Кроме этого, имеются высказывания Плеханова в ряде

167

его статей и писем с оценкой его взглядов того времени. Так, в статье «Почему и как мы разошлись с редакцией «Вестника Народной воли» он характеризует свои взгляды как оконча­тельно сложившиеся социал-демократические, как взгляды убежденного социал-демократа (см. т. 13, с. 29, 30). В статье «Неудачная история партии «Народной воли», говоря о пе­реговорах, которые вели бывшие чернопередельцы с «Народ-ной волей», Плеханов прямо называет их «первой русской со­циал-демокра-тической группой» (т. 24, с. 158). Наконец, хо­рошо известны слова Плеханова в письме к Н. А. Рубакину: «Я стал марксистом не в 1884, а уже в 1882 г.»⁶⁴.

К этому же времени — начало лета 1882 г. — относится мысль Л. Дейча, впервые высказанная им в разговоре с Засулич, о необходимости их выступления в качестве самос­тоятельной организации, получившей год спустя название группа «Освобождение труда» ⁶⁵.

Суммируя сказанное, можно сделать вывод, что к весне 1882 г. заканчивается в основном формирование марксистских взглядов Плеханова: складывается диалектико-материалис­тическое мировоззрение Плеханова, вырабатываются основ­ные элементы социал-демократической программы, выставля­ется главная задача социалистов — заложение основ соци­ал-демократической рабочей партии в России, определяются основные направления марксистской критики народоволь­чества и народничества в целом. Правда, весной 1882 г. марк­систские воззрения Плеханова не были еще выражены в под­робной (развернутой) программной или литературной форме. Мы писали выше о высказывании Плеханова, что он не то­ропился с самостоятельным выступлением, т. е. с более или менее подробным изложением своих новых социал-демо-кра­тических взглядов в печати, так как представлялась возмож­ность использовать начатые Я. Стефановичем переговоры, что­бы повлиять на перемену программы и тактики «Народной воли», а также дождаться окончания ее борьбы с самодер­жавием.

Глава 8. СОЗДАНИЕ ГРУППЫ «ОСВОБОЖДЕНИЕ ТРУДА»

Весной 1882 г. в окрестности Кларана переехали Дейч и Засулич и почти ежедневно встречались с Плехановым. «Пле­ханов, по обыкновению, усиленно предавался умственным

168

занятиям, больше из присущих ему научных интересов, чем ввиду литературного заработка: к последнему он тогда не чув­ствовал особенного влечения» ¹.

Материальное положение семьи значительно улучшилось по сравнению с парижским периодом. Плеханов получил го­норар за первые две части статьи о Родбертусе, помещенные в пятом и шестом номерах «Отечественных записок», продол­жал давать уроки русской литературы в том же семействе. Кроме того, весной 1882 г. к нему за границу приехала сест­ра Александра и привезла ему небольшую долю наследства, оставшуюся от продажи дома семьи Плехановых в Липецке. Приезд сестры воскресил в его душе дорогие воспоминания о годах, проведенных на родине — в Гудаловке и Липецке.

В конце марта 1882 г. в Женеве поселилась молодая че­та Русановых. Н. С. Русанов занимался тогда изучением про­изведений К. Маркса, Ф. Энгельса, Е. Дюринга, других со­циалистов и экономистов и склонялся к признанию капита­листического развития экономики России. Он сотрудничал в журнале «Дело», где вел полемику по этому вопросу с Ти­хомировым, выступавшим под псевдонимом «Кольцов». Эко­номические взгляды Плеханова и Русанова во многом сходи­лись, что обусловливало их влечение друг к другу.

В хороших отношениях находились и их семьи. Нередко Плеханов с дочерью Лидочкой в коляске или на руках, от­правляясь за покупками, заходил к Николаю Сергеевичу, что­бы обменяться мнениями по поводу только что прочитанной статьи, обсудить интересовавший его вопрос. Нередко меж­ду Плехановым и Русановым возникали дискуссии. В этом случае на несколько часов они оба обо всем забывали. Шел процесс выяснения истины.

В круг хороших знакомых Георгия Валентиновича и его семьи в то время входили Элизе Реклю, известный револю­ционер и географ, братья Лев и Илья Мечниковы. Но по­скольку интересы Плеханова сосредоточивались, как мы уже отмечали, прежде всего на изучении произведений Маркса и Энгельса, а трое его знакомых склонности к марксизму не проявляли, между ними и Плехановым не было такой близос­ти, как у Плеханова с Русановым.

