I. Необъясненные названия и древнейший топонимический пласт ( слой )

Топонимия Северной Осетии, как и многих других природных и администра­тивных регионов, в языковом отношении представляет собой пеструю картину. Наряду с осетинским, который, кстати, составляет основной пласт, в топонимии рассматриваемой административной единицы мы находим значительное количе­ство названий, происходящих из кавказских, тюрко-монгольских, славянских язы­ков. Кроме того, здесь обнаруживается мощный пласт так называемых необъяс-ненных названий.

Объяснение такому разнообразию языковых пластов в топонимии Северной Осетии следует искать в древней истории осетин. Как было сказано, осетины явля­ются единственным ираноязычным народом на Кавказе. Живут они в данное вре­мя на северных и южных склонах Центрального Кавказа. Как свидетельствуют данные языка, в частности, топонимии, в прошлом осетинская речъ звучала на гораздо большем пространстве к востоку и западу от теперешних границ Северной Осетии¹. На Кавказе следы предков современных осетин прослеживаются более двух с половиной тысяч лет². Отсюда становится понятным, почему основное коли­чество географических названий Осетии является осетинским по происхождению и образуется по законам осетинского словообразования.

Однако нужно думать, что предки осетин, скифо-сарматские, и позднее сарма-то-аланские племена пришли на Кавказ не на совершенно свободную, не занятую никем территорию. Так не бывает, так не было и с ираноязычными предками осетин. До появления скифо-сарматских, затем сармато-аланских племен, на Кав­казе жили племена, отличавшиеся довольно развитой производственной культу­рой, известной в науке под названием кобанская культура³. Предметы материаль­ной культуры кобанцев, относящихся к концу II и началу I тысячелетия до н. э., свидетельствуют о высоком уровне техники обработки металла (бронзы), о разви­том скотоводстве и знакомстве с земледелием носителей кобанской культуры.

Надо полагать, что древние кобанцы не жили изолированной, замкнутой жиз­нью. Это подтверждается и археологическими памятниками. Начиная с VIII—VII вв. до н. э. в археологических памятниках Северной Осетии, как и всего Северно­го Кавказа, прослеживаются элементы степных культура т. е. элементы культуры киммерийцев, скифов, сармат, обитавших в те далекие времена в степях Юго-Востока нашей страны. Наличие элементов степной культуры среди археологичес­ких памятников Северной Осетии времен кобанской культуры говорит не о вре-

¹ См.: Алборов Б. А. Осетинские названия местностей к востоку от Осетии//
НОЭЯЛ. Владикавказ, 1929, ее. 87-99; Абаев В.И. ОЯФ, т. 1, ее. 248-337;

² История Северо-Осетинской АССР. М., 1959, се. 15—31.

³ Там же.

⁴ Там же, с. 26.

75

менном пребывании скифов и сармат в районе Центрального Кавказа, а о том, что часть племен скифов и сармат оседала здесь, смешиваясь с кобанцами. «С VII—VI вв. до н. э. регистрируется первое проникновение на Северный Кавказ скифских племен»¹. Оседая в горах и предгорьях Кавказа, скифо-сармато-аланские племена ассимилировали местное население², носителей кобанской культуры. «Включение с VII в. до н. э. в местную кавказскую среду скифо-сарматских, а позднее сармато-аланских элементов предопределило собою начало процесса языковой ассимиля­ции местных позднекобанских племен и формирования в центральной части Се­верного Кавказа сперва аланского союза племен, а затем алано-осетинской народ­ности»³. Таким образом, пришедшие на Кавказ и осевшие здесь предки осетин подверглись культурному влиянию местных кавказских племен. Это влияние кав­казской среды прослеживается не только в суевериях осетин, в их одежде, матери­альной культуре, но и в их языке. И, пожалуй, самый ощутимый след влияния местной кавказской среды чувствуется, прежде всего, в языке осетин. По меткому определению проф. В. И. Абаева, «... осетинский язык — это иранский язык, формировавшийся на кавказском субстрате»⁴.

Влияние местных кавказских языков на осетинский обнаруживается в области фонетики (это наличие смычно-гортанных звуков в осетинском), морфологии (аг­глютинативное склонение имен при флективном спряжении глаголов) и лексики. Очевидно, самый большой след кавказские языки оставили в лексике осетинского языка. Эти следы следует искать не только в активной части лексики осетинского языка (заимствования из различных кавказских языков, затем общие элементы (лексические) в осетинском и различных кавказских языках), но и в так называе­мой пассивной ее части, в частности, в топонимии Осетии. В самом деле, чем объяснить факт наличия более 721 необъяснимых географических названий (из числа 8326 записанных на территории СО АССР топонимов) в топонимии Север­ной Осетии, как не принадлежностью их языкам племен доиранских насельников Кавказа. Об этом справедливо говорят и историки: «Древнейшая топонимика со­временной территории осетин не поддается расшифровке из данных иранского языка: она является, несомненно, наследием доиранского населения»⁵. Слов нет, не все трудно поддающиеся объяснению географические названия Северной Осе­тии принадлежат языкам племен аборигенов Кавказа. Многие из необъясненных топонимов, возможно, принадлежавшие языкам скифов, сармат, алан, или (в более позднее время) языкам тюрко-монгольских народов, очевидно, подверглись значительным фонетическим изменениям при передаче их из уст в уста в течение сотен и тысяч лет, и стали непонятными, неузнаваемыми.

