XXII. Линия стыка. Портрет. Два взгляда на смерть.

Знакомый отельный номер. Закрытая за собой дверь. Тревога в глазах гардевуар и электрода. Синед стаскивает чёрно-белое худи. Синтетическая кожа бугрится и перекатывается, словно десятки заключённых в бутылку червей, жаждущих пробиться на волю, ломают пластиковую тюрьму свою. Болезненные импульсы учащаются.

«Почему эта штука решила убить меня сейчас?»

Где-то на фоне боли мьюту запустил холодные пальцы в разум парня. После некоторой практики для мутанта не составило труда держать связь со всей командой; в какой части города не находился человек или монстр, мьюту готов защищать своих. Синед готов просить мутанта лишить его всех ощущений ради последней минуты без страданий. Ещё он спросил себя, может ли гардевуар вырвать из его тела враждебный кусок плоти, столь долго казавшийся своим? Наконец, на пике приступа, синтетическое плечо загорелось ослепляющим белым светом. Яркая вспышка длилась несколько секунд, а за ней вслед за отступившей болью явился шок.

Красное плечо, целое, крепкое, поблескивающее, как грязный нечищеный металл. Белый выпирающий локоть. Предплечье, не определившееся с цветом, пестрило красно-белым рисунком из неровных углов и широких полос. Костяшки пальцев затрещали от малейшего движения. Синед осторожно прикоснулся к запястью, отказываясь верить глазам – к нему вернулась конечность! Перевернул ладонь, и та от основания мизинца до большого пальца раскрылась улыбающейся щелью беззубого рта. В глубине странной пасти, как и на костяшках, под несколькими слоями кожи теплился свет.

— Синтетическая ткань волторба эволюционировала...

«…гшш, в мою ткань» закончил электрод. «Ты эволюционировал, хахах.»

— Синтетическая рука вернула изначальную форму.

«Захватив, правда, ещё больше твоей плоти, гшш».

— Что?

«Зеркало».

Синед кинулся к холодному стеклу, и, изучая нового себя, погружался в новый котёл ужаса. Синтетическое «заражение» разрослось значительно, бросив щупальца во все стороны и открыто ухватившись за тело из обычного мяса и костей. Левая сторона шеи стала совершенно иной: алый покров, перемежаясь рваными кусочками обычной кожи, поднимался выше, захватывая щёку и дальше по виску, за ушную раковину… Ухо! Внешняя часть органа слуха выросла заново, сохраняя прежнюю форму. Белое, на ощупь как металл, пусть гнущийся, податливый, но металл – точно поверхность настоящего электрода. Волосы побелели много больше, половина головы почти. А ещё глаз.

Орган зрения словно собирали в неправильном порядке. Склера потемнела, став угольно-чёрной, радужная оболочка, в противоположность тому, посветлела, дойдя в пигментации до насыщенного оранжевого. Искра белого света мелькала в глубине зрачка. Синед закрыл правый глаз, сконцентрировался – картинка восприятия сместилась в сторону восприятия света, появилось много ярких белых пятен.

— Я.. ещё человек хотя бы? – растерянно спросил парень.

«Да. Разум не изменился в процессе эволюции руки. Я?»

— Монстр, мьюту, – невесело ответил Синед, и изменённые личности мысленно кивнули друг другу. Как пароль-отзыв разведчиков в глубоком тылу, как луч света в подземелье, им нужно признание одного другим и наоборот; единственного авторитета, напоминающего кто ты и зачем существуешь дальше.

— Как думаете, насколько синтетика пробралась вглубь?

«Можно узнать, гшш».

* * *

Синед сидел на полу, наклонившись вперёд, терпеливо выдерживая предложенную и выполняемую электродом процедуру – монстр проводил слабые электрические токи через плечо парня и дальше, осторожно продвигаясь по синтетическому телу.

«Лопатка. Ключица. Верхний угол грудины. Рёбра слева. Первое. Второе. Тре…»

— Ау!!

«Только два. Лопатка разрослась вверх, как шип. Мышцы шеи..»

— Довольно! Какой смысл таким порядком захватывать моё тело?

«Очевидный, гшш. Твои кости превращаются в нечто, отдалённо напоминающее моё генераторное ядро, а оно чрезвычайно энергоёмко. Чем больше костей изменятся, да ещё увеличатся в размере, тем больше электричества ты сможешь создавать, принимать и хранить, а развитые мышцы помогут контролировать её и использовать».

— Хочешь сказать, эта штука знает, как лучше всего взаимодействовать с моим телом?

«Нет конечно, дурень! Гшш, в имплантате нет жизни и разума, не обольщайся! Рука остаётся частью тебя, а не ты становишься частью руки. Просто, гшш, ваша химическая синхронизация, действительно не даёт ей сожрать и убить всё тело или двинуться вглубь, к важным органам».

