Главный секрет шаровой молнии

 

Физикам известны сейчас четыре вида сил: гравита­ционные, электромагнитные, слабые и ядерные (или сильные). Для понимания процессов в термоядерной ус­тановке описанного типа важен единый подход. Деление сил на четыре вида — лишь условность. На самом деле есть лишь взаимодействие движущегося эфира. В зависи­мости от направленности (взаимной) потоков эфира и формы движения (хаотической или упорядоченной) и возникают четыре типа полей и взаимодействий. Но это лишь видимость. Суть одна — движение эфира.

Сами частицы плазмы являются, согласно эфиродинамическим представлениям, эфирными вихрями. Это отно­сится и к электронам.

Физики мечтали о единой теории поля и пока не расстаются с мечтой. В 1928 году Эйнштейн пришел к мысли, что силы сцепления, не позволяющие электрону распасться, имеют гравитационную природу (Б о р н М. Атомная физика. М.: Мир, 1970. С. 77).

Шредингер в 1943 году попытался развить эту мысль, конечная же цель такого подхода — создание единой те­ории электромагнитного и гравитационного поля.

М. Борн пишет: «При выполнении этой программы была проявлена огромная изобретательность и математи­ческое искусство, но без каких-либо удовлетворительных результатов. Одна из причин неудачи кроется, очевидно, в различии масштабов сил, соответствующих двум видам полей».

Иными словами, электрические силы превосходят в электроне гравитацию примерно в 4*10⁴² раз. Это гигант­ская разница, на которую было бы целесообразно обра­тить внимание сразу. Ясно, что никакой роли гравитация не играет и играть не может ни внутри электрона, ни в его окрестности. Все определяется только зарядом. Те­перь мы знаем, что и заряд — это лишь проявление эфира.

Остающаяся для физиков вещью в себе (несмотря на многочисленные уверения в обратном), обычная шаровая молния ведет себя так, как будто на нее совершенно не действует гравитация. А ведь она гораздо больше элект­рона, и эта разница измеряется тоже гигантским числом.

Шар, излучающий свет, плывет в воздухе так, как будто он является летательным аппаратом наподобие монгольфьера. Светящийся воздушный шар — ни дать ни взять. Второе важное свойство шаровой молнии — ее распад, сопровождающийся характерным хлопком, даже ударом очень большой силы. Мне кажется бессмыслен­ным занятием искать ключи к этому явлению природы в единой теории поля или в других искусственных теори­ях.

Отмечено, что шаровая молния образуется в боль­шинстве случаев во время грозы (а видели ее и вскоре после грозы). Наблюдалось возникновение светящихся ус­тойчивых объектов близ места, куда ударила обычная линейная молния.

Размышляя об этом, я пришел к выводу: линейный поток плазмы, каковым является обычная молния, может породить при встрече с препятствием тороидальный плаз­менный объект — плазмоид. И он устойчив — по край­ней мере в течение некоторого времени. Меня привела к этому простая аналогия. Если в трубе распространяется волна давления (звуковая, например), то при суженном на конце диаметре трубы (препятствии) возникает торои­дальное кольцо движущегося воздуха. Плазмоид возника­ет примерно так же. Но внешняя его поверхность может быть охвачена сферической тонкой оболочкой, которая тоже вращается в том случае, если происходит винтовое движение плазмы по поверхности тороида. Последнее мо­жет и отсутствовать.

Внешняя оболочка часто придает плазмоиду почти идеальную форму шара. Если ее нет — форма лишь приближается к идеалу. Способность плавать в воздухе и подчиняться даже легкому дуновению ветра объясняется тем, что объект, интересующий пас, пуст. Внутри его, под светящимся покровом — вакуум. Вращение частиц плазмы оттягивает их на периферию из-за центробежных сил. Но внешнее давление атмосферы в целом на всю поверхность возрастает. Силы приходят в равновесие при некотором диаметре объекта (сечения в плоскости враще­ния). Наконец, хлопки и удары в момент гибели шаро­вой молнии объясняются исходя из обычных законов га­зовой динамики. Это то же самое, что хлопок разбив­шейся вакуумной электролампочки. Входящий в пустоту, образованную в плазмоиде вращающимися частицами, воздух охлопывается, образуются ударные волны.

Таким образом, шаровая молния подчиняется и зако­нам газовой динамики, и электромагнетизма. В этом — своеобразие проявления сил природы, создавших как бы модель плазменной ловушки для управления термоядер­ными реакциями.

