Решение кадрового вопроса на оборонных предприятиях

 

Одной из наиболее серьезных проблем при создании оборонной промышленности на территории Восточной Сибири являлся кадровый вопрос. Потребность в квалифицированной рабочей силе с началом войны возросла, а возможности для удовлетворения сузились. Это объяснялось, во‑первых, тем, что большое количество квалифицированных рабочих из промышленности ушло в армию, которая нуждалась в технически подготовленных людях, способных быстро осваивать современную военную технику. Во‑вторых, расширение военного производства и перевод предприятий на изготовление оборонной продукции, сопровождавшийся изменением технологии, требовали не только дополнительной рабочей силы, но и подготовки рабочих новых специальностей, переквалификации кадров.

В условиях существовавшей в СССР административно‑командной системы задача обеспечения оборонной промышленности рабочей силой в военный период могла быть решена только путем планомерного проведения ряда специальных директивных мер, носивших временный характер.

Наряду с сохранением и усилением добровольного притока городского населения на производство необходимо было принять чрезвычайные административные меры и законодательные акты, направленные на укрепление трудовой дисциплины, на борьбу с текучестью рабочей силы. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 г. «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время» увеличивался рабочий день, разрешалось вводить обязательные часы сверхурочной работы в промышленности (от одного до трех часов). Указ отменял очередные и дополнительные отпуска, заменив их денежной компенсацией. Введение сверхурочных работ было равносильно получению дополнительных 376 тыс.

квалифицированных рабочих[236]. Были приняты меры по закреплению кадров и перераспределению рабочей силы в пользу предприятий военной промышленности. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 г. «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий» рабочие и служащие военной промышленности считались мобилизованными и закреплялись для постоянной работы за теми предприятиями, на которых они работали. Лица, виновные в самовольном уходе, рассматривались как дезертиры и могли привлекаться к судебной ответственности. Военные предприятия перешли на круглосуточную работу[237].

Для более оперативного решения вопросов постановлением СНК СССР от 23 июля 1941 г. Совнаркомам республик и краевым и областным исполкомам предоставлялось на время войны право переводить в обязательном порядке рабочих и служащих, освобождающихся в связи с сокращением штатов, консервацией строительства и т. п., на работу в другие учреждения и предприятия независимо от их ведомственной принадлежности и территориального расположения[238]. Перевод рабочих и служащих на другое место работы осуществляли с учетом их специальности и квалификации. Сочетание жесткого контроля со стороны центра и определенной свободы действий на местах позволяло с наибольшей эффективностью перемещать из различных регионов страны, особенно из прифронтовых зон, десятки и сотни тысяч рабочих.

Сохранение необходимых для промышленности кадров, особенно высококвалифицированных рабочих и инженерно‑технических работников, осуществлялось путем бронирования. При Совнаркоме СССР была создана Комиссия по освобождению и отсрочкам от призыва по мобилизации под председательством Н.М. Шверника. Для работы в промышленности, на транспорте и строительстве из числа военнообязанных, непригодных к строевой службе, создавались рабочие колонны и строительные батальоны. Эта форма привлечения рабочей силы давала возможность маневрировать трудовыми ресурсами, быстро перебрасывать их с одного объекта на другой.

При краевых и областных исполкомах действовали бюро по учету и распределению рабочей силы, которые с первых дней своего существования проводили большую работу по переброске на военные и связанные с ним производства лиц, имевших рабочие или строительные специальности, но работавших в других сферах (торговле, общепите и др.). Практически все трудоспособные мужчины, женщины, подростки были взяты на учет и подлежали мобилизации на трудовой фронт, прежде всего на ударные строительные объекты, предприятия оборонной и смежных с ней отраслей промышленности.

Ситуация осложнялась тем, что кадровый «голод» на квалифицированную рабочую силу ощущался еще в предвоенные годы на многих промышленных предприятиях, а с началом войны резко обострился. Так, только в г. Красноярске из имевшихся до войны 12646 рабочих, ИТР, служащих с 22 июня до 10 октября 1941 г. было призвано 30 % (3798 человек, в том числе 1064 руководящих работников промышленности)[239]. В ряды Красной Армии с Красмаша ушло около 30 % работников, с ПВРЗ − 26, с судоремонтного завода − 20[240]. А на заводе тяжелого машиностроения им. Куйбышева Иркутской области лишь за первые три месяца войны ушли на фронт 520 человек[241].

