Особенности композиции державинской оды

Канон торжественной оды, созданной М. В. Ломоносовым, предполагал определенную композиционную структуру одического жанра. В значительной мере эта композиция была обусловлена такими характеристиками торжественной оды, как лирический восторг, одическое парение и лирический беспорядок.
Одический певец испытывает восхищение, которое позволяет ему видеть «умными очами» огромное пространство мира, позволяет перелетать из одной части мира в другую и видеть разное время, и прошлое, и настоящее, и будущее, практически одновременно. Поэт использует панорамное видение действительности, которое позволяет ему показывать читателю этот мир без каких-либо ограничений.
Лирический беспорядок в оде — это стремительная, очень быстрая смена картин и действий, которые изображает одический певец. Одна из самых распространенных характеристик ломоносовской оды — отрывочность. Отсутствие логических связей между строфами является следствием лирического беспорядка.
Строфа торжественной оды Ломоносова выступает в качестве единого целого, в качестве смысловой единицы, в которой ритмическая единица и синтагма совпадают друг с другом. Между строфами не может быть никаких синтаксических связей. Это прописано Ломоносовым и в «Кратком руководстве к красноречию». Эта композиционная особенность становится общим правилом для торжественной лирики того времени.
Важнейшими принципами ломоносовской оды являются метафоризация стиля и развитие темы при помощи синонимических рядов. Можно сказать, что в торжественной оде, созданной Ломоносовым, нет линейного развития сюжета. Текст организован по принципу кружения и постепенного раскрытия основных метафор и образов.
Отличительной чертой державинской оды оказывается наличие связей и взаимоотношений между строфическими единицами. Эти связи, которые возникают между строфами, представлены при помощи целого ряда приемов. Рассмотрим некоторые из них. Начнем с лексических повторов и их видов.
Точный лексический повтор. Под этой разновидностью повтора понимается воспроизведение слова или группы слов, связанных между собой, в той самой грамматической форме, в которой они употреблялись первый раз.
Нас также интересует локализация повторов. Во-первых, важно то, что они встречаются на границах строф, во-вторых, их можно классифицировать по местоположению в строфе. Так, встречаются повторы анафорические — слово или группа слов, употребленные в начале строфы или стиха, повторяются в начале стиха или в начале первого стиха следующей строфы.

