Отражение терминов материальной и духовной культуры в

Топонимии

А. Термины материальной культуры

Широко представлены в топонимии Осетии термины материальной культуры. Здесь имеем в качестве географических названий апеллятивную лексику, восходя­щую к терминам всех сторон хозяйственной деятельности осетин и их быта. В качестве топонимов выступают термины, связанные с жилищем, домашней утва­рью, с одеждой и обувью, с земледелием и животноводством, с ремеслами и обра­боткой металлов.

Жилищем у осетин служили сторожевые башни, сакли, дома, шалаши. Они строились из разных материалов, в зависимости от района поселения. В нагорной полосе основным строительным материалом служили камень, плиты горного ши­фера (сланца) и лес. Очень редко применялись в строительстве известь и другие связующие материалы. Последние применялись в основном при постройке культо­вых сооружений и склепов. Жилые же строения возводились методом сухой клад­ки. В предлесной и плоскостной части, кроме перечисленных выше, строительным материалом служили еще глина (и ее продукты — кирпич, черепица) и песок. И все это (названия самих жилых помещений и строительных материалов, а также отдельных деталей строений) нашло свое отражение в топонимии. Так, например, в топонимах Мæсыгуæттæ «Места башен», Мæсыджджын «Обильный башнями», Фæсхæдзæрттæ «Позади домов», Фийауы хæдзар «Пастуха дом», Осонгуæттæ «Места для шалашей», «Где шалаши», Тохъайти авæрттæ «Токаевых дома», Хæ-дзарау «Подобный дому», Чъырынтæ «Сложенные на извести», Хæдзæрттæ «Дома», Мæсыг «Башня», Рæмоны мусонгуат «Место шалаша Рамона», Уатаутæ «Похо­жие на комнаты» и т.д. имеем термины всех видов жилища осетин. Некоторое сомнение могут вызвать топонимы, содержащие термин мæсыг «башня». Поэтому скажем, что башни служили не только целям обороны от неприятеля, но и жилы­ми помещениями. Для жилья обычно приспосабливался нижний ярус (этаж) сто-

126

рожевой башни (башни бывали двух-, трехъярусные). Большинство башен были родовыми, о чем свидетельствуют их названия. Например: Кертибийти мæсуг «Кертибиевых башня», Седанати мæсуг «Седановых башня», Габысаты мæсгуытæ «Габисовых башни», Гæдаты мæсыг «Башня рода Гада», Джидаты мæсыг «Башня рода Джида», Есей мæсуг «Есе башня» и т.д.

В качестве топонимов выступают не только названия жилых объектов, но и названия отдельных деталей строений. Например, мы имеем топонимы Дуайрау «Похожий на двери», Æндыгау «Похожий на андыг» (æндыг — часть горской сакли из плетня над очагом), Æндыг «Андыг», Уæлхæдзарау хох «Гора, похожая на крышу дома», Зылын дуар «Кривые двери (ворота)», Дуаратæ «Двери», Уæл-хæдзар «Крыша дома», Тæрхгутæ «Полки», Къæбæлтæ «Чеки», «Затычки», Цæ-джындзы быны фидар «Укрепление ниже столба» и т.д.

В топонимии находят отражение не только термины, связанные с жилищем и деталями жилых строений, но и термины, связанные с хозяйственными постройка­ми вокруг жилища. Каждое жилое строение, как правило, имело двор, огорожен­ный плетнем или каменным забором. Названия этих дополнительных строений и участков, вокруг которых их возводили, также встречаются в топонимии в качестве географических названий. Например: Кæрт «Двор», Кæртуат «Место двора», Кæр-тытæ «Дворы», Фæскæрт «Позади двора», Дурын кæрт «Каменный двор» (в смыс­ле: двор, обнесенный каменной оградой), Тургъитæ «Дворы», Сындзæмбонд «Заго­родка из колючки», Каууæттæ «Места плетней», Галуаны цуртæ «Возле каменной ограды», Бурæу «Ров», «Заградительный ров», Каугæрон «Возле плетня» и др.

В топонимии отражены не только названия строительных материалов. Нередко топоним указывает именно на нахождение здесь того или иного материала. Напри­мер: Къирсодзæн «Место обжига извести», Чъыр хох «Известняковая гора», Чъыр-рагъ «Известняка хребет», Къæйджын «Обильный горным шифером, сланцами», Къæмынты дурæфтауæнтæ «Каменный карьер с. Камунта», Фæйнæджы ком «Досок ущелье» (ущелье, где строительный лес; ущелье, где лес, годный для досок), Змис-джын ком «Ущелье, обильное песком», Урс змисы ком «Ущелье белого песка» и т.д.