Могло быть и другое: те нарицательные имена, которые стали топонимами, вышли из употребления в связи с уходом из жизни обозначаемых ими реалий. Следовательно, значения их забылись, а сами слова сохранились в топонимии в качестве собственных имен. В результате и они вошли в число необъяснимых названий. Так думать заставляют два обстоятельства.

Во-первых, наличие в топонимии Северной Осетии отапеллятивных топони­мов, значение которых в данное время понятно уже не всем осетинам, хотя они и типично осетинские по происхождению. Например, топонимы Æрчъигæнæн (из æрчъи «обувь из сыромятной кожи»+кæнæн «место надевания») «То место, где надевали арчи», Æсхъæрходау (из æсхъæр «железный»+ход(æ) «шапка», «шлем» +окончание уподоб. п. -ау) «Похожий на железный шлем», Уартау «Щитовид­ный» и др. непонятны уже части осетин потому, что обозначаемые ими реалии

¹ История Северо-Осетинской АССР, с. 26.

² Там же, с. 38.

³ Там же, с. 37.

⁴ ОЯФ, т. 1, с. 11.

⁵ История Северо-Осетинской АССР, с. 33.

76

(æрчъи, æсхъæрходæ, уарт) уходят из обыденной жизни осетин. Современный воин не одевается в доспехи (æсхъæрходæ, уарт), а граждане носят фабричную обувь, а не обувь из сыромятной кожи — æрчъи.

Во-вторых, факт наличия совершенно одинаковых необъяснимых географичес­ких названий на территории Северной Осетии. При этом объекты, за которыми закреплены одинаковые названия, иногда расположены на значительном расстоя­нии друг от друга. Такие, например, топонимы как:

Даппагъ — горы в ущелье р. Геналдон (на востоке Осетии) и в верховьях р. Ираф (в западной Осетии) в районе пастбищ Харес; Гагуыта/ Гагуца — горы возле с. Кани (восточная Осетия) и возле с. Задалеск (западная Осетия); Скъæн- дæг — горы в Алагирском и Дигорском ущельях; Атын обау — в Алагирском ущелье и на левом берегу р. Терек; Æхсауы дон — река в Куртатинском ущелье, Æхсæуæ (селение) в Дигорском ущелье и Аксаут (селение) в Карачаево-Черкесии; Гобыца в Алагирском ущелье и Гобыса в Ту алии; Гонца в Алагирском ущелье и Гонцайы фаз в Туалии; Зæрæмæг (селение) в Туалии и Зæрæмæг (пастбище и участок леса) в Дигорском ущелье; Хæйрау в Алагирском ущелье и Херау в Ди­горском ущелье и т.д. Наргъ — словосочетания со словом наргъ встречаются на территории нагорной полосы всей Северной Осетии, но основная масса их зафик­сирована в Дигорском ущелье и т.д.

Очевидно, не будет ошибкой, если к древнейшему топонимическому пласту будут отнесены и те географические названия, в которых обнаруживаются объясняемые и необъясняемые с помощью современного осетинского языка общие элементы (корни, слово- и формообразовательные форманты), а также специфические кавказские зву­ки (смычно-гортанные). Например, элемент быз встречаем в топонимах Гæмбыз в Даргавском ущелье и в Быз (селение в Алагирском ущелье). Видимо, этот же эле­мент имеем в топонимах Быжы и Без, зафиксированных на территории КБР ^!.

Дзæгъи(д)/дзæгъеп в Дзæгъидон в Куртатинском ущелье, Дзæгъедриндзæ в Дигорском ущелье и Дзæгъеппарз на правом берегу р. Ираф; арау в Арауджын хох в Алагирском ущелье и в Арау хох на левом берегу р. Терек; ел (ер) ил в Елхо, Елгона в Туалии; Елбатты цъити в Алагирском ущелье; Ил, Елхъабантæ на левом берегу р. Терек; Елхот на правом берегу р. Терек; Ерхот, Ерæто в Казбек-ском районе Грузии и в других местах; къадах в Сау къадах в Даргавском уще­лье, и в Къадахна в Куртатинском ущелье; къама в Къамагъæдтæ в Туалии и в Къаматæ (селение) в Дигорском ущелье; цъон в Цъоныгъса в Алагирском ущелье, в Усцъонтæ в Туалии и в Цъон (селение) в Юго-Осетии и т.д.

По-видимому, для объяснения приведенных выше явлений следует обратиться к работе В.И. Абаева, предполагающего, что «... иранская (аланская) иммиграция на Центральный Кавказ, положившая начало оформлению осетинского племени, шла, возможно, двумя последовательными волнами: первой — «дигорской» и вто­рой — «иронской»²... Исходя из приведенного, следует сказать, что некоторое время так называемая «дигорская волна» занимала территорию намного восточнее теперешнего своего местоположения. Она занимала, по-видимому, территорию современной восточной Осетии и далее к востоку — часть территории современной Чечни и Ингушетии, о чем свидетельствует топонимия указанных мест³. Эта пер-

¹ К о к о в Д. Н. и Ш а х м у р з а е в С. О. Балкарский топонимический словарь.
Нальчик, 1970, с. 49.

² Известия ЧИН ИИ истории, языка и литературы, т. I, в. II. Языкознание. Грозный,
1959, с. 115.