— А глаз?

«Без руки жил, без глаза не проживёшь в случае чего, агшш?», электрод подло захихикал, и Синед также не смог сдержаться от его весёлости.

«Нас осталось пятеро, а в заявке можно указать только шест…»

— Знаю. Что-нибудь придумаем, есть несколько дней на отдых...

Стук в дверь. Тяжёлый, раскатистый. За ним ещё один, нетерпеливый. Человек и монстры в комнате переглянулись. Когда Синед поднимается и уже тянется к ручке двери, гардевуар отправляет ему послание «всё будет хорошо». «О чём она?»

На пороге два офицера полиции. Они уводят Синеда, практически ничего не объясняя. Без наручников, но жёстко, почти как Кристин. Его успокаивает только последняя мысль ведьмы. Покой. «Оставайся спокойным». Подумай тут о покое, когда у тебя рука заново отросла, а в дверь ломятся стражи порядка Рюэштадта!

«А где харияма, гшш?» подумал электрод. «Без толстяка нас вовсе остаётся четверо!»

 

* * *

 

Австралийские тренеры – единственные, кто не просто имеет право использовать покеболы, но и испытывают в них крайнюю нужду. Даже Синед, вникни он в суть проблемы, согласился бы с этим утверждением.

Австралийцы живут на единственном континенте, по которому ещё ступают ноги древних титанов, вымерших на всей остальной планете. Гачигорас, карракоста, археопс – величайшие реликты, вымершие везде, кроме Австралии, представляют для человека серьёзную угрозу. Кроме них, популяция пустынных кактюрнов, а также змей и пауков, вроде ариадоса и гальвантулы, заставляют австралийские компании производить покеболы с замками, дающими минимальную осечку при поимке монстра. Те же, кто не видит себя на тренерском поприще и не располагает монстром-компаньоном для самозащиты, не брезгуют использовать иные средства самообороны. Если в Америке документом, подтверждающим твою зрелость и готовность жить жизнью взрослого, являются водительские права, то в Австралии – лицензия на ношение оружия.

Профессиональные тренеры понимают, что оружие или монстр-компаньон есть лишь средство защиты. Когда дело касается тренировки покемона они наоборот, стремятся дать подопечному максимум свободы (вплоть до взлома чипов промывки мозгов, к которому пришёл Синед и убедился в статусе покемонов-рабов). Когда хищный монстр понимает, что человек не добыча, а посредник, способный достать ему добычу и вывести на новый уровень, поведение его успокаивается уже без разрушительного влияния покебола, проявляется истинный характер. Начинаются тренировки, последняя ступень которых – Z-Атаки.

Континентальный сдвиг Кристин и ликанрока показал миру, что тренер и монстр должны жертвовать собой вместе, если хотят провести достойную Z-Атаку, и быть готовыми умереть за другого. Существуют, конечно, иные способы синхронно вложить энергию в удар, не завязанные на крови. Можно, например, использовать синхронные стойки, если ты тренируешь покемона боевого типа, или наносить на тело временные татуировки для связи с идолами или мистическими монстрами. Кимба Ирвин часто использовал этот приём, чтобы помочь Капу-Кокеко сформировать Сияющий гигавольт, и физически ощущал, как вместе с атакой покемона силы утекают из него самого.

В четвертьфинале гигавольт не помог Кимбе одолеть деспотара Эмиля фон Бозера. Немец, которого несколько раундов подряд терзали соперники с Ярлыками, сам впервые применил мегаэволюцию, и трансформировавшийся деспотар в очередной раз продемонстрировал непрошибаемость гигаимпульса. Однако австралиец не унывал. Его страна-континент не имела особых притязаний, которые он мог высказать, имея Слово Чемпиона. Продвинулся по турниру он достаточно, чтобы получить значительные призовые и продемонстрировать миру возможности Z-Атак. Если у Намикавы Шиноды не получится удержать свою позицию (японская сторона тогда ещё решала, что им делать с Кристин), того внимания, которое он уже получил, продвигая новомодное течение, будет достаточно. Ирвин получил несколько десятков звонков от молодых тренеров, желающих стать его учениками, но призвал их дождаться окончания турнира. Если после финала их стремление не исчезнет, австралиец с радостью поведёт их по новому пути совершенствования равных, тренера и покемона.

Ранним утром, после ужасного четвертьфинала Шинода против Кристин, один из вероятных учеников прибыл лично, дабы засвидетельствовать почтение мастеру. Стук его кулаков в дверь отельного номера не разбудил Кимбу Ирвина (его день начинался ещё раньше, с пробежки в четыре утра), но заставил понервничать. Кто мог заявиться в такую рань?