Часть топонимов восходит к терминам, связанным с домашней утварью. Напри­мер: Сивыраутæ «Похожие на сивыр» (сивыр — деревянное корыто овальной фор­мы с дырой посередине. Этим предметом пользовались для сцеживания жидкостей), Себур «Себур» (то же, что и сивыр), Къæрта «Деревянное ведро», Къибила ’взаг «Выступ как ведро», Арыггом «Корыт ущелье», Къæрæби «Караби» (къæрæби — предмет, на который устанавливался бурдюк для сбивания масла), Æлхойнау «По­хожий на пест», Годорты хъæд «Лес для корзин» (лес, где рос хворост, годный для корзин годор, куда складывали посуду), Къоппытæ «Шкатулки», «Чашки», Рæ-хистæ «Цепи», Цæхгæрти ком «Кадушек ущелье» (ущелье, где рос лес, годный для кадушек), Урс арынгтæ «Белые корыта», Агаутæ «Котлообразные», Куыси дон «Чер­пак-вода», «Черпак-родник» (родник, похожий на черпак) и т.д.

Надо отметить, что многие из названных предметов домашней утвари ушли из быта осетин, они хранятся только в музеях. И не каждый осетин (особенно младше­го возраста) без помощи словаря скажет, что за предметы годор, къæрта, цæхгæр, къæрæби и т.д. Поэтому понятно, что не каждый осетин поймет и значение топони­ма, связанного с тем или иным термином домашней утвари. Как видим из этого примера, из быта предметы ушли, а в топонимии прочно сохраняются их названия.

Немного осетинских топонимов восходит к терминам, связанным с одеждой и обувью. При этом большая часть их восходит к терминам, относящимся к обуви. Здесь мы имеем несколько географических названий Æрчъигæнæн, диг. Æркъеда-хæн «Место надевания арчи» (æрчъи — обувь из сыромятной кожи). В прошлом æрчъи были наиболее распространенным видом обуви у осетин. Шили их из высу­шенной кожи крупного рогатого скота, называемой æрчъиаг, букв, «предназна­ченная для арчи». Термин æрчъиаг зафиксирован и в качестве географического названия Æрчъиаг «Арчиаг». Кроме арчи, осетины шили обувь из сафьяна и домотканого сукна, или любой другой грубой материи, к которой пришивалась

127

подошва (уафс) из æрчъиаг. Эта обувь называлась дзабыр. И эти термины также встречаются в топонимии. Мы имеем топонимы Дзабырæуттæ «Похожие на дза­быр», «Похожие на чувяки», Уафси бæрзонд «Подошвы вершина». С терминами обуви связан и топоним Афайы цырыхъхъытæ «Афая сапоги», но, очевидно, это название возникло позже.

При анализе топонимов, восходящих к терминам обуви, обращает на себя вни­мание морфологическая структура географических названий Æрчъигæнæн и Æркъе-дахæн. Иронское Æрчъигæнæн и диг. Æркъедахæн выражают одно и то же поня­тие (место действия, процесс) — надевание на ногу обуви из сыромятной кожи æрчъи/æркъе. При этом оба диалекта осетинского языка для выражения указанно­го понятия пользуются сложными словами. Но, оказывается, иронский диалект для выражения действия обуть, надеть использовал глагол кæнын «делать», «одевать» и, соответственно, от него отглагольное имя кæнæн (в композите закономерно гæ-нæн) «место надевания», а дигорский диалект — глагол тахун «наряжать» и, соот­ветственно, отыменное от него образование тахæн (в композите дахæн закономер­но) «место, где наряжают», «из чего наряжают». Таким образом, топонимия сохра­нила нам не только название определенного вида обуви в прошлом, но и некоторые диалектные особенности слова, обозначающего процесс надевания данной обуви.

Для изготовления одежды в прошлом осетины пользовались домотканым сук­ном, называемым тын. Этот термин зафиксирован в топонимах Тынауыгъæд «Лес, похожий на кусок домотканого сукна», Тынуæрдæн хъæрмæдон «Горячий источ­ник, где валяли домотканое сукно». Из других терминов, связанных с одеждой, в топонимии имеем Хæлафæуттæ «Похожие на штаны», Фадуг «Полоса», букв. «Штанина», Фадыгау «Похожий на штанину», Ихалди ронæ «Полоса разруше­ния», букв. «Разрушения пояс», Æсхъæрходау «Похожий на железный шлем», Худисæн «Место, где снимают шапку».

Так как осетины занимались земледелием и скотоводством, в топонимии Осетии больше представлены земледельческие и животноводческие термины, и лишь незна­чительное место занимают термины, связанные с ремеслами и обработкой металлов. В качестве топонимов мы имеем такие термины землепользования, как Зæрæстæттæ «Залежные земли», Нæусаст, Нæусæстытæ «Поднятая целина», букв. «Сломанная (вспаханная) целина», Мадæл «Залежи», Нæууытæ «Целины», Хъугом «Кугом», букв. «На виду у селения» (хъугом — ровные плодородные пашни. Так назывались наиболее ценные пашни в нагорной полосе, расположенные на солнечной стороне. Участки кугом ценились дороже¹. Существует даже поговорка: Хъугомаг хъæмп цæгатаг хосæй хуыздæр у — «Солома из кугома качественнее сена из северных (несолнечных) участков»), Татхауат «Место грядок», Мæр «Поляна».

