VII. Объекты , имеющие двойные названия

При изучении топонимии Осетии бросается в глаза одно явление: наличие у части объектов двух названий, только один раз зафиксировано наличие трех на­званий у географического объекта. Эти топонимы можно подразделить на не­сколько подгрупп.

1. Объекты, имеющие два названия, легко объяснимые и понятные из самого
осетинского языка. Например:

Стур цадæ «Большое озеро», оно же Тумбул цадæ «Круглое озеро»;

Дугей хуасгæрцæ «Дуге сенокос», он же Æвзалусодзæн «Место выжигания дре­весного угля»; Токойы лæгæт «Токо пещера», она же Джыбылаты лæгæт «Джиби-ловых пещера»; Къуырфытæ «Лощины» и Гогайы дзыхъхъ «Гога лощина»; Дæл-дзæгати къубус «Бугор под северным склоном», он же Астани къубус «Астана бугор» и Абисалти къубус «Абисаловых бугор» и т.д.

Все приведенные и подобные им названия существуют параллельно, употребля­ются одинаково часто, ни одному из этих названий не отдается предпочтение. Но надо думать, что более поздними из них по времени возникновения являются те составные названия, где первый компонент восходит к личному или фамильному имени. Эти названия возникли, очевидно, в период расцвета феодализма и част­ной собственности на землю.

2. Вторую подгруппу составляют объекты, имеющие два названия, восходящие
к разным языкам. При этом одно из этих названий осетинское, другое — тюркское
или славянское. Например:

Колæ (из тюрк, куль) «Озеро» и Цадæ «Озеро»; Абузги дон «Вздувающаяся вода» и Кулсуни дон (из тюрк, куль+сун) «Озерная вода»; Дзобай хумæ «Дзоба пашня» и Обай цор «Возле склепа»; Хъæрæгъæс (из тюрк, караагач) «Карагас» и Хъубадтыхъæу «Кубатиевых селение»; Куыройы фыды нарæг «Теснина, где мельничные жернова» и Волчий рот; Абисалти будур «Абисаловых поле» и Пи­томник и т. д.

Я склонна думать, что в рассматриваемой подгруппе более ранними являются названия тюркского происхождения, а осетинские и славянские появились по­зднее. При этом наиболее употребительны последние. Хотя тюркские названия этих топонимов еще изредка и употребляются, но предпочтение отдается более поздним, понятным названиям.

3. Следующую подгруппу составляют объекты, имеющие два названия, из
которых одно понятно, объяснимо, а другое не поддается пока объяснению. На­
пример:

Уанехъба «Уанекба(?)>> и Дзуарбадæн «Место обитания божества»; Енкас «Ен-кас (?)» и Урдуги бун «Под спуском»; Зригæттæ «Зригатта (?)» и Калотыхъæу «Калотикау», букв. «Селение Калоевых»; Джысджиу «Джисджиу (?)» и Дæр-гъæфсы æфцæг «Даргавский перевал»; Лоски тегъæ «Лоски (?) вершина» и Цæ-рæктæ «Цараковы» и др.

Очевидно, и здесь древние необъясненные названия.

4. И, наконец, последнюю подгруппу составляют объекты, имеющие два назва­
ния, и оба они необъяснимы. Например:

Гончайы фæз «Гонча (?) площадка» и Тимцъына «Тимцина»; Гарнисджы дон «Гарниски (?) река» и Халбиаты дон «Халбиати (?) река»; Наргъи дон «Нарги (?) река» и Къуссуй дон «Куссу (?) река»; Хумеси дон «Хумеси (?) река» и Тæни дон «Тани (?) река» и др.

Сюда же я включила те объекты с двойными названиями, у которых одно из названий давно уже забыто, или известно узкому кругу специалистов. Например, в данное время, кроме некоторых специалистов-осетиноведов, никто уже не знает, что Дигорское ущелье прежде называлось Сафири ком. Селение (вернее, развали­ны селения) Тотиты хъæу «Тотиевых селение» в Алагирском ущелье называлось

111

еще и Амасин «Амасин (?)». Река Урсдон еще в XVIII в. носила тюркское назва­ние Аксу¹, букв. «Белая вода». Забываются постепенно вторые названия селений Текъатигъæу «Текаевых селение», Хъарадзаутигъæу «Караджаевых селение», Бæрæгъуын «Барагун» и др. Вместо них закрепляются их официальные названия Дзагеппарз, Хазнидон, Красногор.

* * *

Из сказанного в I и II главах настоящего исследования вытекает, что топоними­ческая система Северной Осетии складывалась в течение сотен веков. В ее форми­ровании приняли участие ираноязычные, тюркоязычные народы, народы славянс­кого и иберийско-кавказских языков. В топонимической стратиграфии Северной Осетии четко выделяются следующие языковые слои (пласты):

1. Осетинский слой;

2. Необъясненные названия и древнейший топонимический слой (пласт);

3. Кавказский слой;

4. Византийско-римские вкрапления (условно: слой);

5. Тюрко-монгольский слой;

6. Славянский слой.