Повторы, стоящие в позиции стыка. Стык — это повторение элементов, которые располагаются в конце первого словесного ряда, в начале второго словесного ряда (злодей — злодея в «Моем истукане»).
Следующий вид повторов — это так называемые повторы синтаксических конструкций. В державинском творчестве этот вид повторов представлен очень разнообразно. Например, это может быть цепочка однородных придаточных предложений, которая характеризует тему или логическое подлежащее. В некоторых случаях Державин строит фрагмент оды на использовании одной синтаксической конструкции.
В одах Державина разные виды повторов могут комбинироваться друг с другом и входить во взаимодействие. Так, в «Водопаде» повтор синтаксической конструкции сменяется повтором глагола пасть в разных грамматических формах. В примере они подчеркнуты прямой линией: упадает, падут, упал.
Еще один способ взаимодействия строф в державинской лирике — это создание особых ритмических структур, которые формируют суперстрофу. В лирике старших классицистов, предшественников Державина, существовал запрет на так называемую скользящую рифму и цепную рифмовку, при которых одна из рифменных цепей не завершается в строфической единице, а переходит в следующую строфу. В своих строфических экспериментах Державин нарушает это правило и делает это довольно часто, что приводит к созданию в державинских текстах особо организованных ритмических структур. Так, например, могут рифмоваться холостые стихи в парных строфах. Пример из оды «Праведный судия»:аВаВ с eFeF c
Могут также рифмоваться холостые стихи со стихами соседней строфы. Этот пример мы видим в державинской оде «На Новый год» (1780-1781):AbAbCC d E d E d FF g H g H g LLj,
Также при создании суперстроф Державин прибегает к созданию определенной последовательности строфических звеньев. Например, в оде «Осень во время осады Очакова» суперстрофа состоит из трех строф, расположенных в определенном порядке:XxXxXxXx + AbAbCdCd + EfEfGhGh.
Это так называемые строенные строфы, первая из которых у Державина лишена рифм, а две последующие имеют рифмы. Такая структура воспроизведена в данной оде пять раз. Эта суперстрофа, ее еще называют триадой, восходит к античности. Державин меняет только последовательность строф, первую с последней.
Разобранные нами виды связей между строфами говорят о том, что строфа перестает осознаваться Державиным как самодостаточная, замкнутая сама в себе единица. Мы наблюдаем размытость, условность строфических единиц, как будто державинская стихотворная речь стремится выйти за границы строфы. Строфы в державинской оде начинают объединяться в целые текстовые блоки. При этом каждый из видов повторов не просто механически связывает строфы друг с другом, а имеет свое семантической значение. Так, анафорический повтор, с который встречается, например, в оде «Фелица», может использоваться Державиным в качестве создания единого образа, композиционный стык может использоваться для раскрытия, развертывания понятия. В оде «На смерть князя Мещерского» стык между шестой и седьмой строфами описывает понятие все.
Композиционный стык может также маркировать отношение общего и частного. Например, в оде «На взятие Измаила» державинский повтор О росс!, возникающий на границах первой и второй строф, отмечает переход от общего понятия российского воина к описанию качеств, присущих воину.
Повтор в державинских одах довольно часто располагается в местах переходов от общего к частному, от универсального к конкретному, то есть наблюдается некая иерархия в раскрытии образа, иерархия в последовательности примеров, которые избирает Державин для развертывания темы. Раскрытие понятия происходит через преломление его в разных планах бытия: идеальном (универсальном), историческом и бытовом (конкретном). Эти области соотносятся с трехчастностью поэтического мира Державина: идеологией, историей и бытом. В такой нисходящей композиционной организации проявляется отличие державинской оды от ломоносовской.

«Памятник» и «Река времен...» Г. Р. Державина

Тема смерти и бессмертия в державинском творчестве имеет три решения. Во-первых, решение религиозное, которое утверждает бессмертие души. Во-вторых, это решение гедонистическое, которое утверждает конечность человека, признает эту конечность, но в то же время утверждает ценность его земной жизни. И в-третьих, это бессмертие, которое устанавливает связь между тем, кто прославляет империю, и жизнью самой империи.
Одним из центральных стихотворений, посвященных теме бессмертия поэта, является стихотворение «Памятник», написанное Державиным в 1795 году. Это стихотворение непосредственно отсылает к оде Горация «Exegi monumentum». Два этих произведения принадлежат одной традиции, в которой бессмертие поэта понимается через его глубокую связь с империей, в случае Горация с империей Римской, в случае Державина с Российской империей. В обоих случаях эти империи предстают перед читателем как абсолютные государства. Поэт, прославляющий империю, бессмертен, пока жива сама империя, он как бы совечен ей.
Стихотворение Державина «Река времен в своем стремленьи…» также посвящено проблеме смерти и бессмертия. Стихотворение написано Державиным в последний год его жизни, за несколько дней до смерти. Этому стихотворению посвящено немало научных исследований и работ, но все они в основном затрагивают проблемы жанровой принадлежности текста и расшифровки акростиха «РУИНА ЧТИ», который составляют первые буквы строчек «Реки времен…».

Р ека времен в своем стремленьи
У носит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Н ароды, царства и царей.
А если что и остается
Ч рез звуки лиры и трубы,
Т о вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.