³Ал6оровБ. А. Осетинские названия местностей к востоку от Осетии, ее. 87—99; Виноградов В.Б. и Чокаев К.З. Иранские элементы в топонимии и гидронимии Чечено-Ингушетии// Сб. статей и материалов по вопросам нахского языкознания. Грозный, 1966, ее. 75-95.

77

вая, «дигорская», волна имела «непосредственный контакт с чечено-ингушским или близким к нему местными языками»¹.

Исходя из того, что приведенные выше названия в основном закреплены за крупными объектами и учитывая тот факт, что «Могут исчезать с лица земли народы и их языки, но топонимические названия, как своего рода имена собствен­ные, ничего иного не обозначающие, кроме объекта, за которым закрепились, легко усваиваются другими народами и таким образом могут сохраняться в тече­ние тысяч лет»², можно спорить, что совершенно одинаковые географические на­звания на территории Северной Осетии, причисляемые к необъясненному пласту, принадлежали не скифо-сарматскому языку, а языкам аборигенов. Кроме логичес­ких рассуждений, в моем распоряжении нет никаких доказательств против такого положения. Логически же можно рассудить, что предки осетин, или, по Абаеву, первая, «дигорская», волна, не сразу заняли всю территорию современной Осе­тии. Они, очевидно, постепенно и долгое время продвигались с запада на восток и при этом часть своих географических названий тоже переносили с собой, закреп­ляя их за объектами, в чем-то сходными с географическими объектами их прежне­го местожительства. Возможно, эти сходные названия были какими-то нарица­тельными именами в лексике скифо-сармат, как-то характеризовали объект, поэто­му они и давались.

К древнейшему слою топонимии Осетии следует, видимо, относить и те назва­ния, в составе которых встречаем такие древние социальные термины, как æлдар «господин», «князь», æфсин «хозяйка», «владыка», æхсин «госпожи», «повели­тель» (Æхсины бадæн, Æфсины бадæн, Æлдайраг и др.). Сюда же относятся названия культовых мест, связанных с дохристианской и субстратной религией алан (такие топонимы, как Идауæг, Æвриагъд, Тухуæстаг, Тхост, Авд дзуары, Авды рагъ и т. д.) и часть топонимов, восходящих к этнонимам отдельных.иран­ских племен (Нар, Сирнад, Сиры дзыхъхъ, Джимара, Сонайы къахыр и т. д.), некоторые иранские архаизмы (Ирæф, Уæргæт). Перечисленные слова составля­ют значительную часть древнейшего слоя топонимии Осетии.

И все же можно с уверенностью сказать, что подавляющее большинство необъяс-ненных географических названий Осетии относится не только к древнейшему слою лексики осетинского языка, но и к языкам племен доиранских насельников Кавка­за. И вместе они составляют необъяснимый на данном этапе развития лингвисти­ческой науки пласт в топонимии Северной Осетии. Ниже я полностью привожу все необъясненные географические названия, сохраняя и здесь (при их подаче) принцип природных регионов.

В Даргавском_у Санибанском, Кобанском ущельях:

Анах, Асух, Æбуантæ, Æдхъиу, Æндыра, Бæгхъус, Бæрхиу, Бердек, Гагуыта, Гæмбыз, Гæналдон, Дæнил, Джизи, Джызау, Джысджиу, Зæриу, Карсадон, Кæто, Коста, Къамты зæнг, Къуарийы дон, Мæхъхъæрæх (Мыхъхъырых)³, Мысихъхъ, Мысат, Пурт, Пуруттæ, Саувар, Сау къадах, Тарриутæ, Тæгуыр, Тæрхацъыф, Уæлдри, Хамана, Хæбал, Хæлхон, Хиах, Хъапара, Хъæни, Хъидо бадæн, Хъол-хъа, Хъосий, Хърохъ адаг, Хъураджына, Хъысон нарæг, Цъата дон, Чиаш.

В Куртатинском ущелье:

Акарийы рæбынтæ, Алацци, Анах, Астъа, Ацонæга, Æвгард, Æвцæртæ, Æндæр-хæн, Æрцахъо, Æхсаби, Æхсауы дон, Æхси зæнг, Бабахъуадаг, Базана, Бакъ-отæ, Бурадз, Быттыри, Газана, Гачъын, Гæрындзы къулта, Гохавдæн, Гули, Гуы-

¹ Известия ЧИНИИ истории, языка и литературы, т. 1, в. II. Языкознание, с. 115.

² Журн. «ВЯ», 1952, № 6, с. 37.

³ Здесь и далее в скобках приводятся те названия, которые встречаются в разном
фонетическом оформлении.

78

си, Гуысыра, Гуыты, Дарак/Дарахъхъ, Дзамарас, Дзæгъидоны рагъ, Дзывгъис, Зæгъарискъ, Зариноных, Зухъдонгом, Ирон уæрых, Карца, Къадахна, Къаса-гом, Къора, Лаппæрцытæ, Лæц, Лымæна, Микусалтæ, Мыси, Мæтъæрæджы, Пакъотæ, Пигълитæ, Рахцау, Скъурф, Смары къул, Сыныху, Табыры рындз, Татхара, Тмидагъ, Тъынауы хъæу, Уазана, Уæлдзаби, Уæргъæфтæ, Фæхсæнтæ, Халлон, Харх, Хæкъуына, Хæлгъоны хъугом, Хæныггом, Хилакъ, Хинцы дур, Хомтур, Хоска, Хуретæ, Хъæдуска, Хъæриу, Хъæрхъа, Цъæззиу, Цъуныха.