Участки владельцев земельных угодий отделялись друг от друга межой, и этот термин (вернее, термины) мы находим в топонимах Арæны адаг «Пограничный овраг», Арæнты бынтæ «Ниже границ (межи)», Мæрзауæдз «Пограничная бороз­да», Уæллаг ауæдз «Верхняя (Дальняя) борозда», Æддаг ауæдзтæ «Дальние бо­розды», Ауæдзы сæр «Выше борозды», Ауæдзы бын «Ниже борозды» и т.д.

В нагорной полосе обрабатывались клочки земли на труднодоступных склонах, где не раз сносило лавиной не только урожай и землю с этого клочка, но и самого хозяина. Поэтому, если даже удавалось снять урожай, его нельзя было надолго оставлять на участке. С труднодоступных и дальних участков приходилось пере­носить или перетаскивать волоком снопы, крестцы, копны сена, вязанки дров на более безопасные места, называемые æфтауцуат (из æфтауц «перевозимый или переносимый за один прием груз»+уат «место»), «место афтауц». Термин æфтауц находим в топонимах Æфтауцити бун «Ниже мест афтауц», Дæллаг (и Уæллаг) æфтауцуат «Ближнее (и Дальнее) место для афтауц», Æфтауцдон «Место афта-

¹ К а л о е в Б. А. Осетины, с. 66. 128

уц». В афтауцуат хлеб, сено и дрова не сваливали, как попало, а складывали в скирды и стога, а дрова в штабеля. И те места, где складывали в скирды накошен­ный хлеб, назывались цъынауат «место для скирдов». Указанный земледельческий термин находим в топонимах Цъынуаты ком «Место скирдов ущелье», Цъынат (из цъынауат) «Место скирдов, стогов», Тадийы цъынæдтæ (из цъынауæттæ) «Место скирдов Тади» и др.

Обмолачивали накошенный хлеб на выровненных и обмазанных площадках (чаще всего это были открытые площадки), называемых мус/мос «гумно». Моло­тили хлеб с помощью животных (их водили по разбросанным на гумне снопам, и они вытаптывали из колосьев зерно) и меньше — с помощью молотильной доски чъеури «кеври». Эти термины имеем в топонимах Мусты ком «Ущелье гумен», Мусгæнæн «Место, где строили гумно», Фæсмус «Позади гумна», Мосау «Похо­жий на гумно», Мосгæрæнттæ «Возле гумна», Моей бун «Ниже гумна», мусуат «Место гумна», Галмусы хуымтæ «Бычъих гумен пашни» (в смысле гумно, где молотили с помощью быков), Мустаг «Гумна», Мчъейы мус «Мче гумно», Чъеури-таг «Молотильные доски» и т.д.

Отражены в топонимии и термины, связанные с местом и предметами для хранения и измерения количества зерна. Например: Мæрт «Март» (мæрт — мера, предмет для измерения сыпучих тел), Къод «Код» (предмет для измерения сыпу­чих тел), Кæфой «Совок из березовых прутьев», Кæфойау «Похожий на совок из березовых прутьев», Мæхæлуæттæ «Места, где урожай составлял чувал (большой мешок)», Къæссаласæн «Место, где тащили кожаные мешки», Къутуйау «Похо­жий на сапетку» (сапетка для хранения зерна), Къæбиц «Кладовая», Кæрийау «Подобный куче зерна», Уæрмитæ «Ямы» и т.д.

Отдельные топонимы отражают названия сельскохозяйственных культур, кото­рыми засевались те или иные участки. Так, например, географические названия Еууыты ком «Проса ущелье», Еууы хæтæлтæ «Стебли проса», Æддаг еууытæ «Даль­ние (участки) проса», Мæнæуты æрдуз «Пшеничная поляна», Хорджыитæ «Уро­жайные», «Обильные ячменем», Хуæргæнаси ком «Огурцов ущелье», Зæронд хар-бызтæ «Старые бахчи», Нахтæртты тъæпæн «Кукурузы равнина», «Равнина, за­севаемая кукурузой», Сæнæфсирдæттæ «Виноградники» и т. д., говорят о том, что некогда на этих участках выращивали, а на некоторых и теперь выращивают названные культуры.

