Вечер четверга, 11 августа 2016 г.

Это были напряженные пару дней. У меня есть задание, а это значит, что мне нужны сведения и провиант. Гугл — чертовски ценный склад информации, а в Портленде есть множество магазинов. Хорошо, что военно-морской флот выплатил мне единовременную выплату за большую часть моих неиспользованных дней отпуска. Я прожег сегодня большую часть этого.

Моя мама уже дома, когда я возвращаюсь из вылазки, и ужин готов.

— Ты как раз вовремя. Бери тарелку, — указывает мама, размахивая передо мной большой коричневой коробкой. Я не понимал, насколько голоден, но от запаха моей любимой пиццы у меня заурчало в животе. В «Любимом» есть все лучшее, что вы найдете на юге штата Мэн, — сети местных гастрономов, где до сих пор используют настоящий говяжий фарш, а не переработанные гранулы, похожие на кроличье дерьмо, которое используют национальные сети. Здоровый продукт.

– Минуточку, у меня тут полно дел. Позволь мне оставить это. Я сейчас приду. — Я положил сумки в гостиную, а когда вернулся на кухню, в руках держал две коробки с дюжиной пончиков «ДанкинДонатс» в каждой.

— Устроил себе сегодня день чревоугодия? — Маму это позабавило.

— Да, не знаю, как так получилось. Почему бы тебе завтра не взять их с собой для других медсестер?

— Спасибо, им это понравится.

Пицца такая же вкусная, как я помню, а когда мы закончили, мама спросила, что я купил.

— Видела там пару мешков от «Кабелас», — говорит она. — Ты собираешься в поход?

— Думаю об этом, — говорю я, неопределенно пожимая плечами. — Может, поедем на Лосиную голову в эти выходные. Сезон охоты еще не начался, но сегодня я получил лицензию и подумал, что мог бы разведать там кое-какие места на ноябрь. Но в этом году для охоты на лося уже слишком поздно.

— Разведка, да? — Мама хмурится, глядя мимо меня на фарфоровый шкафчик, где Билл спрятал фотографию.

— Ага. Сейчас сезон черники – подумал, может, заскочу на фермерский рынок и куплю на обратном пути. Разве это не здорово? Свежая дикая черника? Не пробовал ее целую вечность.

— И это все, что ты ищешь? Признаки оленей и черники? Моя мать всегда умела читать меня, как книгу, и ее поднятые брови говорят о том, что она ни на секунду не верит, вот и все.

— Конечно, нет, — говорю я. — Ты так же хорошо, как и я, знаешь, о чем я думаю. У меня вопрос, почему Билл сам не отправился туда?

— Думаю, он боится. — Мама вздыхает. — Что, если это не они? Я имею в виду, он не хочет, чтобы Хизер вернулась, но хочет хотя бы знать, что его маленькая девочка жива и в порядке. Если он пойдет туда и не найдет их? Или если он их найдет, и это не Кортни? Думаю, ему кажется, что он вновь ее потеряет. В некотором роде это имеет смысл.

— А что, если это они?

— А что, если так? — Она пожимает плечами. — А что, если она не захочет иметь с ним ничего общего? Эта Хизер всегда была ядовитой маленькой сучкой, и кто знает, что она вбила в голову бедной девочки. Я думаю, он скорее поверит, что это Кортни, и будет продолжать страдать, чем рискнет подтвердить это и заставить ее отвергнуть его.

— Трудное положение,— говорю я.

— Вот именно,— печально кивает мама. — Так что именно ты собираешься делать?

— Почти то же самое, что и сказал. — Я пожимаю плечами. — Я действительно хочу провести немного времени в лесу. Сходить в некоторые места, где мы с отцом разбивали лагеря. Фермерский рынок в Гринвилле работает по субботам и воскресеньям. Я проверю, посмотрю, что увижу, а потом приеду домой со всем, что узнаю.

— Если ты хочешь поохотиться этой осенью, почему бы тебе не пойти в лагерь?

— Думаю, сейчас мне хочется побольше дикой природы. Я, наверное, заеду туда по дороге домой, проверю, как там дела.
Охотничий лагерь на Тилденском пруду в Бельмонте давно принадлежит семье. Утопая глубоко в лесах округа Уолдо, он имеет удобную маленькую хижину с колодцем и легким доступом к небольшому озеру. Там тоже хорошая рыбалка
— К тому же, конечно, мне самой любопытно узнать о Кортни. Она была славным ребенком. Я хочу знать, что с ней случилось, и я в долгу перед Биллом хотя бы за то, что он позаботился о Блейзере за меня. К делу не относится забота о тебе, — мама слегка краснеет, но мягко улыбается. —Мы заботимся друг о друге. — Она откашливается. — Я скучаю по твоему отцу, и Билл никогда не заменит его, но он и не пытается.