Преобладают в этой пестрой разноязыкой топонимической системе названия исконно осетинские (иранские). Их морфологический состав, структура слова-названия, типы словообразования топонимов полностью соответствуют таковым в современном осетинском языке.

В рассматриваемом слое имеем два способа словообразования: а) словообразо­вание с помощью аффиксов; 6) словообразование путем словосложения.

В первом случае в качестве топоформантов выступают словообразовательные и словоизменительные аффиксы (префиксы, суффиксы, падежные окончания и по­казатель множественности -т-) современного осетинского языка. При этом преоб­ладает суффиксальное словообразование, но продуктивность отдельных топофор­мантов неодинаковая.

Топонимы — сложные слова в основном образуются от сочетания именных и глагольных основ.

Все топонимы осетинского слоя, как, впрочем, и других, восходят к собствен­ным и нарицательным именам. В отапеллятивной топонимии легко выделяются различные семантические классы лексики осетинского языка.

В один слой объединены мною необъясненные названия и древнейший топони­мический пласт. Наличие значительного количества необъясненных названий выз­вано не только отсутствием письменных памятников на языках доиранских на­сельников районов Центрального Кавказа (субстратная топонимия), не только полным незнанием пока этих языков, но, в известной мере, и деформацией гео­графических названий при их устной передаче из века в век в устах разноязыч­ных народов.

Число необъяснимых пока названий, может быть, несколько сократилось бы, если бы в распоряжении исследователя были топонимические словари отдельных административных единиц Северного Кавказа, не говоря уже о топонимических словарях больших природных регионов. Но даже при наличии всего этого нельзя утверждать, что все необъясненные названия будут объяснены. Многие из них, очевидно, никогда не будут осмыслены.

Нельзя также утверждать, что все необъяснимые пока названия являются самы­ми древними в топонимии Северной Осетии. Ведь мы видели, что на той террито­рии Центрального Кавказа, которую сейчас занимают осетины, на протяжении

АВПР, ф. Осетинские дела, оп. 128/Н, ед. хр. 1, л. 144.

112

последних двух с половиной тысяч лет сменяли друг друга разноязычные народы, каждый из которых оставлял здесь свою подпись в виде географических названий. Но ведь наука пока еще не располагает данными (кроме этих подписей, иногда в немалой степени деформированных) о языке многих из этих народов. Об этом не следует забывать.

Да и те топонимические слои, которые мы можем без колебания отнести к определенной группе, семье языков, как следует из предыдущего изложения, неод­нородны в языковом отношении. Они разновременны и по своему возникновению. Так, в кавказском слое были выделены названия, объясняемые из картвельских, адыгских, вейнахских языков. Тюрко-монгольский слой тоже не менее пестрый. На изучаемой территории прослеживаются тюрко-монгольские народности от гун­нов до ногайцев, т.е. с IV по XX в. Конечно, все это оставляло отпечаток на топонимии Осетии и усложняет ее изучение. Несомненно одно: выявление различ­ных языковых пластов в топонимии Северной Осетии, их лингвистический ана­лиз, выяснение ареала распространения названий того или другого топонимичес­кого пласта может помочъ не только лингвистам в понимании отдельных вопросов диалектологии и истории осетинского языка. Все это может, очевидно, помочъ и нашим историкам, разрабатывающим вопросы древнего периода. С одной сторо­ны, факты топонимии подтверждают мнение историков о некоторых вопросах древней истории осетин (появление предков осетин в районе Центрального Кавка­за; этнонимы отдельных иранских племен; встречи предков осетин на этой терри­тории с другими народами и т.д.). С другой стороны, факты топонимии могут помочъ им внести некоторые коррективы в понимание отдельных вопросов исто­рии Осетии более раннего периода.

Здесь уместно будет сказать еще несколько слов о топонимических моделях изучаемого региона. Осетинский язык может характеризоваться следующими ти­пами топонимических моделей:

1. Топонимы представляют собой чистые основы имен существительных или
субстантивированных прилагательных. Например: Арв «Небо», Рагъ «Гребень
горы», «Кряж», Фæз «Площадка», «Ровное место», Къозæ «Ельник», Тæгæр «Клен»,
Хъæз «Камыш», Фугæ «Рододендрон кавказский», Мых «Дуб» (груз.), Дагъ «гора»,
«Складка горы» (тюрк.), Сындз «Колючка», Сау «Черный», Цъус «Маленький»,
Къох «Роща», Къуырф «Лощина» и т.д. Этот тип малопродуктивен.

