужит в переходный период.

Есть множество подобных вещей. Начиная с 24 ноября [ день Даршана ] я живу в этом новом сознании, и я видела панораму множества вещей. Есть даже переживание, через которое я прошла, которое я поняла только сейчас. Как, например, когда я постилась десять дней (полностью, даже без капли воды), не думая о пище (у меня не было времени для еды), это не было борьбой: это было решение; в то время во мне постепенно развивалась одна способность, так что когда, например, я вдыхала запах цветов, это было питательным. Я видела это: питание более тонким образом.

Тело еще не готово. Тело не готово, и оно вредит себе, то есть поедает само себя. Так что это доказывает, что время еще не пришло, и что это был только опыт — опыт, который учит чему-то, учит тому, что чтобы вступить в связь с соответствующей материей, не должно быть грубого отказа, не должно быть изоляции (вы не можете изолироваться, это невозможно), должна быть общность на более высоком или более глубоком уровне.

 

(молчание)

 

То послание, которое мы распространяли 24 ноября, это Шри Ауробиндо сказал придержать его на 24-ое, это было очень ясно и категорично, и я не знаю, почему. Но сейчас он ясно показал мне, почему, и я поняла. Потому что Сила становится все более и более очевидной — эта Сила Истины — и, естественно, человеческая мысль, совершенно детская (она находится в той же связи с супраментальной мыслью, в какой то, что мы можем назвать мыслью или чувством животного, находится в связи с человеческой мыслью), она имеет почти потребность в предрассудке («предрассудок» — скверное слово для того, что не скверно: это невежественная, чистосердечная и очень доверительная вещь), что же, как только вы чувствуете влияние Силы, это заставляет вас верить в чудо, верить в то, что вот сейчас Супраментал проявится, что вы станете супраментальными, и затем… И, что очень забавно, это то, что обычно я должна была посылать две-три сотни таких «посланий» на каждый Даршан (каждый просит меня об этом); на этот раз я не послала и сотни! [ смеясь ] даже сотни. А! ведь не очень-то приятно, конечно, когда вам говорят: «Нет-нет, будьте мудрыми.»

Это очень забавно. У меня еще здесь неотправленная пачка писем.

Это как говорить собаке: «Не думай, совсем не верь, что я такой, как ты себе представляешь, что я всемогущественный, всезнающий.» Если ей сказать правду, каков на самом деле человек, бедная собака будет очень разочарована! Она верит, что вы — всемогущественное существо, которое знает все, может все. Что же, это то же самое, вы же не говорите собаке: «Ты суеверна.»

 

(молчание)

 

Те, кто достигли высших областей интеллекта, но не овладели в себе всеми ментальными способностями, имеют искреннюю потребность в том, чтобы все люди думали, как они, и были бы способны понимать так, как понимают они, и когда они сознают, что другие не могут, не понимают, то первым делом они ужасно шокированы; они думают: «Что за дурак!». Но дело не в «дураке» — они просто другие, они живут в другой области. Вы же не говорите животному: «Ты дурак», вы говорите: «Это животное»; что же, надо сказать: «Это человек.» Это человек. Единственно, есть те, кто уже не люди, но еще и не боги, и они находятся в очень... неудобном положении.

Но это видение было таким спокойным, таким сладким, таким чудесным — каждая вещь выражает свой род, совершенно естественно.

И затем, это Пламя… Когда загорается это Пламя, все становится по-другому. Но это Пламя — что-то совершенно другое; это совсем не религиозное чувство, религиозное поклонение (все это очень хорошо, это верх того, что человек может сделать, и это очень хорошо, это отлично для человечества), но это Пламя, Пламя трансформации — это нечто другое. Мне припоминается, что Шри Ауробиндо напомнил мне кое о чём, что я написала в Японии (что напечатано в «Молитвах и Медитациях»), и я никогда не понимала, что я написала. Я всегда пыталась понять и спрашивала себя: «Что за черт я имела в виду? не имею представления.» Это пришло вот так, и я прямо записала это. Это касалось «ребенка», и было сказано: «Не подходи слишком близко к нему, потому что это жжет» (я совсем не помню слов), и я всегда спрашивала себя: «Что за ребенок, о котором я говорю?… И почему надо быть осторожным, чтобы не подходить слишком близко к нему??» И только вчера или позавчера я вдруг поняла; вдруг он показал мне это, он мне сказал: «Вот что: “ребенок” — это начало нового творения, оно находится еще в состоянии детства, так что не касайтесь его, если вы не хотите сгореть — потому что это сжигает.»