— Да, я знаю. — Господи, этот разговор внезапно стал удручающим.

Мама вздыхает, потом грустно улыбается мне.

— А что насчет тебя, Шон? Ведь не из-за Билла ты собираешься в поход.
Ее понимающий взгляд заставляет меня снова чувствовать себя виноватым шестилетним ребенком, пойманным на явной уловке. Я неловко молчу, ерзая, и мама захихикала.

— Мой бог, вы двое, — ее улыбка становится шире, и она качает головой. — Даже слепой мог бы заметить, что вы годами тосковали друг по другу. Думаю, все, кроме вас двоих.

— Неужели это так очевидно?

— О, милый, ты понятия не имеешь. — Ее смех теперь звучал ярко и весело. — Ты был ее героем, когда тебе исполнилось всего шесть или семь лет, и она ужасно влюбилась в тебя за годы до того, как ты начал думать о ней таким образом. Твой отец, — мама прерывается, крестясь, прежде чем продолжить, — упокой Господи его душу, мы с ним всегда думали, что вы двое будете вместе.

— Никогда не стоит недооценивать глупость подростков, мама.

— Ну, кто знает? Может быть, ты действительно найдешь ее, — говорит она. — Может, там еще что-то произойдет? — Еще один смех, сердечный, полный юмора. — Но, ох, Шон, — выдыхает мама. — С этим может возникнуть проблема.

— Проблема? — спрашиваю я. —Ты имеешь в виду проблему, помимо всего этого «Иголка в стоге сена», «Затерянный город золота», «Потерянная надежда»?

Моя мать подпрыгивает от нетерпения, ехидно ухмыляясь мне.

— Шон, как ты называешь девушку, когда ваши родители женаты? — Восторженные взрывы веселья вырываются из нее, когда у меня отвисает челюсть.

— Вот дерьмо.

— Следи за своим языком, Шон. — Впрочем, в ее упреке нет ничего обидного. Только тепло и счастье.

— Знаешь, я даже не сложил два и два. Ш-ш... прости, мам. Дерьмо, я имею в виду. Я действительно не думал об этом. Теперь она моя сводная сестра. — Это подобно ведру холодной воды прямо в лицо.

Но мама меня жалеет.

— Прости, — извиняется она с виноватым выражением на лице. — Я не должна была так шутить, — снова хихикнула она. — Просто ничего не могла с собой поделать.

— Боже. — Я опустил голову и закрыл лицо руками. — Зачем тебе понадобилось поднимать этот вопрос?

— Расслабься, — успокаивает она. — Не похоже, что вы действительно родственники. Вы были по уши влюблены друг в друга задолго до того, как ее отец и твоя мать впервые подумали друг о друге.

— Господи, мама! Как будто это уже не был достаточно неловкий разговор.

— О Шон, возьми себя в руки. — Мама тепло улыбается мне, потом подходит и обнимает. — Кто знает, что случится, если ты когда-нибудь встретишь ее снова. Может быть, теперь вы просто возненавидите друг друга.

— Никогда не знаешь, наверное. — Я смеюсь. Неловкость исчезла. — Но, да. Если... я не очень-то на это надеюсь. Я бы хотел увидеть ее снова, да, но знаю, что шансы найти ее в эти выходные невелики. — Я качаю головой. — Это все довольно плохо. Почему ты никогда не рассказывала мне, что случилось с Кортни?

— Во-первых, мне нечего было тебе сказать, а во-вторых, почему ты никогда не спрашивал?

Хороший вопрос. Почему я никогда не спрашивал?
— Она так и не ответила на мое последнее письмо. Я всегда думал, что она просто продолжает жить своей жизнью, — пожимаю я плечами. — Это правда, насколько это возможно. Я не хотел быть назойливым, не хотел беспокоить ее, если она против моего внимания. Если бы она пожелала написать мне, то сделала бы это. По крайней мере, мне всегда так казалось.

— Идиот. — Мама встает на цыпочки и нежно гладит меня по затылку. — Значит, все эти годы ты просто сидел и страдал в благородном молчании?

— Как уже сказал, никогда не стоит недооценивать...

— Да, да. Как знаешь. — Мама машет рукой и закатывает глаза.

— Ладно, давай посмотрим, что я сегодня купил. — Я встаю и несу мешки обратно на кухонный стол.

— О, у тебя новый телефон? — Моя мама сразу же хватает сумку из магазина AT&T (Америкэн телефон энд телеграф компани прим. перев).