К концу апреля — началу мая относится знакомство Плеханова с Г. Фольмаром, редактировавшим в 1879— 1880 гг. в Цюрихе центральный орган Германской социал-де­мократической партии газету «Социал-демократ» и считав-

169

шимся тогда «левым». Познакомились они в один из приез­дов Фольмара в Женеву².

Летом 1882 г., когда Лидочке пошел второй год, Розалия Марковна решила продолжить свое медицинское образо­вание, чтобы взять на себя хотя бы часть забот по содержа­нию семьи. Ее отец, два года посылавший ей на жизнь неболь­шие суммы денег, отказал ей в материальной помощи и во­обще порвал с ней отношения, узнав, что она вышла замуж за русского.

Она рассчитывала из Женевы отправиться в Берн и пос­тупить там на соответствующий курс медицинского факульте­та университета с зачетом экзаменов, сданных ею в России. В начале августа, чтобы снять жилье для Розалии Марковны с ребенком и Т. В. Полляк, в Берн поехал Георгий Валенти­нович, а затем туда приехали члены его семьи.

В Берне жила хорошая знакомая Дейча и Засулич поре­волюционной работе в России А. М. Макаревич-Кулешова (Розенштейн), которая помогла Плехановым устроиться.

Непродолжительное проживание Плеханова в Берне от­мечено личным знакомством его с Н. И. Зибером, известным в то время экономистом, популяризатором экономического учения К. Маркса. В свое время его работами Плеханов поль­зовался, готовя статьи для «Земли и воли». Теперь при зна­комстве выяснилось, что между ними мало общего. Зибер был кабинетным ученым, его интересовала только экономическая теория Маркса, революционной сущности марксизма он не понимал. Их отношение к учению Маркса и Энгельса было прямо противоположным. Плеханов считал, что приложение марксистского анализа к экономическим отношениям в Рос­сии придает новый неиссякаемый импульс для революцион­ной деятельности. Зибер же смотрел на исторический процесс, как на фатальный, совершающийся только в силу одной эко­номической необходимости. Преобразующую деятельность че­ловека, классовую борьбу он отрицал. Неудивительно, что между Плехановым и Зибером никаких деловых отношений не установилось.

Надежды Розалии Марковны не оправдались. Ей не уда-лось продолжить изучение медицины в Берне, так как сдан­ные в России экзамены и зачеты не были зачтены, и ей пред­ложили снова поступить на первый курс. Между тем, как по­том выяснилось, в Женевском университете их могли зачесть после прохождения коллоквиумов по пройденным дисципли­нам. Пришлось снова перебираться в Женеву. В Берне семья

170

Плехановых похоронила умершую от чахотки Т. В. Полляк, которой так многим была обязана.

По возвращению из Берна Плеханов с семьей поселился в небольшом городке Кларане, близ Женевы. Здесь Плеха­нов заканчивал две последние части большой статьи о Род­бертусе, озаглавленной «Экономическая теория Карла Род­бертуса-Ягецова», которые потом были опубликованы в девя­том и десятом номерах «Отечественных записок» за 1883 г. Статья как бы подводила итог его экономическим занятиям за время пребывания за границей и свидетельствовала о полном овладении им методом марксистского анализа экономических отношений капитализма. Чтобы оценить ее по достоинству, на­до иметь в виду, что она писалась до выхода в свет второго и третьего томов «Капитала» и до публикации критических высказываний Маркса и Энгельса о Родбертусе, когда их взгляды на некоторые экономические законы капиталистичес­кого способа производства (например, земельную ренту) не •были еще известны.

В статье о Родбертусе Плеханов с марксистских позиций подверг критике теорию стоимости и «трудовых денег» Род­бертуса; стоял в основном на точке зрения марксова учения о капитале, хотя и несколько иначе, чем Маркс и Энгельс оце­нивал теорию «ренты» (прибавочной стоимости) и капитала Родбертуса; мелкобуржуазной по существу теории кризисов Родбертуса противопоставил марксову теорию кризисов ка­питалистического способа производства; в ряде вопросов, хо­тя и не во всех, правильно указал на ошибки в теории зе­мельной ренты Родбертуса ³.

Некоторые из содержавшихся в статье о Родбертусе вы­сказываний Плеханова «по существу представляли собой так­же критику теоретических основ народнических воззрений» ⁴. Речь идет об отрицании народниками внутренних экономичес­ких причин разложения крестьянской поземельной общины.

