Великий вход при служении Архиерея.

       По окончании архиерейской поминовений у жертвенника иподиаконы снимают с архиерея омофор. Протодиакон, став на правое колено, говорит: “Возьми, Преосвященнейший Владыко.” Архиерей берет обеими руками дискос, целует его, даёт целовать дискос и руку свою протодиакону и, поставляя при челе протодиакона дискос (протодиакон приемлет его обеими руками), произносит: “В мире возьмите руки ваша во святая…” Протодиакон отходит.К архиерею подходит первый иерей и, принимая от архиерея потир, целует его и руку архиерея, говоря: “Архиерейство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда…” Второй священник подходит, держа в наклонном положении Крест (верхний конец — вправо: священными изображениями — к архиерею) обеими руками и произнося “Архиерейство твое…,” целует руку архиерея, который полагает её на рукоятку Креста, и Крест. Остальные иереи, говоря те же слова и целуя руку архиерея, принимают от него священные предметы жертвенника: лжицу, копие и прочее.

       Совершается великий вход. Впереди идут чрез северные двери диакон с митрой и омофором на блюде, свещеносец, посошник, диакон с кадилом, иподиаконы с дикирием и трикирием, пономари с рипидами (обычно один впереди дискоса, другой — позади потира), протодиакон и затем иереи по старшинству. Свещеносец и посошник становятся на обычные места. Диакон с митрой идет через царские врата в алтарь и останавливается у левого переднего угла престола. Рипидчики и иподиаконы становятся по сторонам орлеца, постланного на солее; протодиакон — пред орлецом, став на одно колено, диакон с кадилом — в алтаре у царских врат, с правой руки от архиерея, иереи — в два ряда, обратившись на север и юг, старшие — к царским вратам. Архиерей отходит от жертвенника, подходит к диакону с митрой, целует митру, полагая на митру руку. Диаон говорит: “Архиерейство твое…” и целует руку архиерея, и затем относит митру и омофор на место.

       Архиерей исходит в царские врата, взяв кадило у диакона, и кадит Святые Дары. Протодиакон говорит тихо: “Архиерейство твое…,” архиерей берёт дискос, совершает поминовение по чину и относит дискос на престол. Первенствующий иерей становится пред орлецом и тихо говорит шествующему из алтаря архиерею: “Архиерейство твое…” Архиерей кадит Чашу, берёт её. Первый диакон, приняв от архиерея кадило, отходит к правой стороне престола; первенствующий иерей, поцеловав руку архиерея, становится на свое место. Архиерей продолжает поминовение.

       Принимая Святые Дары, архиерей поминает Святейшего Патриарха, Преосвященных митрополитов, архиепископов и епископов, честное пресвитерство, во Христе диаконство, весь монашеский чин и весь причет церковный и заканчивает поминовение словами: “Всех вас, православных христиан, да помянет Господь Бог…” Когда архиерей относит Чашу на престол, за ним в алтарь входят иереи. Читая положенные молитвы, архиерей, сняв покровцы, воздухом покрывает дискос и Чашу, затем надевает митру и после каждения Даров говорит: “Братие и сослужителие, помолитеся обо мне.” Ему отвечают: “Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя.” Протодиакон и сослужащие: “Помолися о нас, Владыко святый.” Архиерей: “Да исправит Господь стопы ваша.” Протодиакон и прочие: “Помяни нас, Владыко святый.” Архиерей, благословляя протодиакона и диаконов, говорит: “Да помянет вас Господь Бог….” Протодиакон: “Аминь.”

       После благословения первый диакон, став у восточного правого угла престола, кадит архиерея трижды по трижды, отдаёт кадило пономарю, оба молятся к востоку, кланяются архиерею, и диакон выходит из алтаря произносить ектению. Архиерей на солее благословляет народ дикирием и трикирием. Певчие поют “Ис полла…”

       Царские врата по великом входе при архиерейском служении не затворяются.

Лобзание любви.

       При соборном служении, перед “Верую” бывает в алтаре братское целование, которое совершается так: иереи молятся Богу пред престолом (три поклона), говоря про себя: “Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя...” целуют дискос, Чашу и престол, затем целуют друг у друга руку, причем, слова “Христос посреди нас” говорит старший. Младший подтверждает: “И есть и будет.” В пасхальный период: “Христос воскресе” — “Воистину воскресе.” То же делают и диаконы между собой.

       Сборник разъяснений уточняет:

       “Когда диакон возглашает: “Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы,” священник в это время покланяется трижды глаголя в себе: “Возлюблю Тя Господи крепосте моя, Господь утверждение мое и прибежище мое!” (трижды). И затем благоговейно целует св. предложение верх у святого дискоса, верх у Св. Потира и край святые трапезы пред собою и отверзает завесу у царских врат.