Положение обострялось тем, что, как правило, уходили высококвалифицированные специалисты, которых заменить было некем. И это пагубно отражалось на производственных показателях заводов. Так, например, за несколько первых месяцев войны с Красноярского ПВРЗ в действующую армию ушли 280 токарей, 383 слесаря и много других специалистов, крайне необходимых производству[242]. На авиазаводе № 39 к октябрю 1941 г. при огромном некомплекте квалифицированной рабочей силы в 919 человек таких специальностей, как токарь, фрезеровщик, слесарь, литейщик и пр., именно из них в РККА были призваны 355 человек. А на заводе тяжелого машиностроения им. Куйбышева в результате призыва в армию 622 человек на этот же момент ощущалась острая нехватка таких специалистов, как слесари, токари, рабочие мартеновских печей, прокатчики, котельщики и др. в количестве 318 человек[243].

В какой‑то мере исправить положение позволяли отсрочки от призыва на военную службу некоторым категориям работников, без которых производство не могло нормально функционировать. Как правило, это были работники оборонных предприятий и смежных с ними отраслей промышленности – металлургии, угольной, машиностроения, транспорта, энергетики. К концу 1941 г. по Красноярскому краю для промышленности «забронировали» 12589 человек, в том числе в г. Красноярске 7565 человек[244]. С другой стороны, армия тоже остро нуждалась в квалифицированных людях, поэтому «бронь» распространялась на относительно небольшую часть ценных кадров. Поскольку распоряжения о забронировании рабочей силы находились в ведении местных органов власти, то очень часто указания призывной комиссии отдавали устно, причем эти указания неоднократно нарушали. Об этом свидетельствует докладная директора завода № 39 НКАП И.Б. Иосифловича на имя секретаря Иркутского обкома ВКП(б) К.И. Качалина от 23 сентября 1941 г. о том, что из 46 призванных в армию человек лишь 16 являются работниками подсобных отделов и цехов, которых можно заменить без особого ущерба для производственной деятельности, а остальные работают в основных производственных цехах и имеют дефицитную для завода квалификацию (станочники, слесари, токари и др.), отрыв их с завода пагубно отразится на производственной программе[245]. Нередки были также случаи просьб руководителей оборонных заводов в наркоматы о возвращении необходимых специалистов назад или отсрочки призыва.

В результате мобилизации в РККА численность промышленных рабочих Восточной Сибири к октябрю 1941 г. сократилась на 27 %, а к февралю 1943 г. − на 88,5 тыс. человек по сравнению с 1940 г.[246] Этот процесс несколько приостановился в результате прибытия в два крупнейших восточно‑сибирских региона эвакуированных предприятий с промышленными кадрами. Однако не стоит преувеличивать значение этого явления. Г.А. Доку‑чаев, анализируя динамику численности рабочего класса в Сибири, приходит к выводу, что примерно с ноября 1941 г. (начало прибытия и запуска эвакуированных предприятий) пошел его количественный рост. Он назвал этот процесс особенностью Сибири. Но применительно к Восточно‑сибирским регионам это не совсем корректно, поскольку значение эвакуации здесь было значительно ниже, чем в Западной Сибири.

Так, в частности, ни одно из эвакуированных в Красноярский край промышленных предприятий не прибыло на новое место с полным составом своих работников. Вместе с заводом «Красный Профинтерн» в Красноярске находилось всего 15,88 % старого коллектива. Общее количество работников трех заводов (№ 4, № 589, № 7), эвакуированных на базу завода № 586, составило не более 25 % от общего количества работавших до эвакуации. На восстанавливаемый в г. Красноярске филиал завода № 327 прибыли из г. Ленинграда всего 144 человека из имевшихся до войны на заводе № 327 и НИИ‑9 2885 работников. Завод № 477 НКАП прибыл в г. Красноярск без рабочей силы, с одним руководящим составом в 50 человек. Всего по 14 промышленным предприятиям, эвакуированным в г. Красноярск, при общей потребности в 59 тыс. рабочих не хватало 43 тыс.[247] В г. Иркутск с 15 эвакуированными предприятиями прибыли только 10 тыс. человек с семьями[248], т.е. при почти такой же потребности в людях, как и в г. Красноярске, не хватало 40–45 тыс. человек. В целом обеспеченность кадрами Восточной Сибири составляла 25 % от необходимого, в том числе по промышленно‑производственным рабочим − 14 %[249].

