Рим, Ватикан, Апостольский дворец

Папские апартаменты

Пий XII, урожденный Эудженио Мария Джузеппе Джованни Пачелли

Папа Римский

 

В начале октября в Риме обычно стоит малооблачная теплая и сухая погода, уже без испепеляющей летней жары. Бархатный сезон, да и только. Но обстановка там далеко не курортная. По улицам расхаживают патрули рабоче-крестьянской гарибальдийской милиции, сменившие карабинеров и чернорубашечников, маячивших повсюду еще несколько дней назад. Революция свершилась в Городе как-то внезапно. Вечером 4-го октября все еще было по-старому, а уже утром следующего дня итальянский флаг обзавелся красной пятиконечной звездой посреди белого поля; чернорубашечники, повинуясь приказу Муссолини, растворились в пространстве, а на их место вышли гарибальдийцы, отличающиеся от обычных граждан лишь красными повязками на левой руке. Впрочем, среди вооруженных людей в штатском попадались и карабинеры с такими же красными повязками, свидетельствующими о том, что эти люди уже перешли на сторону народной власти.

Говорят, что в ту же ночь эмиссары Сталина посетили Квиринальский дворец, где имели длительную беседу с королем Виктором Эммануилом и его наследником. Как бы там ни было, но в момент переворота официальные итальянские власти не издали и писка, тем самым окончательно себя делегитимизовав. Во-первых, король и Народная Италия – явления несовместимые. Во-вторых, ни у короля, ни у его наследника императорских способностей не было и в зачатке. А если бы и были, то двадцать лет назад Муссолини пришлось бы заняться какой-нибудь иной деятельностью, поскольку нормальный, харизматичный монарх ни за что не отдал бы реальную власть проходимцу, шуту и политическому манипулятору.

Вдобавок ко всему на некоторых зданиях вместе с флагами Народной Италии появились другие, прежде незнакомые: с изображением золотого двуглавого орла на алом фоне, осеняемого золотыми лучами темно-бордовой пятиконечной звезды. И надпись на двух языках – русском и латыни: «Русская Галактическая Империя». К Католической Церкви происходящие события отношения вроде бы не имели: никто не кидался закрывать храмы или хотя бы проповедовать атеизм, но в Апостольском дворце тем не менее встревожились. Сила, объединившаяся с русскими большевиками, свернула Гитлеру шею как куренку, и теперь подобно грозовой туче надвигается на Европу. Любому более-менее осведомленному человеку было очевидно, что еще до Рождества эта галактическо-большевистская империя подомнет под себя все пространство Старого Света, за исключением разве что Британских островов.

По жизни папа Пий XII ненавидел только два явления: евреев, и еще большевиков – ему казалось, что те несут смертельную угрозу христовой вере. Именно поэтому католическая церковь снисходительно относилась к нацистам и являлась оплотом самого кондового антикоммунизма. И вот теперь в Италии установилась народная (читай: коммунистическая) власть, первым же декретом отменившая так называемые «расовые законы» Муссолини. Вообще-то эти законы должны были считаться ужасной мерзостью и в глазах добрых католиков, ибо сказал Христос: «нет ни эллина, ни иудея», – но память людей весьма избирательна: здесь помню, а здесь не помню, здесь верю, а здесь нет. Касается это и церковных организаций, слишком вольно трактующих святые заветы Спасителя и в жадной борьбе за души (и кошельки) прихожан позабывших о том, что Богу Богово, а Кесарю кесарево. Марксизм вообще и большевизм в частности – это не более чем напоминание церковным иерархам о том, что они занимаются совсем не тем, что им завещал Христос. Но, как оказалось, это еще было далеко не последнее такое напоминание…