В проёме двери стоял огромный харияма. На секунду Кимба даже пожалел, что не взял накануне из хранилища эскавалира, его помощь могла пригодиться сейчас. Боевой монстр на дюйм возвышался над австралийцем, но харияма развеял опасения человека, сложив ладони и поклонившись. Затем он отступил назад, наклонился, чтобы начертить ладонью литеру Z на полу. Выпрямился и повторил ритуал поклона.

— Ты покемон Намикавы. Он прислал тебя... – толстяк покачал головой, — чтобы я тебя тренировал? – кивок.

«Шинода спрашивал про мои тренировки лично и видел, как работает континентальный сдвиг. Если бы он хотел тренироваться под моим началом, то пришёл лично. Это инициатива хариямы!»

— Z-Атаки, которым ты просишь меня научить, должны разрабатываться тобой вместе с твоим тренером. Иногда на это уходят годы. Я не буду помогать Шиноде, а тебе одному просто не смогу помочь.

Харияма снова покачал головой. Должно быть, он не поверил, что отказывают ему только потому, что для тренировки нужен ещё и Синед. Толстяк хотел выйти на новый уровень и впечатлить своего тренера так же, как это удавалось ранее чаризарду, и не раз, и не два! Если для этого нужно обратиться к постороннему тренеру, который умеет что-то другое, отличное от учения японца, в этом нет ничего зазорного!

Но сначала ему удалось впечатлить Кимбу Ирвина. Австралиец с удивлением смотрел, как толстяк вновь чертит Z, а затем становится на колени и касается пола лбом. «Как самурай в том старом фильме... Как его звали?». Ирвин задумывается. «Я могу показать ему основные принципы построений перед Z-Атакой. Да, могу. Построение и поток энергии. Не факт, что он освоит их к концу недели... Или к концу года. И неизвестно, сможет ли он сработать в связке со своим тренером. Но я могу с ним позаниматься...»

— Встань, харияма. Мне нужно зайти в хранилище, и, может, мы подберём тебе спарринг-партнёра.

 

* * *

 

— Электромагнитная пушка пробила щиты и поразила двух человек. Один скончался на месте, второй в тяжёлом состоянии. Ещё восемнадцать жалуются на потерю зрения и головные боли после вспышки разряда на щите.

— Мне очень жаль, что так вышло, но в чём моя вина?

— Вы отдали приказ, Шинода, приказ покемону использовать ЭМ-пушку.

— Нет, я не упоминал пушку. Я лишь дал разрешение действовать без ограничений, ни в коем случае не приказ. После него электрод сам выбирает, как продолжать бой.

— Стало быть, вы отрицаете вину?

— Отрицаю. Нет моей вины в том, что монстр сам ищет кратчайший путь к победе.

— Но вы знали, что фраза «действуй без ограничений» разрешает ему использовать упомянутый приём?

— Более того, я всеми силами искал мастера, способного научить электрода этому приёму. У вас есть штатный покемонолог? Техник?

— Да. К чему вопрос?

— Спросите у него, как так выходит, что «зэпп каннону» оказывается способна не только пробить стену гигаимпульса и поразить монстра, но и пробивает барьер, созданный для того, чтобы обеспечивать безопасность зрителей. Задайте вопрос техникам, может, облажались они, и щиты не были настроены должным образом? Как я говорил, мне очень жаль, но в случившемся я вижу или силу своего монстра, или ненадёжность вашей защитной системы, что, в сущности, одно и то же. Моей вины в произошедшем нет.

До этого Синеду только дважды приходилось иметь дело с полицией. После побега из лаборатории и в попытке облегчить участь команды R. Положение подозреваемого или обвиняемого не пугало японца, на вопросы отвечал спокойно, почти механически. Ему не нужно выкручиваться, придумывать удобные ответы. Проблемы нет. «Всё хорошо». Он отвечает тем, в чём уверен. Его не могут осудить, как и электрода: нет такого закона. «Пока нет».

— Может, вы хотели отомстить Эрику Амоако после смерти волторба и не рассчитали сил? — это второй офицер сменяет первого. Меняется и тон допроса, и направление вопросов.

— Я не испытывал чего-то, что сподвигло бы меня на месть. Пустота, разочарование – да, но это бой. Монстры убивают и умирают. Лучше спросите вашего покемонолога и самого Амоако. Они подтвердят: волторб был убит намеренно, силой куда большей необходимой для победы. Электрод отвечал вынужденно. Иного способа победить метагросса, окружённого гигаимпульсом, нет.

— Почему вы так внезапно покинули стадион?

— Левая рука невыносимо заболела. Что-то вроде фантомных болей. Такое случается, и в состоянии приступа я всё равно не смог бы отвечать на вопросы.

— Вы потеряли руку во время турнира в Токио, правильно? Как это произошло?

— Мне отсекли её мечом.

