Санкт-Петербург, Новая Голландия,

Опытовый бассейн

Начальник Опытового бассейна, младший судостроитель

Алексей Николаевич Крылов

 

Когда после совещания у государыни императрицы Степан Осипович Макаров впервые озвучил мне требование к новому линкору и срокам готовности проекта, поначалу я был вынужден только покрутить пальцем у виска. Менее четырех лет срока от эскиза до ввода в строй кораблей первой серии? Совершеннейшее безумие. Но, как оказалось, это безумие имело под собой твердую основу. Уже на следующий день адмирал Макаров и морской министр Григорович явились ко мне в Новую Голландию в компании капитан-лейтенанта Синельникова.

Сей молодой офицер прибыл к нам на подводном крейсере «Иркутск» из далекого 2017 года. Отсюда и звание, не виданное в наших Палестинах. Там, в будущем, между лейтенантом и капитаном 2-го ранга вполне привольно разместились старший лейтенант, капитан-лейтенант и капитан 3-го ранга. Так вот, в этом Синельникове и был скрыт главный секрет. Точнее, секрет был не в самом этом молодом человеке, а в имевшимся при нем приборе размером с небольшой чемоданчик. Хотя и сам капитан-лейтенант тоже кое-чего стоил. Там, у себя, в XXI веке, он был поклонником больших броненосных кораблей, совершенно вымерших к тому времени, и собирал их эскизы и основные данные с тем же фанатизмом, с каким другие собирают почтовые марки или редкие монеты. И ведь поди ж ты – пригодилось увлечение-то.

Несмотря на то, что сам процесс проектирования нам все равно предстояло проделать самостоятельно, выбор компоновки и основных размерностей будущего корабля был сделан стремительно, буквально в течение нескольких часов. Замечательно иметь опыт нескольких грядущих впереди десятилетий и заранее знать, какие идеи отказались выигрышными, а от каких лучше отказываться сразу. Впрочем, обо всем по порядку.

– Господа, – сказал адмирал Макаров, когда я и мои товарищи, корабельные инженеры, приготовились внимать начальственному гласу, – к следующей войне России необходим совершенно новый тип боевого корабля – многобашенный линкор, приспособленный для действий в узостях и мелководьях прибрежных вод внутренних морей…

Мои подчиненные, с которыми я, конечно же, еще не делился тем, что мне сказал адмирал Макаров день назад, недоуменно молчали. А то как же: только что, буквально вчера, Российские армия и флот одержали грандиозную победу, а Степан Осипович уже говорит о новой, крайне грозной войне, и не где-нибудь, а прямо в Европе.

Не дождавшись внятной реакции, адмирал Макаров после нескольких секунд молчания добавил:

– Есть сведения, что следующая война в Европе не будет похожа на минувшую войну с Японией. То есть совсем. Наша победа на Дальнем Востоке напугала многих и многих, и не исключено, что теперь Европа навалится на нас всем своим весом. Как во времена вторжения Наполеона, вопрос будет стоять о самом существовании России как государства, а русских как народа. Победитель в той войне получит все. При этом фланги сухопутного фронта, который перечеркнет Европу напополам, упираются в моря, и на флот ляжет задача поддерживать действия наших армий на приморских направлениях, прикрывать наше побережье от вражеских десантов и высаживать наши десанты в ближний и дальний вражеский тыл. Одним словом, корабль, который вы будете проектировать, должен быть достаточно крупным, несущим только орудия главного и противоминного калибров, при этом достаточно хорошо защищенным и к тому же быстроходным. Он должен быть приспособлен как к эскадренному линейному сражению, так и к индивидуальному бою на минно-артиллерийской позиции при поддержке береговых батарей и подводных лодок, а также к поддержке действий сухопутных войск и обстрелу удаленных от линии побережья береговых целей… Впрочем, об остальном вам должен докладывать уже не я. Господа, позвольте представить вам капитан-лейтенанта Константина Синельникова с подводного крейсера «Иркутск». Прошу, как говорится, любить и жаловать. Константин, расскажите, пожалуйста, господам кораблестроителям о том, какие бывают настоящие линкоры, а не то, что этим словом называется в наше время… – Один момент, Степан Осипович, – сказал Костя, водружая на стол небольшой чемоданчик, – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Минуту спустя мы лицезрели извлеченный из чемоданчика плоский прибор, в сложенном виде габаритами напоминающий дамский альбом, а когда молодой человек его открыл, то стало видно, что внутри скрывается клавиатура (примерно как у пишущей машинки), а на откинутой крышке демонстрируются потрясающе четкие цветные картинки. Это была довольно занятная вещь; впрочем, как и все прочие приборы из будущего.