По ходу работы над статьей Плеханов уточнял свое от­ношение к экономической теории Родбертуса, что нашло от­ражение в неодинаковой оценке взглядов Родбертуса, данной Плехановым в первой и последней, четвертой, части статьи. Если в первой части Плеханов причисляет Родбертуса «к той блестящей, хотя и немногочисленной фаланге экономистов, которая украшается именами Маркса, Энгельса и Лассаля», но добавляет, что «ставить его «выше Маркса и Энгельса», конечно, невозможно. Учение его не может быть поставлено даже рядом с учением этих последних», то четвертая часть

171

заканчивается более определенной оценкой: «Смешно ста­вить его учение не только выше учения Маркса и Энгельса, но и на одну доску с этим последним. Воззрения Родбертуса сложились в тот период истории экономической науки, когда старое здание классической экономии оказалось тесным, об­ветшалым и потребовало радикальной перестройки. Сочине­ния его были замечательнейшим «знамением» этого переход­ного времени, но не ему суждено было стать архитектором, заложившим фундамент новой науки» (т. 1, с. 218, 220, 364) ⁵.

С возвращением Плеханова из Берна начинается заклю­чительный этап переговоров бывших чернопередельцев с на­родовольцами, длившийся до разрыва с ними и создания груп­пы «Освобождение труда». Говоря об этом периоде, необхо­димо отметить, что переговоры бывших чернопередельцев о вхождении в «Народную волю» и выявившиеся при этом раз­ногласия об условиях их участия в издательстве «Вестника Народной воли» не имели непосредственного отношения к формированию марксистских взглядов Плеханова и его това­рищей. Поэтому факт ведения Плехановым переговоров с на­родовольцами нельзя объяснять, как это иногда делается, тем, «что вплоть до 1883 г. он разделят взгляды народничества, да и позднее освободился от них не сразу, и даже не цели­ком» ⁶.

Дело в том, что Плеханову и его товарищам необходимо было открыто выступить с социал-демократической програм­мой. Вопрос заключался в» том, как целесообразней это сде­лать: выступить отдельной группой или, войдя в самую круп­ную и популярную революционную организацию того време­ни, попытаться направить ее на путь научного социализма? Разумеется, что намного удобней представлялось именно вто­рое. И не только потому, что «Народная воля» была реально действующей организацией, которую надо было поддержать (см. т. 13, с. 28), но и потому, что к социал-демократической программе и тактике массового революционного деятеля в России еще нужно было подготовить. Последнее значитель­но легче было осуществить, находясь в «Народной воле». На­до сказать, что народовольцы по-своему понимали это. В. И. Иохельсон (Голдовский) в общем правильно определял за­дачи, стоявшие перед бывшими чернопередельцами, когда в марте 1882 г. писал: «...Присоединение их (чернопередель­цев. — А, Б.)и, следовательно, признание ими программы — не совсем искреннее. У них знамени нет, и план таков, чтобы, войдя в состав «Народной воли» — со знаменем заслужен-

172

ным, почетным, составившим себе громкую известность, ко­ренным образом изменить программу и образ действия»⁷.

Вскоре, однако, обстоятельства изменились. «Народная воля» подверглась крупному разгрому. В феврале 1882 г. в Москве был арестован ряд руководителей партии, среди них Я. Стефанович. Арест Стефановича заставил Дейча отказать­ся от намерения отправиться в Россию. Теперь в присоедине­нии заграничных чернопередельцев к партии не в меньшей степени были заинтересованы сами народовольцы. В мае чер­нопередельцы получили письмо от Л. Тихомирова с выраже­нием удовлетворения по поводу их ответа на «Письмо Испол­нительного комитета «Народной воли» заграничным товари­щам»⁸, а затем в Швейцарию приехала М. Н. Ошанина, что­бы договориться о совместном издании печатного органа.

На переговорах с ней, состоявшихся в Кларане, Плеха­нов дал согласие на сотрудничество в журнале, несмотря на критические высказывания в адрес народовольцев. Вместе с тем в беседах с ней Плеханов и его товарищи заявили о своем желании отдельно от «Народной воли» издавать переводные произведения по научному социализму, а также самостоя­тельные работы, на что Ошанина должна была согласиться⁹.

Переговоры продолжились после прибытия летом 1882 г. в Женеву Л. Тихомирова. С осени в число редакторов «Вест­ника Народной воли» намечаются Лавров, Тихомиров и Пле­ханов (Кравчинский, который пер-воначально намечался в ре­дакцию, в конце 1882 г. от редакторства окончательно отка­зался). Лавров выступал за такой журнал, который был бы органом всей революционной партии в России и соединял все оттенки мнений в единое целое. Тихомиров хотел сделать журнал органом одной фракции, под которой он понимал толь­ко «Народную волю» и даже уже — ее Исполнительный ко­митет ¹⁰. Плеханов же, давая согласие на участие в редак­ции журнала, хотел сделать его социал-демократическим ор­ганом или, во всяком случае, не терял надежды со временем повернуть его на этот путь. Отсюда видно, сколь различны были цели, преследовавшиеся при основании журнала его предполагавшимися редакторами.

