Воздушное пространство над германской провинцией Шлезвиг-Гольштейн

 

Известие о том, что космический крейсер пришельцев покинул околоземную орбиту, привело Черчилля в невероятное возбуждение. А то как же: вдруг они ушли навсегда, бросив большевиков на произвол судьбы? И тогда можно будет поднапрячься, снова наладить связи с Америкой… И тут в логических построениях британского премьера возникал затык.

Американский Конгресс, где подавляющее преимущество имеют изоляционисты, ни за какие коврижки в мире не разрешит президенту начать войну на европейском театре военных действий. И при этом неважно, как будут звать этого президента: Рузвельт, Уоллес, Гопкинс или Трумен. Да хоть Генри Моргентау – в любом случае непосредственное вступление США в войну на стороне Великобритании исключено. Американские добровольцы, в подавляющем большинстве летчики – пожалуйста. Ленд-лиз – пожалуйста. Но американской армии, бьющейся плечом к плечу с англичанами против германского империализма и мирового большевизма, не будет никогда.

И неважно, ушли пришельцы насовсем или отлучились на короткий срок. Британия будет один на один стоять против всей континентальной Европы, захваченной противоестественным союзом германских милитаристов и русских большевиков. Германия, капитулировавшая перед Сталиным, продолжала войну с Британией и это давало Черчиллю как он сам считал, право на некоторые экстраординарные меры. Британцам казалось, что налеты люфтваффе на их города превратили Гаагские конвенции 1907 года в лист простой бумаги, ведь их 24–27 статьи прямо запрещали бомбардировки и обстрелы незащищенных городов, уничтожение культурных ценностей, а также частной собственности…

То, что сделали германцы, можно и британцам, да только год или полгода назад королевский воздушный флот, в отчаянных боях отбивающий атаки люфтваффе на Британию, был не в состоянии отплатить гуннам той же монетой, ибо не имел в строю достаточно бомбардировщиков. Поэтому с целью экономии сил британская авиация действовала исключительно в ближней зоне, атакуя тактические цели на территории, оккупированной вермахтом Франции и Голландии. Звездный час стратегических бомбардировок должен был прийти позже, в том числе и потому, что в дневных налетах устаревшие британские бомбардировщики, тихоходные и плохо защищенные, несли большие потери, а в ночное время, в условиях светомаскировки германских городов, штурманы попросту не находили свои цели. По результатам таких налетов, когда бомбы падали в чистом поле, немцы зачастую даже не могли понять, какой именно город должен был подвергнуться удару.

Но к августу сорок первого года закончилась разработка гиперболической навигационной системы Джи (GEE), позволявшей с приемлемой точностью (несколько сотен метров) определять положение самолета на расстояниях до шестисот километров от берегов Британии. Это давало возможность более эффективно наносить бомбовые удары по оккупированной части Франции, Бельгии, Голландии, западной и северо-западной Германии. Однако бомбить города на оккупированных территориях с целью устрашения Германии не имело смысла, поэтому первой целью «стратегических» бомбардировок стал город Киль.

Днем 29-го числа Черчилль вызвал к себе главнокомандующего королевским воздушным флотом маршала авиации Чарльза Портала, и приказал ему в следующую ночь совершить массированный налет на Киль, применив ту же тактику, что использовали люфтваффе при ударах по Лондону и другим британским городам. В первой волне – четырехмоторные машины, несущие тяжелые бомбы. Они должны «взрыхлить» городские кварталы, взрывными волнами выбить окна и двери, сорвать с крыш кровлю, вскрывая сделанные из сухого дерева балки перекрытий, а уже потом двухмоторные бомбардировщики второй волны засеют эту пашню тысячами мелких зажигательных бомб. [216]

Цель при этом преследовалась самая людоедская – убить как можно больше людей: рабочих, техников, инженеров, мелких клерков их матерей, жен, детей и прочих, кто угодит под бомбовый каток. Таким образом, сэр Уинстон намеревался проверить, присутствуют ли еще пришельцы на планете Земля, а если присутствуют, то какова будет их реакция на массированные бомбежки Германии, ставшей то ли их союзником, то ли протекторатом. А еще свинье для чахохбили [217] хотелось знать, что по этому поводу скажет милейший дядюшка Джо, который еще совсем недавно воевал с Германией не на жизнь, а насмерть. Тут, как любит выражаться милейший Вуйкозар Пекоц: «любопытство губит не только кошек», и Черчиллю еще предстояло убедиться в истинности этой крылатой фразы.