 

(молчание)

 

И совершенно ясно, что с широтой и тотальностью видения приходит некое понимающее сочувствие — не эта жалость высшего по отношению к низшему: истинное божественное Сочувствие, являющееся полным пониманием того, что каждый является тем, кем он должен быть.

Остаются только искажения. И было также объяснение этих искажений. Это было решающее видение, расставлявшее все вещи по своим местам. Настоящее откровение.

Обо всем этом говорилось тысячу раз, писалось не знаю, сколько уж раз, все это продумывалось и выражалось — все это очень хорошо там наверху. Но это было видно на самом [ материальном ] плане, чувствовалось, переживалось, дышалось, поглощалось; это совсем другое. Это понимание, не имеющее ничего общего с интеллектуальным пониманием.

 

(после долгого молчания)

 

Шри Ауробиндо продолжает говорить мне вещи… Это действительно очень интересно.

Есть некий инстинкт хотеть, чтобы все было в соответствии с переживанием, которое имеешь. Но это тенденция к единообразию, единообразному единству Всевышнего, который является непроявленным Всевышним, вечно тождественного самому себе, в противопоставлении неисчислимой множественности всех выражений этого Единства; и инстинктивно всегда есть отход [ жест отхода ] к Непроявленному, вместо [ Мать раскрывает руки ] принятия манифестации в ее тотальности. Это очень интересно.

И это первое следствие возвращения к Истоку.

Первое следствие возвращения к Истоку — это упрощение, тождественность, Одно — тождественное Одно. И есть движение манифестации [ жест расширения ]: множественная Необъятность.

Это инстинктивно.

 

(Мать входит в созерцание)

 

 

Ноября 1965

Мать переходит

к переводу «Савитри»:

 

Придавая воображаемый смысл тяжкому дрейфу жизни,

Они полагались на неопределенное окружение

И ждали, когда смерть переменит сцену их духа.

 

Да. Эти люди надеются попасть на блаженное небо.

Весь Запад, конечно же, убежден, что землю надо принимать, как она есть, и что земля является местом подготовки к другому миру, который, согласно вашим «прегрешениям» или вашим «качествам», будет небом или адом. Но, покончив с адом, все, имеющие добрую волю, идут на блаженные небеса.

Странный вымысел, не так ли!

Как бы там ни было…

Но есть аккумуляция, необычная компактность знания во всей «Савитри», по любому случаю. Нет ничего, в чем не было бы знания. Это действительно интересно.

 

 

Декабрь 1965

 

Декабря 1965

 

(Записка Сатпрему от Матери)

Сатпрем,

Надо сделать сокращения в «Заметках на Пути».

Надо вырезать отрывок, касающийся разрешения женитьбы, а также всю ссылку на состав Ашрама. Все это слишком «приватное», чтобы публиковать это.

И наряду с этим попадаются и другие фразы, которые лучше опустить.

Я хотела бы пересмотреть все это с тобой в следующую субботу.

 

                                                                               Нежность

[ Подпись:] Мать

 

Декабря 1965

 

(Днем раньше Мать была очень больной, и она выглядит еще очень уставшей)

 

Вчера был очень трудный день. И я еще не в полном порядке.

Я не слышу, не вижу, я в скверном состоянии.

 

(Сатпрем отговаривает Мать от работы – долгая медитация)

 

Я могу оставаться так до бесконечности.

Пока я нахожусь в этом состоянии, все в порядке, удобно. Но, как бы там ни было, мы можем заняться переводом… Трудность в том, что я не вижу и не слышу — я не здесь!

Потому что, что касается меня, у меня нет никакой причины выходить из этого [ из медитации ]. Когда я там, у меня впечатление, что наконец-то мир прекрасен! Когда я выхожу из этого, начинается скрипение. Когда я там, мир и все прекрасно!

 

(Мать берет первые строчки «Савитри»)

 

Дикий шум труда и топот

Бронированной жизни и монотонное гудение

Мыслей и действий, всегда одних и тех же.

 

Вот! это так.