       Когда же будет священника два или более совершать литургию: то и они лобызают св. предложение, трапезу и друг друга в руку и в рамена (обходя св. престол с права на лево), с произношением сих слов: настоятель говорит первый: “Христос посреди нас!” Ему ответствует целующийся: “И есть, и будет!” Тоже исполняют в это время между собою и диаконы, если их будут два или три; каждый из них целует орарь свой, где изображение креста, и друг друга в рамена — произнося при сем, что и священники: “Христос посреди,” и проч. Подобно сему и диакон, стоящий на амвоне, спокланяется и целует орарь свой, где есть креста образ. И затем уже громко возглашает: “Двери, двери,” и т.д.” (Метод, стр. 113).

       Лобзание святое, или лобзание любви, представляет древнейший обряд и восходит ко временам апостольским (Римл. 16; 1 Петр. 5:14). Оно знаменует собою взаимное примирение между собою служащих и молящихся в храме (в древности благочестивый обряд взаимного целования совершали и все молящиеся в храме — мужчины с мужчинами, женщины с женщинами). Порядок целования в алтаре следует образу двух главнейших заповедей: любить Бога и любить ближнего. Поэтому и лобызают священнослужители прежде предуготованные к освящению Дары и престол — седалище Бога Живого, а затем друг друга в плечи, означая тем, что они равно подлежат “игу” Христову и носят “ярем” Его на плечах своих.

           

Символ веры.

       По окончании целования между священнослужителями, диакон возглашает: “Двери, двери, премудростию вонмем!” В древности этим возгласом диаконы подавали знак так называемым “вратарям,” — лицам, назначенным стеречь двери церковные, не впускать и не выпускать никого из храма во время “возношения, дабы кто из нечестивых для любопытного зрения и посмеяния не взошел; да и чтобы из сущих внутри храма христиан по лености кто не дерзнул преждевременно изыти” (Митрофан Критопул в “Исповедании Восточной Церкви,” гл. 2-я). Теперь под именем дверей разумеются наши мысли, которые мы в это время благоговейного совершения Таинства должны закрыть для впечатлений всего мирского, суетного, внешнего.

       В Чиновнике литургии Златоуста сказано, что Символ за литургией “глаголют людие благоговейно мерным гласом” под каковым выражением нужно понимать мерное пение, а не чтение (Ц.В. 1892 г., №22).

       При начале пения Символа веры, первенствующий берет воздух, покрывающий дискос и Чашу, и колеблет его, вместе со всеми сослужащими, вверх и вниз над Дарами. Это веяние воздуха означает осенение Духа Божия, Своею силою и благодатию всегда присущего совершению св. Таинств. Для того, чтобы сослужащим быть обращенным к Дарам при веянии воздухом, стоящие по правую (южную сторону) престола поддерживает воздух правой рукой, а стоящие по левую сторону левой. Диаконы в это время остаются на солее для пения Символа вместе со всем народом. Надо заметить, что пение всей церковью “Верую” и “Отче наш” весьма благотворно действует на молящихся.

       По окончании веяния воздухом при чтении Символа веры служащими, воздух складывается и полагается по левую (северную) сторону антиминса, выше лежащего на покровце креста, на котором лежат лжица и копие. По правую сторону антиминса, также на покровце, полагается второй напрестольный крест. После возглашения: “Победную песнь,” звездица складывается и полагается на свернутый воздух.

           

Освящение даров.

       Благоговейнейшая и трепетнейшая минута Божественной Евхаристии, — пресуществление Святых Даров, то-есть хлеба и вина в истинное Тело и истинную Кровь Господа Иисуса Христа, требует совершенно особого внимания совершающего великое Таинство, напряжение всех его душевных и телесных сил.

       При произнесении слов “Победную песнь поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще,” диакон, предварительно поцеловав престол, берет тремя перстами с орарем звездицу и касается ею дискоса сверху с четырех сторон: восточной, западной, левой и правой; целует звездицу, складывает ее и полагает на левой стороне престола выше креста;[28] “а затем поклонившись иерею переходит на десную страну престола.

Священник же по возгласе: “Победную песнь,” молится — читая про себя молитву: “С сими и мы блаженными силами Владыко Человеколюбче, вопием и глаголем,” и проч.” (Метод, стр. 121).

       Все возгласы евхаристического канона при соборном служении предстоятель произносит сам. При словах “Приимите, ядите...” и “Пийте от нея вси...” протодиакон один правою рукою указывает на дискос и Чашу. Священник также простирает руку к дискосу и Чаше. В служебнике говорится: “Подобне, егда глаголет: “Приимите... пийте...” споказует диакону” (Ц.В. 1891 г., №14).

       “При совершении литургии св. Василия Великого, во время освящения, Чаша с вином благословляется на слова: “Чашу же сию,” в параллель первому благословению на слова: “хлеб, убо сей...” (Ц.В. 1890 г., №15).