— Кто и за что?

— Не установлено. Я думаю, это предупреждение от мафии. Некоторое время назад я отказался отдавать им одного своего монстра.

— Я вижу, между сражением с Амоако и нашим приходом вы обзавелись протезом.

— Да. Его доставили прямо в номер. Высокотехнологичная штука на заказ, буквально сращивается с телом.

— Кто и когда его доставил?

— Не могу точно знать. Обычно я забираю посылки уже тогда, когда им впору уйти обратно.

— У вас остались какие-то чеки? Кто сделал его для вас?

— Я не храню чеки и редко запоминаю людей, с которыми имею дело реже двух раз. И вообще, какое отношение это имеет к делу?

Ложь о протезе давалась Синеду легко. Иногда он подумывал о какой-нибудь многофункциональной конечности, которую действительно можно будет сделать на заказ, получив призовые с турнира. Возможно, для этого пришлось бы избавиться от остатков синтетического плеча, искусно вырезав его из плоти. Тогда можно пожить дольше двадцати лет и даже застать следующий мировой турнир... Если он потребуется после победы Намикавы Шиноды в этом. Сейчас же парень не знал, чего ожидать от синтетической эволюции. Может, она стабильна? А может, уже пробирается к его сердцу от лопатки, или к мозгу через зрительный нерв изменённого глаза? Электрод после осмотра поверил в химическую синхронизацию тела тренера и руки монстра, но найдётся ли в мире человек, учёный, способный подтвердить это и развеять страхи японца?

 

* * *

 

— В общем, там как вышло, господин офицер. Мы на месте обнаружили, что опора стадиона изогнулась и повредила генератор щитов в секторе N. Ещё два ближайших генератора не выдержали перегрузки и...

— Так, стоп. Ещё раз. Погнулась опора стадиона? Он стоит на стальных балках полутора метров в диаметре. Как такое возможно?

— Мы не знаем. Утром во время плановой проверки всё было в порядке, и перед боем тоже. Старший смены считает, деформацию конструкции мог вызвать тот покемон Амоако из чёрного покебола, который выпустил силовую волну во время выхода. Несколько наших потеряли сознание тогда. Да что я говорю, вы старшего спросите, он рапорт писал.

— Хотите сказать, в смерти людей виноват Амоако?

...

— Амоако и мы, сэр, — серьёзно отвечал старший инженерной смены. — Кинетические щиты не работали должным образом и были пробиты. Мы облажались и готовы понести наказание.

Поздней ночью Синеда освободили из-под стражи.

 

* * *

 

Он возвращался в павильон один. Монстры не ждали его у полицейского управления, гардевуар или мьюту не пытались выйти на контакт, да и сам Рюэштадт отдыхал. Часто в городе можно встретить шатающихся туристов и за полночь. Горят фонари, многие заведения открыты круглосуточно, но в три часа ночи спать хотят все. Даже те, кто в начале турнира испытывал проблемы с адаптацией, прилетев с другого края света.

Выдался момент изучить эволюционировавшую конечность. Осторожно, с оглядкой на вероятную слежку. Парень сгибал и разгибал локоть, щёлкал пальцами, выбивая искры, прощупывал синтетическую кожу. Особенно интересовал японца кусочек трицепса чуть выше локтя, тот самый, который изначально был пересажен. Прежде разница между оригинальной мышцей волторба и изменёнными человеческими находилась сразу, сейчас... Сейчас и нет того самого участка. Нет разницы.

«Хорошо бы найти врача, умеющего хранить секреты, и изучить руку. Если она стабильна, волноваться не о чем. Если же нет, я или умру... Или совсем перестану быть человеком». Синед нервно рассмеялся и обернулся, ища кого-то, кто мог услышать. Никого. Пустота.

«Всё равно, для всех остальных – это протез. Продвинутый киберпротез. Хотя Кристин можно рассказать. Её мнение стоит услышать. А если», парень остановился. «А если даже она назовёт меня чудовищем, что тогда?

Так, спокойно. Ничего ещё не произошло. Лучше подумай о деле. О чём-то стоящем. Сейчас рабочие готовят стадион. Завтра утром пройдёт поединок Максвелл – Бозер. Оба тренера достойны пройти в финал. На кого бы я поставил? На американца, пожалуй. Хотя с германцем сразиться второй раз было бы приятно. Можно попробовать выставить электрода против деспотара. Убедиться, что «зэпп каннону» может пробивать чей угодно гигаимпульс. Тогда можно будет утверждать, что у меня есть, может, не самый сильный монстр, но монстр с сильнейшей электрической атакой. Аргумент для авторитета чемпиона? Аргумент.