Поэтому более целесообразно согласиться с И.И. Кузнецовым в том, что положение Западной Сибири по сравнению с Восточной было более выгодным в плане обеспеченности промышленными кадрами, во‑первых, из‑за прибытия большей массы эвакуированных, а во‑вторых, из‑за более интенсивного развития промышленного производства. Все это позволило компенсировать убыль рабочих из промышленности в действующую армию. В Иркутской же области в 1940 г. промышленно‑производственный персонал составлял 276 тыс. человек, а в 1942 г. − 124842, т.е. уменьшился более чем вдвое[250]. И особенно ощутимой убыль была в ведущих отраслях промышленности, соответственно и оборонной.

Таким образом, произошли существенные изменения в численности рабочего класса. Большинство этих явлений отражали общие процессы, вызванные войной, но некоторые из них носили местный, специфический характер. В 1941−1942 гг. из‑за массовых мобилизаций в Красную Армию численность рабочих в Восточной Сибири резко сократилась. С 1943 г. наблюдался процесс увеличения их числа, хотя в 1944 г. она опять снизилась в связи направлением рабочих в освобожденные районы и реэвакуацию, однако к концу войны достигла почти довоенного уровня. Изменения динамики численности нашло свое отражение в обеспеченности оборонной промышленности людьми.

Как мы видим из табл. 6, предприятия оборонного значения на протяжении всей войны испытывали недостаток в рабочей силе. Наиболее успешным в обеспечении кадрами был 1943 г., однако уже в конце его наряду с исчерпанием внешних ресурсов регионов началась частичная реэвакуация предприятий на запад, что не могло не отразиться на численности рабочих оставшихся заводов Красноярского края и Иркутской области. Поэтому предстояло незамедлительно решать задачу обеспечения оборонной промышленности квалифицированными рабочими. В целом же это была очень сложная задача, которая требовала комплексного применения как принципа добровольности, так и централизованной трудовой мобилизации населения.

 

Таблица 6

Обеспеченность рабочей силой некоторых оборонных предприятий Красноярского края и Иркутской области [251]

^*Подсчитано как усредненный показатель на основании имеющихся данных по предприятиям.

 

На основе Указа Президиума Верховного Совета СССР от 13 февраля 1942 г. «О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и строительстве»[252] в стране вводились принудительные меры привлечения населения на работу по месту жительства. На трудовой фронт призывались все трудоспособное население городов: мужчины в возрасте от 16 до 55 лет, женщины − от 16 до 45 лет. Порядок, срок и размеры мобилизации граждан по различным регионам страны определялись правительством. Лица, уклонявшиеся от мобилизации, подлежали судебной ответственности по законам военного времени.

Несколько позже действие Указа от 13 февраля 1942 г. распространилось и на сельское население. Постановлением СНК СССР от 10 августа 1942 г. «О порядке привлечения граждан к трудовой повинности в военное время» в стране вводилась всеобщая трудовая повинность[253]. Мобилизация и всеобщая трудовая повинность были фактической государственно‑правовой формой принуждения в деле перераспределения и использования рабочей силы в условиях военного времени, осуществляемого для своевременного решения конкретных задач общегосударственного значения.

Однако данные табл. 7 свидетельствуют, что планы мобилизации на оборонные предприятия Красноярского края, которые отражают ситуацию в Восточной Сибири, практически не выполнялись за исключением нескольких заводов, однако даже в этом случае выполнение плана происходило за счет индивидуального набора на предприятия. Количество мобилизованных в принудительном порядке, если смотреть на абсолютные показатели, очень небольшое, что было связано, прежде всего, с тем, что еще до войны регион испытывал острые проблемы с людскими ресурсами, и даже прибытие эвакуированных не смогло помочь в полном объеме.

Общая численность населения края с 1 января 1941 г. по 1 января 1945 г. сократилась почти на 200 тыс. человек (с 2069,8 до 1870 тыс. человек)[254]. В силу этих обстоятельств намеченные планы по мобилизации населения не всегда выполнялись несмотря на жесткие административно‑карательные меры. Основная причина – недостаточный учет свободных трудовых ресурсов в том или ином районе. Так, например, план мобилизации рабочей силы по Красноярскому краю к установленному сроку в 1942 г.