— Ага. Могу себе это позволить? Мой старый… Я носил эту штуку по всему Афганистану и Ираку, полагаю, что заслуживаю обновления. Судя по карте покрытия, у меня будет связь по всему району вокруг Лосиной головы — это что-то. — Я качаю головой, до сих пор не веря, что в лесах северного Мэна есть сотовая связь. Там плотность населения где-то около двух человек на квадратную милю.

— О, вот это да. Вы только посмотрите на него, богач с новым телефоном.

— Да, при таких темпах богатство ненадолго, — отвечаю я.
— У меня пенсия, но ее недостаточно, чтобы целый день валяться на диване. В какой-то момент мне придется найти работу.

— Кстати об этом, — говорит она. — Билл, вероятно, может потянуть за ниточки, пропихнуть тебя в «Макгуайр», в их отдел безопасности. Большой жесткий «морской котик»? У тебя не должно быть проблем, чтобы попасть туда даже без связей.

— Есть о чем подумать. — Я уклончиво пожимаю плечами, и мама оставляет эту тему.

— Что ты нашел в «Кабелас»? — спрашивает она, тыча пальцем в следующий мешок.

— GPS, которое делают для туристов и охотников. Дешевый прибор ночного видения и еще несколько вещей. Новый складной нож. Немного одежды. Ничего особенного.
Я пытаюсь перетасовать вещи, чтобы мама не заметила пакет из аптечного магазина, но это не срабатывает. Почему я захотел вместе с ней осмотреть свои покупки? Это была просто глупая идея.

— Что ты купил в аптеке?

— О, в основном батарейки. Ибупрофен, чтобы взять с собой. — Я пытаюсь отодвинуть сумку в сторону и держать ее закрытой.

— Ужасно большая сумка для этого, — уточняет мама, открывая ее, и я съеживаюсь, когда ее глаза расширяются.
— Теперь, Шон, ты знаешь, что я буду любить тебя и гордиться тобой, несмотря ни на что, но есть ли здесь что-то, о чем ты хочешь поговорить? — Она смеется, вытаскивая коробку с тампонами, еще одну коробку с макси-прокладками на ночь и колготки. — И о, посмотрите на это! Презервативы! Ты готов провести хорошие выходные!

— Да, отлично, мам. Я рад, что ты находишь это таким забавным. — У меня действительно нет причин смущаться этому, но почему-то смущаюсь. — Ладно, значит, презервативы хороши для гидроизоляции. Батареи. Детонаторы. Бери не смазанные, и можно положить вещи внутрь и завязать конец. Они полезны, а те, что в комплекте в грузовике, вероятно, уже высохли и никуда не годятся. Прокладки и тампоны? Лучшие в мире средства первой помощи. Быстрая работа с тампонами спасла мне жизнь в Ираке, заткнув пару пулевых отверстий и остановив кровотечение. Колготки — это отличные жгуты и компрессионные повязки.

— Ты же не рассчитываешь, что тебе действительно понадобятся эти вещи? — Мамино лицо вдруг становится серьезным.

— Нет, но лучше иметь их и не нуждаться в них, чем нуждаться в них и не иметь их. К слову, я хочу порыться в коробке с игрушками. — Мама молча роется в сумочке в поисках ключей, снимает один с кольца и протягивает мне.
— Мама, я не собираюсь влезать в неприятности и не ищу их. Просто хочу быть готовым, если они меня сами найдут.

— Сынок, у тебя и так было достаточно неприятностей, чтобы хватило на дюжину жизней, — вздыхает она.

— Ты пристегиваешься каждый раз, когда садишься в машину? Не только тогда, когда ты планируешь разбить ее?

Я встаю, готовый направиться в подвал, где хранится папин пистолет, но мама хватает меня за рукав.
— Сними рубашку, Шон. Я хочу посмотреть, как врачи собрали тебя.

Теперь она принимается за дело, моя мать — медсестра. Профессионально пальцами ощупывает сморщенные шрамы от сквозных ран на моей груди, спине и животе, шрам от разреза, который хирурги скорой помощи сделали, когда удалили мою селезенку и одну почку. Линия через татуировку на руке на моем левом предплечье. Другая линия, большая, искривленная и узловатая, на правой стороне моей груди.

— Они хорошо поработали. Грубо, но хорошо.
Я пожимаю плечами.

— Я все еще жив, так что они, должно быть, справились.

— Прошлой ночью, — начинает мама, но замолкает, закусывая губу. — Я слышала тебя, когда ты спал. Тебе снятся кошмары? — В ее глазах тревога, беспокойство. Любовь.