Эта модель интересна сама по себе. Из сказанного выше, я надеюсь, совершенно ясно, как получить нако­нец шаровую молнию в лаборатории. Более того, в ло­вушках описанного выше типа можно сформировать очень устойчивые объекты, с высокой скоростью винтово­го вращения. Конечно, есть способы превратить это в оружие, но мне не хотелось бы рассказывать об этом.

В природе существуют другие возможности появления шаровых молний. Грозы не относятся к числу совершен­но необходимых условий их рождения.

Интересно свидетельство очевидца, бывшего фронтови­ка, научного сотрудника из Риги, И. Соловьева. Он опи­сал свои наблюдения в письме. Привожу его без купюр.

«Камчатка. Побережье Тихого океана. Рыбоконсерв­ный комбинат. В заливе, прилегающем к комбинату, на левой стороне берега возвышается 2800-метровая сопка. Это конусообразный вулкан. На его вершине зимой и летом лежит снег. А на самой макушке, словно шапка, покоится седое облако. На берегу в Парке культуры и отдыха веселится молодежь. Кто-то перебирает струны гитары. Голосисто заливается гармонь. Казалось, что все безмятежно и спокойно. Летий день, парк и беззаботная молодежь. И яркое солнце, медленно спускающееся к го­ризонту безбрежного океана. Но вдруг жизнь комбината и безмятежное веселье молодежи нарушил протяжный вой собак. Собак на Камчатке в каждом поселке очень много. Они привязаны где-либо у ручья по 50—70 штук. Летом они бесполезны. А зимой на них ездят. Со­баки выли только две минуты. Но этого было достаточ­но, чтобы навести переполох среди жителей поселка. Обычно собаки воют только в 11 часов, а иногда в час ночи. Сперва одна, потом вторая и третья собаки подни­мут свои морды к луне и разными голосами на разные мотивы тянут свою собачью мелодию. После того как в поселке прекратился собачий концерт, прошло семь ми­нут, как вдруг под землей послышался протяжный глу­хой гул, а потом сильно тряхнуло землю. Потом по все­му поселку замычали коровы. Стали кудахтать куры. На лицах людей появился испуг. Все задавали один вопрос:

— Что это такое? Никак, пришел конец света!

Долго ждать не пришлось. Прошло еще семь минут. И снова под землей раздался глухой гул. Опять тряхну­ло землю, и, наконец, из 2800-метрового вулкана вырвался огромный клуб черного дыма, а затем появился огонь. Огненное жерло все время росло, поднимаясь в поднебесье. За десять минут столб огня над вулканом вырос на три километра. Из конусообразной вершины вулкана вырывались многотонные раскаленные бомбы. Поднявшись вверх на 300—400 метров, они падали вниз, скатываясь по крутым склонам сопки. Но что са­мое удивительное было в этом извержении, это бело-го­лубые шары. Когда столб огня, вырвавшийся из кратера сопки, достиг апогея, шары появились внезапно. Похо­жие по цвету на солнце, они поднимались по спиралеоб­разной вертикали и уносились в бездну космоса. Шары были большие и маленькие. Они стремительно облетали вокруг образовавшегося столба огня, бьющего из вулка­на, тем самым как бы образуя хоровод небольших пла­нет. Это явление я наблюдал еще до Великой Отечест­венной войны. После этого извержения прошли годы, и вот однажды мне снова пришлось столкнуться с не ме­нее интересным явлением, которое, как мне кажется, имеет сходство с виденными шарами.

...Уже второй год шла Великая Отечественная война. Был 1942 год. Я ехал в пассажирском поезде «Таш­кент—Фергана». Ехал к новому месту формирования ча­сти. Поезд с большой скоростью мчался через Ферган­скую долину. А в это время над ней разразилась гроза. Сильные разряды молнии пополам рассекали ночное не­бо.

Перед каким-то неизвестным полустанком был закрыт семафор. Поезд остановился. И я, томимый тревогой за свою Родину и за неизвестное, что ждет меня впереди, спустившись по ступенькам вагона, шагнул в темь степи. Гроза над Ферганской долиной по-прежнему неистовство­вала. Сверкала яркая молния, и гремел сильный гром. Не успел я освоиться с темнотой степи, как вдруг свер­кнула яркая молния, и прямо к моим ногам спустился огненный шар. Шар большой. Раза в два больше челове­ческой головы. Когда шар коснулся поверхности земли, то сразу запахло озоном. А шар, словно юла, вертелся на одном месте. Воздействием радиации от шара была парализована вся моя сила и воля. С тех пор как в пя­ти метрах от меня опустился небесный пришелец и я стал на него смотреть, я стал как бы беспомощным. Я никак не мог оторвать свой плененный взор от этого грозного чуда. Сколько времени длилось мое невольное созерцание, я тогда не отдавал себе ясного отчета. Воз­можно, пять минут. И конечно, я не видел, как открыл­ся семафор, и не слышал гудка паровоза. В моем созна­нии была только одна мысль: «Как избавиться от власти шара? Как уйти от него? Ведь нельзя скованным стоять и только смотреть, как вертится это космическое чудови­ще». Наконец, собрав всю силу воли, я шагнул только на один шаг назад. В это время раздался оглушительный треск. Шар лопнул, И десятки, сотни мелких светящихся искр стремительно улетели в бездну ночного неба.