был выполнен только на 23,4 % (3405 человек)[255]. Однако были и прямо противоположные случаи; так, например, по решению СНК СССР на завод № 4 им. Ворошилова НКВ необходимо было мобилизовать на период войны 2500 человек, вместо этого к сентябрю 1942 г. с завода было мобилизовано 1150 рабочих на хозяйственные и другие работы, что поставило под угрозу срыва план поставок вооружения фронту[256].

 

Таблица 7

Мобилизация рабочей силы на оборонные предприятия Красноярского края в 1942 г. [257]  чел.

 

Тем не менее, принудительная мобилизация позволила на первом этапе войны восполнить рабочий потенциал на предприятиях оборонного значения. Так, к концу 1941 г. из прибывших на завод им. Куйбышева НКТМ 59,6 % взяли именно из мобилизованных людей (табл. 8).

Правда, в качественном отношении мобилизация была достаточно слабым источником. Так, из прибывших на завод им. Куйбышева на основное производство были направлены выпускники системы трудрезервов и эвакуированные рабочие, что составило соответственно 27,4 и 13 % (как это видно из табл.8). Остальных распределили на работу, не требующую квалификации. Аналогичная ситуация наблюдалась и на других заводах. К примеру, на заводе №39 НКАП на неквалифицированных работах были заняты 453 человека, что составило 81 % от мобилизованных на конец 1942 г.[258] В целом к концу 1942 г. в промышленность Красноярского края были мобилизованы 14510 человек из числа неработающего населения городов и сельской местности[259].

 

Таблица 8

Источники пополнения рабочей силы на заводе им. Куйбышева НКТМ к концу 1941 г. [260]

 

Источники пополнения рабочих кадров в 1943−1945 гг. оставались в основном теми же, что и в начальный период войны. По‑прежнему проводились мобилизации городского и сельского трудоспособного населения, особенно молодежи и женщин. Так, в 1943 г. в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 февраля 1942 г. на строительство, транспорт, промышленность Красноярского края были мобилизованы 8655 человек, в том числе 77,2 % из них в промышленность[261]. Нужно заметить, что в эти годы мобилизация проводилась в значительно меньших размерах в связи с исчерпыванием внутренних ресурсов пополнения рабочей силы в регионах.

Всего с 22 июня 1941 г. по 1 ноября 1944 г. в Красную Армию были призваны 561920 красноярцев. Из них мобилизовано и передано в промышленность 14,6 % (82252 человека, в том числе военнообязанных и призывников 61896 человек, людей старше 50 лет − 5749 человек, 14643 женщины)[262].

В качестве одного из источников пополнения рабочей силы широко использовали трудовые ресурсы системы ГУЛАГа НКВД СССР. Наличие значительного количества заключенных и простота управления лагерной системой труда позволяли быстро создавать и расширять специализированные или самостоятельные производственные предприятия. Часть заключенных, освобожденных из‑под стражи, оставалась в лагерях на положении вольнонаемных без права выезда из районов работ до окончания войны. Освобождались только полные инвалиды, старики и женщины с детьми в случае полной невозможности использовать их в лагере. Именно эти категории людей являлись наиболее надежным резервом рабочей силы. Бывшие заключенные в большинстве своем стремились закрепить дарованную им свободу, ибо любое нарушение ими производственных режимов или самостоятельный уход с предприятия могло стоить им жизни.

Система ГУЛАГа имела свои предприятия, выпускавшие, в том числе, и военную продукцию. Однако в Восточной Сибири использование труда заключенных в военном производстве не приняло столь больших размеров, как в строительстве. Механические мастерские спецторга НКВД до войны насчитывали всего 26 работающих. С началом войны они стали изготовлять заготовки (литье) для 50‑миллиметровых мин, и численность работающих увеличилась до 118 человек в 1942 г. и 140 человек в 1943 г.[263] Заключенных Южного ИТЛ (Улан‑Удэ) привлекали к изготовлению корпусов противотанковых и противопехотных мин.

