Знакомые слова и оккультные значения

 

Изучая священный язык Лакота, мы должны начать с работы миссионера Стефана Ретурна Риггса (Stephen Return Riggs), который хорошо известен за свою лексикографию среди восточных «Сиу»[9], или Дакота. Риггс издал множество работ о языке, но в одном издании, посвящённом изучению Сиукской этнографии, он приводит информацию, относящуюся к священному языку. В нём он пишет:

 

«Волшебники Дакота, военные пророки, и сновидцы[10], пользуются одинаковыми приёмами, чтобы произношение в их языке ощущалось более сложным (тоже и у других народов), и являлось неразборчивым для обычных люей, с целью показать им идеи о своём превосходстве. Их сны, согласно их собственному мнению, являются открытиями, сделанными из мира духов, и их пророческие видения – это то, что они видели и знали в прежнем состоянии существования. Поэтому, совершенно естественно, что их сны и видения должны быть сформированы в словах, многие из которых непонятны. Этот священный язык не очень обширен, так как использование нескольких неразборчивых слов вполне достаточно, чтобы сделать целую речь непостижимой. Это, как считается, возможно, состоит, во-первых: в использовании слов как названий вещей, которые, кажется, перешли из других индейских языков - как фазанье гнездо, вода, paza -древесина и т.д. Во-вторых, это состоит из использования описательных выражений, вместо обычных названий вещей; как в обращении к двуногому человеку, и четвероногому волку. И в-третьих, слова, которые являются обычными на языке, используются далеко за свои значения; как, hepan, второй ребенок, если мальчик, используется, чтобы определять выдру. Когда храбрые Дакота спрашивают белого человека о воле или корове, они вообще называют их собакой; и когда сахем просит лошадей у белого вождя, он делает это, называя их мокасинами. Это пример источника многих речей индейского красноречия, но они иногда слишком неясны, чтобы быть красивыми». [Riggs 1893, 166].

 

Если игнорировать снисходительное отношение, обычное для того периода, Риггс делает некоторые важные наблюдения о священном языке, а именно, о наличии различных путей формулировки священных слов из обычного повседневного языка. Он, вероятно, прав, когда пишет, что волшебники и сновидцы, которые связывают друг друга в этой специфической форме языка, делают так, чтобы установить своё превосходство над обычными людьми. Но здесь «превосходство», должно рассматриваться в смысле превосходства священных знаний над обычными.

 

Риггс также прав, когда заявляет, что многое из того, что сновидцы сообщают обычным людям, происходит во сне и среде, через которую сообщается содержание снов, подобно видению непосредственно в реальности сверхъестественного. К сожалению, Риггс не дает нам большее количество информации о таких терминах как «выдра», «собака», и «мокасины», и возможно эти термины используются только теми Дакота, с которыми он работал. Однако, термины для «двуногого животного» и «четвероногого животного» продолжают служить как метафоры для людей и животных у Лакота[11].

 

Френсис Денсмор (Frances Densmore), писавшая несколько позже, которая работала с Хункпапа резервации Стоящая Скала (Standing Rock), и которая вообще расценивается как превосходный этнограф, особенно в собрании музыки Лакота, заявила, что:

 

«Полное и укомплектованное выражение не соответствует индейским обычаям. Невысказанный элемент может быть поводом взаимного понимания, нет признака, который не появляется в словах, или не значит что-либо, имея значение в такой манере, чтобы быть понятным только для тех, для которых это предназначено. Таким образом, имеется «священный язык», используемый священными людьми, в которых знакомые слова берут оккультное значение». [Densmore 1918, 85]

 

О функции этого языка, она размышляет, что «[священный] язык этого вида, как считается, был необходим, чтобы люди, близкие к сверхъестественным вещам могли общаться без того, что понимали бы обычные люди». (Densmore 1918, 120).

 

Вновь, если мы не будем обращать внимание на высокомерное отношение ранних исследователей, Денсмор подтверждает, что «знакомые слова принимают оккультное значение». Она также ссылается на факт, что шаманы используют специальный язык, чтобы быть непонятными обычными людьми. В этой позиции, и Риггс и Денсмор соглашаются, что обычные Лакота не могут понимать священный язык, и что функция священного языка позволяет священным людям поддерживать положение превосходства над обычными людьми.