 

* * *

 

К концу беседы

Это мое великое лекарство. Вчера три четверти дня я оставалась так [ в медитации ]. Все думали, что я спала (!), и они очень заботились о том, чтобы не разбудить меня (так-то лучше, это было любезно). Вот так все в порядке, все идет хорошо. И телу тоже лучше, это единственное лечение; для меня это единственное лечение: принести этот Мир, этот Свет — широкий-широкий, спокойный-спокойный — тогда клетки принимают привычку быть немного более гармоничными.

А иначе все идет не так.

Я не верю в докторов. Я прикладываю всю мою добрую волю, но я не верю в курсы лечения, я не верю в докторов. Когда я нахожусь в этом состоянии, и доктор дает мне лекарства — я смотрю на их действие: они вызывают столько же беспорядка, сколько и приносят блага. Они делают хорошо одному и вредят другому. Так что надо затем улаживать это. Из этого нет выхода. И, кроме того, мне делают одолжение, давая мне детские дозы! Если бы мне давали взрослые дозы, я думаю, что… Это интересно, очень интересно (!)

В сущности, чтобы хорошо себя чувствовать в мире, как он есть сейчас, надо принадлежать к той категории людей, о которой я недавно тебе говорила; категории тех, кто установил гармонию со всеми человеческими способностями и кто удовлетворен, и, кроме того, кто достаточно эгоцентричен, чтобы даже не замечать, что для других это не так. Тогда все в порядке; а иначе… И Шри Ауробиндо в большой степени (в своем внешнем существе) принадлежал к категории тех, кто хочет, чтобы вещи изменились, кто толкает к прогрессу, кто хочет двигаться вперед, кто хочет отвергнуть прошлое… во многом. Он делал большое усилие, чтобы быть довольным вещами и людьми; это его сочувствие заставляло его принимать людей вокруг себя такими, какими они были. Иначе он много бы страдал.

И это то, что изнашивает, утомляет и дезорганизует.

Все время меня учат этому… Ведь уже долгое время, как этого блаженного удовлетворения больше нет (у меня никогда и не было его много, и если в какой-то момент оно могло быть, то уже очень давно оно больше не держится), но меня учат переходить на более высокую стадию, где я достаточно свободна от всех внешних вибраций, чтобы быть способной существовать в истинной гармонической Вибрации. Но для тела это трудно, потому что всякий раз во время еды поглощается беспорядок; с каждым вдохом поглощается беспорядок — мы живем в беспорядке. И тогда это работа прояснения, организации, гармонизации, и все становится очень неподвижным, очень-очень неподвижным: здесь [ жест ко лбу ] абсолютное молчание и свет — свет недвижимого света; и затем заставить спуститься это сюда [ в тело ]. Очень неподвижно… Все же, кровь постоянно циркулирует, нет? Но я думаю, что она должна циркулировать медленно. Тогда все в порядке. Я думаю, что внешняя наука говорит, что во сне сжигаются токсины; что же, это так: эта неподвижность озаряет темные вибрации.

[ Смеясь ] Так что я дала вам дозу!

 

 

Декабря 1965

 

По поводу последней

«Болезни» Матери

Это было то, что люди называют «черной магией» — я не называю это черной магией, но это была враждебная формация, которую я видела во всех деталях как раз 5 декабря. Я видела ее как раз 5-го декабря, и затем я поняла. И это было чрезвычайно интересно, но невозможно повторить. 5-го, во время медитации, я знала, что это было (на следующий день после того, как ты приходил). Чрезвычайно интересно. Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе об этом, но это очень-очень личное.

После полудня 5-го, после того, как я ясно поняла и увидела все, сделала все, вдруг… (ты знаешь, как Шри Ауробиндо снимал болезни: как рукой, приходившей и снимавшей боль), это пришло вот так, и «болезнь» была убрана, буквально убрана вот так, и МГНОВЕННО телу стало хорошо. О, ты знаешь, я еще изумлена.

Точно словно капюшон был накинут на голову, а затем что-то сняло его: пуф! все симптомы, все ушло. Это чудесно.

Когда эта Сила заработает, мы увидим кое-что.

 

Но в течение четырех - пяти лет, каждый год тебя атаковали к 5- му декабря.

А, да. Все это — часть одной и той же вещи. Это то же самое.