Бомбардировочное командование королевского воздушного флота, поскребя по сусекам, выделило для этого налета полторы сотни тяжелых четырехмоторных бомбовозов (девяносто восемь «Галифаксов» и пятьдесят три «Стирлинга») и семь сотен средних двухмоторных бомбардировщиков (пятьсот четыре «Веллингтона», восемьдесят пять «Хэмпденов», пятьдесят четыре «Манчестера» и пятьдесят шесть устаревших «Уитли»). Всего в налете должны были участвовать восемьсот пятьдесят самолетов. Истребительного прикрытия для этой армады не выделили. На восемьдесят три процента протяженности маршрут пролегал над Северным морем, и только сто последних километров бомбардировочной армаде предстояло лететь над германской провинцией Шлезвиг-Гольштейн, расположенной на отвоеванной у Дании «ножке» Ютландского полуострова.

И вроде ничего не предвещало беды… погода над целью ясная, луна зайдет за полчаса до налета, удар будет внезапным, а британские самолеты, пользующиеся радионавигационной системой Джи, получат над силами германской линии ПВО неоспоримое преимущество… Но едва ударная формация пересекла береговую линию и легла на предписанный курс, как в штабе германской «линии Каммхубера», отвечавшей за ПВО Рейха на западном направлении, неожиданно зазвонил особый «красный» телефон, установленный несколько дней назад. До всех дежурных офицеров штаба ПВО строжайшим образом было доведено, что информация, поступившая по этому телефону, абсолютно достоверна и имеет первоочередную важность.

Снявший трубку офицер люфтваффе услышал звонкий женский голос с несколько архаическим (франконским) произношением.

– Ахтунг, – сказала трубка, – говорит главный командный центр Империи, исполняющая обязанности главного тактика, тактик-лейтенант Илина Ке. В настоящий момент, согласно данным орбитальных сканеров, большая группа британских бомбардировщиков численностью в пределах до тысячи единиц, покинула воздушное пространство островного королевства и направляется в северо-восточном направлении со скоростью триста сорок километров в час. Есть предположение, что этот курс не окончательный и необходим противнику для обхода ваших основных оборонительных районов.

И в трубке раздались короткие гудки.

Северо-восточное направление – это полоса глубиной до двухсот километров, протяженностью от Бергена в Норвегии до Бремена-Гамбурга в самой Германии. И в самом деле, таким образом, через Северное море, британцы год назад уже обходили германское ПВО при бомбежках Вильгельмсхафена (тогда немецкие истребители смогли перехватить свои цели уже после того как те успели сбросить бомбы). Поэтому в штабе «линии Каммхубера» пришли к выводу, что британскому удару могут подвергнуться провинции: Шлезвиг-Гольштейн, город Гамбург (отдельная административная единица), Восточный Ганновер и Везер-Эмс. В первую очередь тревога на прожекторных, звукометрических стациях и зенитных батареях была объявлена в Гамбурге, как в самой вероятной цели британского удара. До начала налета на Киль оставалось еще около часа.

Тревога прозвучала и на одном из неприметных аэродромов в смоленской области, где в отсутствие «Полярного Лиса» базировались его истребители. Темные эйджел не особо любят топтать поверхность планет, но в данном случае ничего не поделать. Тем более что поселили пилотесс не в землянках и тем более не в палатках, а в аккуратных домиках, где раньше проживал личный состав из дальнебомбардировочного полка из дивизии генерала Голованова. Но все равно за пять минут личный состав двух эскадрилий по тревоге не поднимешь и в бой машины без осмотра серыми не выпустишь.