Надо попросить гардевуар найти харияму. Без него нас остаётся только четверо. А сможем ли мы впятером, как в старые добрые, одолеть второго финалиста, вписав шестым кого-то из раненых и "забыв" о нём? Или использовать перерыв перед финалом для знакомства и подготовки поригона?»

Парень выдал ещё один нервный смешок, но больше не оглядывался.

«Если не получится, то мьюту устроит судный день. Когда я в последний раз думал об этом? В Японии? Во время церемонии открытия? Когда пытался убедить собрание защитить Кристин? Да, наверное, тогда.

Если я решу, что мы не готовы, я просто могу сказать ему в любой момент: прости, мы недостаточно хороши, теперь твой черёд.

Он пощадит меня или уничтожит вместе со всеми, как лишнего свидетеля, как вероятную помеху?

По крайней мере, от оставит в покое команду. Ему нет нужды убивать свободных монстров. Этого достаточно».

Синед услышал механический стрекот слева, а через секунду земля и небо поменялись местами и рассыпались калейдоскопом из миллиона осколков.

 

* * *

 

Намикава и не понял сразу, когда сознание вернулось к нему. Сначала он услышал шум. Снаружи, откуда-то далеко. Человеческая речь. Кто-то говорит по телефону. Или сам с собой; слышно, что говорит только один человек. Синед попробовал открыть глаза, но ничего не увидел. Хотелось сказать себе «ладно, ещё пять минуточек» и снова провалиться в небытие, но тут вернулось ощущение тела.

Боль в висках. И кто-то подвесил его в воздухе! Поднял на верёвках или цепях, растянув руки в стороны. Ногами он шевелить может, да только проку в этом чуть. Удалось потрясти головой, тяжёлой гудящей головой. Да, его ударили по голове, но тяжесть ощущается не только поэтому. Синтетическая лямка врезается в подбородок японца. На нём шлем с непрозрачной маской. Зачем? Чтобы не видеть похитителя? Но Синед уже знает, кому он понадобился. Правое ухо подводит его после атаки токстрисити, но левое, изменившееся, слышит теперь очень хорошо.

— Амоако, – произносит Синед.

Голос стих. Синед ждал от Эрика Амоако шаблонной фразы, вроде «очнулся? Так скоро?», или пышной речи, начинающейся с «знаешь, почему ты сейчас висишь, закованный в цепи?». Или ничего. Пустоты. Жертве на всегда необходимо знать о намерениях преступника. Умные преступники так и поступают. Но Амоако заговорил. Как вскоре выяснится, он просто не мог молчать в такой ситуации.

— Назови своё имя. Полностью. – французский доктор говорил слева. Тихо и глухо, будто через стену. «Ксо, ты же прекрасно зна...» подумал Синед. И запнулся, мысли парня спутались. Это какая-то проверка?

«Всё будет хорошо», попрощалась с ним гардевуар. Эту картину она тоже успела увидеть и не нашла в ней ничего ужасного?

— Намикава Шинода, – подчинился Синед.

— Где и когда ты родился? – Синед назвал дату и город, который считал родным – Кумамото.

— Ложь. — голос Амоако пел. — Тебе назначили этот день рождения. В этот день в Кумамото не родился никто хоть с как-то похожим на твои именем и фамилией. Более того, запись в базе больницы Хигаси о тебе появилась через 7 лет и одну неделю после этой даты. Как думаешь, легко определять возраст перепуганного человеческого ребёнка на глаз?

Как зовут твою мать?

— Я... Я не знаю, — сдался Синед.

— Встречал ли ты когда-нибудь своего отца? Как он выглядит?

— Нет. Я не знаю.

— Как ты потерял левую руку?

«Он знает!» Синед запаниковал. «Он раскапывал мою историю. Мою жизнь. Как? Когда? Мы встречаемся второй раз в жизни!»

— После финала турнира в Токио якудза решила, что рука мне больше не нужна. Они надеялись, без одной я не буду так сильно держаться за своих монстров.

— А что на тебе сейчас? Протез?

— Протез, — механически повторил Синед. Он всё ещё надеялся, что это сон, какой-то неудачный гипноз бродячего покемона. Какой-нибудь генга..

«Нет, пожалуйста, не надо!» Он попытался вырваться, проснуться, но шлем не исчез, а цепи крепко держали. Настоящие цепи.

— Сколько ты отвалил за такую технологичную игрушку? — продолжил Амоако, не обращая внимания на попытки жертвы сопротивляться.

— Двести тысяч долларов, — наобум выпалил Синед.

— Не так и много, когда на руках есть гонорар финалиста. А если ещё победить в финале...