В Алагирском ущелье:

Адæлмон, Ануса, Арауджын, Ара хох, Арбизæн, Астым, Атын обау, Агуы-мыхъу, Æддаджы наргъ, Æмзорыхъ, Æрдзигомы сæр, Æрсæндон, Æрхоны Тъæ-ра, Æхсаск, Бад, Баутæ, Бацъиттæ, Бæгъит, Бæрк, Буллахъхъ хуссар, Булгахы Уастырджи, Бурон, Быз, Быхнар, Габылегом, Гадæджын, Гобыца, Гонца, Гор-дыхътæ, Госса, Гуымалау, Дадасау, Дæсны, Дæлæци, Джигут, Джими, Дзрем-дзет, Дзури, Дзымыкъа, Джецъах, Дыджисар, Ел (Уел), Елбатты (Уелбатты) цъити, Зæлму, Збежечы, Здарон, Зджыд, Индомуз, Калтпер, Кæфтæрæзтон, Ко-дасы суадон, Ксуртæ, Куымтæ, Кыасчентæ, Къаламонæг, Къандзæгат, Къацха, Къохца, Лапса, Ликъо, Луар, Мадзар, Мæцъарауджын, Меском, Минорыхътæ, Мызур, Мыхца, Нудтæ, Пиллæгътæ, При, Псони, Пысыл, Ранкете, Рæцауы сæр, Рæтиатæ, Реком, Сагъаца, Сагъи, Сауджел, Сахсале, Сæлдагъы ком, Симпыри, Сомиг, Стох, Суппæры фæз, Суби, Сухс, Схъас, Тамаци, Танастæ, Тапсаст, Тæмискъ, Тхамо, Тхогортæ, Тыберных, Тырсийы къахыр, Тырфоны дон, Тъæра, Тъепле, Уанехъба, Уæлæци, Уæлбæгъдис, Уæлфаизæн адаг, Уæсæг, Убеца, Уынал, Уырыст, Урдыз, Учъиатæ, Фæсбæгац, Хазиат, Халацъин, Хæйрау, Холыст, Хопи, Хуæзбер, Хуæсемтæ, Хызæн, Хуыкъали, Хъаппитæ, Хъаска, Хъивон, Хъигър, Хъорса, Хъосæг, Хъуацхъец, Хъуццатæ, Хъуырми, Хъырыгътæ, Цахасен, Цборсчены фæ-тæн, Цнехездже, Цулæгон, Цхелцъах, Цыдæрæджы ком, Цъамад, Цъессатæ, Цъо-ныгъса, Цъисон, Цъус, Цъуттæ, Цъырру, Цъыхлæгæт, Чанчахи, Чъиуа дзуар.

В Туалгоме:

Алгъаты дон, Æрчъынес, Æхæндæгтæ, Бабиат, Байыком, Бамоз, Бæкуыйар-гъы хуым, Бебеты ком, Берау, Боран, Ботыхъæу, Боцъах (Буцъах), Бубы ком, Бындатъи, Газат, Гакъури, Гæккæ, Гæнахъо, Гæнæби, Глуры æфцæг, Гобæдзы-без, Гобле, Гоборзубер, Гобыса, Годжырæттæ, Гомгъаты ком, Гонцайы фæз, Гон-читæ, Госса, Гуламоз, Гунеди, Гуцъерестæ, Данбадели, Дæлезал, Джебетъа, Джентæ, Джинат, Джисы хуыртæ, Джиуынатæ, Дзомагъы æфцæг, Додына, Дреттæ, Дуал-дер, Езал, Елгона, Елхо, Еспе, Есс, Есрехен, Ецъына, Ечъылах, Загонау, Зараза, Засæх (Засых), Захъхъа, Зæрæмæг, Згъелах, Згъил, Зенцъына, Злесы дзуар, Зригæттæ, Зруггом, Зыриса, Иуæрмоз,Кабагъ,Камах,Касхърет, Колар, Кусана, Къамагъæдтæ, Къамцхо, Къарамсентæ, Къасарагом, Къаурæгътæ, Къодзы ком, Къойы хуымтæ, Къосгоргом, Лабагом, Лисри, Магъуритæ, Мандикъ, Месы ком, Моццан, Нагъора,Наргъ,Нарсара,Нарыкъатæ,Нухкъотæ,Орозба,Питъ,Потыфæз, Пуриат, Пурсуха, Пус, Пъенсартæ, Ракъадаг, Рæцау адæгтæ, Регах, Реком, Ресы (Рецъы) хох, Ручъы æфцæг, Сагол, Сайбат, Салдора, Самтхосы (Сантхосы) дзуар, Самур, Санат, Сарахсер (Сарахсен), Сатъат, Сахсаты ком, Семса, Сенкъо, Скъор, Сода, Сохс, Суагърийы адаг, Схеппез, Схубегъ, Схуджердиадаг, Схъанат, Схъре-са, Сылас, Сылон (Слон) хъæд, Твилса (Тыбилса), Тебетохы хуым, Тербæттæ, Тиб, Тимцъына, Тли, Тырсийы ком, Тъехса, Тъойы ком, Тъорбиадаг, Уалты адаг, Уанели, Уантæ (Уелтæ), Уарабах, Уаракъуырайы дон, Уары Уастырджи, Уарцъе, У асы уыгæрдæн, Уæлæт, Уæсæг, Убеттæ, Убрагантæ, Угъабедж, Уелы фæз, Уилца, Уремысентæ, Урсерсеры къул, Фæссараза, Фæстагъуриты хуым, Фæсчърех, Фреули, Хазырæгътæ, Халацъа, Халмантæ, Хелайы къахыр, Хецъы дзуар, Хиа, Хсеппез, Хуцъайы дон, Хуцъурийы фæрсты хуым, Хуыдзрийы ху-ымтæ, Хуыкъади, Хшеу, Хыбыли, Хъалдеры ком, Хъатамогъ, Хъауырбег, Хъæ-