2. Второй тип составляют топонимы основа+топоформант. Это очень продук­
тивный тип. Здесь преобладают именные основы. В качестве же топоформантов
выступают префиксы, суффиксы, падежные окончания и показатель множествен­
ности -т-.

Образования префикс+основа немногочисленны. Встречаются образования с префиксами а-, æр-, æрба-, ра-, 6а-, с-. Обычно они присоединяются к основам отглагольных имен. Например: Скæсæн (префикс с-+основа глагола кæс+суф. -æн) «Скасан», букв. «Место, откуда открывается вид снизу вверх», Базилæн (префикс ба-+основа глагола зил+суф. -æн) «Базилан», букв, «место поворота» и др.

Образования основа+суффикс многочисленны. Здесь в качестве топоформантов выступают суффиксы -аг, -æг, -бын, -джын (-гин/-гун), -он, -дон, -æн, -л, -гон, -ын, -ыг (-уг), -дæр, а также суффиксы причастия -гæ, -д, -ст и др. Продуктив­ность перечисленных суффиксов в качестве топоформантов неодинаковая, точно так же, как неодинаково продуктивны они и в образовании слов активной части лексики осетинского языка. Замечается также сужение значения суффиксов, когда они выступают в качестве топоформантов. Исключение составляет только суф. -æг, значение которого в качестве топоформанта шире. Кроме словообразовательных аффиксов, в качестве топоформантов выступают показатель множественности -т-, окончания родительного, дательного, местного-внешнего, местного-внутреннего и уподобительного падежей. Являясь средствами топонимического словообразова­ния, эти форманты несколько теряют свое первоначальное значение. Так, топони-

8 А.Дз. Пагасва                                                                                                                                                       ИЗ

мы, образованные от основ путем присоединения к ним показателя множественно­сти -т-, совсем не имеют значения множественности. В них оно утрачено.

В этом отношении еще ближе к первоначальному значению стоят топонимы, имеющие форму локативных и уподобительного падежей.

3. К третьему типу относятся топонимы — сложные слова. Здесь преобладают
образования двухосновные и редко встречаются трехосновные. Топонимы — слож­
ные слова представляют собой сочетание двух имен существительных: Арыггом
(арынг+ком), Балнад (бал+над), Суаргом (суар+ком), Чъыррагъ (чъыр+рагъ);
имя прилагательное+имя существительное: Сауварс (сау+фарс), Ногхъæу (ног+
хъæу), Тъæбæгъæу (тъæпæн+гъæу), Фæтæнвæндаг (фæтæн+фæндаг); имя числи-
тельное+имя существительное: Иуфæрсон (иу+фарс+суф. -он), Сæддæгътæ (сæд
(æНдагъ+показатель множеств. -т-+окончание им. п. мн. ч. -æ); наречие+имя
существительное: Дæлæсых (дæле+сых), Уæлæсых (уæле+сых), Фæскъахыр (фæс
(те)+къахыр), Раздзог (разæй+цог); имя +глагол: Дурдзæвæн (дур+основа глаго­
ла цæв+суф. -æн), Былхор (был+хор), Æрвдзавд (арв+цавд) и т.д.

Этот тип в целом очень продуктивный.

4. К четвертому типу относятся составные топонимы. Они возникают из реаль­
ной необходимости дифференцировать местонахождение того или другого геогра­
фического объекта. Чаще всего составные топонимы представляют собой сочетание
двух, реже — трех слов.

Отношения между компонентами составного топонима в основном определи­тельные. Здесь наблюдаем твердый порядок расположения компонентов составно­го названия. Осетинскому языку вообще свойствен прямой порядок слов. В нем определение всегда предшествует определяемому. Он редко нарушается даже в сложных словах, где первая часть композита часто выполняет функцию определе­ния по отношению ко второй части. И, несмотря на это, в активной части лексики осетинского языка встречаются инверсии, т.е. наблюдается своеобразное наруше­ние прямого порядка слов, когда определение следует за определяемым. В топони­мии же этого нет.

Таким образом, не будет ошибкой сказать, что топонимия Северной Осетии характеризуется теми же топонимическими моделями, что и индоевропейские язы­ки, в частности, славянские¹ и иранские (ягнобский, таджикский)². Иначе и быть не может. Ведь осетинский во всех основных сферах лексики и грамматики про­должает традиции индоевропейских, конкретно, иранских языков.

Если же говорить об отношении признака, содержащегося в топониме, к его выражению и оформлению, то можно заключить, что для топонимов Осетии ха­рактерными признаками являются квалитативность, посессивность, плюральность.

¹ Н и к о н о в В. А. Славянский топонимический тип//Географические названия. М.,
1962, ее. 17-18.

² X р о м о в А. Л. Указ. соч., ее. 50—54.

114

ГЛАВА III