 

Современником Денсмор, хоть и не с академическим образованием, был врач Джеймс Р. Уолкер (James R. Walker), который, как соглашаются учёные - сиуисты, сделал существенный вклад в наше понимание религии Огаллала[12]. В его, теперь известной монографии о Танце Солнца у Огаллала, Уолкер обучался у священных людей Огаллала, обсуждал секретные инструкции, которые получают священные люди. Он пишет:

 

«Когда наставник удовлетворён тем, что кандидат понимает социальные обычаи Огаллала достаточно хорошо, чтобы знать, когда шаман может и когда не может вмешиваться в них, он должен тогда объяснить ему об учениях и церемониях, относящимся к Богам. Некоторые из них известны людям, но большинство их знают только шаманы, и они скрывают свои знания в церемониальном языке, понятном только им. Этот язык составляется из обычных слов, которым даётся таинственное значение, и из странных слов, которые известны только шаманам. Священные тайны, таким образом, скрыты от людей, потому что люди не подходят для того, чтобы знать их». [Walker 1917, 78-79]

 

Уолкер повторяет две важные темы, найденные у Риггса и Денсмор: первая - священный язык состоит из обычных слов с таинственными значениями, и из странных слов, известными только священным людям; и вторая - обычные люди, так или иначе, «неспособны» понять эти термины и, таким образом, они остаются невосприимчивыми к реальному значению священных терминов. До некоторой степени, эта идея о эксклюзивности подтверждается Лакота непосредственно. При интервьюировании священных людей Огаллала, Уолкер обнаружил множество интересных точек зрения о священном языке от священных людей, и он их осторожно записал, как наследник их собственных слов. Огаллала – Сабля (Sword), Палец (Finger), Одна Звезда (One Star), и Тайон (Tyon), приводят множество значений священных концепций и священных терминов, например, вакан, Вакантанка, Шкан, и шичун - это термины, которые являются критичными в понимании религиозной мысли Лакота.

 

В интервью, Сабля признаёт, что священные идеи трудно понимать, но он, кажется, имеет мало затруднений при толковании даже некоторых из большинства абстрактных. Например, он сообщает нам, что имеется согласие среди священных людей, что священные термины дают ссылку на всё, что является необъяснимым. Термин вакан (wakan) означает состояние святости или непонятности любого явления или объекта, в который был вложен дух (spirit). Этот дух называется tun, термин, который я в другом месте перевел как «потенциальная возможность» (Powers 1977, 52). Отношения между tun и вакан, то есть между потенциальной возможностью, которая будет преобразована в священное состояние tun и священное состояние вакан, непосредственно. Способность к трансформации осознанно призывается от сверхъестественных существ и сил, которые являются хорошими и злыми.

 

Наиболее непостижимая характеристика вакан – это то, что её потенциальную возможность не видно. Однако, оба себя проявляют через изменения в поведении, либо в священном человеке, либо в обычном человеке, или в объекте, посредством которых воспринимаются преобразования ощущений на ритуалах. Вера утверждает факт о священном объекте или явлении вакан, и отношении народа к тому, что имеет соответствующие преобразованные изменения. Таким образом, в католической системе веры, если бы это объяснял священный человек Огаллала, обычная вода имеет tun, то есть потенциальную возможность, которая будет превращена через правильный ритуал в священную воду. Как только преобразование происходит, посредством только одного утверждения через систему веры, если священник имеет силу делать такое преобразование, то есть, вода достигает состояния вакан, народное поведение к ней изменяется таким образом, что она используется для расширения своих священных качеств через применение воды к телам и другим объектам в практике «благословения». Благословение тогда объяснилось бы как процесс, посредством которого вакан одного объекта или явления, предаёт tun другому, через надлежащий ритуал, таким образом, каждый объект, в который вкладывается tun, имеет состояние вакан.

 

В посмертных публикациях Уолкера приводится большое количество толкований манер, в которых священные люди Огаллала классифицируют священный язык. Это позволяет нам лучше увидеть, почему некоторые священные термины непостижимы, в то время как другие поняты.

 

Огаллала Сабля, вдается в подробности. Он сообщает нам, что послания от Вакантанка могут быть сообщены священными людьми и обычным людям, либо в повседневном говоре Лакота, либо в hanbloglaka (языке духов)… Если, связь происходит в повседневном говоре Лакота, люди поймут это, но если это происходит на языке духов, шаман должен это пояснить» (Уолкер 1980, 79). «Язык видения», - продолжает Сабля, - «является hanblogagia (habloglagia). Только шаманы понимают этот язык» (Уолкер 1980, 85). Тогда же он сделал заключение, что «шаманы говорят эту речь на всех своих церемониях и в песнях, так, чтобы люди не могли изучить те вещи, которые должны знать только шаманы» (Уолкер 1980, 94).