По ходу переговоров все больше выявлялись разногласия прежде всего между группой Плеханова, с одной стороны, и Тихомировым и Ошаниной, — с другой. Так, 20 ноября 1882 г. Тихомиров писал Лаврову по поводу требования, сделанного сторонниками Плеханова на переговорах в Женеве: «Все без исключения, заявили, что народовольчество не есть направ-

173

ление, а потому журнал не может быть народовольческим»¹¹.

Определялись также разногласия между Плехановым и Лавровым, желавшим в ходе переговоров играть примири­тельную роль. Кроме того, как отмечал Б. Н. Козьмин, меж­ду ними в то время существовали и принципиальные разно­гласия, касавшиеся оценки экономического состояния Рос­сии, а потому и предстоявшей в России революции. Лавров продолжал считать, что для России еще не отпал путь к со­циализму через крестьянскую общину. Другая же возмож­ность достижения социализма - через развитие капитализ­ма - оставалась для Лаврова и в 1883 г. только альтерна­тивой, а не реальностью ¹².

В условиях разгрома своей организации в России и нуж­даясь в поддержке ее за границей, Тихомиров и Ошанина рассчитывали использовать литературную силу Плеханова в сво­их целях. Чтобы привлечь Плеханова в редакторы «Вестни­ка Народной воли» Тихомиров готов был идти на значитель­ные уступки в вопросах теории. По сообщению Плеханова, на одном из совещаний в присутствии С. Кравчинского им и Ти­хомировым был выработан «неписанный устав», который оп­ределял направление будущего издания (см. т. 13, с. 29). На совещании Тихомиров заявил, что «он против социал-демо­кратии ровно ничего не имеет», но что русского читателя сна­чала надо подготовить к усвоению социал-демократических взглядов и только потом выставлять перед ним социал-демо­кратическую программу. Тихомиров соглашался на превра­ще-ние «Вестника» в будущем в социал-демократический жур­нал (см. там же, с. 31) ¹³.

Трудно объяснить, чем руководствовался при этом Тихо миров. Плеханов считал, что на него «повлияли одновремен­но и его «дипломатия», и его равнодушие к теории, и его ра­зочарование в народовольческой программе, и его желание привлечь нас к своей «партии» (там же). Можно добавить также, что покладистым Тихомирова, вероятно, делало жела­ние не оттолкнуть от «Вестника Народной воли» Лаврова, который, судя по воспоминаниям Тихомирова, в начале 1883 г. соглашался принять участие в издании только вместе с груп­пой Плеханова ¹⁴.

На основании «неписанного устава», чтобы подготовить «русского революционного читателя к восприятию социал-демократических идей», как отмечает Плеханов, он написал для первого номера «Вестника Народной воли» заметку о книге профессора Н. Д. Аристова о А. П. Щапове. После это-

174

го Плеханов захотел высказаться по разделявшим его с наро­довольцами взглядам более определенно (см. там же) и на­писал статью под заглавием «Социализм и политическая борьба». Она предназначалась для того же номера журнала, что и заметка. В статье содержалась, по словам Плеханова, резкая критика народничества. Тихомиров, хотя и с неохо­той, согласился на помещение в первом номере «Вестника На­родной воли» и статьи, и рецензии (см. там же, с. 32) ¹⁵.

В это время неожиданное событие придало отношениям группы Плеханова с народовольцами резкий и бескомпромис­сный характер. Мы имеем в виду конфликт из-за письма Сте­фановича, оказавшегося у заграничных представителей «На­родной воли» Ошаниной и Тихомирова. Дело в том, что на­родовольцы получили известие, что находившийся под след­ствием Стефанович выдает. Переписка, которую Стефанович вел с Дейчем из заключения, давала основание заподозрить его в нелояльном отношении к «Народной воле». Письмо бы­ло задержано народовольцами после процесса «17-ти», про­ходившего в Петербурге в конце марта — начале апреля 1883 г., при посредстве известного провокатора С. Дегаева ¹⁶. После этого за границей стали распространяться слухи, ком­прометировавшие и других чернопередельцев. В один из при­ездов в Женеву Ошанина, по словам Дейча, прямо заявила бывшим чернопередельцам, что «вследствие речи Дмитра (Стефановича. — А. Б.)на суде, в которой он «заявляет се­бя монархистом», — они, народовольцы, «опасаются, не хо­тим ли и мы поступить в «Народную волю» с заранее постав­ленной себе целью — свернуть ее на что-нибудь, «развра­тить» ее...» ¹⁷.