Амоако обошёл пленника со спины. Теперь он шептал в самое ухо Намикавы:

— Слушать твою ложь так упоительно, когда знаешь правду. Это не протез. Это и есть ты. Настоящий Намикава Шинода. Я так расстроился, когда проиграл тебе, ещё и с позором. Вы убили всех моих подопечных. Всех покемонов! У меня очки поползли на нос с вспотевшего лба. Хотелось выбросить их, кричать, сыпать проклятиями. Но я мельком взглянул на тебя. И матрица, понимаешь, матрица в очках, которую я сам собирал, калибровал, показала мне нечто. Сгусток, концентрат энергии. Твоё плечо светилось, как маяк в ясную ночь. Как чудовище, собравшееся эволюционировать! Феноменально. Я поднял по телефону всех своих помощников, всех кого смог, с одним запросом. «Намикава Шинода. Узнайте о нём всё, что сможете». Они искали информацию, а я продолжал следить лично. Продолжал следить, когда тебя забрала полиция. «У него выросла рука», сказал я себе. И грудь тоже горит, и шея. Глаз и ухо. Я думал, скандал с "зэпп каннону" отнимет тебя у меня. Да, отнимет. Но я ждал и дождался. А пока я ждал, сеть агентов, покруче этого вашего Кейши Фугаки, слила для меня всё.

У тебя нет родных. Нет корней, нет истока. Можно сказать, ты никогда и не жил. Ты существовал. Выращенная лабораторная крыса. Как будто решили скрестить обычную белую лабораторную крысу и дикого ратикейта, выпустить на волю и посмотреть, что выйдет. А вышел монстр, который поднял бунт против своих пленителей. Против мира.

Монстр. А для меня скоро – карманный монстр.

— Я... Я не выращен. Я рождён. Меня обра...

— Как ты можешь это знать? Твои клетки не принадлежат человеку. Они... Инакие! Ты –нечто новое! Очень умно поступили твои создатели, оставив тебе человеческий облик, но изменив основу, изменить суть. Пока генесект подвешивал тебя, я взял пару анализов. Кровь, кожа, мышца, волос. И знаешь что? Если немного поработать, заняться калибровкой, то через месяц, может меньше, я смогу спрятать тебя в покебол, монстр.

— Я не выращен! Я был рождён, как и ты! Учёные накачивали моё тело препаратами, сыворотками, чтобы мышцы волторба не убивали меня, как паразит!

— Тебя ещё волнует вопрос своего происхождения? Я бы сейчас беспокоился о других вещах.

Синеда выкручивало изнутри. Казалось, Амоако ухватил пленника за мозг и вывернул наизнанку, обнажив, самые страшные кошмары и переживания. Кошмар бихийема наяву. Французский доктор и инопланетный покемон стоили друг друга. Парень запаниковал, включился режим бей-беги. Выбраться! Да, выбраться! Убить проклятого доктора, положить конец его экспериментам. Ради себя, ради всех существ, когда-либо попадавших французу в руки. Он останется человеком! Он будет человеком, получившим великий дар, руку из синтетических тканей волторба (а теперь уже электрода), и он будет распоряжаться ею, как полагается разумному человеку.

— Я бы этого не делал, — флегматично заметил Амоако, когда загудело генераторное ядро в руке. — Во-первых, я сам сейчас в костюме, хорошо защищающем от электричества. Во-вторых, твоя рука тоже закрыта, спрятана за изоляционным рукавом. Ток ты сможешь пустить только через самого себя. Хочешь попробовать? Пробуй. Мне не придётся делать тест клеток на сопротивление электричеству.

— Гардевуар найдёт меня! Она город перероет, но сможет меня найти!

— Нет, даже если будет знать, где искать. Шлем, что на тебе, блокирует любые психические сигналы. В обе стороны. Ни психический монстр тебя не найдёт, ни ты, условно будучи телепатом, не сможешь позвать на помощь. — Амоако говорил тоном человека, желающего также добавить «слушай, хватит думать, что я занимаюсь этим первый день и не знаю, как ловить и удерживать монстров без покебола под рукой».

— Мьюту... – прошептал Синед.

— Что.

— Мьюту. Да, он тоже не сможет найти меня, если твой психошлем так хорош, но если я не появлюсь к финалу, мьюту устроит судный день. 250 тысяч умрут мгновенно, ещё столько же^[71] – за минуты, а потом мир сгорит.

— Мьюту. «Second mew»^[72]. Интересно. Это то непонятное чудовище, которое всегда ходит с твоей командой, но никогда не сражается? Почему ты думаешь, что он настолько сильный?

«Потому что я учил его сдерживать эту силу». Синед промолчал. Краем уха он слышал, Амоако снова звонил по телефону, и говорил неизвестному слушателю, что теперь ему нужен не только болл Доминатора, но и мастерболл («что это такое?»), но думал он теперь совсем о другом. Нужно выбираться! Да, про вариант будущего, в котором мьюту объявляет войну человечеству, если кампания свободной команды проваливается, Синед не забывал никогда; просто старался не думать о нём и выложиться на полную. Так учит Путь, правильно? Если можешь что-то сделать, то постарайся, если от тебя ничего не зависит, стой и наблюдай. Путь рассудит, и смерть придёт, когда нужно ей. Синед не стремился жить, руководствуясь бусидо, но сейчас он не хотел умирать в руках Амоако или наблюдая за горящим Рюэштадтом. От него ещё многое может зависеть. Нужно выбираться!

