Сегодня мы публикуем изложение беседы политического обозревателя С. Халина с первым секретарем Тюменского обкома влксм В. Мицем и первым секретарем Калининского райкома влксм О. Шабалковым.

 

С. Халин: Итак, снова апрель. Перестройке исполнилось шесть лет. Говорят, что она, с одной стороны, таила в себе немало опасностей, а с другой, — открыла перед нами немалые возможности переустройства общества к лучшему. Отсюда мой первый и, пожалуй, самый общий вопрос: как эти стороны перестройки проявляются в проблемах молодежных?

В. Миць: Да, если насчет опасностей, то недостатка нет. Особенно если попробовать встать на позицию молодого человека так, примерно, от 15—17 до 30 лет. Фактически молодой человек предоставлен самому себе, и перспектив радужных у него не так уж много. И это еще в той поре, когда он решает для себя вопрос: кем быть, чем заниматься. При нестабильности общества это может привести к самому страшному — превращению молодежи в нечто толпообразное, практически непрогнозируемое в своем поведении.

С. Х.: Но ведь сложности были всегда, тех же трудностей у старших поколений в пору их юности, молодости было еще больше. Не от нашего ли изменившегося восприятия настоящего зависят сегодняшние его оценки, а также прошлого? Не преобладает ли в этих оценках исключительно субъективный момент?

В. М.: Думаю, что свою роль играет и субъективный, и объективный моменты.

О. Шабалков: В моем понимании опасность перестройки — растущий нигилизм и социальная апатия молодежи, а с другой стороны, — ее агрессивность. Это связано с тем, что взрослые поколения не могут четко и ясно сформулировать идеалы, цели перед новыми поколениями. Можно по-разному относиться к слову «коммунизм», в т. ч. ругать его. Но это была идея, которая проходила через душу людей. И люди верили в нее.

В. М.: Человек во что-то должен верить, природой это в него заложено. Посмотрите в глаза 3—5-летнего ребенка и увидите.

С. Х.: Верить или быть к чему-то, кому-то привязанным?

В. М.: Думаю, верить, Или это вера в Бога, или это патриотическая вера в свое Отечество, или вера в идею, или еще во что-то. В нашей стране последнее время была подменена и та, и другая, и какая-нибудь третья — верой в коммунистическую идею. Хорошая она для кого или плохая, но человек всеми обстоятельствами был предрасположен действовать в рамках этой веры, ломка которой во многом происходит сегодня. Вот это-то и есть одна из объективных причин, которая не дает сегодня молодому человеку чувствовать себя устойчиво. Нравственные устои молодому человеку очень трудно сформировать в малонравственном государстве. Культурные ценности тоже размыты. Зацепиться ему сейчас за что-то очень тяжело.

С. Х.: Что ж, можно согласиться с констатацией: мы живем в стране, в которой, несмотря на провозглашавшиеся неплохие лозунги и даже на очевидные достижения, пока нет условий для реализации потенций личности, в том числе личности молодых людей, в той степени, в какой они могли бы присутствовать в нашей жизни.

В. М.: Создание таких условий и есть задача государства.

О. Ш.: Я нынешние условия хорошо себе представляю на примере современных кулибиных — рационализаторов, изобретателей. Речь даже не о жалкой оплате их достижений. А о воплощении их идей в жизнь. Сколько мучительных кругов им надо пройти.

С. Х.: Но, товарищи дорогие, ведь именно в силу многих подобных причин мы и вышли на перестройку, радикальную, революционную.

В. М.: А мы и не спорим с этим. Мы говорим, что объективно на данном этапе перестройки молодому человеку страшно тяжело.

С. Х.: Но ведь люди, молодые люди, повторюсь, и раньше сталкивались с проблемами. Теперь же у них появляется некий реальный свет в конце тоннеля.

О. Ш.: Я не согласен, что появился свет в конце тоннеля. Где свет в конце того же экономического тоннеля?

С. Х.: Например, многоукладная экономика, разгосударствление, приватизация и т. д.