 

В том же самом издании, Звонящий Щит (Ringing Shield) заявляет, что «шаман должен знать слово[а] шамана. Он говорит на языке духов» (стр. 114). Другой, Одинокий Медведь (Lone Bear), говорит, что термин «Hunonp (hununpa) – это на языке шаманов. Это Медвежий Дух, который является Tobtob. Он преподавал шаманам все свои тайны. Никто не может говорить с Hunonp, без понимания языка шаманов» (стр. 128).

 

Красный Ястреб (Red Hawk) выдвигает свои аргументы, заявляя: «Я – вичаша вакан и…, я знаю Wakan lya, Econpi, и Lowanpi (священная речь, церемонии, и песни)» (стр. 136). И Томас Тайон подтверждает, что священные люди «говорят на языке духов (he hanploklakapi eciyapelo)», и затем продолжает приводить примеры священного языка, применяемого священными людьми в Палатке Потения (стр. 154). ДеМалли и Jahner, которые редактировали книгу Уолкера, приводят следующий перевод молитвы Палатки Потения Тайона:

 

«Камни Палатки Потения (tonkan yatapika), пожалейте меня! Солнце, пожалей меня! Луна, пожалей меня! Тьма ночи (hanokpaza kin), пожалей меня! Вода, стоящая в манере вакан (mni wakanta najin kin), пожалей меня! Трава, стоящая утром (pejihinyanpa najin kin), пожалей меня! Независимо от того, что жалкий едва способен ползти в типи, и ложиться в течение ночи (takuxika teriya tiyoslohanhan hinyanke), посмотрите на него и пожалейте его. Несчастье вызывает холод по всему телу, такой, что даже место еды и место для лежания, и место для наблюдения становятся ничем (cuwita tanmahel taku iyokipi xni na owate na oyunka na owakita kin Iena ekayex koye ecetu xni kin). Этим путём камни Полатки Потения отчаянно убеждают Дух Неба (heun tonkan yatapika Ite Peto knaxkinya ciyelo). Святой человек любезно делает это говором. Мне сообщает эти вещи из своих видений»[13]. [Уолкер 1980, 154]

 

Важно заметить, что священные люди Огаллала ссылаются на более чем один тип священного языка, отличая общий wakan iye, священный язык, от более определённого hanbloglaka, «разговора видения». С аналитической точки зрения мы можем рассматривать первый, wakan iye, как форму языка, употребляемого среди священных людей, как язык философских комментариев о характере религиозных вещей; и второй, hanbloglaka – он используется в священной беседе между отдельными священными людьми и их духами-помощниками. Оба типа непостижимы для обычных людей, когда святые используют их в своём ритуальном «контексте» на Поисках Видения, молитв на холме, в Палатке Потения, и в течение церемонии Ювипи. Но вне ритуального контекста, первый тип священного языка называемый wakan iye, понятен непосвященным. Второй тип - нет. Он непостижим для обычных людей, и для других священных людей также. Он представляет собой персональный пересказ беседы между отдельным священным человеком и его священными помощниками, которые связываются с ним, и инструктируют его в течение одного или большего количества видений. Даже привилегированному священному человеку, который получил видение, вероятно, придется ждать последующее видение, чтобы понять значение первого предыдущего. Wakan iye - священный язык, чьё значение всегда публично; значение hanbloglaka всегда индивидуально[14].

 

Будучи индивидуальной беседой, между священным человеком и духом-помощником, hanbloglaka обнаруживается в довольно ограниченном ритуальном контексте. Эта речь вообще служит как прелюдия к ритуалу Ювипи, и также демонстрирует намерения священного человека, чтобы показать, что он доверяет духам и адептам прежде, чем он начнёт церемонию. Так как духи-помощники предпочитают приходить и инструктировать священного человека в темноте, hanbloglaka наиболее часто произносят в Палатке Потения, на Поисках Видения, и на Ювипи. Однако, другая форма священного языка, wakan iye, вероятно, произносится не только в этих контекстах, но также и в других, включая следующие ритуалы:

 

1. Церемония Наименования. В старых временах, как считалось, имеющим ребёнка, желательно было, чтобы его назвал (castun - родить имя) бердач (winkte). Часто источником имён было видение, и имена часто имели таинственные значения. Одна из причин здесь (противоречит «реальному» значению семейства имён сегодня) - это то, что первоначально имена были таинственными, и требовали разъяснения от человека, который выполнял ритуал наименования.