«Я должен освободить руку. Освобожу её – высвобожусь сам. Амоако защитился от электрических атак, но я сам не знаю наверняка, как их использовать. Могу высвободить разряд, сноп искр но не знаю, как его направлять. Единственное, чему я научился – динамический удар. Да я и пробовал всего пару раз, когда возникала нужда. Динамический мог бы разорвать цепи, но я сам обездвижен. Помедитировать и попробовать сфокусированный?

О чём я вообще думаю? Пытаться использовать способности монстров, ни разу не практиковавшись и не зная, как это может сработать!»

 

«Монстры разучивают навыки разными путями. Некоторые приёмы получаются сами, просто потому что дракон может дышать огнём, а у пикачу есть мешочки в щеках, вырабатывающие мощный электрический заряд». Иногда монстры просто представляют желаемое и, взывая к Энергии, творят чудеса. Иные же не могут сами пользоваться энергией или собственным телом. Им нужен ментор, наставник, другой монстр, показывающий умение на практике. Так я тренировал волторба и электрода».

 

«Что-то такое я говорил гардевуар во время тренировок. Ей пошло на пользу.

Зачем рука, эволюционировав, оставила открытую щель на ладони? Похоже на небольшой рот. Электрод тоже обзаводится ртом во время эволюции, и, хотя он не говорит, но начинает использовать эту малую особенность, чтобы разучивать новые, более смертоносные приёмы».

Синед вытянул пальцы, развёл их в сторону. Защитный рукав изолировал руку электрода, но не обездвиживал её. При желании можно сжать кулак или согнуть руку в локте (если бы парня не подвесили к потолку). Главное, что электричество не может пробить изоляцию. Но можно использовать не только его.

«Девять лет они были моими менторами. Гаярдос и электрод. Неужели... Неужели сейчас, не через девять, но через девятнадцать лет после начала эксперимента над моим телом, он спасёт мне жизнь? Нужно только представить. Только захотеть».

Генераторное ядро загудело вновь; Амоако не сразу обратил на это внимание.

 

* * *

 

Синед представил, как энергия собирается чуть выше ладони, сделал мысленное усилие, похожее на приказ – и рука подчинилась! Затем он представил разрушительный поток жара и давления, управляемый, послушный. Каждый образ, каждый миг парень прогонял в памяти по нескольку раз. Жар собирался в запястье, и, когда Синед не смог больше терпеть, выпустил его на свободу, надеясь, что этого окажется достаточно.

Двухсекундный гиперлуч. Англоязычные комментаторы, увидя такой во время сражения, посмеялись и назвали бы его не "beam", а "blast" или даже "shot". Но двух секунд достаточно, чтобы испепелить изоляцию и разорвать несколько звеньев цепи. Синед заорал, и, покачнувшись (этого незначительного движения в пространстве оказалось достаточно), динамическим ударом раздробил цепь, удерживающую вторую руку. Свобода! Парень упал на пол и тут же вскочил.

Снять шлем не удалось. На лямке не оказалось застёжки, Амоако и не собирался снимать его в обозримом будущем. Тогда японец сделал пару шагов назад (используя теперь такое неказистое движение как основу приёма), зажмурился и ударом вскользь разбил чёрное забрало. Несколько осколков впилось в щёку, один оцарапал нос, но глаза остались целы. Удача сопутствовала парню.

Теперь он мог взглянуть на Амоако и оценить обстановку. Доктор облачился в изоляционный костюм защитного цвета, совершенно незнакомый Намикаве. Он и не разбирался в военной экипировке. Должно быть, костюм надёжно защищал от поражения электричеством, как и заявил Амоако, в том числе и от атак покемонов. Доктор тоже носил защитный псишлем, но свой мог расстегнуть в любой момент, и забрало его шлема было прозрачным. Также француз не расставался со сканирующими авиационными очками и главным оружием – хвостом-манипулятором.

Противники стояли в просторном холле. Синед предположил, они находятся в техническом отсеке павильона Эрика Амоако. Доктор преобразовал это место в свою лабораторию: у стен стояло оборудование и некоторые машины, кроме пары компьютеров показались Синеду знакомыми. Впрочем, приглядываться времени не было.

— Гиперлуч и динамический удар. — глаза Амоако светились даже за линзами очков, а голос сочился мёдом. — Ты потрясающий!