– Извиняюсь, – сказал Константин, – проектора у нас нет, так что придется по-простому разглядывать изображение с экрана. Итак, история того, чего еще не было. Линкор номер один, замыслы о котором уже бродят в голове первого британского морского лорда адмирала Фишера. Имя этому чудику будет – «Дредноут». Англичане наклепали по той же схеме еще шесть его систершипов, но к тому моменту, когда грянули сражения, вся эта братия так капитально устарела, что эти корабли всю войну простояли в резерве, а сразу после ее завершения, не выслужив и половины минимального срока, отправились на слом. Это вам в качестве примера того, как не надо строить линкоры.

– Простите, Константин, – сказал я, разглядывая схему британского линкора, – а что тут не так?

– Во-первых, Алексей Николаевич, – сказал молодой человек, – мы подбирали проекты, у которых носовой залп был бы не намного хуже бортового. Так вот: тут носовой залп мнимый. Выстрелить из всех шести орудий разом можно только по цели, находящейся прямо по курсу; стоит ей сместиться чуть вправо или влево – и одна боковая башня выпадает из игры, то есть по одной цели на носовых курсовых углах могут стрелять только две башни из пяти. Второй фатальный недостаток этой серии кораблей – это как раз башни главного калибра. Желая поскорее наляпать своих уродцев, адмирал Фишер распорядился взять для них готовые двухорудийные башни и орудия, приготовленные для постройки броненосцев серии «Дункан». Естественно, это была уже устаревающая конструкция, в то время как все вероятные противники Великобритании корабельную артиллерию имели самую современную. Третий недостаток – корабли этой серии были лишены системы центрального управления огнем, а без нее линкор не линкор, а только баржа с большими пушками. Четвертый недостаток. Даже те примитивные системы артиллерийской наводки, что имелись в наличии, нельзя было нормально использовать, потому что мачта, на которой смонтирован командно-дальномерный пост, установлена позади дымовой трубы. Собственные дымы частенько заволакивают цель, а раскаленные дымовые газы превращают командно-дальномерный пост в филиал ада, объединенный с жарочным шкафом…

Потом молодой человек последовательно рассказал о российских линкорах типа «Императрица Мария», после чего перешел к так и не реализованному в их мире линкору-крейсеру «Измаил». Эти корабли, по его мнению, были уже гораздо ближе к идеалу, потому что могли вести огонь вперед тремя башнями из четырех при небольшом отклонении от диаметральной плоскости. «Измаил» был еще замечателен тем, что орудия у него не двенадцати, а четырнадцатидюймового калибра, что в полтора раза увеличивает вес залпа, а корпус имеет скоростные обводы и полубак, придающий мореходности. Константин попросил нас запомнить данную конструкцию корпуса. Мол, пригодится. Гениальный человек проектировал корабль, некто И. И. Бобров… [287] После этих слов наш Ваня Бобров, младший помощник кораблестроителя (первый офицерский чин), только в этом году окончивший курс Кронштадтского морского инженерного училища, вдруг покраснел как девица и упер глаза в пол. А я подумал, что таким вот образом возможно выявлять не только успешные проекты кораблей, но и хороших инженеров-кораблестроителей…

Правда, эта мысль так и пропала втуне, потому что следом нам была показана схема британского линкора «Нельсон» (не путать с броненосцами «Лорд Нельсон»), построенного в середине 20-х годов. Вот уж воистину уродец, замечательный только своими девятью «шестнадцатидюймовками». Три башни главного калибра по три орудия – и все три в носовой части корпуса, при этом вторая башня линейно возвышена над первой, в результате чего они вдвоем изрядно ограничивают возможности третьей башни… а на кормовых углах противник и вовсе появиться не может. Ну-ну… явно же этот корабль создавался не для линейных сражений, а для обстрела береговых целей. [288]

