Два часа спустя, за полчаса до заката

Км западнее города Великие Луки

И 3 км юго-западнее станции Новосокольники, деревня Шубино

Передовой НП 22-й армии

Командующий Невельской ударной группой армий и по совместительству начальник оперативного управления Генерального штаба генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский находился в превосходном расположении духа. Впервые за эту войну генерал Василевский был свидетелем того, как развивается наступление, спланированное и обеспеченное всем необходимым по стандартам 1944-45 года мира потомков. Казалось бы, медленное, но не останавливающееся ни на минуту продвижение вперед говорило о том, что тактика, а также наряд сил и средств для этой операции были выбраны правильно.

Коридоры шириной от восьмисот метров до километра на всю глубину вражеской обороны вдоль главных дорог были пробиты еще полчаса назад – сперва на Невельском, а потом на Великолукском участках фронта, но тяжкий грохот канонады не умолкал. Начался второй этап прорыва фронта, во время которого советская тяжелая артиллерия и штурмовые группы продолжали громить вражеские опорные пункты до тех пор, пока два прорыва не сольются в один, общей шириной в шестьдесят-семьдесят километров. И времени на это – уже не один световой день, как на пробитие первичного коридора, а трое суток вдумчивой тщательной работы. Правда, чем дальше от магистральных дорог, тем жиже вражеская оборона. Уже километрах в десяти в сторону от направлений основных ударов три ряда укрепленных пунктов сменяются одним, и в обороне там сидят уже не роты, а взводы, а то и отделения, имеющие на вооружении пулемет и несколько винтовок.

Ну нет у вермахта пятьсот миллионов солдат, чтобы наглухо, тройными линиями траншей, перекрыть эти пустынные болотистые леса, боевые операции в которых тяготеют к ниточкам уже имеющихся дорог. Еще до наступления в метельные безлунные ночи разведгруппы и целые лыжные батальоны просачивались в немецкий тыл мимо этих опорных пунктов, и после пересечения рокадной грунтовки, по которой осуществлялось снабжение немецких войск, без следа растворялись в бескрайних лесах.

Преследовать русских в этих заснеженных чащах могли только финские лыжники, присланные маршалом Маннергеймом. Но даже они были не в состоянии противостоять сибирскому егерскому ОСНАЗу, сформированному из охотников, бьющих в глаз белку и соболя. Несколько случаев исчезновения финских поисковых групп, что вели преследование пересекших линию фронта советских лыжных подразделений, резко остудили пыл горячих чухонских парней. И теперь эти лыжные батальоны и разведывательно-диверсионные группы готовятся выполнять во вражеском тылу каждый свою задачу, способствуя общему успеху операции.

К сожалению, подумал Василевский, пока дела обстоят таким образом, что Красная Армия, даже напрягая все силы, способна за один раз провести лишь одно такое наступление, мощным кулаком из тяжелой артиллерии и штурмовых батальонов проломив вражескую оборону и выпустив на оперативный простор мощное подвижное соединение. Но зато это будет не битье растопыренными пальцами в бетонную стену вражеской обороны в стиле маршала Тимошенко, а единственный смертельный удар, наносящий тяжелое поражение крупной вражеской группировке. Хотя надо признать, что оборона тут у немцев как раз не бетонная, а деревоземляная, да и войска на позициях тоже не элита элит, а обычная, ниже среднего, пехтура. Ниже среднего – это потому, что до сегодняшнего дня данный участок фронта считался второстепенным, и немецкое командование уже слой за слоем содрало отсюда семь шкур для пополнения понесших катастрофические потери группы армий «Центр». Ну ничего, Красной Армии тоже тренироваться лучше на кроликах, а не на тиграх…

От этих мыслей Василевского отвлек вибрирующий сигнал портативной радиостанции, вложенной в нагрудный карман френча. Размером этот аппарат был с удлиненный портсигар, но при этом при наличии ретрансляторов и некоторого дополнительного оборудования, позволяющего использовать линии ВЧ, связь обеспечивалась хоть в масштабах всего Советского Союза. Василевский знал, что если вдруг потребуется, то прямо сейчас, набрав короткий трехзначный номер, он может позвонить хоть самому товарищу Сталину. Впрочем, пока это было преждевременно….

Вытащив аппарат из кармана, Василевский нажал на кнопку приема и услышал ровный и сильный голос генерал-лейтенанта Матвеева.

– Здравия желаю, товарищ Василевский, – произнес командующий Экспедиционными силами. – Докладываю – фронт прорван, лед – тьфу ты, «Рижский экспресс» – тронулся. Голова Кантемировской дивизии вошла в прорыв.

– А не рано ли, товарищ Матвеев? – спросил Василевский, – ведь до полной темноты еще не меньше полутора часов.

– Да нет, товарищ Василевский, – голосом генерал-лейтенанта Матвеева ответила рация, – пока наш авангард дойдет до Пустошек [200] и оседлает магистраль, окончательно стемнеет. Те немцы, которые могут увидеть наше выдвижение через полосу прорыва, уже никому ничего не расскажут. И вы знаете почему. [201] Зато лишний час темноты нам очень пригодится завтра утром под Ригой.

– Хорошо, товарищ Матвеев, – немного подумав, согласился Василевский, – если вы считаете, что так нужно, то действуйте. Я докладываю товарищу Сталину, что фронт прорван на час раньше расчетного срока и ваши части входят в прорыв. И удачи вам там! Ни пуха, ни пера, Андрей Николаевич!

– К черту, Александр Михайлович, к черту! Конец связи, – ответила рация и, мигнув зеленым огоньком, означающим, что канал связи свободен замолчала.

Генерал-лейтенант Василевский немного подумал, потом набрал трехзначный номер. При этом пальцы тыкались в кнопки вполне привычно, как-никак он взаимодействовал с Экспедиционными силами с конца августа, когда был назначен на Брянский фронт начальником штаба к генералу армии Жукову и имел большую практику работы с приборами потомков.

– Товарищ Сталин, – сказал Василевский, когда на том конце хрипловатый голос с легким акцентом произнес «Алло», – фронт противника прорван. «Рижский экспресс» отправился с опережением графика.

– Хорошо, товарищ Василевский, – ответили на том конце, – продолжайте держать меня в курсе.

* * *