...Поезд давно ушел, а я сидел на глухом полустанке и старался осмыслить только что виденное явление. Я невольно сравнивал светящиеся бело-голубые шары, вы­летавшие из глубоких недр земли во время извержения вулкана, и только что виденного небесного посланца — шаровую молнию. Есть ли между этими двумя явления­ми сходство? На этот вопрос ответа я не находил. Воз­можно, что ученые смогут объяснить это загадочное яв­ление...»

...Такое вот письмо получил я от И. Соловьева не­сколько лет тому назад. И только теперь могу кое-что сказать по поводу случившегося. Сначала о шаровой молнии близ железной дороги. Плазмоид лопнул с тре­ском, грохотом. Это, думаю, комментариев не требует — сработала пустота внутри сверкающего шара. Искры... вроде бы странно. Это же не горящая головня. Да и от линейной молнии вроде бы искр не наблюдается. С моей точки зрения, искры от шаровой молнии — это дочер­ние объекты — маленькие плазмоиды, на которые она рассыпается, разрушаясь, теряя устойчивость. Такие ма­ленькие вихри можно наблюдать, когда капля чернил падает в стакан с чистой водой. Прежде всего из капли сразу под поверхностью воды образуется тор. Из него вытекают микроструйки, закручивающиеся в маленькие вихри тороидальной формы.

Светлые яркие шары над вулканом. Что это? Я не могу ответить на вопрос об их происхождении. Но они явно сродни обычной шаровой молнии. Только легче — поднимались вверх с потоком газов и очень высоко. Бо­лее глубокий вакуум, большая скорость вращения в обо­лочке — так можно это объяснить. Вероятно, и плазма имела очень высокую температуру.

 

ЧЕРНЫЙ ЛУЧ

 

Интересное сообщение передал мне С. Ахметов, писа­тель, кандидат геолого-минералогических наук. Не берусь высказать свою догадку. Не исключено, что эффект та­инственного черного луча действительно имеет место, а не является ошибкой наблюдения. И еще: вполне воз­можна связь его с темой этого раздела. Представляю на суд читателя сообщение С. Ахметова.

«Эта в полном смысле «темная» история произошла в Лондонской королевской ассоциации и до сих пор не по­лучила удовлетворительного объяснения. Английский жур­нал «New Scientist» опубликовал в апрельском номере за 1982 год небольшую статью, которая привела физиков в смятение. Было выдвинуто множество рабочих гипотез, но ни одна из них не стала теорией. С тех пор прошло около десяти лет. Интерес к сенсации, не подкрепленный новыми фактами, угас. Ученые молчат. Скорее всего со­общение журнала «New Scientist» было первоапрельской шуткой (но это серьезное научное издание!), однако не исключено, что работы засекретили. В связи с этим мы решили обнародовать некоторые детали, которые узнали от членов делегации Великобритании на Международном конгрессе кристаллографов. Возможно, они заинтересуют отечественных инженеров и ученых, имеющих дело с ла­зерами. Вполне вероятно, что и их установки выкидыва­ли подобные фокусы.

Все началось с того, что в одном из залов Лондон­ской королевской ассоциации, в котором стоял демонст­рационный аппарат по использованию лазерного луча (именно так он назван в журнальной статье), затеяли ремонт. Работы носили, скорее, косметический характер, поэтому лазер достаточно было зачехлить. Однако то ли чехол распоролся по шву, то ли лаборанты его куда-то задевали (как видите, не только у нас бывают подобные накладки), но прикрыть довольно громоздкий аппарат оказалось нечем. Тогда научный сотрудник Королевской ассоциации доктор Грей попросил лаборантов Джудит Дакнесс и Уолтера Блэка демонтировать прибор и упако­вать в ящики.