79

дыргъ, Хъегъейы цъупп, Хъеты къултæ, Хълиат, Хъоломоз, Хъоозджын, Хъор-хъора, Хъосса, Хъру, Хърут, Хъуаты дон, Хъуламоз, Хъурта, Цанвæрстæ, Цар-гас, Цеджетæ, Цми, Цодайы хуымтæ, Цхуберы цъити, Цхъанат (Схъанат), Цъа-ма, Цъаргъат (Чаргъат), Цъарусонг, Цъасемы дон, Цъасс, Цъебат, Цъесы дон, Цъисалгъат, Цъур, Цъура, Цъыбало, Цъгу (Цъыгъуйы) рагъ, Цъыхы хъæу, Чыр-манитæ.

В Дигорском ущелье:

Агинаскæ, Ауарæн, Ахуа, Æдбатонтæ, Æнхуа, Æппатон, Æрæфмæти хонх, Æрбухтæ, Æргайнати бæрзонд, Æскартæ (Скартæ), Æскъæндæг, Æхсæуæ, Æхси-агæ, Æхсунгæ, Базигон, Байбон игуæрдæн, Байради, Бакалæг, Бæкъуна, Бæрту, Бæфон, Бæхъан (Бехъан), Биркъис, Борба, Габонæ, Гагуца, Гарнискæ, Гæбæл-дзий ком, Гæлиат, Гелискæ, Гиндæути лæгæт, Гита, Гурæм, Гъевонæ, Гъоби, Гъулайатæ, Гъурмаскæ, Даппагъ, Дарибун, Даси, Дæлкенаскæ, Дзæбоди, Дзæгæ-раскæ, Дзæгъедриндзæ, Дзиласкæ, Дзираскæ, Дзорæ, Долæгъ, Думтæ (Дымтæ/ Дынтæ), Енкас, Задæлескæ, Зæрæмæг, Игонгутæ, Илогонтæ, Иноггæгтæ, Искæ, Итæнæ, Казат хонх, Кæмарти, Кело, Къаматæ, Къаханон, Къæрийы æфцæг, Къелде, Къæбода, Къæлæрда, Къæмынтæ, Къолца, Къопалетæ, Къороскæ, Къуæ-зæнон, Къуæрехма, Къуæрион, Къунскæ, Къуссу, Къухынаргъ, Лабийы æфцæг, Лахскæ, Лæбода, Лæгъума, Лæзотъи, Лæхуме, Лелай дор, Лоски тегъæ, Мадзаскæ, Мамалескæ, Матъаон, Мæкъуæр, Мæрсти-фæрсти сауæдона, Мæхческæ, Мæцутæ, Мекъела, Месенай хонх, Метъеласкæ, Мийнуги бун, Минкъий зæруæг, Мисигон, Миугин, Моргæ, Москæ, Мулæр, Мурхуаскæ, Мусæргтæ, Муцъутæ, Наргъæ, Насаскæ, Наскарæг, Науастæ, Науойнæгтæ, Нæмæрæзтæ, Нæхасбийтæ, Орскена, Одола, Паро, Посион, Пъерæни дон, Сатуме, Сæтум, Седдарæн, Скъолма, Сонгу-ти ком, Стули, Стъона, Тæторс, Толоскæ, Толохон, Тулдæ, Тъурускæ, Уаза, Уæлæзе, Уæлвиз, Уæлтæр, Уæхъæцæ, Уцъи, Фæлсос, Фæсборук, Фæсуйтæ, Фæсхедарон, Хацъуг, Хекъорæ, Херау, Хизала, Хотъора, Хумес, Хуппара, Худро, Хъаздан, Хъæлеуæттæ, Хъæндар, Хъогъуз, Хъодзæстонæ, Хъозилатæ, Цапдар, Цæубаба, Цецхинай рæбун, Цуккæрдон (Дзуккæрдон), Цъиа, Цъилескæ, Цъимухскæ, Цъи-нараскæ, Цъинтæ, Цъонгъуз.