— Или ты позволяешь мне уйти, и я забываю о произошедшем, или... — Синед говорил и расстёгивал лямки, всё ещё крепящие дымящийся изоляционный рукав к руке.

— Или что?

— Я убью тебя! — сказать это другому человеку, когда он защищал гардевуар, было проще. Там монстры дрались с монстрами, а человек с человеком. Сейчас ему придётся драться, используя силу монстра. И, кажется, Амоако думал о том же.

— Ярость и способности чудовища против науки и холодного расчёта. Занятно, их противостояние продолжается вне турнирного боя! Покажи мне, что можешь!

«Холодный расчёт подсказал бы тебе приготовить огнестрельное оружие. Или же...» Синед оглянулся, но генесекта нигде не было.

«Как странно. Теперь я ещё и... Чувствую руку. В первый раз я не знал её лимита, и тут же истратил весь накопленный в ней заряд. Два... Нет, три динамических удара. Электрод сказал, чем больше костей превращается в ядро, тем больший запас энергии я получаю. К тому же, после эволюции любой монстр находится на подъёме, перезаряжает батарейки во всех смыслах. Мне кажется, я могу исполнить ещё три динамических удара, и даже тогда лимит не исчерпается. Сколько, сколько же останется? Ммм, может треть? Да, что-то около того. Это если измерять в ударах, а в гиперлучах? А бесполезно. Я просто знаю, что не смогу повторить его в ближайшем будущем. Гаярдос может атаковать гиперлучами почти без пауз, электроду нужно десять-пятнадцать секунд для хорошей перезарядки. Мне... Не знаю, но куда больше их. Монстров-чемпионов, как сказал бы мяут».

Синед атаковал первым, прыгая с ноги на ногу и пытаясь запутать врага. Доктор встретил его выпадом механического хвоста. Парень смог отпрянуть в сторону, уклонившись от трёх собранных вместе хватательных пальцев-шипов, собирающихся пробить ему грудь. Мелькнула мысль ударить по хвосту и тут же пропала. «Сражайся с мечником, не с мечом». Амоако крутанулся на месте, возвращая манипулятор и надеясь ударить японца в спину. Синеду пришлось снова уклоняться и отступать, держа дистанцию и кружа вокруг француза. Доктор ударил снова, теперь рубящим ударом. Синед рискнул принять удар на руку, как на тренировке с эксплаудом. Получилось! Он устоял на ногах, выдержала и рука. Выдержала она и второй удар, а следующий француз направил в ноги, чем Синед незамедлительно воспользовался. Парень перепрыгнул манипулятор, приземлился на руки, сделал несколько неуверенных шагов (сказалось отсутствие практики, японец довольно долго не ходил на руках), вернулся в привычное положение и нанёс контрудар кулаком со светящимися костяшками.

Стоит сказать, костюм Амоако подобрал на славу. Военная разработка, выдерживающая спецатаки покемонов, вроде пламени или электричества, могла защитить владельца и от удара, и от пули, и от ножа. Несколько месяцев назад, когда Синед боялся своей руки волторба и только открыл возможность использовать динамический удар, Амоако остался бы невредим и легко пленил японца вновь. Но сейчас рука электрода продемонстрировала возросшую мощь после эволюции. Динамический удар проломил изоляционные слои и бронепластины, а за ними и рёбра противника. Эрик отлетел на пару метров и упал, придавив собой собственный манипулятор. У доктора даже не получалось толком вдохнуть, не мог он и закричать от боли. Синед потряс рукой, замешкался на несколько секунд. Он мог сбежать, оставить Амоако в таком состоянии и надеяться, что одного удара окажется достаточно. Шинода достаточно охладил пыл француза, и он не будет преследовать...

«Я обманываю сам себя. Если Амоако выживет, он найдёт меня и не отпустит в следующий раз. Для него я объект исследований, равноценный бихийему, а может и того важнее. Если бы чаризард или мьюту увидели мои сомнения, они бы... разочаровались».

Синед подпрыгнул, намереваясь придать удару пресловутой "динамичности", движения всего тела, без которого удар и не исполняется. Сияющий кулак поразил лежащего доктора в горло.

 

* * *

 

Идея уничтожить оборудование Амоако, сжечь, закоротить компьютеры, пришла к Синеду слишком поздно. Он уже не мог вернуться обратно. На выходе из павильона (бой действительно развернулся в павильоне Амоако), Синед столкнулся с генесектом. Жук в стальной броне выполнял роль посыльного: на брюхе у него висела кожаная сумка с множеством карманов. Осмотрев беглеца, покемон потянулся клешнями к шее парня.

— Твой мастер очень хотел видеть тебя поскорее. Он недоволен, ты носишь покеболы слишком долго и не помогаешь в экспериментах. На твоём месте я бы поторопился к нему и п