Из сказанного выше видно, что многие осетинские топонимы представляют собой апеллятивы, восходящие к различным земледельческим терминам. Здесь нашли отражение термины землепользования, термины, связанные со сбором и хранением урожая, названия сельскохозяйственных культур. Однако шире земле­дельческих терминов представлены в нашей топонимии термины скотоводства. Кроме общих названий пастбищ — сæрвæт, хизæнтæ и лугов — уыгæрдæн, входя­щих в состав многочисленных географических названий, здесь встречаем значи­тельное количество топонимов, восходящих к терминам из различных отраслей животноводства. Прежде всего, многие топонимы связаны с названиями самих домашних и диких животных. Например: Бæхбæттæн (из бæх «конь»+6æттæн «место привязывания») «Коновязь», анат. «Ключица», Галвæндаг «Воловья доро­га», т.е. «То место, где колесная дорога», Ефсхъазæн (ефс «кобыла»+хъазæн «ме­сто игр», «место случки») «Место игр кобыл», Сагхъазæн «Место игр оленей», Рувасы хуынкъ «Лисья нора», Загъхуынчъытæ (где загъ — усечение от зыгъарæг «барсук»+хуынкъ) «Барсучъи норы» и т. д. (Подробнее об этом см. раздел 8).

В других топонимах отражены термины, связанные со строениями для живот­ных. В основном здесь встречаются термины скъæт «хлев», стæн/стон «стойло», «стойбище». С этими терминами зафиксированы многочисленные простые, слож­ные и составные топонимы. Например:

Скъæттæ «Хлевы», Скъæтты/Скъæтти ком «Хлевов ущелье», Скъæтти мæрæ «Хлевов поляна», Скъæдуæттæ «Места хлевов», Дзуццаты скъæттæ «Дзуц-

А. Дз. Цагаева                                                                                                                                                   129

цевых хлевы», Скъæтты адаг «Хлевов овраг», Стæнтæ «Стойбища», Истæн «Стой­бище», Рагъæстойнæ «Стойло на гребне», Фæрæстойнæ «Стойло в ольховнике», Стæны сæр «Выше стойбища», Стæны раз «Возле стойбища» и т.д.

Хорошие пастбищные угодья в нагорной полосе Осетии не везде расположены на берегах рек. Иногда на значительных пастбищных площадях встречаются толь­ко небольшие ручейки. Обычно на них устанавливались деревянные желоба — бæлæгъ, цыхцыр, диг. еще и мухцур, или специальные посудины для собирания воды — къоди, и таким образом удовлетворяли потребность животных в воде. Другие же пастбища располагаются на обрывистых берегах стремительных гор­ных рек. И здесь выбирать приходилось специальные места, удобные для водо­поя. Этими обстоятельствами объясняется наличие многочисленных топонимов Бæлæгъ «Желоб», Бæлæгътæ «Желоба», Бæлæгъ адагæ «Овраг с желобом», Бæ-лæгъи дон «Ручеек с желобом», Къодитæ «Коди», Къодийы дон «Ручеек с коди», Мухцур «Желоб», Мухцури дон «Речка с желобом», Цыхцыр «Желоб», Бæлæгъи ком «Желоба ущелье» (ущелье, где на ручейках установлены желоба), Бæлæгъ-джын «Обильный желобами», Бæлæгъы сæр «Выше желоба», Галты доннуазæн «Место водопоя для волов», Дондæдтæнтæ «Место водопоя» и т.д.

Соль животным давали в определенных местах на пастбищах. И это нашло свое отражение в топонимах Цæхдæттæн «Место, где дают (животным) соль», Цæхдæттæн æрдуз «Поляна, где давали (животным) соль», Хъомты суар «Источ­ник (соленый) для крупного рогатого скота» и др. Но не всегда была возможность давать животным натуральную соль. Иногда их потребность в соли удовлетворяли на солончаковых почвах, или же отводили их к минеральным источникам с соле­ной водой. Термин хæрæн используется в осетинском языке для обозначения со­лончаковых почв. Этот термин имеем и в топонимах Хæрæнтæ «Солончаки», букв. «Место еды», Хæрæны сæр «Над солончаком», Сау хæрæнтæ «Черные (не­добрые) солончаки», Сырдты хæрæн «Солончак для зверей» и т.д.

Долгие зимние месяцы скот содержали в безопасных от лавин и снежных зано­сов местах, расположенных близко к пастбищам. Эти места называли уæтæр «ку­тан». В уæтæр обычно бывали помещения для людей, обслуживающих животных и хлевы. Термин уæтæр имеем в топонимах Уæтæр «Кутан», Уæтæрты къуылдым «Кутанов пригорок», Хъазиаты уæтæруат «Место кутана Казиевых», Дзаххоты уæтæруат «Место кутана Дзаххота», Уæтæруæттæ «Места кутанов», Уæтæры ’рдуз «Кутана поляна» и т.д.

В летнее время корм (сено) животным заготавливали на лугах — уыгæрдæн. Отсюда его свозили к кутанам и к местам æфтауц. При остром безземелье горцам приходилось скашивать сено на таких неудобных кручах, откуда приходилось его сбрасывать на более удобные места. Скашивать приходилось такие маленькие участ­ки, где не всегда можно было собрать не только копну, но и приличную охапку сена. Это нашло свое отражение в топонимах Хæсгæ хостæ «Приносимое сено» (участок, откуда сено приносили, а не привозили), Хосты къахыр «Сеновала щер­бина», Хосты комы хъæд «Лес в ущелье, где сено», Хос ’ппарæн «Место сбрасы­вания сена», Бебейы ласæгуат «Место, где Бебе скашивал копну сена», Хосхæрæи рагъ «Хребет, где поедают сено», Ныллæг цæвды ком «Ущелье низкого вала сена» (ущелье низкого травостоя), Хосдон къуыбыр «Сеновала бугор», Ласæгуат «Мес­то, где одна копна», Хосты фæз «Площадка для сена» и т.д.