 

2. Heyoka Kaga. Известные как «противоположники» Великих Равнин, эти люди имели сильное специфическое поведение, и говорили в неестественной манере. Человек, которому снились молния и гром, или их символы, связанные с этими явлениями, должен был вести себя в противоположной манере, чтобы не быть поражённым молнией. Известные примеры этого необычного поведения включают неподходящую одежду, отношения, и эмоции. Речь Хейока была также «непостижима», потому что они говорили искаженным способом. Хотя язык был непонятен, он был понятен в степени: наблюдатели описывали факт, что Хейока говорили слишком быстро или наоборот медленно, или задом наперёд. К сожалению, мы не имеем каких-либо примеров этой наиболее необычной формы речи, но естественно это считалось вакан.

 

3. Нечеловеческий язык. Полагается, что множество животных и птиц могут общаться с обычными людьми и священными людьми, и часто эта нечеловеческая сущность говорит на Лакота. Связь между людьми и не людьми происходит наиболее часто в течение Поисков Видения. В ритуальных условиях, фактически каждая разновидность способна к разговору со священным человеком на Лакота: бизон, олень, лось, койот, волки, змеи, и т.д. Иногда животное или птица способны передавать сигналы священному человеку на естественном произношении

 

Генри Стоящий Медведь (Henry Standing Bear) молится с трубкой. Фотография сделана в 1945.

Courtesy Heritage Center, Inc., Святая Миссия Розари, Пайн Ридж, Южная Дакота.

 

своей разновидности, например: завывание волка, лай койота, крик совы, и какуреканье петуха. Все эти звуки могут распознаваться как предзнаменования смерти особенно, если звуки слышат в течение того, что, как считается, является несоответствующим временем (день или ночь) активности животного или птицы. Наиболее часто, связь между людьми и животными происходит на Поисках Видения, в Палатке Потения, или на Ювипи.

 

Однако при случае различная нечеловеческая разновидность может связаться с обычными людьми в мирском контексте. Например, полагается, что луговой жаворонок имеет большой запас предложений на Лакота, и часто с появлением птицы, ставился под сомнение потенциальный результат набегов против врага лидерами военного отряда. С луговым жаворонком также связывают большой словарь продовольствия и родства (Buechel 1970, 483)[15]. Если бы не зловещие звуки, объявляющие неизбежную смерть кого-либо, большинство сообщений животных и птиц, должны были интерпретироваться священными людьми.

 

4. Молитвы и песни. Молитвы и песни ритуального контекста имеют крупную и по большому счёту текучую форму, и wakan iye, и hanbloglaka. Следовательно, некоторые части песен и молитв постижимы обычными людьми, в то время как другие нет. Из-за свойства характера священного языка, и из-за того, что он происходит от знакомых терминов, в которые вложены таинственные значения, песни и молитвы, не могут быть проанализированы только в терминах категорий. Чтобы понимать значение священного языка в песнях и молитвах, необходимо исследовать структурные особенности священного языка и особенно процесс, посредством которого мирской язык превращается в священный.

 

Процессы превращения

 

Процессы, в течение которых обычный язык преобразовывается в священный язык, выполняются не только для назначения таинственных коннотаций для знакомых терминов, например, witunsni – «лгун» на обычном языке, и «белый человек» на священном языке, но и для изменения морфологических, лексических, синтаксических, и стилистических особенностей в языке Лакота. С целью анализа, я обозначил эти процессы: (1) ослабление, (2) присоединение, (3) удвоение (которые применяют фонематические, морфемные, и лексемные преобразования), (4) инверсия (которая относится к синтаксису), (5) стилистика, которая может относиться ко всем предшествующим категориям. Ниже - некоторые примеры каждой категории.

 

1. Ослабление (attenuation). Сокращение обычных слов - одно из наиболее распространенных средств, посредством которого мирские термины превращаются в священные. Существует множество структурных путей, по которым происходит это ослабление. Например, когда слова включают коренные элементы плюс прикрепления и того и другого коренного элемента, прикрепление, или то и другое могут быть изменены. Дополнительно, фонематические и морфемные модификации часто делаются с сокращением или заканчивают элиминацию. Мирские и священные термины для Четырёх Ветров обеспечивают хорошие примеры каждого из этих ослабляющих возможностей.