Сегодня утром к государственному секретарю Ватикана кардиналу Луиджи Мальоне в сопровождении имперской вооруженной охраны явилс некто Винченцо Бианко – он назвал себя одновременно представителем Коминтерна в Италии и имперским герольдом. Со всей возможной вежливостью (ибо положение обязывает) этот человек передал главному дипломату Римской Католической Церкви несколько двуязычных русско-латинских документов: личное послание господина Сталина его Святейшеству, Послание Имперского Регентского Совета за подписями каперанга Малинина, Ватилы Бе и Малинче Евксины, проект Имперского Конкордата для Римской Католической Церкви и проект Акта о Присоединении государства Ватикан к Галактической Империи. Документы страшные, буквально жгущие государственному секретарю Ватикана руки – такие нельзя просто бросить в камин и забыть об их существовании. Поэтому, когда посланец Сталина ушел, кардинал Мальоне собрал все принесенные бумаги в кожаный бювар и поспешил доложить о сем визите папе Пию XII.

Впрочем, какой-то особой неожиданностью это событие не стало. Ведь было понятно, что, подмяв ключевые мировые державы (за исключением Великобритании), Империя рано или поздно вспомнит и о Ватикане. Еще с того момента, как в небесах над Землей был обнаружен гигантский космический корабль, команда которого безоговорочно встала на сторону большевиков, в сердце Папы поселились тревога и беспокойство. Тогда он еще не знал, кто эти пришельцы и как они выглядят, но уже подозревал, что для старого мира наступили последние дни, а каким будет новый, не знает никто. И тогда же специально назначенные люди (в основном принадлежащие к ордену иезуитов) по крупинке принялись собирать все, что удавалось выяснить о пришельцах. И ведь вроде бы прошло совсем немного времени, а мир уже изменился до неузнаваемости. Пришельцы протянули свои щупальца даже в Италию, и очарованные ими люди уже готовы плясать под инопланетную дудку.

– Монсеньор Мальоне, что вы сами скажете по поводу всего этого? – сказал Папа, внимательно перечитав переданные ему бумаги.

– Мы ожидали чего-то подобного, – хмуро ответил государственный секретарь Ватикана, – тем не менее все это вместе взятое ошеломляет подобно разорвавшейся поблизости бомбе…

– Вы думаете, что все изложенное в этих бумагах – правда? – спросил Папа. – Возможно ведь, что все обстоит совершенно иначе, чем соизволили написать нам эти господа…

Папа Пий XII при беседах обычно смотрел куда-то мимо собеседника. Перебирая четки и мысленно произнося слова молитвы, он словно бы постоянно обращался непосредственно к Богу. Вот и сейчас его лицо было обращено куда-то в пустоту, будто он видел там нечто такое, что не дано узреть другим. Лишь изредка он бросал взгляд в сторону своего визави, но при этом казалось, что он смотрит не на самого государственного секретаря Ватикана, а на что-то находящееся у того за спиной.

– Не думаю, – покачал головой кардинал Мальоне. – Исходя из того, что мы знаем о пришельцах (а знаем мы немало), превыше всего они ценят именно честность. Честность – их альфа и омега, я бы даже сказал, их религия, на слово пришельца можно положиться точно так же, как и на каменную стену. Если они написали в своем послании, что это будет третья Империя в цепи ей подобных, значит, так оно и есть. Должен заметить, что только русским, привыкшим жить вместе с разными дикарями, могло прийти в голову не истреблять инопланетных чудовищ (ибо они есть мерзость в глазах нашего Господа), а попытаться их приручить, чтобы получить от них пользу…

– Наша святая матерь церковь в опасности, монсеньор Мальоне, – перебирая четки, нараспев произнес Пий XII, – мы не успели оглянуться, а уже совсем рядом на ураганном ветру необратимых перемен трепещут алые знамена мировой коммунистической Империи… Даже тирания Наполеона несла нашей Святой Матери Церкви меньше угроз, ибо тот, в отличие от русских большевиков, не требовал радикально изменить общественные отношения между людьми, а также не настаивал на признании чудовищ, искусственно созданных неким Древним, равными венцу божественного творения – человеку.