       Протоиерей Попов пишет: “Пред освящением Даров, когда произносятся слова “Приимите, ядите...” и “Пийте от нея вси...” священник и диакон, да и все, кто близко стоит в алтаре и слышит эти слова, должны наклонить свои головы, как пред словами Самого Иисуса Христа, которые служат основанием близкого уже совершения великой тайны. Падать же в это время на землю не требуется; тогда должно быть особенно тихое и сосредоточенное состояние служащих. Диакон, поднимая с преклоненною главою дискос и Потир (правая рука берет дискос и остается сверху, а левая сосуд и бывает под правой) во время возгласа священнического: “Твоя от Твоих,” не делает ими креста, но просто и притом однажды приподнимает их, а затем тихо опускает, как бы только показывая приносимое Богу Отцу, как показал и на Тайной вечери Иисус Христос. Но делая это, он не должен закрывать собой пред престолом самого возносящего, или служащего (то-есть священника), а быть только с боку престола” (Попов, ч. 2-я, стр. 57-58).

       От себя добавим, что разные люди разно поднимают. Один очень высоко и демонстративно (хотят думать, что это торжественно). Не лучше-ли как иные делают, скромно и благоговейно, немного выше головы, обращенность ввысь. Святитель Игнатий Брянчанинов был очень против демонстративных жестов.

       При призывании Святого Духа служебник и жертвенник указывают слова: “Сердце чисто...” и “Не отвержи мене...” произносить только протодиакону, но на практике обычно это делают попеременно первые два диакона. По благословении хлеба и вина “Аминь,” обычно, произносят все диаконы вместе, внятно, но без вопля.

       И вообще, служащим священнику и диакону следует быть сугубо осторожными, чтобы всегда за богослужением, но особенно во время Евхаристического канона избегать даже тени эмоциональности (не говоря уже о театральности, увлечения своим голосом) и всяких выкрикиваний. Не случайно служебник предписывает диакону перед освящением Даров “подклонив главу, и показуя со орарем святый Хлеб, глаголати тайно: “Благослови, владыко, Святый Хлеб”.” Здесь “тайно” означает — тихим гласом, и эта тихость выражает, конечно, не только вступительное приглушенное приглашение к благословению, но и обязательное настроение сугубого смирения и мира в провозглашении всех возгласов священника и диакона, приносящих “милость мира, жертву хваления.”

       Прот. Попов наставляет: “Священник произносит молитву призывания Святого Духа и благословляет Дары не торопливо. При этом имянословное (перстами руки) он изображает со всею точностью; благословляющую руку прямо надносит на Агнец, затем на вино в сосуде, наконец, на то и другое, а не как-либо со стороны или мало простирая руку; слова пресуществления Даров произносит он внятно, без поклонов, с особенною выразительностью для большого убеждения себя и других в действительности того, что совершается в эти минуты Духом Святым. При соборном служении каждый из священников за старшим произносит, как участвующий в совершении тайны, все те слова, которые относятся к совершению ее, то-есть, начиная с “Приимите, ядите...” и оканчивая “преложив Духом Твоим Святым,” произносит шепотом и, по возможности, не отставая от других, равно как и не предупреждая старшого, словом, как бы из одних уст говорились все эти слова. Бездействовать в это время прочие священники, как и при архиерейском служении, не должны; они рукою только не действуют в совершении бескровной Жертвы, но духом, молитвой, устами и глазами вполне участвуют в ней. После совершения же тайны диакон внятно и твердо говорит трижды: “Аминь.” Еще скажу: если где столько преступна торопливость и неточность действий священника, так особенно в этом священнейшем деле, в эти минуты. Может быть даже повод сослужащим иереям или одному диакону к сомнению, — совершилась-ли тайна преложения Даров, если предстоятель слишком скоро, как произнес слова для совершения ее, так и благословил Дары, не давая диакону договаривать: “сердце чисто...” и “не отвержи мене,” препятствуя ему отвечать каждый раз “Аминь,” или если в свою очередь и диакон вяло и не своевременно, заминая священника, произносил те слова, которые должен был произносить. Еще маленькая запоздалость на этот раз не повредит делу. Но преждевременность, но предупреждение могут мешать. Вообще в богослужении должно идти одно за другим, и в таком-то разе скорее избегнем какоголибо замешательства. В данном же случае часто смешивает священника диакон за литургией св. Василия Великого, как менее известной. И нужно внушить диакону, чтобы он вперед заучил все слова к совершению страшной тайны, которые про изнести приходится на его долю. Неторопливость на сей раз священнодействующего тем особенно важна, что в таком случае уже не останется забытым что-либо из высоких слов и действий, которые входят в состав совершения тайны, и не может после этого возникнуть сомнение, часто напрасное, — всели то сказано и сделано, что должно быть” (Попов, ч. 2-я, стр. 58-60).