Некоторое количество заключенных передавали предприятиям с тяжелыми и вредными условиями труда. На заводе №703 НКМВ г. Красноярска, например, в литейном цехе в 1942 г. работали 107 заключенных при необходимом количестве работников в 267 человек. Несколько позже, в 1944 г., количество заключенных выросло до 325 человек, они и были основным контингентом литейного цеха. При этом состав рабочих‑заключенных менялся в течение года на 100 %, что было связано с тяжелыми условиями труда[264]. Спецконтингент ГУЛАГа использовали на многих предприятиях Иркутской области, в частности на Лисихинском кирпичном заводе, заводе №540, авиационном предприятии №39 и др.[265] В целом же труд заключенных был малоэффективен из‑за плохого состояния людей, о чем свидетельствует их высокая смертность, но, тем не менее, этот источник компенсации рабочих в промышленности тоже сыграл свою роль.

Важным резервом пополнения рабочей силы стало возвращение на производство старых кадровых рабочих, проработавших по 30−35 и более лет на предприятиях. Они по собственной инициативе вернулись к своим рабочим местам и стали передавать богатый производственный опыт и мастерство новичкам. Зачинателем этого движения в Красноярском крае стал пенсионер Н.И. Юсупов, проработавший на Красноярском ПВРЗ непрерывно более 30 лет. Он обратился через городскую газету к ветеранам с призывом: «Товарищи кадровые рабочие! У нас есть богатый опыт и практика, идите на производство. Давайте учить молодежь. Этим мы освободим сотни пулеметчиков и танкистов и внесем свой вклад в дело борьбы с фашизмом!»[266]. На патриотический призыв Н.И. Юсупова откликнулись многие десятки, сотни старых кадровых рабочих. Только на восьми крупных предприятиях г. Красноярска ветераны‑мужчины старше 55 лет составили к началу 1945 г. около 10 % работников[267].

Большое значение для привлечения ветеранов труда на производство имело Постановление СНК СССР от 28 июня 1941 г. «О сохранении пенсий за пенсионерами, вернувшимися на производство»[268]. Пенсии сохранились на весь период войны независимо от размера заработка пенсионеров на предприятиях. Это мероприятие положительно сказалось на материальном положении ветеранов‑пенсионеров, способствовало возвращению их в строй, что также несколько облегчило разрешение проблемы рабочих кадров в первый период войны. По инициативе ветеранов на предприятиях стали открываться технические школы без отрыва от производства для подготовки новых кадров по различным специальностям, воспитывалось молодое поколение рабочих для промышленности в самый трудный для нее период становления.

Другим не менее важным источником восполнения рабочей силы стали женщины, пришедшие на производство вместо ушедших на фронт мужчин. В самом начале войны женщины‑домохозяйки, чьи мужья ушли на фронт с Красноярского судоремонтного завода, обратились ко всем женщинам края с открытым письмом: «Сейчас, когда наши мужья, братья и товарищи ушли на фронт бить обнаглевших фашистов, неизмеримо возрастает роль советской женщины в тылу. Тысячи женщин, понимая это, идут работать на заводы, в учреждения, на транспорт, овладевают мужскими профессиями, повышают производительность труда… Мы обращаемся к вам, дорогие подруги, с призывом идти на производство! Вставайте к станку, идите работать на паровоз, на пароход. Овладевайте сложными профессиями! Пусть лучшим женским подарком бойцам на фронт будет наша стахановская работа на производстве»[269].

С аналогичным призывом выступили и женщины Иркутской области. Так, 30 июня 1941 г. сотрудницы отдела кадров завода им. Куйбышева НКТМ Н.А. Грибова, М.П. Крушникова, Л.В. Баранникова, А.А. Федосеенко и другие обратились ко всем женщинам завода, предлагая заменить ушедших на фронт. Вот что они писали: «Коллектив женщин отдела кадров завода берет на себя обязательство в самый короткий срок, без отрыва от производства, от основной работы, освоить одну из производственных специальностей на случай замены ушедших на фронт товарищей. Мы призываем последовать нашему примеру всех женщин завода». По их призыву на заводе в июне − июле 1941 г. обучалась 101 женщина. Они осваивали специальности токаря, слесаря, строгальщика и др.[270] Приток женщин на производство принял массовый характер, особенно в первый период войны. Так, на крупные предприятия Иркутской области в 1941−1942 гг. пришли работать 26 тыс. женщин[271]. Число женщин, занятых на производстве, в том числе оборонном, постоянно росло, что хорошо видно из табл. 9.

 

Таблица 9

Количество женщин, работающих на некоторых оборонных заводах Красноярского края и Иркутской области [272]

 

В целом удельный вес женщин среди рабочих и служащих на предприятиях г. Красноярска вырос с 55,5 в 1942 г. до 60 % в 1943 г.[273] А по Иркутской области в середине войны в машиностроительной отрасли он составил 42,6 %[274].