 

Направление Священный термин Обычный термин

 

Запад Wiyohpeyata Eya

Север Waziyata Yata

Восток Wiyohiyanpata Yanpa

Юг Itokagata Okaga

 

Эта форма ослабления соответствует Уолкеру (1917, 1980; Индейская школа Красного Облака n.d.), который обеспечил большой запас морфологических персоналий, которые также упоминаются с сокращёнными именами (Ink или Unk для Inktomi, Паука – культурного героя; gnas для Tatang gnaskiyan, обычно переводимый как «сумасшедший бизон [бык]», но чаще как «разгневанный бизон», который является заметной фигурой в священных и мирских знаниях).

 

Здесь, в Западном Ветре, ослабление имеет место, объединяя заключительную фонему /e/ коренного элемента «hpe», уменьшая начальную морфему «ya» на локальный суффикс «yata» - указание на направление к предмету («к»). В термине для Северного Ветра, однако, коренной элемент «wazi», сосна (pine) – удалён, и только локальный «yata» сохранен.

 

Ослабление Восточного Ветра усложнено больше. Сначала мирской термин получен от искажения «wi», 'солнца' + «o», 'в' + «hinanpa», вступая, и «yata»,'к'. Hinanpa искажён в hiyanpa. В сокращении первая морфема радикального элемента, также как локальный суффикс, понижены.

 

Термин для Южного Ветра равносложный. Обычный термин непосредственно уменьшенная форма «ite», лицо (здесь имеющая коннотацию «лицевой стороны») и «okaga» (не уверен, является ли «о» номинальной приставкой, или предлогом «в»). Но «kaga» означает «делать», «создавать», следовательно, «лицевая сторона создания», либо «лицевая сторона места», либо «создание», ссылается на веру, что призраки людей (wanagi) путешествуют на юг по Wanagi Tacanku, Тропе Призраков (Млечный путь), таким образом, заканчивая круговой «визит» на землю в течение их продолжительности жизни. Суффикс «ta» - также сокращенная форма от локального «yata». Священный термин здесь сформирован, понижая всё кроме коренного «okaga».

 

Другой пример ослабления включает Skan, сокращение от Takuskanskan, «Что-то, что двигает» - термин, который приблизительно означает «творческую силу жизни», «внутреннею энергию», которая движет вещами, как, например, сила, которая заставляет ветер дуть. Этот термин проще понять, как тот аспект Вакантанка, который является творческим, первоначальным. Другой термин – Yumini, это имя, обозначающее маленького брата Четырёх Ветров, который никогда не растёт, и который никогда не обозначает направление. Маленький брат очень часто живёт и путешествует с Южным Ветром, который добр к нему. Yumini - необычная форма ослабления; он - укороченный вариант от wamniomini, вихря (обычно так называют маленькие пылевые завихрения, которые скачут по прерии). Он необычен в этом, новая приставка «yu» заменяет «wa», а удваиваемая часть устраняется.

 

Хоть и существует большая тенденция уменьшать слова при превращении их из мирских в священные, здесь, кажется, нет каких-либо сложных и быстрых правил процесса ослабления. Я просто попробовал показать много вариантов, настолько, насколько это возможно.

 

2. Присоединение (Affixation). Уолкер (1917, 1980) приберёг другой тип священного термина, который очевидно устарел с очень небольшим исключением. Эти священные термины сформированы присоединением коренного элемента «kan» к обычным словам. Относительно «kan» Огаллала, Сабля говорит:

 

«Kan означает что-либо, что является старым или существовало в течение долгого времени, либо должно быть принято, потому что так было в прежних временах. Либо это может означать странную или чудную вещь, или это то, что нельзя понимать, или то, что не должно подвергаться сомнению, либо это может означать священную или сверхъестественную вещь». [Walker 1980, 96-98]

 

Полный запас слов kan, проявляется у Уолкера (1917, 1980). Следующие примеры показывают, как мирские идеи преобразовываются в священные путём дополнения kan:

 

Русское словарное значение Обычный термин Священный термин

 

Мать Земля Maka Ina Makakan

Солнце (Anpetu) Wi Wikan

Луна (Hanhepi) Wi Hanwikan

Скала Inyan Inyankan

Ветер Tate Tatekan

 

Слова, которые были превращены другим процессом ослабления, могут также взять суффикс kan. Например, Сабля использует Yumnikan (от wamniomni, сокращённого до Yumni), когда говорит о мифологически юном брате Четырёх Ветров. Точно так же hununpa, «двуногие», с которыми я обхожусь не «стилистически», упоминаются как Hunonpakan, «Человеческое бытие». Сабля объясняет, что «Вакантанка подобен шестнадцати различным людям; но каждый человек - kan.