Сено для животных закладывали в ясли — кæвдæс. Данный термин встречается в топонимах Кæвдæсау «Похожий на ясли», Кæвдæсаутæ «Похожие на ясли» (зафиксированы много раз), Кобейы кæвдæс «Кобе ясли», Саулохы кæвдæсау «Саулоха (участок) похожий на ясли», Уæлгæвдæсæуттæ «Верхние (участки) по­хожие на ясли» и др.

Пастбища имели различное назначение. На одних угодьях паслись стада круп­ного рогатого скота, на других — конские табуны, на третьих — мелкий рогатый скот. Все это находит свое отражение в топонимах. Например, Бæхты ком «Коней

130

ущелье» (ущелье, где паслись конские табуны), Бæхти хæра «Конское каменистое пастбище», Бæхахсæн «Место ловли коней», Бæхдоны къуым «Подножие того мес­та, где кони», Рæгъаударæн «Место для содержания стада», Рæгъаудон «Место для стада», Хъомты фæз «Площадка для крупного рогатого скота», Гъонхезнæ «Пастби­ще для крупного рогатого скота», Æргъаудæрæн «Место прогона стада», Сæгъдонæ «Место для коз», Сæгъдуцæны тигъ «Вершина для доения коз», Ривæддон «Место дневного отдыха скота», Бонбадæн «Место дневного отдыха скота» и т.д.

На летних пастбищах коров доили в определенных местах и делали из молока сыр. Эти термины (æхсыр «молоко», цыхт «сыр») тоже нашли свое отражение в топонимии. Зафиксированы топонимы Дуцæн «Место доения», Ханджейы дуцæнтæ «Места, где доил (коров) Хандже», Даппагъы дуцæн «Место доения на горе Дап-паг», Æхсирхæссæни билæ «Обрыв, по которому носят молоко», Æхсырджынтæ «Обильные молоком» (тучные пастбища), Æхсырдартæ «Содержащие молоко», Инджынтæ «Свежий сыр», Цыхтаувæндаг «Похожая на сыр дорога», Цыхтдзауы бадæн «Место привала того, кто ходил за сыром (носил сыр)» и др.

Поголовье скота приходилось подсчитывать. Подсчет обычно производили в определенных местах, большей частью там, где были естественные узкие места. На этих местах отара или стадо растягивались, и их легко было подсчитать. Термин нымайæн «место подсчета», «предмет для подсчета» (от глагола нымайын «счи­тать») имеем в топонимах Нымиантæ «Места для подсчета», Нымайæн лæгæт «Пещера для подсчета», Нымайæн адаг «Овраг для подсчета» и др.

Таким образом, в осетинской топонимии достаточно полно отражена и живот­новодческая терминология.

В топонимии широко отражены и другие термины хозяйственной деятельности человека. Большинство из них связаны с термином куырой «мельница». В нагор­ной полосе Осетии на небольших реках строились маленькие горские мельницы — къада, которые за сутки едва могли смолоть один, два пуда зерна. Поэтому многие семьи (а семьи были большие, иногда в них насчитывалось до 40—50 человек) имели свои собственные мельницы (къада куырой). Мельниц было много. Они строились в самых разных местах на реках, которые протекали по лугам, пашням и пастбищам. Последние нередко получали свои названия от этих строений. Тер­мин куырой, а иногда и термины, обознающие различные детали мельницы, встре­чаются в простых, сложных и составных топонимах. Например, зафиксированы топонимы Куырæйттæ «Мельницы», Куыройы раз «Возле мельницы», Куырæйт-ты сæр «Выше мельниц», Куыройдзæгæттæ «Северные склоны от мельницы», Куы­ройы фыдтæ «Мельничные жернова», Фæскуырæйттæ «Позади мельниц», Фидгæ-нæнтæ «Места, где делали мельничные жернова», Курæнтти ком «Мельниц уще­лье», Гуæлкъуæр «Гуалкуар» (гуæлкъуæр — палка с кулачком, опирающаяся на жернов и сотрясающая желобок, из которого сыплется зерно), Къадатæ «Малень­кие горские мельницы», Къадай дон «Маленькой горской мельницы вода», Куро-нуæттæ «Мельниц места», Куыройы къул «Мельничный склон» (склон, где мель­ница), Фæлгуыртæ «Ящики» (фæлгуыр — ящик, куда сыплется мука на мельни­це), Мельничный родник и т.д.