О. Ш.: Это ваше мнение?

С. Х.: Почему «мнение» и почему «мое»? Это мнение Верховного Совета СССР, который в эти дни как раз обсуждает соответствующий закон. И задачей государства, партий, движений, в т. ч. молодежных, комсомола является разъяснение всего этого людям. Помочь им увидеть свет.

О. Ш.: Давайте тогда говорить не о драматизации, а о реализации. Тем более, что моя, допустим, пессимистичная оценка вовсе не говорит о том, что я опускаю руки. Смысл вижу в том, чтобы своими делами, конкретными действиями заставить (даже так) все уровни государства, на которые можем влиять районный, городской, областной Советы — понять, что есть все-таки такой термин, как «молодежь». И еще. Следуя американцу Карнеги, я выделяю чувство собственной значимости человека. И когда говорят, что у нас не может быть безработицы, так как кто-то все равно должен убирать улицы, работать станочником и т. д., т. е. рабочие места всегда будут, я вспоминаю, что есть такое понятие, как «социальная амбициозность молодежи», которая не позволит молодому человеку заниматься тем, чем бы он не хотел. Он, скорее, вообще ничем заниматься не будет. Это надо тоже учитывать.

В. М.: В чем как раз и состоит проблема. Люди 35—40-летние и старше понимают, что надо делать любую работу. Но мы не учитываем, что у подрастающего поколения многое не так. И мы, более опытные, должны стараться создать такие условия, когда каждый подросток, поднимаясь от начальных мечтаний до своего некоторого зрелого уровня, смог бы пройти через отбор, через пробы и ошибки, и стать тем же токарем высокого разряда или водителем. И он потом будет гордиться своей высокопрофессиональной работой, чувствовать себя комфортно в этом мире. Но дело в том, что государство делало и продолжает делать ошибку на уровне управления, не создавая условий для того, чтобы молодой человек мог встать на ноги. Система страховки молодежи, которую, правда, кое-кто может связать с поощрением иждивенчества, и есть главная забота государства.

С. Х.: Хотел бы перевести разговор на некоторый более конкретный уровень. Вот если обратиться к проблемам молодежи в нашей области, есть тут какие-то особенности? Что такое сегодня областная комсомольская организация?

В. М.: Чисто юридически — это единая организация, которая пока не собирается разваливаться. И хотя многие считают, что мы пребываем в паническом состоянии — это глупости! Знаем, чего хотим, и пытаемся что-то делать. Стараемся работать на решение молодежных проблем в городе, районе, области, округах. Причем, подчеркну, на решение не комсомольских проблем, а проблем молодежи, Если же говорить об идеологических проблемах, идеологических устоях, то я считаю, что все такие проблемы мы в комсомоле решили...

С. Х.: То есть, как решили, каким образом?

В. М.: В Уставах ВЛКСМ и ЛКСМ России подход такой: есть молодой человек с его жизненными проблемами, который и является главным объектом нашего внимания. Это и есть наша идеология. Взять, к примеру, рабочую или сельскую молодежь. Работу с нею мы уже под какие-то традиционные подходы, те же акции разного рода, не подгоняем. Здесь один из вариантов сейчас такой: если это организация предприятия и она считает, что может содействовать развитию предприятия, а через это и решению проблем молодых работников, то она и работает на эту цель. Другой вариант связан с развитием молодежного предпринимательства как частью предпринимательства в стране вообще. Этой части мы стараемся помочь через создание различных молодежных центров, через соответствующее их местное законодательное обеспечение. Что касается детей, школьников. Мы пытаемся создать ассоциацию детских движений со многими сопутствующими центрами, в том числе международным детским центром на базе одного из пионерских лагерей города Тюмени. Так сказать, маленький тюменский «Артек» или «Орленок» у нас в области. Если говорить о студенчестве, здесь сложнее, какого-то общего подхода к нему мы пока не нашли.

О. Ш.: Раньше молодежью занимался один только комсомол. Сейчас условия существенно меняются. Один комсомол возникающих проблем решить не может. Мы начинаем действовать через комсомольцев — депутатов местных Советов.