Как бы там ни было, но у заграничных чернопередель­цев, не посвященных в обстоятельства поведения Стефанови­ча во время следствия и суда, возникло подозрение, что пе­реписка Стефановича и Дейча просматривается народоволь­цами. К тому же в это время за границей, в Париже и Жене­ве, свободно объявился сам Дегаев, о котором было известно, что он арестован в России, но якобы из-под ареста бежал. В мае он отравился за границу и находился там до конца лета 1883 г. ¹⁸ И хотя, кроме Тихомирова и Ошаниной, которым он сознался в своем беспрецендентном провокаторстве, никто определенно не знал об этом, предположение в его причаст­ности к конфликту закралось в сознание бывших чернопере­дельцев. Во всяком случае, разоблачение Дегаева убедило их в том, что к раскрытию народовольцами переписки Стефа-

176

новича приложил руку департамент полиции (см. т. 13, с. 33) ¹⁹. «Думайте об этом, что хотите, — писал Плеханов,— я же повторяю: человек предполагает, а тайная полиция рас­полагает» (там же).

Впоследствии Тихомиров полагал, что компрометация Стефановича понадобилась Дегаеву для того, чтобы скрыть свою собственную роль в выдаче дел и людей. Не исключено, однако, что намерения сыскной полиции, т. е. собственно Су­дейкина, с которым был связан Дегаев, шли значительно даль ше: нанести ущерб заграничной части «Народной воли» путем предотвращения соединения с ней других революционных групп и организаций.

Только в этой связи, на наш взгляд, может быть правиль­но понят вопрос о форме присоединения чернопередельцев к «Народной воле», вставший летом 1883 г. До лета того года он не поднимался, несмотря на то, что переговоры шли два года. Правда, со времени прибытия Стефановича в Россию речь шла о присоединении всей заграничной группы черно­передельцев, в том числе и тех, кто впоследствии по разным причинам не вошел в группу «Освобождение труда» (Я. В. Стефанович, А. А. Хотинский, Ю. М. Тищенко). О том же вел переговоры с Ошаниной и Тихомировым Плеханов: «С само­го начала наших переговоров мы не представляли себе, что соединение может произойти иначе, как в виде слияния двух групп, сближенных временем и ходом событий. В этом духе мы вели переговоры с Мариной Никаноровной (Ошаниной.— А. Б.)в Кларане, в этом духе говорил я с Василием Игнатье­вичем (Тихомировым. — А. Б.)»²⁰. Но форма присоединения могла быть как личная, так и коллективная. Когда указыва­ют, что присоединение целой группой было необходимо чер­нопередельцам для того, чтобы «вести внутри «Народной во­ли» борьбу с народовольческой теорией и практикой»²¹, то почему-то исключают полную возможность делать это и при вхождении в «Народную волю» поодиночке. Ведь от индиви­дуального вхождения не пострадали бы ни идейное единство чернопередельцев, ни их организационная спайка. Следова­тельно, нельзя объяснить требование чернопередельцев вклю­чить их в «Народную волю» только этим.

До истории с задержанием письма Стефановича вопрос о форме присоединения не был, по-видимому, существенным ни для чернопередельцев, ни для народовольцев. Так, Стефа­новича и А. П. Буланова приняли в «Народную волю» лично, Плеханова, Аксельрода, Засулич, Дейча и Игнатова собира-

176

лись принять «как группу». Приобрести принципиальный ха­рактер вопрос мог тогда, когда возникли препятствия для вступления некоторых лиц в «Народную волю».

Таким лицом прежде всего оказался Дейч как ближай-|ший интимный друг Стефановича и адресат его писем. 8 ию­ня 1883 г. Дейчу было предложено передать функции заведу-|ющего редакцией другому лицу²², вслед за тем «Засулич бы-1ло заявлено, что она не может исполнять должность секрета­ря редакции, не будучи членом организации»²³.

Тогда по предложению Дейча Плеханов и его товарищи приблизительно 12 июня²⁴ подали заявление о вступлении в «Народную волю» всей группой и потребовали помещения его в первый номер «Вестника Народной воли». Тихомиров на то заявил, что по уставу партии они могут быть «приняты только поодиночке и по в ы б о р у (разрядка наша. — А. Б.), а не целой группой», тогда как раньше он находил возмож­ным принять их «именно как группу» (т. 13, с. 33).