Некоторым географическим объектам названия были даны по внешнему сходству с предметами материальной культуры. Например: Фæрæтау «Похожий на топор», Куыройау нук «Ложбина, похожая на мельницу», Бæлæгъау «Подобный желобу», Саргъау «Седлообразный», Дзыбырвæйнæгау «Похожий на доску сохи», Къæпиты цæгат «Мотыг северный (несолнечный) склон», Тадзийни сæр «Выше мотыг» и т.д.

Другим географическим объектам названия были даны не только по сходству с предметами материальной культуры, но еще и потому, что на этих участках нахо­дился (произрастал) материал, из которого делали отдельные предметы, необходи­мые в хозяйстве. Например: Асинтæ «Лестницы», Бегъры сугдон «Бетра (изме­ненное Петр) дровяник», Къæбæлтæ «Затычки», «Чеки», Гуыдыргом «Ущелье чур­баков», Саудур «Оселок», Аргæнæн «Место, где делали оглобли», Бæндæйнагдон

131

«Место, где брали (рвали траву) материал для веревок», Цырагъуат «Место лучи­ны», Ссонгом «Оселков ущелье», Сардзинты ком «Саженей (штабелей дров) уще­лье» и т.д.

Обработка металлов и ремесла не занимали ведущего места в хозяйстве осетин. Из ремесел наиболее популярными были кузнечное дело и обработка дерева (кустар­ное изготовление домашней утвари, орудий производства и т.д.). Хотя ремесленное производство занимало незначительное место, все же отдельные географические на­звания связаны с ремесленными терминами. Например: Æвзалысудзæн «Место вы­жигания древесного угля», Заууаты æвзалысудзæн «Запущенное (разоренное) мес­то выжигания древесного угля», Чъиларазæны ком «Ущелье, где выделывали шины», Къелуадзæн «Место выделывания шин», Мæцъесон «Место для рычагов», Куырды хуымтæ «Кузнеца пашни», Куырдададжы хуым «Пашня в овраге кузницы», Курд-бадзи рагъ «Кузницы хребет», Кунци «Кузнечные меха» и др.

Часть топонимов связана с названиями металлов и других природных богатств. Здесь можно назвать топонимы Зды къахæн «Место добычи свинца», Къалаваре «Олова склон», Къалагом «Олова ущелье», Здийы кæмттæ «Свинца ущелья», Æфсæндур «Железный камень», Фæрдыгдон «Место самоцветов», букв. «Место бусинок», Фæсфæрдыджджыны къæдзæх «Скала позади обильного самоцветами», Смæджы ком «Медного купороса ущелье», Дзæнхъа «Кварц», Дзæнхъаджын «Обиль­ный кварцем», Торфытæ «Торф», Æвзалыйы мæскъ «Угольная балка», Схоны хуссар «Южный склон от кремневого места», Схонджынтæ «Обильные кремнем», Æддорти бун «Ниже кремневых мест» и т.д.

Названия благородных металлов не встречаются в топонимии Осетии. Мною записаны два топонима в Трусовском ущелье — Окро «Золото» (название пашни возле с. Четыре «Кетриси») и Окрохъана «Окрокана» (селение), букв. «Золотая пашня», где имеем грузинское название золота «окро», затем название культового места Сызгъæрин дзуар «Золотое святилище» в (Пригородном районе).

Остановимся также на терминах, связанных с названиями погребальных со­оружений у осетин. Следует оговориться, что здесь будут рассмотрены не только те географические названия, которые связаны с терминами (названиями) различных видов погребальных сооружений, но и некоторые названия, связанные с погре­бальным обрядом осетин. Понимая, что термины погребального обряда больше относятся к духовной культуре, чтобы не дробить, я рассматриваю их вместе с терминами погребальных сооружений.

Надо сказать, что термины погребального обряда и погребальных сооружений нашли довольно полное отражение в топонимии Осетии. В топонимии нашли свое место названия различных видов погребальных сооружений, названия мест для одиночных и массовых захоронений.

При этом для выражения одного и того же понятия иронский и дигорский диалекты осетинского языка пользовались иногда различными лексическими еди­ницами. Топонимы, содержащие в своем составе название погребальной ямы ин-гæн, встречаются редко. Всего мною записаны топонимы Ингæны рæгътæ «Мо­гильные хребты», Ингæни дор «Могильный камень» и Æнгæнтæ «Могилы» (в последнем имеем обычную для дигорского замену гласного и гласным се в начале слова). Примечательно, что два из приведенных трех топонимов зафиксированы в Дигорском ущелье. Это в то время, когда современный иронский диалект осет. яз. погребальную яму называет словом ингæн, а дигорский — цирт. Но, очевидно, в прошлом и дигорский пользовался для этого понятия словом ингæн, о чем свиде­тельствуют приведенные топонимы, а также некоторые плачи по покойнику. Обычной формулой плакальщиц бывает: Арф ингсенмæ сенæбари ку рапæхстæр дæ — «В глубокую могилу невольно ты отправляешься», или Дæ ингæни фсерстæ куд псе ратонис — «Как ты не раздвинешь (букв, не разорвешь) стены своей могилы» и т.д. Из приведенного видно, что в дигорском некогда погребальная яма также называлась ингæн.