В. М.: Можно сказать, что, с одной стороны, комсомолу работать стало легче — это совершенно самостоятельная организация со многими возможностями, она пользуется к тому же правом законодательной инициативы. С партией все строится на чисто партнерских взаимоотношениях. С Советами речь идет о том, что мы, комсомол, хотим помочь Советам в проведении общей молодежной политики в районе, городе, округе, области, предлагая свои руки, головы и средства. Мы предлагаем свои услуги как исполнители программ, разрабатываемых и принимаемых совместно с Советами.

С. Х.: А каковы ваши предложения о сотрудничестве с Советами?

В. М.: Практически во всех крупных городах области в том или ином варианте идет разработка молодежных программ Советов. На уровне области сформирована группа ученых на базе университета по этому же направлению. Не сегодня-завтра программы лягут на стол, кто будет их исполнять? Здесь мы приходим к необходимости создания соответствующих исполнительных рычагов в Советах всех уровней. Но когда мы сели и стали анализировать, что же Советам нужно создавать, то пришли к выводу: чистые отделы исполкомов будут работать с низкой эффективностью. Сами отделы как клерковские структуры вряд ли окажут влияние на создание чего-то реально ощутимого, если так можно выразиться, с ходу. Поэтому мы, пока нет нормальных муниципальных структур по делам молодежи, предлагаем услуги штабов областной комсомольской организации в качестве основной исполнительской силы выполнения заказов по проблемам молодежи. Мы предлагаем Советам опереться временно на то, что уже есть у комсомола. И мы предлагаем наши комсомольские формирования там, где это подходит, естественно превратить вот в такие исполнительные органы Советской власти по проблемам молодежи. А постепенно, развивая такую стартовую модель молодежного департамента, можно получить в будущем нормальные чисто государственные, советские центры по делам молодежи.

С. Х.: И каково отношение к вашим, на мой взгляд, достаточно здравым предложениям?

В. М.: В комиссии областного Совета по делам молодежи разные мнения. Например, ее председатель В. И. Осейчук считает, что этого не надо делать, а надо создавать чистые отделы в исполкомах. В то же время многие руководители исполкома облсовета считают наш вариант — идти по пути создания общественно-государственных структур по исполнению молодежных программ — вполне приемлемым. Сейчас мы это везде разъясняем. Есть четыре территории, где наша модель в том или ином виде уже принята: Тобольск, Исеть, Советский, Армизон. А в 15—20 точках получены или уже полное добро от Советов, или принципиальное согласие на это

С. Х.: А какие аргументы у несогласных с вашей моделью?

В. М.: Во-первых, говорят, что государственную молодежную политику должны вести именно государственные органы, без всяких общественных организаций и т. п. Во-вторых, задают вопрос: вдруг завтра придут в комсомол на ваши места другие люди и будут вести себя по-другому. Но даже если предположить крайность, что комсомол как организация развалится, конкретные личности могут перейти работать в исполкомы, если, конечно, их туда позовут. Третий аргумент: почему только одна молодежная организация — комсомол, есть ведь и другие?

С. Х.: Какие?

В. М.: Я тоже задаю вопрос: какие? Нет таких, не находится других. Но аргумент этот все время звучит. Мы говорим — да, есть «афганское» движение, но оно расслоилось сегодня на три части, оно уже не является единым. К тому же «афганский» областной совет работает в теснейшем взаимодействии с нами. Кто еще? Студенческих областных организаций у нас нет. И т. д. А если появятся новые организации, то этот общественный молодежный отдел будет обязательно работать с ними. Следующий аргумент — слово «коммунистический». Якобы Совет не должен быть ориентирован на одну из политических, идеологических привязанностей.

С. Х.: Но здесь, по-моему, как раз и начинается чистая идеология.

В. М.: Вот и оценивайте и этот, и все приведенные аргументы. Других не встречал.

С. Х.: А что вы можете предложить существенное облсовету под свою модель?