Илина Ке звонила в штаб линии Кухухамбера еще два раза, сообщая об изменении курса британской армады и предполагаемых объектах бомбардировки. И в это же время стало понятно, что немецким ночным истребителям лучше оставаться на земле. Бортовые радары для перехватчиков (на самом деле громоздкие устройства, которые можно установить только на тяжелые двухмоторные истребители «Ме-110» и бомбардировщики «Ю-88») еще находятся в стадии испытаний, а потому перехватывать цели немецкие ночные истребители могут только при лунном освещении, если оно есть. А луна-то как раз заходит и скроется за горизонтом как раз в тот момент, когда она нужна будет больше всего. Правда, у немецких офицеров некоторое время еще теплилась надежда, что в безлунную ночь, да при идеальной немецкой светомаскировке (орднунг), британцы просто не смогут найти свой город-цель. Но во время последнего звонка Илина Ке в своей прямолинейной бескомпромиссной манере расстроила офицеров германской ПВО, сообщив, что ее разведывательная сеть засекла работу нескольких передатчиков, передающих сигналы, пригодные для примитивной дальней (по местным меркам) навигации.

Луна уже села, и до удара по Килю оставалась четверть часа, и о пролете британских бомбардировщиков через береговую линию над городком Тенинг в Шлезвиг-Гольштейне начали докладывать радарные, звукометрические и визуальные посты ВНОС. В Киле запоздало подняли тревогу. Завыли сирены, побежали к батареям знаменитых ахт-ахтов солдаты, – но все это было не более чем бессмысленная суета. Этот город имел защиту гораздо худшую, нежели Гамбург, хотя, в любом случае, чтобы сдержать удар восьми с половиной сотен бомбардировщиков, необходим район ПВО, насыщенный зенитной артиллерией до такой же плотности, как в Ленинграде, Москве или Баку. А немецкая ПВО сорок первого года даже в Берлине далеко не дотягивала до этих стандартов.

Да и зачем бы Рейху понадобилась развитая ПВО? Никто ведь не планировал, что на территорию Германии будут падать бомбы. Запланированная Гитлером война должна была стать стремительной, агрессивной и захватнической. «Ни одна бомба не упадет на Германию!» – торжествующе трубил рейхсмаршал-наркоман Герман Геринг. И поначалу все так и было. Под дарами люфтваффе пали в руины Герника, Варшава, Роттердам, Лондон, Ливерпуль. Но европейская бойня ненароком затянулась; на восток вермахту пришлось идти, не закончив дела на западе. И теперь настало время, когда уничтожающей бомбардировке подвергнется уже один из немецких городов…

Выходящие из суборбитального прыжка «белые демоны» появились в исчерченном лучами прожекторов и заляпанном зенитными разрывами небе Киля в тот момент, когда «Галифаксы» и «Стирлинги» уже раскатывали над ним ковер тяжелых фугасок. Пилот-капитан Алита Де, командовавшая обеими эскадрильями, проигнорировала тяжелые бомбовозы, как раз прорывающиеся через волны зенитного огня (никуда они не уйдут), и бросила своих «девочек» в атаку на «Веллингтоны», «Хемпдены» и «Манчестеры», только подходящие к цели. Если бы на «Полярном Лисе» сохранилось достаточно запасов управляемого вооружения, то все было бы и проще и быстрее, но увы… Биться пилотессам истребителей пришлось тем, что под рукой, то есть штатными лучевыми пушками. Впрочем, это был достаточно адекватный ответ местной авиатехнике, и в них не мог закончиться боезапас.

Стремительная атака, росчерки беспощадно точного и убийственного когерентного излучения – и «Веллингтоны» (основная ударная сила британского бомбардировочного командования), плотным стадом ползущие к обреченному городу, посыпались с небес огненными кометами. Одно-единственное прикосновение «луча смерти» – и у бомбардировщика отлетает плоскость, хвостовое оперение или в бомбоотсеке ярким бенгальским огнем вспыхивает смертоносная термитная начинка, после чего самолет, оставляя за собой шлейф дыма, яркой огненной кометой падает на землю.