В то время Джудит и Уолтер были студентами-физи­ками и в свободное время подрабатывали в ассоциации. (В скобках сообщим, что последние три года в периоди­ческой научной печати появляются статьи, подписанные ими то вместе, то порознь. Сфера интересов — лазерная техника и голография.) Судя по цветной фотографии в журнале «New Scientist», Джудит Дакнесс была серьезной девушкой с умными серыми глазами. Волосы она стригла коротко и расчесывала на косой пробор. На работу при­ходила в свитере крупной вязки и в короткой юбке, по­верх которых надевала белый рабочий халат. А Уолтер Блэк очень походил на Джона Леннона — продолговатое лицо, круглые очки и длинные волосы. В журнале было сказано, что он постоянно напевает песни «Битлз», хотя не обладает ни музыкальным слухом, ни соответствую­щими вокальными данными.

В тот день доктор Грей (его фотографии журнал не приводит) работал в своем кабинете на втором этаже. Вдруг дверь без стука распахнулась, и влетел запыхав­шийся Уолтер. Срывающимся голосом он попросил шефа спуститься к лазеру. Доктор Грей подумал, что лаборан­ты уронили аппарат, однако ничего не сказал и поспе­шил вниз. Зал имел нерабочий вид, кое-где стояли за­чехленные приборы. Демонстрационный аппарат по ис­пользованию лазерного луча был частично демонтирован. Подле него стояла растерянная Джудит.

— Что стряслось? — спокойным голосом спросил док­тор Грей.

Не говоря ни слова, Уолтер сделал загадочное лицо и щелкнул тумблером. Однако ничего не произошло. То есть, конечно, аппарат загудел, зажглись лампы накачки, тонкий луч розового цвета протянулся через всю комна­ту и уперся в облупившуюся стену (рабочим телом в лазере служил кристалл искусственного иттриево-алюминиевого граната, легированный оксидом эрбия). В луче лазерного света вспыхивали и гасли пылинки. Но и только.

— Шутники. — Доктор Грей покачал головой. — Решили порадовать меня исправно работающим аппара­том?

Уолтер пытался что-то сказать, но от крайнего изум­ления только пучил глаза и брызгал слюной.

— Джудит, прошу вас, — пригласил доктор Грей, Джудит была удивлена не меньше Уолтера. Тем не менее она нашла в себе силы, чтобы произнести:

— Шеф, дело в том, что мы начали демонтаж аппа­рата.

— Это я вижу.

— Я попросила Уолтера посмотреть — отключен ли прибор от сети. Уолтер поленился пойти к рубильнику и включил тумблер. Аппарат заработал. Вот как сейчас. — Джудит глубоко вздохнула. — Но когда Уолтер попы­тался выключить тумблер, лазерный луч из розового сделался черным...

— Что-что?

— Да, луч света стал черным, — твердо сказала Джудит. — Как уголь, как сажа, как грифель каранда­ша. Как и сейчас, он упирался в стену, но был черного цвета.

— Ребята, надеюсь, вы здоровы?

— Шеф, клянусь, все было так, как рассказывает Джу. — Это наконец обрел дар речи Уолтер.

— Что вы сделали дальше?

— Я выключил аппарат и побежал за вами.

— Почему же сейчас нет вашего черного луча? Джудит и Уолтер переглянулись и одновременно по­жали плечами.

Доктор Грей хотел рассердиться, но удержался. Его положение научного сотрудника Королевской ассоциации, манеры джентльмена и дистанция, которую он установил между собой и студентами, не допускали каких бы то ни было фамильярностей. Значит, или Джудит с Уолте­ром одновременно сошли с ума, или они действительно наблюдали некий феномен. Шеф прошел вдоль тонкого розового луча и остановился против стенки.

— Вы перемещали аппарат? — спросил он громко.

— Нет.

Доктор Грей сдвинул очки на лоб и принялся рас­сматривать стенку со всевозрастающим удивлением. Мес­то, в которое упирался лазерный луч, было абсолютно черным. Аккуратный черный кружок, с четкими граница­ми. Судя по всему, это была не краска или сажа — са­ми белила, которыми была выкрашена стена, стали чер­ными. Доктор Грей попросил выключить аппарат и потер черный кружок пальцем — тот не пачкался. Тогда он похлопал по карманам, вытащил ключи и поскреб ими стенку. Белила отслоились, и на ладонь упал небольшой кусок, изогнутый как стружка. С одной стороны на нем чернел кружочек, другая сторона не имела видимых из­менений.

Засунув руки в карманы, доктор Грей медленно вер­нулся к аппарату и обошел его. В двух местах кожух был снят, несколько призм и конденсорных линз находи­лись в своих коробках. Кроме них на столе лежали мон­тировочные ключи и крестообразные отвертки. Между тем Уолтер, что-то бурча под нос, начал щелкать тумб­лером. Розовый шнур то натягивался между стеной и аппаратом, то исчезал.