Несмотря на почти полное отсутствие квалификации при поступлении на работу (в частности, из 354 женщин на заводе им. Карла Маркса 90 % вообще никогда не работали в промышленности)[275] они очень быстро освоили новые профессии и стали работать на самых сложных участках, занимаясь высококвалифицированным трудом. Так, на заводе им. Куйбышева работница ремонтно‑механического цеха В.В. Зенкова овладела специальностью токаря, строгальщика и долбежника, выполняя при этом две нормы. А мастер авиационного завода № 39 А.Л. Давыдова рассказывала: «С первых дней войны пришла я в заводской цех. Стремление быть полезной Родине помогло мне освоить производство. Чернорабочая − станочница − бригадир − контролер − мастер − таков мой трудовой путь»[276]. И этот пример не был исключением.

Немалую часть среди пополнения нового рабочего класса составили подростки. Комсомольцы Черемховской школы № 3 Иркутской области обратились ко всем школьникам с призывом встать вместе с отцами и матерями у станков, и они были услышаны. Особенно ярко проявился патриотизм молодежи осенью 1941 г., в самые трудные для нашей страны дни. Комсомольская группа К.М. Светяшкова с Красноярского ПВРЗ в октябре дала обязательство работать столько, сколько требует фронт, быть готовой к работе во всякое время и нормы выполнять не ниже чем на 300 %. 11 ноября 1941 г. комсомолец этой группы А.А. Долгарев, выполняя заказ фронта, проработал подряд 36 часов и домой ушел только тогда, когда вся работа была закончена. Производственное задание он перевыполнил в три раза[277]. В напряженные дни конца 1941 г. такая ударная работа молодежи ценна была тем, что способствовала быстрейшему пуску эвакуированных заводов, увеличению поставок оружия, боеприпасов и снаряжения фронту, вселяла уверенность в неминуемом разгроме врага.

На заводе им. Куйбышева НКТМ по состоянию на 1 сентября 1942 г. рабочих в возрасте до 20 лет насчитывалось 1878 человек, что составляло 39 % от общей численности. Причем из них подростков до 16 лет было 376 человек. Молодежь активно стремилась овладеть специальностями и в работе не отставала от взрослых. Вот что писал об этом мастер чугунолитейного цеха завода им. Куйбышева А.П. Малых: «Моим ученикам по 15−16 лет. Это еще подростки, которые в труде не уступают кадровым рабочим»[278]. На механическом заводе треста «Лесосудомашстроя» в г. Улан‑Удэ несовершеннолетние рабочие в 1943 г. составляли 54 %[279]. На заводе № 703 в 1942 г. рабочие в возрасте от 16 до 25 лет составляли 44,7 %, младше 16 лет – 1,5 %[280]. В целом в 1942 г. на предприятия Иркутской области пришли 1938 молодых рабочих[281], это было примерно около 40 % от всех принятых. К 1943 г. молодежи на предприятиях г. Красноярска было 60 % численного состава рабочих[282]. Роль молодежи трудно переоценить. Приобретя практический опыт, закалившись в ходе войны, молодые рабочие выпуска 1942–1945 гг. стали тем ядром, которое вместе со старыми кадрами вынесло на себе всю тяжесть не только военного производства, но и послевоенного. Совершенно правильным представляется решение правительства России, принятое в 1993 г., учитывать при определении пенсии учебный или трудовой стаж людей, которым во время войны было 12–15 лет, хотя бы он насчитывал всего полгода.

В результате прихода на производство большого числа молодежи произошли также изменения и в возрастном составе рабочих. На большинстве предприятий уже к 1942 г. рабочих моложе 30 лет было более половины. Так, на заводе № 540 НКБ их численность постоянно увеличивалась и уже к середине 1943 г. перешагнула 50‑процентный рубеж[283].

Особенно большую роль в подготовке кадров для промышленности в годы войны сыграли школы Государственных трудовых резервов, созданные по решению июльского (1940 г.) пленума ЦК ВКП(б) и представляющие собой специфическую систему планомерной подготовки квалифицированных рабочих. Система трудрезервов, не успевшая до войны оказать влияние на пополнение промышленности новыми кадрами, в военное время стала важной формой комплектования промышленности квалифицированными рабочими. Практически на всех предприятиях оборонной промышленности, особенно эвакуированных, выпускников трудрезервов было более половины всего состава рабочих.