Дейч объяснял ответ Тихомирова нежеланием народо­вольцев принять его в партию²⁵. Возможно также, что они собирались отказать в приеме и Засулич. Чернопередельцам Выло предложено распустить группу и подать заявления о приеме каждому в отдельности. Не желая, по выражению Плеханова, «разбиться на атомы, чтобы быть ассимилирован­ными»²⁶, они решительно этому воспротивились, продолжая настаивать на своем коллективном присоединении. Тихоми­рову пришлось во второй половине июня отправиться в Па­риж для переговоров с Ошаниной. После этого чернопередель­цам было сообщено о решении запросить по этому вопросу мнение товарищей, находившихся в России. Одновременно по возвращении из Парижа Тихомиров предпринял еще одну по­пытку расколоть бывших чернопередельцев: Плеханову он предложил до получения ответа из России оставаться в чис­ле редакторов «Вестника Народной воли», а Дейчу, который продолжал временно выполнять обязанности заведующего редакцией, сообщил, что его едет сменить другой человек²⁷.

Летом 1883 г. возникла обстановка, в которой принципи­альные разногласия, разделявшие Плеханова и его товари­щей и заграничных представителей «Народной воли», как бы отошли на второй план. На первый выступили вопросы прие­ма их в организацию и требование передачи им задержанно­го письма Стефановича. Поэтому Дейч писал, что присое­динение их к «Народной воле» «не осуществилось не столько Следствие принципиальных разногласий с народовольцами...

177

сколько вследствие практических, тактических соображе­ний» ²⁸.

Это не означает, разумеется, отрицания принципиальных разногласий. Они существовали еще до начала переговоров и тогда же, хотя и в примирительном тоне, но вполне ясно бы ли выражены в коллективном ответе чернопередельцев. Со­хранились фактически они весной и летом 1883 г. несмотря на уступчивые заверения Тихомирова. Однако до лета 1883 г. чернопередельцам все же казалось целесообразным вхожде­ние в «Народную волю», поскольку они предполагали наро­довольчество постепенно заменить марксизмом. Но острые практические недоразумения, крайняя подозрительность, лич­ная неприязнь делали невозможной совместную работу. Кро­ме того, переговоры затягивались, время не ждало, а им не­обходимо было открыто выступить со своей политической про­граммой. К тому времени Плеханов и его друзья окончатель­но убедились в том, «что никогда народовольцы не сделают­ся сознательными социалистами, а останутся бланкистами, энергичными и предприимчивыми революционными заговор­щиками...» ²⁹.

В письме Дейча от 3 июля говорилось, что в конце ию­ня — начале июля на совещаниях Плеханова, Дейча, Засу­лич и приехавшего в Женеву В. Н. Игнатова было принято решение выступить в качестве самостоятельной социал-де­мократической группы и на следующем совещании в Женеве, которое должно было состояться в августе с участием Ак­сельрода, приступить к выработке социал-демократической программы³⁰. В этом же письме Дейч сообщал, что Плеханов взялся написать брошюру программного характера и одновре­менно для «Вестника Народной воли» пишет статью «Социа­лизм и политическая борьба» и библиографическую заметку о Щапове³¹.

1 августа статья «Социализм и политическая борьба» бы­ла окончена и отправлена Тихомирову в Морнэ, где он жил³². На следующий день Плеханов намеревался отправиться к Ти­хомирову и после обсуждения статьи тотчас же послать ее Лаврову в Париж³³.

Из воспоминаний Плеханова известно, что по ознакомле­нии со статьей, но до встречи с Дегаевым, Тихомиров согла­шался поместить статью Плеханова в журнале (см. т. 13, с. 32). Следовательно, если факт встречи Плеханова и Ти­хомирова с Дегаевым, о котором сообщает Плеханов, имел место, то он должен был произойти вечером 2 августа. На

178

другой день, как отмечает Плеханов, отношение Тихомирова изменилось. Об этом дает представление письмо Тихомирова Лаврову от 3 августа 1883 г. Посылая ему статью Плеханова «Социализм и политическая борьба», он писал: «По моему мнению, статья недурна, и хотя я не нахожу, чтобы автор, как обещает, вывел политическую деятельность именно из «науч­ного социализма», т. е. из марксовской теории, тем не менее статья интересна и полезна... была бы, если бы не историчес­кая ее часть. Прав автор в своих оценках или нет, это дело спорное, но «Вестнику Нар. воли», да еще его 1 №, довольно странно помещать такие исторические оценки, которые гласят, что народовольчество было «наиболее беспринципным направ­лением». Рекомендовать изменение программы, в смысле от­каза от захвата власти партией, я бы тоже не решился, по крайней мере, в № 1»³⁴. «Между тем, — писал он далее.— Плеханов категорически заявляет, что никаких изменений в статье он делать не станет и не позволяет. Если же редакция сделает примечание, то Плеханов требует для себя права сде­лать примечание к примечанию редакции. При таких усло-|Виях я вообще против принятия статьи» ³⁵.