В. М.: Если облсовет примет наши предложения, то это намного облегчит стартовые условия нового молодежного департамента. Ведь мы сразу вовлекаем в дело все имеющиеся у нас структуры. Взять ту же областную молодежную газету. Вместе с нами БММТ «Спутник», а это молодежный туризм. Вместе с нами штаб ССО, а это студенческие строительные отряды. Это 250 хозрасчетных молодежных центров. Это детские приюты, создаваемая молодежная биржа труда. И т. д. и т. п.

С. Х.: Мне кажется, главный, хотя и не названный аргумент против ваших предложений состоит в том, что молодежная комиссия областного Совета опасается, что вы ее подомнете под себя.

В. М.: Смысл предлагаемого нами в том, чтобы всю существующую у нас структуру переподчинить тому делу, которое нужно делать от имени Советской власти. Речь не идет о том, чтобы что-то у Советов отнять, наоборот, мы предлагаем себя со всем тем, что у нас есть. В отличие от всевозможных ведомств мы предлагаем Советам путь объединения имеющихся сил и средств для решения молодежных проблем. На мой взгляд, было бы вообще здорово, если бы молодежная комиссия отрабатывала перспективу, а мы с ее подачи вели исполнительную работу.

С. Х. Меня интересует еще вот какой вопрос: а насколько вообще оправданы опасения В. Осейчука и других относительно комсомола? Или, иначе говоря, что сегодня осталось от социалистической и коммунистической идей, традиций в комсомоле? Вы-то сами остаетесь сторонниками социалистической и коммунистической традиций? И если да, то,  какие вносите коррективы в нее?

О. Ш.: Так ведь эти идеи трансформируются и в самой партии. Что такое, например, социализм с человеческим лицом? Разве партийные подходы остались прежними? Но что мне не нравится сегодня, так это откровенная болтовня на уровне идеологии, в то время как молодой человек ждет конкретных шагов.

С. Х.: Но и вопросы идеологии тоже надо учитывать.

В. М.: По отдельным позициям — да. Например, когда обсуждается частная собственность, то идет четкая привязка к классовому моменту, коммунистической идее. Но это не касается подавляющей части конкретных вопросов. В принципе мало кто против «коммунизма» как понятия вообще. Другое дело, что из этого понятия, как говорит Олег, выбросили много полезного и наводнили не совсем понятными постулатами. Да и вообще, по большому счету, нашему среднестатистическому гражданину глубоко безразлично, при каком строе жить. Лишь бы жить по-человечески, а не прозябать. Поэтому сейчас важно смотреть, как тот или иной конкретный человек, конкретная организация будут реализовывать свои конкретные подходы.

О. Ш.: Кстати, в чем я, например, вижу разницу между партией и комсомолом, так это в том, что комсомол, в частности, ставит вопрос об объединении вокруг конкретных дел; партийные комитеты продолжают излишне настаивать на верности идеологии.

С. Х.: Есть у меня еще вопрос. Комсомол с определенной поры начали и продолжают сегодня упрекать в некоей коммерциализации, приводят примеры всяческих проступков в связи с этим. Как вам представляется, насколько обоснованы упреки?

В. М.: Считаю, что даже хорошо, что вообще в эту сторону пошли. Сегодня ведь уже никем не оспаривается молодежное предпринимательство как таковое. И мы многому научились. Что же касается негатива, то его, конечно, немало. Но я считаю, что наши молодежные центры ничуть не хуже, и ничуть, правда, не лучше, чем все другие новые структуры. Что, среди кооператоров меньше уголовных деяний? Нет. Да, многих смущает, что комсомол, призванный воспитывать молодежь, вдруг, занялся коммерцией. Но что такое воспитание молодежи? Как, например, воспитывать любовь к труду, не давая нормально трудиться? Раньше у меня была простая задача: приди в школу и расскажи о коммунизме; скажи, что надо хорошо трудиться, и ты выполнил свою задачу как молодежный идеолог. Сегодня же я прихожу в школу, говорю им, что надо, мужики, учиться жить, а они говорят: мы организуем школьный кооператив, и нам нужна помощь. Мы помогаем, даем стартовый «капитал», помогаем с помещением и т. д. Поэтому у нас справа — молодежный центр, который деньги зарабатывает, а слева — то, куда их надо вкладывать.