Поэтому они все едины, также как один». (Walker 1917, 153).

 

Kan также дает нам корень для wakan, «священного» (sacred). Хотя нет какого-либо согласия по словарному значению вакан, это слово, кажется, очень важно в священном языке, его значение часто неопределённо, но возможно более неопределённо для большинства антропологов, чем для представителей коренных Лакота. Как настаивает Сабля, «Вакан означает много вещей. Лакота понимают то, что он означает те вещи, которые рассматриваются вакан» (Walker 1917, 152). С аналитической точки зрения, то, что является священным, безвозвратно связано с тем, что является старым, и «kan» - тот элемент, который подчеркивает эти отношения[16].

 

3. Удвоение. Удвоение – обычная особенность Лакота; процесс служит, чтобы подчеркнуть множество или частоту возникновения. Несколько священных терминов сформировываются, повторно дублируя обычные слова. Например, Takuškanškan (упомянутый выше) получен от «taku», «что-то» и «škan», «движение»; «škanškan» означает «непрерывно перемещающий». В этом случае и Takuskanskan и его уменьшенная форма skan расцениваются как священный язык, но прежний понятен обычными людьми, и часто используется в молитвах.

 

Другой термин, вездесущий в молитвах и песнях Лакота - tobtob, образован от слова «четыре», «topa», который при некоторых обстоятельствах сократился до «tab» в обычном языке. Tobtob может быть переведён как «четыре по четыре», и относится к тому, как верят Лакота, что является составными членами Вакантанка, этот термин часто переводится как Великий Дух, Большая Тайна, а миссионерами как Бог. К сожалению, ни одно из этих значений не обеспечивает правильное сложное значение Вакантанка; переводчики говорят, что он относится к единому целому, и таким образом наводят на мысль единобожия; но очевидно, что священный термин tobtob подчёркивает его части, все из которых связаны друг с другом существенным способом.

 

Термин «tun», который я перевожу как «потенциальная возможность», в обычном языке Лакота, означает «рождение», и может относиться к рождаемости и метафорически к «звуку», то есть, hotun – рождение голоса. На священном языке он появляется в виде «tuntun» и «tuntun sni», грубо относящиеся к положительной и отрицательной потенциальной возможности, соответственно.

 

Эти термины – единственные примеры зафиксированных удвоений.

 

4. Инверсия. С небольшим исключением, модификации следуют за словами, которые меняются в повседневном языке Лакота. Множество священных терминов формируются, полностью изменяя порядок слова. Среди наиболее известных – следующие:

 

a. Wakan iye – «священная речь» вместо iye wakan.

b. Sawicasa – «красный человек» вместо wicaša sa.

c. Skawicasa – «белый человек» вместо wicaša ska.

d. Wašicun tunkan – «священные камни» вместо tunkan wašicun.

e. Wakan oyate – «священный народ» вместо oyate wakan.

f. Wakan wicoh'an – «священные ритуалы» вместо wicoh'an wakan.

g. Wakan wacipi – «священный танец» вместо wacipi wakan.

 

Здесь необходимо отметить, что в примерах «b» и «c», мы видим, что эта форма могла бы называться (на языке риторического анализа) перифразой. Оба термина - надлежащие существительные, «Красный Человек», или «индеец», и «Белый Человек»; поэтому, необходимо два действия, чтобы сформировать священные термины: (1) заменить описательные слова на собственное имя и (2) инверсия нормального порядка грамматики.

 

5. Стилистика. В дополнение к вышеупомянутым типам священного языка и лингвистических процессов, применяемых, чтобы их сформировать, существует множество стилистических особенностей, лингвистических и паралингвистических, которые разграничивают священный язык и манеру, в которой священные люди говорят и поют.

 

Hanbloglaka, который произносят в ритуальном контексте и в темноте, отмечен некоторыми особенностями паралингвистики, также как и различными видами образа речи.