Более четырех-пяти лет, больше этого. Только… как бы там ни было, когда я объясню это, будет понятно.

Но я видела это не в человеческой мысли, совсем нет, не так, как люди понимают: я видела это таким, как оно есть, а также то, что допускает эти атаки — не только допускает, делает их не только возможными, но и НЕОБХОДИМЫМИ для трансформации тела.

Проще говоря, все это для того, чтобы держаться, вот и все. Это все — терпеть, держаться.

Но в тот момент, как это ушло, буквально на полсекунды раньше, пришло… Как объяснить это? Это такое простое, естественное и несложное, о! это такое простое, что казалось детским. Как если бы мне сказали голосом, похожим на голос Шри Ауробиндо: «Ты сильнее и можешь отбросить мячик», что-то подобное. Но слова — ничто; это было ощущение нечто вроде… живости, ощущение, которое имеешь в ранней молодости, когда ты полон дерзаний и энтузиазма — ощущение, что я запросто могу отшвырнуть их и их «грандиозные» формации, как лев отшвырнул бы крысу. Совершенно тот же род отношений. И это нечто вроде энтузиазма длилось как вспышка, и в то же время, точно в то же время [ жест: как отбрасывание капюшона ], пуф! — ночь и день.

О! это научило меня множеству-множеству вещей, целому миру вещей.

Это было тяжело. Это длилось долго: 3-го, 4-го и 5-го, и весь день 5-го до 6.30 вечера: три дня.

И каждый день что-то приносит. Это кажется мчащимся галопом, так быстро это идет. Вчера я тоже кое-что усвоила: для работы, причину путаницы. Это было очень интересно, очень интересная демонстрация. И так далее, каждый день что-то подобное, в маленьких деталях материального функционирования.

Очень интересно.

А сейчас приступим к работе.

 

* * *

 

(Затем следует долгое привычное обсуждение проблем публикации слов Матери. Как обычно, Мать хочет все вырезать — «я не хочу никакого я» — и, как обычно, Сатпрем должен буквально бороться, чтобы сохранить несколько фрагментов здесь и там. В данном случае речь идет о «Заметках на Пути.»)

 

…Но я вижу, что много людей читают «Бюллетень», так что надо осторожнее относиться к тому, что мы печатаем. Надо тщательно пересмотреть это.

 

Снова были нарекания?

Нет, были энтузиасты — такие энтузиасты, что надо быть поосторожнее.

Были и протестующее, но это меня не интересует, мне все равно. Надо обращать внимание на энтузиастов, на тех, на кого это оказывает большое воздействие.

Энтузиасты часто более опасны… Нарекания означают, что люди ничего не поняли, и это не важно — раз они не поняли, тем хуже для них. Но, что касается тех, кто понял, не надо, чтобы это произвело на них слишком большое воздействие. Мы должны быть осторожными.

 

Да, но если убрать все личное, тогда останется какая - то «декларация», не несущая ничего конкретного. Это будет смутным и общим.

 

Можно сохранить полный текст для тех, кто готов увидеть все в целом.

 

(Сатпрем протестует)

 

Но, мой мальчик! перечитай все снова сам и скажи себе, что все, кто готовы прочесть все в целом, когда-то прочтут все, и этого достаточно.

 

Никогда не следует перечитывать тебе тексты, потому что ты невозможна!

 

(Мать смеется)

 

(Обсуждение продолжается, и Мать снова хочет вырезать всю концовку беседы от 27 ноября, которую Сатпрем хотел опубликовать в «Заметках на Пути». Речь идет о двойном движении Единства и Множественности.)

 

Не обескураживайся.

 

Но весь текст связан!

Да, все, кто развиты, как и ты, поймут, но другие — нет!

Нет, это начало переживания, не дошедшего до своей конечной стадии. Я лучше расскажу тебе об этом в другой раз. Придет день, когда я скажу лучше. [ Поддразнивая ученика:] У тебя еще будет возможность лучше написать об этом!

Оставь все это, все это — личное, это хорошо для «Агенды».

Когда-нибудь я нарисую картину — живую картину, потому что она будет в совершенстве прожита — всевышнего Сознания, являющегося одновременно Небытием и Тотальностью. И затем, придет день, когда я смогу облечь в слова это переживание, это будет чем-то, имеющим вес, но подожди немного, надо подождать еще немного.