– Ваше Святейшество, – с твердостью произнес Государственный секретарь Ватикана, – если вы позволите, то, чтобы вы могли взвесить все «про» и «контра», я сейчас немного побуду адвокатом Империи…

– Это будет весьма полезно, монсеньор Мальоне, – кивнул Папа, – итак, я вас слушаю…

Со стороны могло показаться, что, произнеся эти слова, Папа Пий погрузился в мысленную молитву, но кардинал знал, что его собеседник слушает со всем возможным вниманием. Глава Римской Католической Церкви отличался острым умом и отличной памятью. И, несмотря на его внешнюю бесстрастность, Государственный секретарь Ватикана был уверен, что каждый аргумент будет взвешен, рассмотрен со всех сторон и учтен при принятии окончательного и непогрешимого решения, которое либо спасет Римскую Католическую Церковь, либо окончательно ее похоронит.

– С прибытием корабля Империи мир изменился необратимо, – сказал кардинал Мальоне. – Будучи одной крови с русскими большевиками, его команда, включающая ручных чудовищ, объединилась с ними в ужасающий союз, цель которого – распространить свою власть на всю планету. Это с одной стороны. Но при этом известно, что где-то в Галактике существует цивилизация диких чудовищ-эйджел, обуреваемых чувством расового превосходства по отношению к обычным людям. Эта цивилизация состоит из отдельных семей-кланов, никем не управляемых, ни во что не верящих и подчиняющихся не столько заветам того самого Древнего, сколько собственной алчности.

По лицу Папы пробежала тень – словно своим мысленным взором он увидел легионы грозных исчадий, несущих человечеству неисчислимые беды. Медленно и тихо он произнес:

– Меня тревожит то, что нам предстоит сделать выбор из двух зол… Люди, считающие себя вправе приручать чудовищ, и сами чудовища в своем исходном диком состоянии, опасные для всего рода человеческого. Нет большей мерзости, чем вмешаться в акт божественного творения, и плоды этого вмешательства отвратительны и богопротивны. И еще надо проверить, не является ли тот Древний, о котором регент империи пишет в своем послании, еще одним именем Сатаны.

– А русские сказали бы, что Господь одинаково любит всех своих детей: и законных и внебрачных, – парировал кардинал. – Наша святая матерь-церковь уже сделала одну ошибку, когда осудила Галилея, Джордано Бруно и Коперника за то, что те посмели противоречить общепринятым на тот момент взглядам на устройство Мироздания. Сейчас подобные взгляды являются всеми признанной истиной, и нашей Святой Матери Церкви еще придется извиняться за былые скоропостижные и необдуманные решения. С моей точки зрения, такие ошибки возникают из-за неверия в могущество Всевышнего, способного играть партию с дьяволом на множестве досок сразу. А тут еще выясняется, что таких слоев-реальностей, включающих в себя множественные миры-планеты, тоже явно больше чем одна…

– Остановитесь, монсеньор Мальоне! – хрипло каркнул Папа, – вы на пороге ереси!

Это эмоциональное восклицание грозным эхом заметалось под сводами папского кабинета, однако не возымело должного действия на собеседника Пия Двенадцатого.

– Нет, Ваше Святейшество, – покачал головой Государственный секретарь Ватикана, – я лишь смело смотрю в глаза правде. Ведь мы рвемся осуждать и проклинать, даже не выяснив, есть ли у эйджел настоящая душа и являются ли они на самом деле чудовищами, а не просто людьми, тела и души которых искалечили бесчеловечные эксперименты Древнего! Вы заочно заявляете, что души у них нет, а потому они – чудовища, достойные сожжения на костре. Но русские уверены в обратном, и потому возятся со своими ручными эйджел как с малыми детьми. Если в таких условиях наша Святая Матерь Церковь откажется от сотрудничества с Империей и возвысит свой голос в пользу геноцида тех, кого мы считаем детьми Нечистого, то для всех остальных людей мы будем выглядеть хуже Гитлера и его миньонов. Нас назову дремучими средневековыми ретроградами, до сих пор пахнущими кострами инквизиции, которым только бы людей живьем жечь, даже в наш просвещенный век! В Сибирь их, скажут, в ужасный русский ГУЛАГ, где полярными ночами так страшно воют дикие белые медведи…

Голос кардинала звучал твердо, хотя и не обладал столь же выразительными модуляциями, как у Папы. Да и сам он имел решительный вид: прямой, с расправленными плечами и горящими глазами. Отметив все это, Пий Двенадцатый почувствовал, что стремительно теряет весь свой запал.