132

Шире представлен в топонимии другой термин погребального сооружения — цырт. Термин цырт мы находим в многочисленных топонимах. Например: Цирттæ «Могилы», Фæсцырттæ «Позади надгробий», Зылын цырт «Кривое надгробие», Агойы цырт «Аго надгробие», Къæйын цырт «Надгробие из сланцевой плиты», Цирти гъæронг «Могильная лощина», Цирти рагъ «Могильный хребет» и т.д. Бросается в глаза, что термин цырт/цирт, встречающийся в топонимах, в ирон-ском и дигорском диалектах осетинского языка имеет разные значения: в иронс-ком это надгробие, в дигорском — погребальная яма. Очевидно, дигорский тоже когда-то пользовался словом цирт для обозначения понятия «надгробие», «над­гробный памятник». Иначе как объяснить наличие топонима Цирттæгтæ «Пред­назначенные для надгробий» в Дигории. А позже, видимо, словом цирт стали обозначать только погребальную яму, а для выражения понятия «надгробие» ди­горский стал пользоваться сложным словом циртдзæвæн букв, «то, что втыкается в могилу». И этот термин циртдзæвæн зафиксирован в топонимах Æлдаррезæн цирт-дзæвæн «Надгробие, возле которого дрожал алдар», Хæмицати циртдзæвæнтæ «Надгробия рода Хамицаевых», Циртдзæвæни тегъæ «Вершина с надгробием» и т.д.

Другим видом погребальных сооружений были курганы, называемые в иронс-ком обау, в дигорском — туппур. Эти термины имеем в топонимах Челеметы обау «Челемета курган», Дзабойы обау «Дзабо курган», Салайы обау «Сала курган», Даргъ обау «Длинный курган», Обæуттæ «Курганы», Цырты обау «Курган с над­гробием», Дзаттой туппур «Дзатто курган», Къагъд туппур «Разрытый (разграб­ленный) курган», Кæдзос туппур «Чистый курган» и т.д. Оба эти термина, конеч­но, заимствованы из тюркских языков.

Следующим видом погребальных сооружений были склепы. Склеповые соору­жения встречаются почти на всей территории нагорной полосы Осетии. Особенно богато ими Даргавское ущелье, где до сих пор сохраняется целый комплекс скле-повых сооружений, известный в литературе под названием «Город мертвых». Эти сооружения назывались в иронском зæппадз, в дигорском — обай, что нашло свое отражение и в топонимии. Так, на территории расселения носителей иронского диалекта записаны топонимы Зæппæдзтæ «Склепы», Зæппадзы æрдуз «Поляна со склепом», Зæппадзы къахыр «Щербина, где склеп», Кочиаты мусы зæппадз «Склеп на гумне Кочиевых», Махараты зæппæдзтæ «Махарати склепы» и т.д. На терри­тории расселения носителей дигорского диалекта записаны топонимы Обайи цор «Возле склепа», Дзæгъæлти обæйттæ «Склепы безродных, бездомных», Обай тегъæ «Вершина, где склеп» и др. Справедливости ради следует отметить, что на тер­ритории расселения дигорцев зафиксированы топонимы Зæппадзæ «Склеп» (возле с. Фараскат в Дигорском ущелье) и Сатай заппадз «Сата склеп» возле с. Дони-фарс. При этом название Зæппадзæ, как это ни странно, закреплено не за местом со следами погребений, а за святилищем. Причем, для святилища здесь было небольшое сооружение, идентичное с таковыми в ее. Лезгор (называется оно здесь Гречъы кувæндон), Гæлиат (называется Авд дзуары и Узи дзиуарæ), Ну за л (Ну-залы аргъуан) и Бугултикау (называется Зариноных). Название Сатай заппадз было закреплено за огромным каменным сооружением (теперь здесь одни разва­лины), по предположению Г. Кокиева напоминающим церковь¹.

Сохранилось в топонимии Осетии и тюркское название погребального соору­жения, склепа, в виде Кесена «Склеп».

Нашли в топонимии отражение и термины для одиночных и массовых мест погребения — уæлмæрд, уæлмæрдтæ «кладбище». С этими терминами зафиксиро­ваны топонимы Царциаты уæлмæрд «Царциати кладбище» (царциатæ — этноним мифической народности), Бæройты уæлмæрдтæ «Бароевых кладбище», Куклайы уæлмæрд «Кукла могила», Стыр уæлмæрдтæ «Большие кладбища», Ногъай уэел-мæрдтæ «Ногайское кладбище», Кæсæджы уæлмæрдтæ «Кабардинские кладбища».

¹ К о к и е в Г. Склеповые сооружения горной Осетии. Владикавказ, 1928, ее. 17—18.