Четырехфунтовая (1,8 кг) зажигательная бомба, с виду похожая на толстый неочиненный граненый карандаш. Термитная начинка дает пламя температурой 2400 градусов, корпус бомбы из магниево-алюминиевого сплава горит ярким белым пламенем при температуре 3000 градусов. И этот же корпус, сам по себе вспыхивающий при малейшем касании «луча смерти», наряду с хищными инстинктами темных эйджел, стал причиной такой убийственности атак «белых демонов». Одна атака, полсотни сбитых, выход на высоту, боевой разворот (частью на аэродинамике, частью на импеллерах), и обратный ход маятника смерти… И – новые объятые пламенем британские самолеты комьями огня падают с небес. Сбивать тихоходные и неуклюжие бомбардировщики, как уже известно битым «хероям люфтваффе», «белые демоны» умеют весьма неплохо.

Впрочем, для немцев там, внизу, «демоны», качающие свой маятник, уже превратились в «защитников». Британские бомбовозы, неуклюжие как стельные коровы, после третьей по счету атаки, вываливая свой смертельный груз в чистом поле западнее Киля, начали разворачиваться на обратный курс, теряя при этом всякое подобие строя. Эфир заполонили панические вопли: «Спасите нас, тут убивают!» и проклятия в адрес жирного борова и британских авиационных генералов, которые сами не летают, но посылают на смерть честных простаков Джонни. А когда творится такой хаос, да еще и в полной темноте, неизбежны опасные сближения и столкновения между самолетами… И как раз по этой бесформенной куче пришлась четвертая атака космических истребителей.

Пилот-лейтенанты в кабинах этих стремительных смертоносных машин были разъярены внезапной ночной побудкой, и к тому же перед ними стояла задача, чтобы ни один британский бомбардировщик не долетел обратно даже до побережья Северного моря, а не то что до своего аэродрома. Этим они и занимались. Не забыли они и об отбомбившихся и развернувшихся на обратный курс «Стирлингах» и «Галифаксах». Каждый из них, ориентируясь на сигналы системы Джи, летел домой сам по себе, ибо сбор в формацию в темноте был задачей, не решаемой в принципе. Несколько машин были сбиты или тяжело повреждены зенитным огнем, и их экипажи уже опускались на землю, раскачиваясь под куполами парашютов. Там, внизу, сбитых британских летчиков ждали тяжелые тумаки разъяренных немцев, затрещины от шуцманов, унизительный плен и осознание того, что их участь не настолько печальна, как у иных их приятелей, оказавшихся кремированными заживо в яростном пламени плексигласа, [218] бензина и дюраля.

Но пилотам космических истребителей парашютисты были неинтересны; их целью являлись только те англичане, которые еще были в воздухе в кабинах своих самолетов и отчаянно стремились домой. Этого допускать не следовало, и поэтому атака следовала за атакой, пока последний объятый пламенем бомбардировщик не упал в черные воды Северного моря. Задачу не пропустить британцев обратно до береговой черты решить не удалось: слишком много было самолетов и слишком широко они расползлись по ночному небу. Из-за этого в конце боя вместо массированных атак плотных групповых целей приходилось отлавливать и уничтожать каждый британский бомбардировщик по одному. Впрочем, те британские пилоты, штурманы и стрелки, которым все же удалось выброситься на парашютах над морской гладью, вряд ли сумеют дожить до рассвета и плена, и через некоторое время их закоченевшие тела в оранжевых спасжилетах будут выброшены волнами на берег или запутаются в рыбацких сетях.

Но любая работа рано или поздно заканчивается. Пилот-лейтенанты космических истребителей, убедившись, что больше никто никуда не летит, по одной и парами ушли в суборбитальный прыжок, чтобы уже через четверть часа вернуться в свои постели досматривать прерванные сны. В городе Киле пожарные тушили немногочисленные (ибо возникли случайно) пожары и начинали разбор завалов. Полицейские и медики считали погибших и раненых, а на английских аэродромах в пустом эфире продолжали взывать радиостанции в тщетной надежде выйти на связь хоть с одним экипажем… но эфир был глух и нем.