— Прошу вас перестать!

Но лаборант продолжал щелкать и вдруг завопил:

— Смотрите!

Доктор Грей и Джудит вздрогнули. Аппарат гудел в другой тональности, из него тянулся тонкий шнур совер­шенно черного цвета. Он был виден так же отчетливо, как черная кошка на снегу. Когда траектории пылинок, плавающих в воздухе, пересекались с ним, они вспыхи­вали черным огнем (как ни дико звучит это словосоче­тание).

— Что вы сделали?

— Он почернел на «вчера»! — прошептал Уолтер.

— Как вы сказали? Почернел на вчера?

— Я пел «Вчера» и щелкал тумблером, луч все вре­мя был розовым, а на «вчера» почернел.

— Перестаньте молоть чепуху! — вскипел доктор Грей. — Объясните толком.

— Кажется, я понимаю, — вмешалась Джудит.

— Ну?

— У группы «Битлз» есть песня «Вчера». Видимо, Уолтер напевал ее и в такт щелкал выключателем. На слове «вчера» луч почернел.

— Так это было? — спросил доктор Грей.

Уолтер кивнул головой и выключил аппарат. Шеф бросился к нему с криком «стойте», но не успел.

— Что вы наделали!

Однако лаборант снова щелкнул тумблером и запел:

 

Я вчера

Был уверен, что любовь игра,

Но однажды настает пора

Поверить только во вчера.

 

(Перевод Ю.Буркина)

 

Он щелкал выключателем, отбивая такт песни, розо­вый луч то гас, то возникал и на слове «вчера» стал вдруг черным.

— Вот видите! — торжествующе закричал Уолтер.

— А ну-ка еще разок! — потребовал шеф.

Снова прозвучала знаменитая песня битлов, сопровождаемая ритмичным пощелкиванием тумблера. В иско­мый момент аппарат изменил тональность гудения и за­жег черный свет.

— Седьмое включение, — пробормотал доктор Грей. — Любопытно... Так, теперь попытаемся исследо­вать этот чертов феномен.

Оказалось, что луч прерывается, если на его пути поставить любую, даже самую тонкую, преграду. Если эту преграду-экран подержать несколько секунд (более десяти), то на ней появляется четкое черное пятнышко, нисколько не похожее на обугленный материал. «Тьма осязаемая», — вспомнила Джудит одну из египетских казней, описанную в Библии. При медленном перемеще­нии экрана пятнышко превращалось в линию. Уолтер да­же сообразил вывести на листе бумаги свои инициа­лы — «W.B.».

Черный кружок образовывался на всех металлических предметах, которые оказались под руками: на двухпенсовой монетке, на железе, меди, платине и серебре. Обру­чальное кольцо также подверглось проверке. При этом доктор Грей почувствовал, что оно стало значительно хо­лоднее. Сквозь плоскопараллельное стекло черный луч проходил без изменения, а вот некоторые линзы (в жур­нале не указано — какие) перекрашивали его в розовый цвет. В трехгранной призме луч не преломлялся, от зер­кала не отражался. В этих средах происходило полное поглощение черного луча. Для дальнейших эксперимен­тов Джудит принесла несколько прозрачных кристаллов и пробирки с различными жидкостями.

— Что такое свет? — спросил вдруг доктор Грей. Лаборанты переглянулись.

— Поток фотонов, — нерешительно сказал Уолтер.

— Или электромагнитные колебания, — подхватила Джудит.

— С некоторыми допусками правильно, — кивнул шеф. — А что такое тьма?

— Отсутствие света.

— «Земля же была безвидна и пуста, — процитиро­вал Уолтер, — и тьма над бездною, и Дух Божий но­сился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы».

— Следовательно, — продолжал доктор Грей, не об­ращая внимания на лаборанта, — данный лазерный ап­парат при отсутствии некоторых деталей, которые вы размонтировали, «выталкивает», если можно так выра­зиться, свет. При этом образуется участок пространства, в котором нет ни фотонов, ни электромагнитных колеба­ний. Чушь какая-то!..

На этом информация, которую мы сумели извлечь из статьи в журнале «New Scientist» и некоторых частных сообщений, исчерпывается. Физическая природа эффекта, наблюдаемого Греем и его лаборантами, пока не ясна. Трудно сказать, какие практические возможности откро­ются перед инженерами и учеными, если описанный эф­фект действительно существует...»

 

Глава девятая

 

«УРА ЛИНДА БУК» - ЗАГАДКА ФРИЗОВ