– Да, монсеньор Мальоне, – сказал он после некоторой паузы, вновь глядя куда-то сквозь собеседника, – возможно, вы и правы, а я погорячился. Вероятно, мы и в самом деле должны получше приглядеться к этим эйджел и не называть их чудовищами только за то, что они не похожи на нас. Но скажите мне, что из всего этого следует – в первую очередь, для нашей Святой Матери Церкви?

Кардинал Мальоне, видя, что теперь Папа готов его выслушать, со всей серьезностью сказал:

– Выбор, что стоит перед нашей Святой Матерью Церковью, заключается не в том, кого мы поддержим в этой борьбе и будем ли мы считать эйджел проклятыми существами. Нет. Он в том, продолжит наша римско-католическая церковь свое существование, вместе с боевыми флотами Империи распространяясь по Галактике, или ее объявят врагом объединенного человечества, лжеучением, мешающим единению человеческой расы, и уничтожат. Собираясь в небесный крестовый поход во имя будущего всего человечества, Империя не собирается терпеть у себя в тылу никаких очагов смуты и сопротивления. Ваше Святейшество, Галактическая Империя, с ее воистину нечеловеческим могуществом и изощренностью в управлении людскими массами, способна реально уничтожить нашу Святую Матерь Церковь, которая не только стала так жирна, что просто не сумеет уйти в подполье, но и растеряла у верующих большую часть авторитета. Имперская пропаганда после победы над Гитлером, напротив, стала столь сильна, что ей под силу сделать из нас настоящих исчадий ада, которые до последнего момента поддерживали германских нацистов в их человеконенавистнических планах, предусматривающих истребление целых народов.

Наступила напряженная тишина; лишь мерно постукивали перебираемые Папой четки. Губы Пия Двенадцатого слегка шевелились: он молился, испрашивая совета у Всевышнего. Но Небеса молчали. Не для того человеку дана свобода воли, право выбирать между добром и злом, чтобы он при каждом случае обращался за подсказками.

– Сеньор Мальоне, – наконец нарушил молчание Папа, в голосе его отчетливо звучало беспокойство, – скажите, известно ли вам, каково в Империи отношение к Богу вообще и христианству в частности?

– Известно, – кивнул Государственный секретарь Ватикана, – власти Империи признают существование Творца как аксиому, не требующую доказательств, но на государственном уровне не регламентируют, как именно Ему следует поклоняться. От вероучения, чтобы оно не попало в список запрещенных, требуется, чтобы оно было позитивным и жизнеутверждающим, сосредотачиваясь на акте Творения, а не конца этого мира, а священнослужителям необходимо быть абсолютно лояльными к их имперскому государству, его целям и задачам. Что касается христовых заповедей, то они по большей части положены в основу тамошнего государства, за исключением отношения к семье, браку и деторождению…

– А вот об этом, пожалуйста, поподробнее, – встрепенулся Папа. – Как это ни печально признать, вопросы брака и деторождения – это то, вокруг чего крутится мир!

Кардинал Мальоне раскрыл небольшую записную книжку и откашлялся.

– Насколько нам удалось выяснить, непорочное зачатие в Империи – самое обычное дело… – начал он, бросив на Папу быстрый взгляд. – Во-первых – таким образом, не вступая в греховные отношения, при помощи пипеток и пробирок, размножается большая часть чистокровных эйджел. Во-вторых – к этому методу прибегают при создании воительниц имперской штурмовой пехоты. Специально отобранных самок вида «горх» – существ могучих, выносливых, но не очень умных – оплодотворяют генетическим материалом человеческих солдат, обычно лучших из лучших, в том числе давно погибших в бою. Каждый, кто поступает на имперскую службу, сдает в специальный банк на хранение свою, простите, сперму, и в случае героической гибели этого солдата или офицера она поступает в оборот. В-третьих – воспользоваться таким банком наследственного материала может любая женщина: например, в том случае, если у нее нет супруга, или супруг не удовлетворяет ее с точки зрения своих наследственных качеств. Люди в Империи живут долго и успевают воспользоваться повышением своего социального статуса за рождение успешных детей…

– Неужели такое вмешательство в таинство зачатия возможно?! – спросил потрясенный Папа; он даже на секунду оставил в покое свои четки. – И Господь это терпит, не поражая святотатцев своими молниями?!