— Что, я? Большой сильный «морской котик»? Хладнокровному убийце снятся кошмары? Я — отворачиваюсь. Ей не нужно, чтобы я отвечал. Она уже знает и тяжело вздыхает. Я не хочу вдаваться в подробности, как я могу рассказать ей об ужасной красоте этого переулка? Боль, страх. Видеть пятерых моих ближайших друзей под пулеметным огнем из засады? Симметрия ответной стрельбы, виноватый выброс адреналина. Убийство.

— Если тебе нужно с кем-то поговорить, Шон, в больнице есть люди. Копы идут к ним после...

— Нет, все в порядке. Время — это все, что мне нужно. Да, этого, черт возьми, не случится. Психиатр-коп? Что мне это даст?

— Ладно. Просто... береги себя, хорошо? — Мама зевает, потягивается. — О, Господи. Мне нужно лечь спать – уже четыре часа. Эти двенадцатичасовые смены просто убивают меня. — Она вновь зевнула. — Но сверхурочные — это хорошо.

— Разбуди меня, когда встанешь, ладно? Я хочу завтра пораньше выехать. Мне бы хотелось провести немного времени в одиночестве в лесу, до субботы. Прежде чем я пойду и куплю немного черники.

— Разбужу. — Мама крепко обнимает меня, целует в щеку. — Я люблю тебя, Шон. Я так горжусь тобой и так счастлива, что ты снова дома, в безопасности. — Однако ее лицо слегка морщится, и она говорит: — Тебе нужно побриться. Ты становишься неряшливым.

— Я думал об этом. Думаю, я ее ненадолго сохраню. Может, неплохо быть менее узнаваемым, в случае...

— …на случай, если это Хизер, — продолжает мама, и я киваю.

— Да. Я бы предпочел, чтобы она не сразу меня узнала, если будет там. Я хотел бы сначала немного осмотреться.

— Хорошая мысль. Ладно, я иду спать. Тебе самому лучше поскорее пойти, если собираешься завтра так рано вставать, — мама гладит меня по неряшливой щеке.

— Я так и сделаю. Я хочу собрать грузовик сегодня вечером, и мне нужно достать кое-что из коробки с игрушками.

Подвал — типичный подвал Новой Англии. Здесь круглый год и холодно, и сыро. Затхло. Когда папа установил здесь сейф с оружием, ему пришлось пойти на некоторые экстраординарные меры по осушению, чтобы оружие не заржавело. Ключ легко открывает замок, позволяя мне повернуть ручку и отодвинуть засовы, и тяжелая дверь плавно отворяется. Внутри лежали на стеллажах винтовки и пистолеты.

Пистолет — простой выбор. Старая «Беретта 92ФС» моего отца лежит на верхней полке сейфа, и я хватаю ее вместе с тремя запасными магазинами на пятнадцать патронов и двумя коробками с девятимиллиметровыми патронами.

Винтовка — это более жесткое решение. Что возьму с собой? Я не ожидаю неприятностей, но здесь довольно стандартная практика, держать винтовку под задним сиденьем грузовика или на стойке в заднем окне. Мои пальцы задерживаются на холодной синей стали старого «Винчестера», из которого я в десять лет убил своего первого оленя, но потом перехожу к следующему варианту, «АР-15».

Он очень похож на «М4», который я носил в армии, но «Кольт AР-15» — это гражданское оружие, а не пулемет, как его военный кузен. Он также немного длиннее, чтобы соответствовать законам о минимальной длине. Это должно полностью удовлетворить мои потребности – «М4» в течение шести лет был моим ближайшим компаньоном, пока я служил в качестве военно-морского специального наблюдателя, и «AР» достаточно к нему близок, чтобы я с ним справился. Пять магазинов, по тридцать патронов в каждом, идут в сумку вместе с моими пистолетными обоймами, и еще полкоробки патронов. Пятисот патронов должно хватить, чтобы справиться с чем угодно, кроме вторжения Канады. Может быть, найдется время для небольшой практики в дикой местности.

Загрузить грузовик легко – все мое походное снаряжение было тщательно сохранено перед моим отъездом на флот, и сумки идут в заднюю часть «Блейзера» в определенном порядке, который я все еще знаю из долгой практики даже после долгих лет отсутствия. Я готов настолько, насколько это возможно.

Мама права: уже поздно, а четыре часа утра настанут быстро. Мне нужно немного поспать. Когда я наконец закрываю глаза, то понимаю, что вновь возвращаюсь в тот переулок в Садр-Сити

Возможно, на этот раз все закончится по-другому?

 

Глава 7

Кортни