На левом берегу р. Терек:

Агуымыхъу, Арау хох, Арац, Аргун, Атын обау, Ауыстыры цъай, Æпхæз, Æркъа, Æрсакæ, Æхсинттæ, Байындур, Бекко, Бехъан, Бирытæ, Гæлгуырты тигъ, Гæма, Гæтар, Гæха, Гогылдон, Гуладон, Дехуырæ, Дур-Дур, Дзæбиагъ, Дзæгъеп-парз, Егирай ком, Енхъуыдзаты ком, Захъхъа, Зикгæстæ, Зилахар, Зиуагъæд, Ил, Кæларцы ком, Кæлух, Кет (Кетæ), Коппыгъалы цъай, Къæндæл, Къæнегши мæрæ, Къилла, Ларс, Лескен, Мæгæсхæрæны рагъ, Мозур, Мысхат, Ныгъ, Сæ-мугъи хонх, Секер, Скумей дон, Соппæр, Сухон, Сыбцæ (Сыпсæ/Сыпцæ), Тæ-торс, Тæрадзини сæр, Терк, Тилын, Тимилварс, Тыркуыбын, Тырмон, Уæлтæр, Фыдхуыз (Фетхуыз), Хæбал, Хæзнæ, Хæтгар, Херау, Хусфæрæк, Хъазыбег, Хъуырмасхай, Цат, Цæвæджыхъо, Цегира, Цми (Чми), Чата, Чиуалтас.

На правом берегу р. Терек:

Бихъуырауы цæгат, Гессæ, Дæллаг Мамасфæндаг, Зехъо, Зорыхъо, Искап, Мысака, Парстаг, Сунжæ, Сунжи-Басо, Тарская, Хапæ, Хъырмыз.

В Трусовском ущелье:

Аруан, Арзау, Ацыхот, Асахъет, Анто, Алазан, Бери, Бодо, Гнугъ, Ганис, Гордзле, Гудаури, Декъанауритæ, Десхуа (Децхуа), Дес, Дзамарас, Ерæто, Езер-на, Есс, Езыба, Зига, Зерчъентæ, Захъагур, Къараукъа, Ломис, Лекуымтæ, Ли-латæ, Мæргълен, Милон, Наруан, Рее, Сакъохе, Санеули, Сердила, Сабурта,

80

Толгоз, Тот, Тырсыгом, Тъхъарсет, Тъорниси, Тъеп, Тъепха, Ухат, Хæтгар, Хе-ладур, Хеуатур, Хергъума, Хъуд, Хъеуты фæз, Хъеуа, Хъыргъай, Цедис, Цахат-къар, Цъли, Четрыс.

Итак, из 8326 географических названий Северной Осетии к необъяснимым пока названиям и древнейшему топонимическому пласту я отнесла 721 топоним, а из 1512 топонимов Трусовского ущелья — 55. Надо заметить, что в отдельных топонимах (из числа необъясненных) встречаются понятные элементы. Большин­ство необъясненных названий приходится на долю горной полосы Осетии.

Трудно категорически утверждать, что все приведенные выше необъяснимые географические названия безоговорочно следует относить к древнейшему слою лек­сики. Часть из них, видимо, имеет значительно меньший возраст. Так думать заставляют те географические названия, в которых обнаруживаются целые слова и некоторые словообразовательные элементы современного осетинского языка, а так­же показатель множественности -т-. Например:

Гуладон из Гула (?) +суф. дон; Тыркуыбын из Тыркуы (?)+суф. бын; Куымтæ из Куым (?+показатель множественности -т-+окончание им. п. мн. ч. -æ; Нудтæ из Нуд (?)+те же элементы -т- и -æ; Посион из Поси (?) +суф. -он; Фæсборук из фæс «за», «позади»+Борук (?) и т. д.

С этой же оговоркой нужно относить к древнейшему топонимическому пласту Осетии и те названия, в составе которых обнаруживаются элементы, восходящие к тюркским или кавказским языкам. Такие, например, как:

Тмидагъ из Тми (?)+тюрк. дагъ «гора»; Бæрхиу из Бæр (?)+груз. хеви «уще­лье»; Чиуалтас из Чиуал (?)+тюрк. тас «камень» и др.

Конечно, если бы в природе существовали топонимические словари больших природных регионов — Северного Кавказа, Дагестана, Закавказья, или хотя бы более или менее полные топонимические словари Чечни, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и т. д., тогда можно было бы более определенно сказать о языковом составе древнейшего топонимического пласта Осетии. И не только это, можно было бы реально увидеть какую-то часть лексики осетинского языка, восходящую к так называемому кавказскому субстрату.

Не обследована также пока и топонимия районов былого расселения алан. Если бы были изучены следы алан в топонимии Крыма, Кубани, Дона, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Венгрии, Испании, Франции, Китая, Туркеста­на, Румынии и т. д., тогда бы можно было значительно сократить число необъясни­мых географических названий Осетии. Пока же я могу только предполагать, что значительное большинство приведенных выше списков необъяснимых географичес­ких названий восходит к языкам тех насельников Кавказа, носителей кобанской культуры, которые были ассимилированы предками современных осетин.

Не располагая конкретными данными о словарном составе и грамматическом строе языка (или языков) доскифских племен Кавказа, мы, понятно, не можем проводить и структурно-лингвистический анализ рассматриваемого топонимичес­кого пласта. Правда, в каждом отдельном случае мною выделяются те или иные, с точки зрения современного осетинского языка, словообразовательные или формо­образовательные элементы. Какими бы необъяснимыми и непонятными не каза­лись приведенные выше списки топонимов, все же при внимательном рассмотре­нии их можно сгруппировать по каким-то формантам. Так, в них молено выде­лить топонимы, имеющие форму им. п. мн. ч. современного осетинского языка. Например:

Æвцæртæ, Гуцъерестæ, Зерчъентæ, Къаматæ, Къæмынтæ, Лаппæрцытæ, Магъу-ритæ, Мæцутæ, Нудтæ, Пигълитæ, Пуруттæ, Тарриутæ, Цъессатæ и т. д.