В «Реке времен…» Державин словно подводит итог своим размышлениям о теме смерти и бессмертия, в частности теме смерти и бессмертия поэта. Это последнее инеутешительное его слово в решении темы. Присущая данным державинским строкам эсхатологичность, трагичность оказываются не вполне характерными для лирики XVIII столетия. При сопоставлении державинских «Реки времен…» и «Памятника» обнаруживается целый ряд соответствий, устанавливающих связь между этими текстами.
Державинская «Река времен…» строится на общих для европейской культуры образах, каждый из которых несет в себе сразу несколько смыслов и потенциальных значений, которые могут раскрываться в каждом конкретном тексте по-разному. Эти образы: река времен, лира, труба и вечность.
В основе образа реки времен лежит, во-первых, универсальный мифологический образ реки как границы между мирами. С другой стороны, представление о водной стихии как о стихии уничтожающей и животворящей одновременно также актуально для державинской оды. В последнем стихотворении Державина в этом образе актуализируется только одна его сторона: река времен губит, уничтожает и человека с его делами, и народы, и царства — весь мир. В «Памятнике» Державина водная стихия представлена по-другому. С одной стороны, мы видим, что здесь названы конкретные реки и моря, Белое и Черное море, Волга, Дон, Нева, Урал, с другой стороны, в «Памятнике» реки являются теми дорогами, по которым распространяется державинская поэтическая слава. В последнем же стихотворении, написанном Державиным в 1816 году, река уничтожает человека.
Мотив славы, который встречается и в обоих стихотворениях, в «Памятнике» детализирован Державиным до перечисления своих заслуг. Заслуги, о которых говорит Державин, прежде всего являются заслугами перед литературой, поэтическими заслугами. Поэт говорит о своем стиле, о своем своеобразии, которые он нашел, о том своем особенном пути, который он наметил себе в 1779 году. В «Реке времен…» речь идет о двух возможных проявлениях этой славы: с одной стороны, славы поэтической, которая характеризует именно поэта, с другой стороны, славы воинской, которая прославляет государство.
Образ вечности дан Державиным в соответствии с общим замыслом каждого из данных произведений. В «Памятнике» этот образ соотносится со все возрастающей, восходящей славой и светом, в «Реке времен…» — с окончательным уничтожением и разрушением, гибелью и всепожирающей смертью. Как мы видим, общие для данных анализируемых нами стихотворений образы представлены Державиным с противоположных сторон, можно сказать, что они амбивалентны, их конкретные воплощения резко противопоставлены друг другу. В «Памятнике» они показаны с одной стороны, в «Реке времен…» актуализируются другие их смыслы.
Связь поэзии с империей, сращенность одного с другим, о которой говорилось по отношению к стихотворению Державина 1795 года, обнаруживается и в последнем его произведении. Своеобразным знаком взаимозависимости поэзии и государства в исследуемых произведениях выступают два образа, также связанных между собой. Это образ памятника, который мы наблюдаем в названии стихотворения, и образ руины, который прочитывается в акростихе последнего стихотворения Державина. По сути памятник и руина представляют собой два возможных воплощения одного образа, его разные, противоположные стороны. Можно сказать, что они находятся в отношениях бинарной оппозиции. Если в «Памятнике» поэзия и государство совечны друг другу, то в «Реке времен…» обречены на смерть и поэзия, и государство. Наряду с гибелью народов, царств и царей уничтожается и память, и поэтическое творчество. То, что поэзия стоит в одном ряду с государством, народами, царями, царствами, славой, без сомнения свидетельствует о ее значительности для державинского творчества, и не только для державинского творчества — для риторической культуры в целом. Но еще большую важностьздесь представляет то, что поэтическое творчество, да и любое творчество вообще, воспринимается риторической культурой как одна из возможных сфер человеческой деятельности, как то, что приравнивается к любой другой деятельности, и ценность его, как и любых человеческих дел, оказывается вне человека, отчуждается от его внутренней сущности, от его личной сферы. Отказ от чудесного, вечного памятника, от поэтического бессмертия есть прямое следствие этой зависимости. У народов, царств, царей, славы и творчества есть общая судьба — они конечны.
Написанное Державиным в 1816 году стихотворение «Река времен в своем стремленье…» демонстрирует, с одной стороны, свою принадлежность литературной культуре XVIII века, свою принадлежность риторической традиции, с другой стороны, оно как бы доводит эту традицию до логического конца, до полного ее завершения, парадоксальным образом размыкая ее границы. Не случайным кажется, что именно это стихотворение Державина с его эсхатологическим настроем и трагичностью, сомнением в незыблемости империи стало актуальным для поэзии XX века. Целый ряд поэтических произведений содержат реминисценции на «Реку времен…» Державина и полемизируют с данным текстом.