 

Темнота ритуального места, несомненно, влияет на этот специфический стиль разговора. Священный человек покорно молится, иногда с приглушённым голосом; его произношение – часть плотной беседы между ним и духами, которые, как полагается, приходят в затемнённое место. Часто молитвы formulaic, каждая строка, начинающиеся в вокальном регистре, несколько понижена, в отличие от нормальной речи; иногда повышается в степах mi-crotonic, достигая, возможно, октавы или даже выше. Голос тут же резко понижается до начальных тонов регистра, а иногда и ниже, на манер традиционного образца каскадного пения, но более мягким голосом. Последние немногочисленные слова каждой строки молитвы, почти неслышимы.

 

Лакота верят, что духи общаются со святым мужем в Палатке Потения и на ритуалах Ювипи. Часто, присутствующие могут слышать «диалог» между священном человеком и этими духами-помощниками, то есть участники слышат запросы священного человека и ответы голосом духов, которых может слышать только он. Эта односторонняя беседа даёт необычное качество тона голоса священного человека, что можно отдалённо сравнить, если послушать кого-нибудь, говорящего по телефону, расположившись от него на некотором удалении в той же комнате, и если попытаться понять беседу путём анализа, то, фактически, можно услышать только её часть.

 

С точки зрения устной стилистики, однако, большинство терминов, используемых в священном языке, получены из знакомых слов, на которые были назначены оккультные значения, также как и в других видах устных орнаментаций. Также как и одни тропы, метафора играет важную роль в создании священного языка.

 

Например, «hununpa», «двуногие» – священный термин для людей, в то время как «hutopa», «четвероногие» – показывает всех животных. Термины «wahununpa», «те, кто двуногие» и «wahutopa», «те, кто четвероногие» - тоже используются. Интересно, что специфические термины для мужчины и женщины, и молодого и старого, часто обобщаются на священном языке, так, чтобы слова для людей и некоторых животных вроде бизона, лося и оленя, не отмечались родом и поколением, так как они относятся к обычному языку Лакота. Точно также обычное слово «oyate», «люди, нация, народ» - используется на священном языке и в текстах песен по отношению также и к нечеловеческим разновидностям. Таким образом, все бизоны, например, называются на священном языке как «pte oyate» - «бизонья нация». Здесь термин для обозначения бизоньей самки (коровы), становится общим обозначением для всех бизонов; частично, лингвистические методы подчёркивают специфические отношения между женщинами Лакота, рождением ребёнка, возрастом и бизонами как главного источника питания в прошлом. (M. Powers 1980, Powers 1977).

 

Позвольте привести пример другой метафоры. Некий артефакт, называемый «чанглешка вакан» (cangleška wakan), или «священный обруч», относится к многочисленным представлениям круга, очерчивающего крест. Эти священные обруча часто используются как украшения волос, или полей шляпы, либо носятся как танцевальное украшение. Образец можно также найти в бисерной и игольной вышивке, а также в различных формах традиционной и современной живописи. На первом уровне объяснения, материальное представление священного колеса или обруча (это видно из обоих словарных значений) символизирует вселенную Лакота: взаимно-пересекающиеся стойки ориентированы на Четыре Ветра или направления, а сам круг – весь мир в сумме, и всё, что в нём находится. На более высоком уровне объяснения, cangleška wakan, однако, символизирует

 

Пит Катчес (Pete Catches), известный священный человек в резервации Пайн Ридж и руководитель Танца Солнца. Фотография сделана в 1983 Лизой Клиффорд. Коллекция Пауерса.

 

единство людей Лакота, и таким образом используется священными людьми в качестве метафоры для круга лагеря.

 

Похожий термин hocoka, «внутри круга лагеря» (в противоположность hokawinh, «вне круга лагеря»), показывает периферию лагеря, ограниченного кругом типи. Heyka на обычном языке – метафора, означающая всё, что насыщает, объединяет Лакота, в противоположность её противоположности, показывая опасность, дезорганизацию, врагов. На священном языке, однако, hocoka означает ритуальное место, место, в пределах которого проводятся все ритуалы, и которое является общественным и культурным местом Лакота. В песне (см. следующую главу) этот термин даёт следующую интерпретацию: «hocoka wanji ogna iyotake cin» - «один, сидящий в круге лагеря», это указывает непосредственно на священного человека, который сидит в центре ритуального места при проведении церемонии (см. Powers 1982 и третью главу здесь, песня 1). Человек, который помещается в центре круга лагеря, называется iyeska, обычное слово для человека, который имеет смешанную кровь (обычно Лакота и белого) или для человека, который действует как переводчик. С середины девятнадцатого столетия эти двое были идентичны: переводчики были по существу детьми от браков между Лакота и белыми. На священном языке, однако, iyeska означает «медиума», термин, взятый для классификации тех священных людей, чья функция заключается в донесении сообщений от духов до обычных людей, и наоборот.