 

* * *

 

Сентября 1941 года, утро

Германия, Шлезвиг-Гольштейн

Киль и его окрестности

 

Разбуженный среди ночи известием о ночной бомбежке Киля англичанами, диктатор Гальдер приказал подготовить самолет и при первых признаках рассвета вместе с обоими имперскими комиссарами вылетел к месту происшествия. За то время (час и десять минут), пока «тетушка Ю», по недоразумению выполнявшая роль «борта № 1», шкандыбала от Берлина до Киля, рассвет окончательно вступил в свои права, давая возможность с высоты полутора километров видеть, что город в целом отделался легким испугом.

Разрушения оказались значительными, но основная ярость удара пришлась на жилые кварталы, не задев ни железнодорожный вокзал, ни портовые сооружения, ни входящие шлюзы Кильского канала. Зато к западу о города, особенно на участке протяженностью в двадцать пять километров от Киля до городка Рендсбург, поля и леса были усыпаны обломками сбитых самолетов, а также испещрены проплешинами пожарищ, вызванных рассыпанными где попало зажигательными бомбами. Кое-где еще тлели трава и кусты, отчего по ветру тянулись длинные шлейфы белого дыма. Апокалиптическое зрелище.

Гальдер понял, что если бы это полуслепое воздушное чудовище все-таки дотянуло до Киля, то жертвы и разрушения исчислялись бы не сотнями, а десятками тысяч немецких жизней. И за то, что этого не произошло, он должен благодарить имперские истребители, которые, судя по всему, целиком уничтожили атаковавшую Киль британскую воздушную армаду. Тогда, две недели назад, подписывая Соглашение о Присоединении, он лишь надеялся избежать для Германии полного уничтожения, а получается, купил для нее билет в будущее. Одно дело – слышать, что имперцы всегда и при любых обстоятельствах исполняют подписанные ими соглашения, и совсем другое – убедиться в этом на личном опыте. Да и никто не мог предположить, что англичане решатся на массированный налет на территорию, которую Империя объявила своим протекторатом, да еще так быстро – на вторую ночь после отлета космического крейсера.

Уже на земле, после того как «тетушка Ю» приземлилась на военном аэродроме Хольтенау, по совместительству служившим Килю гражданским аэропортом, перед Гальдером выстроили два десятка грязных, испуганных и изрядно побитых британских летчиков – то есть всех тех, кого к настоящему моменту удалось поймать и в более-менее целом виде привезти на аэродром.

С интересом разглядывающему выстроенных перед ними англичан, Гальдер, обращаясь к Вильгельму Пику, сказал:

– Главная цель лаймиз во время этого налета заключалась в том, чтобы убить как можно больше ваших камрадов, немецких рабочих, их жен и даже детей…

Его собеседник оторвался от созерцания лиц пленных и с тяжеловесной иронией ответил:

– Ваши, то есть наши военные, дорогой Франц, ничуть не лучше. Вы, так же как и британский Джон Буль, ради решения своих сиюминутных задач были готовы миллионами истреблять русское, английское, югославское и голландское мирное население. И только поднесенный под нос тяжелый кулак отвратил вас от этого занятия. Зато Империя, когда ведет свои войны, рассчитывает не на уничтожение противника, а на принуждение его к капитуляции и дальнейшей ассимиляции. Наверняка Черчилль, узнав, что крейсер Империи покинул окрестности нашей планеты, вообразил, что строгий учитель ушел, и теперь ему можно творить все что вздумается… Думаю, что в ближайшие дни и даже часы ему разъяснят, насколько ошибочной была такая точка зрения. Но я вас умоляю: не надо самодеятельности с направлением всех наших уцелевших бомбардировщиков против какого-либо британского города! Империя в равной степени не одобрит убийств британского мирного населения – точно так же, как она не одобряла убийства русских или немцев. В галактической войне, которую они собрались вести, им понадобится каждый солдат, офицер, рабочий, инженер, крестьянин и агроном. Каждый, говорю я вам! А сейчас давайте поедем и посмотрим город. Ведь мы, имперские комиссары, такие вещи должны видеть собственными глазами.

 

* * *

 

Сентября 1941 года. Полдень