Кроме того, названия рассматриваемого топонимического пласта можно сгруп­пировать по исходным гласным и некоторым повторяющимся в них формантам. Здесь я выделила топонимы с исходом на - а-, - и-, - о, - е, - иу, - ау, - гъат, - гъуз, - вар, - муз/- моз, - ск, - цъах и рассмотрела ряды топонимов с названными формантами

6 А.Дз. Цагаева                                                                                                                                                81

в главе I настоящего исследования. Проведение более детального анализа необъяс-ненных названий и древнейшего топонимического пласта Осетии на данном этапе развития осетиноведения и состояния изученности топонимии Кавказа не пред­ставляется возможным.

II. Кавказский слой

Кроме рассмотренных в предыдущем разделе географических названий, в то­понимии Осетии имеется значительное количество географических названий, лег­ко объясняемых из окружающих осетин кавказских языков. Это объясняется не только простым заимствованием из одного языка в другой, а длительными и ин­тенсивными связями в области хозяйства, быта, материальной и культурной жиз­ни осетинского народа с окружающими его кавказскими народами.

В результате опустошительных и разорительных походов монгол в XIII—XV вв. остатки некогда могущественной Алании оказались загнанными в четыре ущелья Центрального Кавказа, расположенные между бассейнами рек Терек на востоке и Ираф на западе.

На первый взгляд может показаться, что потомки алан, загнанные в ущелья Центрального Кавказа, оказались отрезанными от внешнего мира. Частично это так и было, но только частично, потому что перевальные дороги, проходящие по Дарьяльскому, Алагирскому, Куртатинскому и Дигорскому ущельям, с древней­ших времен были известны и связывали Северный Кавказ с Закавказьем. Дороги эти связывали не только население северных склонов Кавказа с народами Закавка­зья, но они являлись и основными выходами из гор на плоскость. Стало быть, они связывали осетин и с их северными соседями на плоскости. Таким образом, благо­даря этим дорогам, осетины имели возможность для тесных контактов со своим южным соседом Грузией. Такие же тесные контакты они имели и со своими север­ными соседями кабардинцами, чъи земли начинались от предгорной равнины (с XVI в. земельные владения кабардинских феодалов охватывали почти всю Влади­кавказскую наклонную равнину). На востоке осетины граничили с вейнахскими народами.

Со всеми перечисленными народами осетины имели тесные экономические и политические контакты. Свидетельства тесных связей осетин с окружающими кав­казскими народами рельефнее всего отражены в языке осетин, особенно в его лексике. Нет ни одной области в лексике осетинского языка, где бы мы не нашли общие элементы между осетинским и тем или иным кавказским языком. На эту сторону лексики осетинского языка из дореволюционных ученых обратили внима­ние Г. Гюбшманн и особенно В. Ф. Миллер *. Этому вопросу посвящены много­численные работы В.И. Абаева². Алано-(осетинско)-грузинским языковым связям посвящена серия статей Г. С. Ахвледиани³. Изучению адыгских элементов в лек­сике осетинского языка посвятил свое исследование Б. X. Балкаров⁴, а М.К. Анд-роникашвили — ирано-грузинским языковым взаимоотношениям⁵, где широко при­влекается осетинский лексический материал. Как видно из простого перечисления, изучением осетино-кавказских лексических связей занимались и занимаются серь­езные ученые.

¹ Миллер В. Язык осетин. М.—Л., 1962.

² Абаев В.И. ОЯФ, т. 1, ее. 9-94, 109-122; 271-331; 271-348, 526-528 и др.; его
же. Осетино-вейнахские лексические параллели //Известия ЧИНИИ истории, языка и
литературы, т. 1, в. II. Грозный, 1959, ее. 89—119 и др.

³ Ахвледиани Г. Сборник избранных работ по осетинскому языку, т. 1. Тбилиси,
1960, се. 167-210.

⁴Балкаров Б.Х. Адыгские элементы в осетинском языке. Нальчик, 1965. ⁵АндроникашвилиМ.К. Очерки по иранско-грузинским языковым взаимоот­ношениям, т. 1. Тбилиси, 1966.

82

В мою задачу не входит анализ названных выше исследований. Скажу только, что все указанные авторы, за исключением В. Ф. Миллера и В. И. Абаева, свои работы строят на основании анализа активной части лексики исследуемых языков, и никто из них не обращается к данным топонимии. Видимо, в известной степени это объясняется и отсутствием необходимых работ по данной отрасли знания. Между тем связи осетинского народа и его языка с окружающими кавказскими народами и их языками неплохо отражены в топонимии Осетии. Здесь насчиты­вается более 120 географических названий (на территории Северной Осетии), которые могут быть объяснены с помощью картвельских, кабардино-черкесских и вейнахских языков. При этом следует заметить, что значительное количество гео­графических названий Осетии, объясняемых из кавказских языков, восходит к картвельским языкам. Это объясняется тем, что «... взаимоотношения грузинского (картвельского) и осетинского (аланского) языков можно назвать скорее взаимо­проникновением, граничащим с двуязычием, нежели взаимовлиянием. Что же ка­сается давности, то надо полагать, что картвельские и аланские (будущие («овс-ские» грузинских источников) племена с каких-то давних времен жили общей жизнью, тесно взаимодействуя друг с другом»¹.