3 августа Плеханов заявил Тихомирову, а позже сооб­щил Лаврову о своем отказе быть редактором народоволь­ческого журнала ³⁶. Тихомиров полагал, что все же имелось средство удержать Плеханова в редакции - принять Дейча в организацию, ибо суть конфликта в нем ³⁷. Но на это не по­шли ни Тихомиров, ни Ошанина. Они приложили все усилия, чтобы склонить Лаврова к участию в издании журнала без заграничных чернопередельцев.

Между тем предполагавшегося в августе общего совеща­ния всех членов группы не произошло, и над программой пришлось работать одному Плеханову, который, как считает­ся, в августе — сентябре ее окончил ³⁸. Одновременно он ра­ботал над статьей «Социализм и политическая борьба», кото­рую в значительно переработанном и дополненном виде ре­шено было выпустить в качестве первой работы вновь обра­зованной группы, и заметкой о книге Аристова о Щапове. 22 августа с согласия Тихомирова Плеханов отослал заметку Лаврову ³⁹.

Конец августа — начало сентября 1883 г. отмечены даль­нейшим обострением конфликта с Тихомировым и Ошаниной из-за задержанной переписки Стефановича. Плеханову и Дейчу пришлось даже ездить в Париж для объяснения с Ошаниной⁴⁰. Как писал Плеханов Лаврову, поездка отняла

179

у него «всякое уважение не к «партии», конечно, а к людям, ее здесь представляющим»⁴¹.

Дейч тем временем подыскивал типографию. 10 сентяб­ря 1883 г. он достиг договоренности со старым русским эми­грантом А. Д. Урусовым о покупке у него в рассрочку шриф­та и наборного станка за 2000 франков. Деньги на это пре­доставил В. Н. Игнатов⁴².

Во второй половине сентября, в Женеве, в кафе на бере­гу речки Арвы собрались все члены группы: Г. В. Плеханов, П. Б. Аксельрод, В. И. Засулич, Л. Г. Дейч и В. Н. Игнатов. Были здесь также Р. М. Плеханова и И. Н. Игнатов — брат В. Н. Игнатова⁴³. На совещании было принято решение на звать группу «Освобождение труда» и открыто заявить о сво­ем существовании, опубликовав объявление об издании «Биб­лиотеки современного социализма».

Объявление, датированное 25 сентября 1883 г., было написано Плехановым и вышло из печати 30 сентября⁴⁴ в ви­де брошюры малого формата в восемь страниц⁴⁵. Этим закан­чивается оформление первой российской организации рево­люционных марксистов.

И все же организационное самоопределение первых рос­сийских марксистов не означало в первый момент бесповорот­ного разрыва с народовольцами. По крайней мере в конце сентября, когда было провозглашено образование группы, Плеханов и его товарищи не исключали, по-видимому, хотя бы нерегулярного литературного сотрудничества с издателя­ми «Вестника Народной воли». В примечании к объявлению «Об издании «Библиотеки современного социализма» говори­лось, в частности, что обе группы имеют «так много общего, что могут действовать в огромном большинстве случаев ря­дом, пополняя и поддерживая друг друга» (т. 2, с. 22).

В пользу этого говорили заметка Плеханова о книге про­фессора Аристова о А. П. Щапове ⁴⁶, помещенная в первом номере «Вестника Народной воли», и большая статья П. Б. Аксельрода о социализме и мелкой буржуазии, печатавшая­ся в двух первых номерах «Вестника Народной воли».

Однако после выхода в конце октября работы Плехано­ва «Социализм и политическая борьба», вызвавшей в народ­нической среде «против себя целую бурю» (т. 9, с. 24) и ото­двинувшей недоразумения лета 1883 г. с первого на послед­ний план, стало ясно, что принципиальные идейные разно­гласия не оставляют больше никакого места для сотрудни­чества.

180

Образование группы «Освобождение труда» открывало новые перспективы перед революционным движением России. Литературные произведения членов группы, отмечал В.И.Ле­нин, «стали впервые излагать систематически и со всеми прак­тическими выводами идеи марксизма...»⁴⁷. В марксистских трудах Плеханова получали разрешение проблемы, в кото­рых запутывалась социально-экономическая мысль народни­чества. Уже в первой работе Плеханова «Социализм и поли­тическая борьба», которую Ленин называл «символом веры» русского социализма, было показано, «как именно и почему именно русское революционное движение должно привести к слиянию социализма и политической борьбы, к слиянию стихийного движения рабочих масс с революционным движе­нием, к слиянию классовой борьбы и политической борьбы»⁴⁸.