Военные условия вызвали необходимость отменить принцип добровольности при поступлении в ремесленные и железнодорожные училища и школы фабрично‑заводского обучения, пересмотреть программы, сократить сроки обучения. По решению ГКО от 27 июля 1941 г. вся их учебно‑производственная деятельность переключалась на выполнение оборонных заказов. Так, учащиеся РУ №3 при заводе «Красный Профинтерн» г. Красноярска принимали участие в изготовлении ручных гранат Ф‑1. А РУ № 1, закрепленное за иркутским заводом им. Куйбышева, имело план выпуска 50‑миллиметровых мин и ранцевых огнеметов РОКС‑2.

Участие трудовых резервов Восточной Сибири в массовом производстве оружия и боеприпасов лишало возможности строить обучение на основе последовательного повышения сложности работ. Зачастую оно проводилось не по операционно‑комплексной системе, а по операционной. В данном случае учащиеся непрерывно выполняли простые операции, что не давало возможности в полной мере отрабатывать профессиональные умения и навыки по принципу от простого к сложному. Вскоре получил актуальность вопрос о том, как в дальнейшем сочетать подготовку квалифицированных рабочих‑универсалов с необходимостью производить снаряды, мины, гранаты, собирать различные образцы стрелкового оружия. Выходом из создавшегося положения явился «скользящий график», т.е. обучение стало проводиться путем продвижения учащихся по технологической цепочке изготовления того или иного изделия. Переходя, таким образом, от одной операции к другой, будущие рабочие выполняли производственное задание и в то же время приобретали необходимые профессиональные навыки. Обучение по «скользящему графику» дало положительные результаты. Например, во время производственной практики на Иркутском авиационном заводе учащиеся ремесленного училища № 2 под руководством опытного мастера И.П. Садовникова полностью освоили технологию сборки пикирующего бомбардировщика Пе‑2. Однако организовать подобную учебно‑производственную работу во всех учебных заведениях региона оставалось проблематичным, так как в большинстве училищ и школ на каждого мастера производственного обучения приходилось по три и более группы, состоящих из 30−40 человек. В октябре 1941 г. во всей системе государственных трудовых резервов был внедрен опыт учебных заведений Новосибирской, Челябинской, Пермской областей, где в распоряжение мастера, руководившего двумя и более группами, выделялись в качестве помощников лучшие учащиеся. Продолжая учебу, они постоянно оказывали мастеру помощь в руководстве производственным обучением группы. Подобный опыт позднее стал применяться в учебных заведениях Красноярского края, Иркутской и Читинской областей, Бурятии.

Старшие мастера систематически инструктировали помощников мастеров, привлекали их к работе в методических совещаниях, тем самым помогая им повысить свою производственную и методическую квалификацию. Директора учебных заведений получили право выплаты из своего фонда по 50 руб. в месяц каждому учащемуся, назначенному на эту должность[284].

Обком и крайком партии систематически занимались вопросами набора в школы ФЗО и ремесленные училища, распределения выпускников по предприятиям и использования их на производстве, контролировали и направляли работу трудрезервов. Для регулярного снабжения оборонных предприятий квалифицированными рабочими кадрами ремесленные училища прикреплялись к какому‑нибудь заводу и готовили рабочих под него. Так, приказом Главного Управления трудрезервов от 3 декабря 1941 г. были закреплены учащиеся и закончившие ремесленное училище № 1 в количестве 660 человек за заводом им. Куйбышева НКТМ и РУ № 2 в количестве 477 человек − за заводом № 39 НКАП[285].

Местным управлениям трудовых резервов по договоренности с директорами предприятий разрешалось переводить необходимое количество учащихся непосредственно в производственные цеха предприятий. Для учащихся во время практики официально устанавливали 8‑часовой рабочий день, но при необходимости он мог быть увеличен на 1−2 часа. Учащиеся зачислялись в бригады на штатные должности, выполняли сложные и ответственные работы, подчас не уступая в мастерстве опытным и квалифицированным кадровым рабочим.