133

Пылæджы уæлмæрд «Пилага могила», Хал еры уæлмæрдтæ «Холеры кладбище» (умерших от холеры кладбище), Зæронд уæлмæрд «Старое кладбище» и т.д.

В топонимии Осетии встречаем названия, связанные не только с терминами различных видов погребальных сооружений, но и с отдельными терминами из погребального обряда. Так, в окрестностях с. Згид записан топоним Илæндуры кæмттæ. В первом компоненте этого названия имеем измененное æлæмдур (из æлæм+дур). В поминальный день Назу, справляемый за неделю до Пасхи, в честь покойника украшали еловые ветки, палки (если покойник был стариком), или флаги (форму флага из палок, если покойник был молодым) всеми видами сластей и фруктов. Вот эти предметы и назывались æлæм (алам). В поминальный день всадники брали алам, скакали с ними по улицам населенного пункта и раздавали сладости детям, а потом алам с остатками сладостей возлагали на могилу покойника.

В нескольких топонимах Хъабагъæвæрæн «Место, где устанавливали кабаг», Хъабагъуат «Место кабаг» и др. также отражен один из моментов погребального обряда. В честь покойника устраивались не только скачки (дугъ) с призами, но состязались еще и в стрельбе. Для этого устанавливался гладкий шест (обычно с него снимали кору), нередко смазанный жиром, с мишенью на верхушке. Иногда на верхушке кабаг бывали прикреплены и предметы для приза. Вот этот шест и назывался хъабагъ «кабаг». Участнику состязания надо было не только попасть в цель, но еще и достать призовые предметы, укрепленные на верхушке шеста.

В топонимах Мæрдæнциан, Æнцайæнтæ, Мæрццагдон также отражены от­дельные моменты погребального обряда. Так, топонимы Мæрдæнциан, Æнцайæнтæ (эта одинокие плоские камни, первый по пути между с. Архон и старым кладби­щем на берегу р. Ардон, вторые возле ее. Стур-Дигора и Задалеск) «Место прива­ла покойника», «Места привалов» были связаны со следующим обрядом, связан­ным с верой в загробную жизнь: когда покойника несли на кладбище, то в тех местах, где Мæрдæнциан и Æнцайæнтæ, на эти плоские камни клали гроб с те­лом, чтобы покойник мог отдохнуть. Ведь, по представлению людей, он собрался в далекий путь. Причем, привал этот устраивали в определенном месте. Даже в наши дни можно наблюдать отголосок этого обряда. Обычно, когда процессия выходит уже за околицу селения, то гроб с телом опускают на короткое время на землю, затем продолжают свой печальный путь. Но сейчас это объясняют тем, что таким образом умерший навеки прощается с белым светом.

Из всего сказанного следует, что в топонимии Осетии достаточно полно отраже­ны термины, связанные с различными видами погребальных сооружений и погре­бального обряда. Важно также отметить, что топонимы, связанные с названными сооружениями и обрядом, представляют интерес и для осетинской диалектологии. Из анализа топонимов, связанных с терминами погребального обряда, мы узнаем, что иронскии и дигорскии диалекты осетинского языка нередко пользовались раз­ными лексическими единицами для выражения одних и тех же понятий (цырт — циртдзæвæн, ингæн — цирт, зæппадз — обай и кесена, обау — туппур и т.д.).

Итак, из анализа географических названий, связанных с терминами матери­альной культуры, видно, что все стороны жизни и быта осетин нашли довольно полное отражение в топонимии. Мы убедились, что отдельные топонимы восходят к терминам, связанным с жилищем, одеждой и обувью, земледелием, животновод­ством и другими сторонами хозяйственной деятельности человека. Часть геогра­фических названий восходит к терминам, связанным с ремеслами, обработкой металлов, с природными богатствами. По тому, насколько интенсивно представле­ны в топонимии термины той или иной области материальной культуры, можно судить о различных видах занятий осетин и месте, которое они занимали в про­шлой хозяйственной жизни. Так, исходя из анализа топонимов, связанных с тер­минами материальной культуры, можно прийти к выводу, что осетины в основном занимались земледелием и скотоводством. Все остальные отрасли хозяйства зани­мали у них второстепенное место.

134

Б. Термины духовной культуры

В настоящем исследовании ставится задача проанализировать из терминов ду­ховной культуры только одну часть — культовые термины ц термины, связанные с некоторыми обрядами, т.е. те из них, которые встречаются в нашей топонимии.

Культовые термины очень широко представлены в топонимии Северной Осе­тии. Более 330 географических названий Осетии восходит к различным культовым терминам, а в Трусовском ущелье — около 80 топонимов.

Первый беглый взгляд на географические названия Осетии, связанные с куль­товыми терминами, не оставляет сомнения в том, что перед нами причудливое переплетение терминов дохристианской религии алан с таковыми христианской религии, с одной стороны, и сплава дохристианских и христианских культовых терминов с местным кавказс