С. Х.: По ходу нашего разговора у меня складывается представление, что в лице сегодняшнего комсомола, всего того, что он делает, с чем связан, возникает некая, причем действующая модель гражданского общества, к которому должна так или иначе прийти вся страна.

В. М.: Поэтому мы и говорим в своих предложениях о создании в миниатюре молодежного исполкома на уровне района, города, области.

С. Х.: Кстати, вспомним: мы начали свой разговор с явно пессимистических оценок. А теперь мы как бы забыли о них, и то, о чем говорим, вселяет серьезные надежды. Судя по услышанному, вы стараетесь работать конструктивно. Не примите это за плоский комплимент. Тем более что вижу немало неоднозначных моментов. И, может быть, как раз партийным организациям конструктива-то и не хватает.

О. Ш.: Партийным организациям не хватает стремления к конкретным делам.

С. Х.: Должен, правда, уточнить, что партия и не должна браться за все те коммерческие и т. п. дела, как это делаете пока вы. Ее конструктив, ее конкретика — это все-таки, прежде всего конструктив именно политический: нормальная борьба за власть, проведение своих людей во все властные структуры, а главное — разработка добротных, соответствующих сегодняшним условиям программ, которые она и должна реализовать через властные рычаги.

В. М.: Да, партии сложнее, чем комсомолу. Но, с другой стороны, она обогнала комсомол в том, что касается овладения методами парламентской деятельности. Потому что она уже себя являет во многом партией парламентского типа. И больше она ничем не должна заниматься. Но вот если бы партия признала до конца свой парламентаризм как объективную реальность, она бы сразу стала делать многие вещи по-другому. Отсюда и многие ее мучения.

С. Х.: Надо учесть момент, что партии, особенно ее нижним этажам, очень трудно освобождаться от того воза хозяйственных и иных функций, которые она взвалила на себя в прошлом. Идет параллельный процесс: с одной стороны, нарастание в партии элементов парламентаризма, вообще признаков именно политической силы, с другой — сохранение ряда моментов, связанных с переводом трудовых коллективов, общества в новое системное качество. Там, где это неизбежно, конечно.

В. М.: Какие моменты имеются в виду?

С. Х.: Ну хотя бы связанные с тем, чтобы люди более-менее спокойно пережили сегодняшние трудности, приспособились ко всем нововведениям, тому же рынку. Идет мощнейшая реконструкция. А у людей есть головы, есть свои настроения, с которыми надо работать. И часто еще работать так, к чему люди сохраняют предрасположенность, привычку. Между прочим, я бы еще больше заострил ситуацию с партией. Считаю, что кризис свой партия не только не преодолела, но что наибольшая острота этого кризиса еще впереди. Вернемся к комсомольско-молодежным делам, тем более, что пора наш разговор закруглять. Думаю, что со временем мы еще разберемся, что происходило с комсомолом в наши дни. Вижу, что задумываются и делаются конкретные дела, подбираются конкретные люди. Можно только пожелать, чтобы единомышленников, помощников в ваших делах было больше.

В. М.: Да, дела идут, но с трудом. Тот же, повторюсь, вопрос об общественном отделе облисполкома по делам молодежи на базе комитета комсомола области так ведь и висит в воздухе, хотя большинство все вроде бы «за».

 

«Тюменская правда»

23 апреля 1991 г.

 

Рубрика: За обновление коммунистической традиции

 

МОЖНО, НО НУЖНО ЛИ?

 

В своем интервью газете «Известия» 8 мая 1991 г. госпожа К. Прунскене, бывший премьер-министр Литвы при всей умеренности многих высказываний предложила и следующее, контрастирующее с другими, утверждение. Оно кажется на первый взгляд сбалансированным, в духе проповедуемого ею либерализма.