Понятно, что такое длительное взаимодействие языков должно находить отраже­ние прежде всего на различных сторонах лексики. Так и происходит. Не касаясь активной части лексики осетинского языка, ограничиваясь только анализом кавказ­ского слоя топонимических названий Осетии, можно заметить, насколько разносто­ронне это влияние. Среди географических названий Осетии в качестве топонимов мы находим слова, выражающие различные общественные понятия, культовые тер­мины, термины материальной культуры, растительного и животного мира, геогра­фические и прочие термины, восходящие к кавказским языкам. Рассмотрим их.

/. Термины, выражающие общественные отношения

Глехертæ «Глехерта», букв. «Крестьяне»; Дарваз «Дарваз», букв. «Большой зал», «Большое помещение», т. е. «место сбора людей, место собирания людей»; Дедабери «Дедабери», букв. «Старуха»; Калак «Калак», букв. «Город». В осетин­ском это одно из названий селения Мамисон.

Это же слово калак встречается в сложном топониме Калакхъæдтæ (калак+хъæд «лес») букв. «Калака леса», «Леса, принадлежащие жителям с. Калак».

2. Ботанические термины

Къозоты æфцæг «Козоти перевал», букв. «Грибной перевал» (где от груз, сокъо с перестановкой слогов имеем къозо «гриб»); Лырцы ком (из груз, лерцъами, сван, лерцъ «камыш») «Камыша ущелье», «Ущелье, где растет камыш»; Мухыз (из груз, муха «дуб» и оконч. род. п. -ис) «Дубовый»; Мухызгом (из груз, муха +ис+осет. ком «ущелье», с закономерным озвончанием согласного в начале второй части композита) «Дубовое ущелье»; Мухкъул (из груз, муха+осет. къул «склон») «Дубовый склон»; Мых «Дуб»; Мыхкъо (из груз, муха+груз. уменьшительно-ласкательный суффикс -къо) «Дуб», «Дубок».

Примечание. 1. Названия, имеющие в своем составе грузинское муха «дуб», в топонимии Осетии представлены в двух фонетических вариантах: с сильным гласным - у- и со слабым гласным - ы- в основе. 2. Заметим, что суф. -къо (в топониме Мыхкъо) в современном грузинском встречается только в личных именах, придавая последним уменьшительно-ласкательный оттенок. В топонимии же Осетии суф. -къо встречается в необычном употреблении.

АхвледианиГ. Указ. соч., с. 170.

83

Тибайы цъыфтæ «Тиба топи», букв. «Травы топи», в знач. «те топи, где густой травостой».

Примечание. Возможно, слово тибайы (форма род. п. ед. ч.) в рассматриваемом топониме являлось когда-то личным именем в осетинском, которое происходило от нарицательного грузинского тиба «трава».

Уртгъели «Негной»; Цъала (из груз, чъала) букв. «Прибрежные заросли».

3. Зоологические термины Батъи уыгæрдæн «Бати луг», букв. «Гуся луг», «Гусиный луг».

Примечание. В топониме Батъи уыгæрдг&н слово батъи (букв. груз, «гусь») хотя и восходит к нарицательному грузинскому имени существительному, но в осетинском оно, очевидно, являлось личным именем.

Дзагъæли «Дзагали», букв. «Собака».

Примечание. Топонимы, восходящие к нарицательному груз, дзагъли «собака», в осетинском представлены в следующих фонетических вариантах: Дзагъæли «Собака», Дзуагълийы æрдуз «Собачъя поляна», Загъæли «Собака», Загъли бæрзонд «Собачъя высота».

Дзинагъа «Дзинага» (селение в Дигорском ущелье). Название это я возвожу к сван, жинагъ «барашек», в знач. «место барашков»; Хари «Хари», букв. «Вол», «Бык». Недалеко от участка Хари расположены еще участки Дæллаг хари «Ближ­ний бык» и Уæллаг хари «Дальний бык».

4. Термины материальной культуры

Абана «Абана» (один из кварталов с. Нар в Туалгоме), Абано — селение в Трусовском ущелье, букв. груз. «баня».

Примечание. Очевидно, названия эти даны по наличию в этих местах минеральных (целебных, горячих) источников.

Годорты хъæд «Корзин лес», «Лес для корзин»; Зикъара «Зикара» (название перевала. Оно представляет собой сложное слово из груз, земо (в топониме усече­но до зи) «верхний»+къари «ворота», «двери»), букв. «Верхние ворота»; Къада «Маленькая речка», «Ручей»; «Маленькая горская мельница».

Названия Къада/Къадатæ в топонимии Осетии встречаются в форме им. п. ед. и мн. ч. Оно восходит к общекартвельскому къад, къод «речка», «ручей». От этой основы в осетинском образованы топонимы Къадат «Кадат» (селение в Куртатин-ском ущелье), Къадай дон «Маленькой горской мельницы речка», Къадай адагæ «Маленькой горской мельницы овраг», «Ручейка овраг», Къадатае «Маленькие горские мельницы», Уаскъада «Священный ручеек» и др.

Къартæ «Ворота», букв. «Двери», «Входы». Этот же грузинский корень къар/ къарæ находим в топонимах Сунти къарæ «Вороньи ворота», Къари хæрд «Подъем у ворот», Цахаткъар «Цахат (?) ворота», Зикъара (см. выше); Уремысентæ «Уре-мисента» (из груз, уреми «арба»+Сен (?); топоним имеет форму <