И вот, наконец, нам была представлена вершина кораблестроительной мысли. Несколько проектов разных стран, отличающихся друг от друга только деталями. Две линейно-возвышенных трехорудийных башни на баке, одна такая же – в корме. Бортовой залп девять стволов, носовой шесть, причем на тупых углах вперед начинает доставать и кормовая башня. И тут же у американского проекта линкора «Айова», построенного на четверть века позже «Измаилов», точно такие обводы носовой части, только полубак заменен седловатостью носовой палубы. А эти корабли прослужили больше полувека – значит, оказались удобными в эксплуатации и эффективными в бою. Так что, как ни печально было это признавать, лучшим вариантом стали линейно-возвышенные башни, так нелюбимые нашими корабельными инженерами. Именно этот концепт из наиболее выгодных для скорости обводов и расположения башен главного калибра должен стать основой для концепта русского линкора. Четвертая башня главного калибра, куда ее ни пихай, по условиям задачи, во всех случаях (кроме чисто линейного боя) превращалась в балласт. А линейный бой, как поведал господин Синельников – явление, в XX веке вымирающее по определению, так что рассчитывать под него боевой корабль было бы глупостью.

– Итак, господа, – сказал Костя напоследок, – на этом моя лекция закончена, более откровений не будет. Но должен заметить, что все эти проекты середины века рассчитаны на шестнадцатидюймовые орудия, но они – детища достаточно отдаленного будущего. Более того, у нас нет даже морских «четырнадцатидюймовок», к проектированию которых тоже пока даже не приступали. Все, что у нас сейчас есть – это достаточно неплохое, но быстро устаревающее двенадцатидюймовое орудие образца тысяча восемьсот девяносто пятого года. Если проектировать линкор выбранной вами компоновки под существующие орудия, то получается карманный малыш водоизмещением в восемнадцать-девятнадцать тысяч тонн и с весьма скромной осадкой. И в то же время в линейном или одиночном бою он будет вполне адекватен детищам адмирала Фишера, имеющим схожее водоизмещение, при этом всего на одно орудие больше. Зато прослужит ваш карманный линкор гораздо дольше одноразовых британских поделок, ибо будет адекватен даже в середине наступающего века.

– Константин, – с удивлением спросил я, – так вы предлагаете проектировать корабль под существующие орудия главного калибра, а не, наоборот, подбирать пушки к выбранному проекту?

– Ну, разумеется, Алексей Николаевич, – ответил мне Синельников, – в случае линейного корабля, каким бы он ни был, большие пушки являются главной его составляющей. Остальное же – это только инструмент их доставки в ту точку, из которой они могут нанести противнику максимальный ущерб, а также средство обеспечения их живучести в бою, чтобы после полученных повреждений наш корабль смог вернуться в базу и отремонтироваться, а вражеский – утоп и больше никогда не всплывал.

– Вот, Константин, – сказал я, поднимая вверх палец, – а говорили, что откровений больше не будет…

Впрочем, на этом все далеко не закончилось. Молодого человека приказом его командира прикомандировали на помощь к нашей команде корабельных инженеров, и вот уже два дня мы не отходим от чертежных досок. Ящичек господина Синельникова, помимо демонстрации картинок, оказался способен к проделыванию множества вычислений, что существенно ускоряет работу. До ее конца еще достаточно далеко, но мне уже нравится тот ладный и мощный корабль, который прямо на глазах рождается на чертежных досках. Ничего лишнего, только эффективность и простота. Проект пока носит условное название «Гангут-2». Думаю, что через месяц эскизный проект девятиорудийного компактного линкора будет уже готов. Как раз к тому моменту, по данным наших потомков, адмирал Фишер на верфи в Портсмуте заложит киль своего «Дредноута». Линкорная гонка началась. Только он будет закладывать киль одного корабля, а мы сразу семь: четыре единицы на Балтике и еще три на Черном море.

 

* * *