– А почему Всевышний должен возражать? – пожал плечами кардинал Мальоне. – Ведь медики Империи не вмешиваются в основы наследственного кода подобно проклятому Богом Древнему, а лишь улучшают шансы на рождение успешных детей, сокращая неизбежное количество сорной травы. В Империи не делают различий между людьми в зависимости от их расы, нации, вероисповедания, пола, способа происхождения и прочих побочных факторов. Помимо культа честности (что уже говорит о том, что имперцы не могут быть слугами Сатаны), [228] там процветает культ государственной, преимущественно военной, службы и культ профессиональной компетентности. Имперский гражданин с высоким статусом – это честный, компетентный специалист на государственной службе или ветеран, отслуживший положенный срок и состоящий в запасе. Третьего не дано. Тех, кто вообще не хочет или не может служить, классифицируют как пеонов – то есть людей лично свободных, но не обладающих никакими политическими правами и находящихся вне системы статусов…

– А как же слуги нашей Святой Матери Церкви: священники, монахи, епископы и кардиналы – неужели они тоже будут считаться в Империи самым низшим сословием? – спросил Папа.

Кардинал Мальоне взял со стола книжечку с текстом имперского Конкордата, немного полистал ее и, найдя нужный раздел, передал Папе.

– Вот, – сказал он, – тут все написано. Священники зарегистрированных конфессий наделены всеми правами и обязанностями государственных служащих. Но статус не дается просто так. Во-первых – после некоего переходного периода принимать в духовные семинарии и рукополагать можно будет только тех молодых людей, которым этот род деятельности будет рекомендован при профориентационном обследовании. Во-вторых – как и другие государственные служащие, священник во что бы то ни стало должен сохранять лояльность к этому государству…

Некоторое время Папа внимательно читал этот раздел Конкордата, потом раскрыл книжку с начала и стал внимательно вчитываться, не пропуская ни одного пункта. По тому, как он это делал, кардинал Мальоне понял, что неизбежное решение уже принято и Наместник Святого Петра только уточняет позиции.

– Ну что же… – сказал Пий XII с явным облегчением, когда, наконец, дочитал проект Конкордата. – Вполне достойные условия, могло быть и хуже. Когда мой предшественник Пий Седьмой заключал свой конкордат с Империей Наполеона, [229] положение нашей Святой Матери Церкви было примерно таким же. И при этом она не ослабла, а даже еще более укрепилась. Вопрос же об истинной сущности эйджел как таковых я предлагаю пока отложить в сторону. Было бы крайне опасно попасться в ловушку их устрашающей внешности и совершить непоправимую ошибку.

Монсеньор Мальоне сказал:

– Всем, кто получил предложение о Присоединении, дается возможность направить на космический крейсер своего полноправного представителя, чтобы тот смог увидеть, как живет Империя у себя дома. Мы тоже можем воспользоваться этой процедурой и послать туда своего представителя. Ваше Святейшество, если вы не будете против, я постараюсь подобрать брата с соответствующими талантами…

– Мы, монсеньор Мальоне, будем не против, – сказал Папа. – А сейчас давайте закончим этот разговор, потому что он меня утомил. Свое окончательное решение мы объявим вам позже, когда взвесим все аргументы. Оставьте здесь все эти бумаги, я еще раз посмотрю их позже, и ступайте. И позовите мне, пожалуйста, сестру Паскалину, [230] сообщите ей, что она мне очень нужна.

 

* * *

 

Октября 1941 года

Японская империя, Токио