 

Наконец, не существует какого-либо другого аспекта языка, обычного и священного, который является столь же богатым как выражения Лакота относительно погоды. Хотя наиболее священный язык используется, чтобы обсуждать космологические характеры и события, и умилостивить сверхъестественное в речи и песни, священные люди также используют священный язык, чтобы говорить о климатологических явлениях, и это обычно относится к эмпирическим событиям в природе на том же самом языке, используемом, чтобы обсудить те же самые события в космологии. Данное богатство выражений о погоде, особенно метафоры, используемые в повседневной речи, не вызывает никаких вопросов, так как в более раннем периоде термины обычно объясняли погоду в обычном языке Лакота, и были первоначально составлены из священных терминов и выражений (как итог обычной речи смотрите Colorado University Lakhota Language Project 1976, 10:16-19). Многие из этих обычных терминов (также как и священные) вновь приняли значения метафор в своей правоте. Например «wakinyan agli», «существа грома приходят домой», и «wakinyan ukiye», «существа грома прибывают» - оба означают, что «собирается шторм». На священном языке то же самое выражение становится «Tunkasila ukiye», «приходят Дедушки», потому что священные люди обращаются ко всем сверхъестественным существам как Tunkasila, Дедушка.

 

Лакота верят, что ветры обычно дуют с запада на восток. Всякий раз, когда направление ветра изменяется, священные люди говорят «cattkatanhan ukiye», «они (существа грома) приходят слева» - выражение, которое восхищает структуралистов и символистов, но которое является непостижимым для обычных людей.

 

Существующее различие между молнией и громом, вероятно порождено священным языком. Молния, например, обычно называется, «wakinyan etunwanpi» - «существа грома ослепительно сверкают»; и гром называется «wakinyan hotunpi» - «существа грома грохочут (шумят)». Оба термина происходят из космологии, в которой причина молнии и грома приписывается большой подобной орлам птице, которая, как полагается, живёт наверху на Mount Harney в Чёрных Холмах. Когда происходит вспышка – это молния выскакивает из её глаз, и когда она машет крыльями, возникает гром. Другие мифы приписывают гром звуку молодого существа грома, который вылупляется из яйца.

 

Архаизмы

 

Так как много авторов видели большое значение роли архаичных терминов на священном языке, необходимо исследовать эти отношения между священными и архаичными терминами в языке Лакота.

 

Много ранних исследователей говорили, что священный язык архаичен. Хотя и невозможно объяснить, что Лакота делают большой акцент на отношениях между сакральным и древним, существует множество методологических проблем, которые возникают, если священный язык частично определяется на том основании, что он является неразборчивым в повседневном разговоре. Главная проблема в архаичном языке здесь состоит в том, что невозможно определить, действительно ли некоторые термины непостижимы, оттого, что они священны, или оттого, что они архаичны, то есть, оттого, что слова просто вышли из употребления.

 

Люди Лакота обычно вспоминают слова и фразы, которые они помнят с дней своих бабушек и дедушек. Архаичная речь также обычно рассматривается с нежностью. «Давным-давно»,- они начинают, - «старые люди обычно использовали это слово…». Здесь после рассказа о старом слове или выражении, которое, так или иначе, помнили, идёт длинное толкование про обстоятельства, при которых использовались эти слова, и как они были утеряны сегодня в жаргоне и для более молодого поколения. Но не вся речь, которая отзывается, обязательно священный язык; это – просто забытый язык.

 

Например, представители восточных Дакота, всё ещё используют термин «Hoista», «глаз рыбы» для английского слова «спичка». Для некоторых стариков Дакота, окончание в виде серы у деревянной спички походит на глаз рыбы, откуда и получено это название. Представители Лакота, однако, расценивают «hoista» как архаичное слово, этот термин они использовали давно, и теперь используется термин «yuilepi», означающий буквально «заставить кое-что сверкать», «зажечь кое-что». Существует много примеров этого вида архаизма, и даже целые фразы или окончания предложений, расцениваются как архаич