Чтобы полнее оценить вклад Г. В. Плеханова в развитие русской социалистической мысли, надо учесть, что дискуссия о судьбе русской крестьянской общины, ведшаяся в прогрес­сивной печати в связи со стремлением экономистов-народни­ков доказать реальность некапиталистического пути разви­тия России, ко времени образования группы «Освобождение труда» далеко еще не окончилась. К. Маркс и Ф. Энгельс в своих работах 80-гг. допускали, как известно, два возможных пути прогресса России. Во-первых, дальнейшее движение в ка­питалистическом направлении и, во-вторых, переход при оп­ределенных условиях к социализму на основе крестьянской общины. Однако взгляды Маркса и Энгельса на проблему русской общины и возможность некапиталистического разви­тия в 80-х гг. не были хорошо известны. Это давало основа­ние народническим публицистам даже в 1888 г., когда в «Юри­дическом вестнике» было опубликовано письмо Маркса в ре­дакцию «Отечественных записок», считать, что Маркс и Эн­гельс на их стороне. Неудивительны поэтому высказывания В. П. Воронцова, С. Н. Кривенко и др. в том духе, что Маркс пристыдил учеников, высмеял русских марксистов и т. п.⁴⁹

Для Плеханова проблема русской общины, как мы от­мечали выше, была бесповоротно решена весной 1881 г. Что­бы прийти к выводу об обреченности крестьянской общины в России, необходимо было помимо хорошего знания экономи­ческого состояния деревни и «ясного сознания» того, что тео­рия и практика революционной деятельности в России нахо-

181

дятся в «резком противоречии» друг с другом (см. т. 24, с. 178), глубоко овладеть методом исследования Маркса и Энгельса.

Когда Плеханов и его товарищи начали критику народ­ничества и народовольчества, могло казаться, что они откры­ли поход не только против русского утопического социализма, но одновременно выступили, по крайней мере, против неко­торых взглядов Маркса и Энгельса, поддерживавших в 1880— 1883 гг. «Народную волю». Известно, что сближение Маркса и Энгельса с народовольцами произошло на политической, а не на теоретической основе. Однако из каких бы соображений не исходили Маркс и Энгельс в начале 80-х, а Энгельс до на­чала 90-х гг., отказываясь от публичной критики ошибочных воззрений народовольцев⁵⁰, остается фактом, что Плеханов в полном соответствии с духом теории научного социализма раньше высказал те идеи относительно русской революции и тактики русских революционеров, которые потом, в начале 90-х гг., когда группой «Освобождение труда» уже была раз­вернута систематическая и широкая критика народничества, были поддержаны Энгельсом, взгляды которого на будущее общины и возможность революции в России в окончательной форме и со всей ясностью были изложены в послесловии к его работе «О социальном вопросе в России» (1894 г.).

Интересно отметить совпадение взглядов Энгельса на русскую крестьянскую общину в послесловии 1894 г. с тем, что писал Плеханов в одном из писем Н. С. Русанову в на­чале 1883 г. В послесловии Энгельс писал: «Я не берусь су­дить, уцелела ли ныне эта община в такой мере, чтобы в нуж­ный момент, как Маркс и я еще надеялись в 1882 г., она смог­ла, при сочетании с переворотом в Западной Европе, стать исходным пунктом коммунистического развития. Но одно не подлежит сомнению: для того чтобы от этой общины что-ни­будь уцелело, необходимо прежде всего ниспровержение цар­ского деспотизма, революция в России»⁵¹. В письме к Русано­ву, говоря о мерах, с помощью которых российские катедер-социалисты типа И. Иванюкова пытались отстаивать кре­стьянскую общину, Плеханов писал: «С точки зрения эконо­мической — им придется отстаивать общину в ее настоящем виде, и при этом отстаивать ее законными средствами, кото­рые должны вести к ее разрушению. К таким мерам относит­ся, например, организация личного земельного кредита, кото­рый неизбежно должен поставить крестьянское землевладе­ние на денежную, а следовательно, и на индивидуалистичес-

182

кую ногу. Если Вам угодно, я пришлю Вам книгу Орлова «Формы землевладения в Московской губ.», в которой он при­водит примеры того, как крестьяне до 1861 г. выкупавшие землю у помещика, перешли к частному землевладению, и как «награжденные» своими барами даровой землей, они сохра­нили общину. Вообще едва ли можно сомневаться в том, что только революция может дать серьезный толчок развитию об­щины» ⁵².

Вместе с тем можно полагать, что на известный компро­мисс с тактикой народовольцев и практической п