Некоторые заводы создавали собственные техникумы при предприятии. Например, в августе 1944 г. при заводе № 4 НКВ был открыт механический техникум с набором в первый год по четырем специальностям и общим количеством учащихся в 370 человек очной и заочной форм обучения[286]. Нужно заметить, что долгое время это был единственный техникум в Красноярском крае, готовивший квалифицированных специалистов для военного производства.

Однако война наложила серьезный отпечаток на работу РУ, ЖУ, школ ФЗО. Сочетание обучения молодых рабочих с выполнением военных заказов создавало большие трудности в организации нормального учебно‑производственного процесса. Так, в августе 1944 г. Краевому комитету ВКП(б) от Красноярского краевого управления трудрезервов поступила жалоба на то, что при колоссальных правительственных заданиях по выпуску и ремонту запчастей к сельскохозяйственным машинам ремесленные училища выпускают не токарей‑универсалов, а токарей‑операционников, т.е. их разряды не соответствуют действительности[287].

Досрочные выпуски, слабая материальная база, отсутствие теоретических занятий, недостаток квалифицированных педагогических кадров в сочетании с тяжелыми материально‑бытовыми условиями (жизнь в неблагоустроенных общежитиях, нехватка обмундирования, постельных принадлежностей, недостаточное количество и низкое качество пищи) отражались на качестве знаний и стремлении учащихся к обучению. Поэтому значительная часть выпускников школ и училищ приходила на работу с пониженными разрядами. Имелось немало случаев нарушения учебной и трудовой дисциплины, отсева значительной части учащихся. Так, из общего количества мобилизованных в РУ № 1 за 1941−1942 гг. окончили обучение и были переданы заводу № 4 НКВ 573 молодых рабочих, отчислены по тем или иным причинам (болезнь, призыв в армию, самовольный уход) на 8,4 % больше, в том числе 48 за различные проступки[288].

Положение начало меняться в лучшую сторону в 1942 г. Согласно приказу Главного управления трудовых резервов «Об упорядочении производственного обучения в ремесленных и железнодорожных училищах» от 20 мая 1942 г. в училищах устанавливался 7‑часовой учебно‑производственный день (6 часов производственного обучения и один час теоретических занятий), восстанавливались методические советы при местных управлениях трудовых ресурсов, вводились должности воспитателей. Несколько позже, в 1943 г., дополнительные наборы, которые были нормой для начального периода войны, прекратились, и учеба стала проходить на плановых началах.

Военная обстановка постоянно требовала принятия серьезных мер к укреплению и развитию системы трудовых резервов. В соответствии с постановлениями ГКО от 7 мая и 13 августа 1943 г. в Красноярском крае значительно увеличилось количество школ ФЗО, РУ и ЖУ. В течение 1943 г. в крае было открыто одно ремесленное училище и восемь школ ФЗО с контингентом учащихся в 2,5 тыс. человек. Кроме того, значительно увеличивалось количество учащихся в действовавших училищах: до 1000 человек − в РУ № 1[289].

Всего за годы войны по Красноярскому краю было подготовлено 30731 человек, а по Иркутской области – 26244 человека. Это был постоянно действующий источник пополнения рабочей силы, важный как в качественном, так и в количественном отношении. Как видно из табл. 10, максимального успеха система трудрезервов достигла в 1943 г., и проблема восполнения рабочих рук в промышленности уже перестала быть настолько острой. Поэтому в 1944−1945 гг. выпуск молодых рабочих заметно снизился. Таким образом, несмотря на все трудности военных лет система государственных трудовых резервов внесла достойный вклад в дело подготовки квалифицированных рабочих, прежде всего для предприятий оборонной промышленности.

 

Таблица 10

Подготовка квалифицированных рабочих в системе трудовых резервов Красноярского края и Иркутской области в 1941 − 1945 гг. [290]

 

Помимо внешних источников пополнения рабочей силы предприятия обладали и некоторыми внутренними резервами. С началом войны и развертывания повсеместно военного производства началось сокращение управленческого персонала и перевод служащих в основные производственные цеха. Так, на заводе им. Куйбышева с 4 июля механический и инструментальный цеха перевели на 11‑часовой рабочий день, а управленческий аппарат цехов и отделов был сокращен на 55 человек. Высвободившиеся работники направились непосредственно на производство[291]. На заводе № 4 НКВ с 1942 по 1944 гг. при фактически неизменном количестве рабочих их стало меньше на 170 человек. И в целом, если в начале войны в цехах непосредственно работали 38 % ИТР, то к середин