Глава 10. Чего нельзя купить за деньги

 

Как и следовало ожидать, вскоре после появления в газетах залихватских статеек об убийстве Зулейки, у жертвы обнаружились весьма колоритные родственники. Не так много, как у Карниваля, но достаточно, чтобы вызвать головную боль у старшего инспектора Суона.

Сперва управление посетила сестра покойной, вероятно – бывшая клоунесса семейного цирка Робинсонов. Эта дама устроила перед Суоном сцену неуёмной скорби с заламыванием рук и неправдоподобными потоками слёз. Затем появился безутешный вдовец. От него пахло стойким, въевшимся в любой предмет его убогого платья, перегаром; он тоже лил сентиментальные слёзы горького пьяницы по «своей милой Зу‑Зу», и описывал свою нужду так красноречиво, что и камень был бы тронут. Но Суон не был камнем, он был старшим инспектором Столичной полиции. И поэтому прекрасно знал, что мистер Робинсон бросил свою обожаемую супругу двадцать лет назад и в последнее время сожительствовал с некой девицей Элизабет Тайл, более известной как «Ягодка Бэт». Дрожавшие с утра руки и алчущий мутный взор вдовца говорили о степени нужды куда красноречивей всяких слов.

После общения с семейством Робинсон Суону пришлось пригласить в полицейское Управление мисс Филпотс, чтобы окончательно разобраться с собственностью покойной Зулейки. Опись её личного имущества, составленная мисс Филпотс, составляла лишь половину писчего листа. Зулейка, конечно, брала с клиентов деньги, но алчностью не отличалась, к тому же – совершенно не была способна делать сбережения и рассчитывать свои траты. Банкам она не доверяла, небольшие суммы, получаемые за услуги, хранила в ящичке карточного стола. В список личного имущества были внесены некоторые предметы из обстановки спальни, туалеты, годные разве что для любительского театра, и кое‑что из старой цирковой рухляди. Любящим родственникам убитой рассчитывать особо не на что.

В конце разговора, уже поднимаясь, Филпотс кинула сдержанный взгляд на бумаги, аккуратно разложенные на столе инспектора. По одну сторону лежала толстая папка с делом Зулейки; по другую – несколько разрозненных листов в папке, которую Суону удалось добыть у инспектора Дота из полиции Сити. Поверх копии краткого отчёта об осмотре места убийства доктора Купера была подколота фотография, сделанная в морге для опознания убитого. Ретушёр придал лицу жертвы весьма живое выражение. Хотя глаза казались немного испуганными, в целом это был довольно сносный «постмортем», способный украсить семейный альбом.

Мисс Филпотс остановила взгляд на лице Купера, ещё более посерьёзнела и многозначительно сообщила Суону, явно уже ощущая в себе унаследованный от Зулейки дар гениальных прозрений:

– Помяните моё слово, инспектор, этого джентльмена в скором времени ждут серьёзные финансовые затруднения.

– Не могу с вами не согласиться, – сговорчиво ответил Суон, собирая листы в папку по делу Зулейки, – но вряд ли это доставит ему особое беспокойство. Этот джентльмен был убит два дня назад.

– Вот как? – Филпотс вновь посмотрела на карточку, уже пристальнее. – Постойте‑ка, сэр. Можно мне взглянуть поближе?

Суон положил фотографию прямо перед ней, с недоверием наблюдая торжествующее выражение лица Филпотс.

– Да, несомненно, я знаю, кто это! – воскликнула она.

Суон затосковал. Ещё одной ясновидящей, вмешивающейся в работу полиции, он бы не перенёс.

– Позвольте спросить, откуда вы знаете этого человека? – спросил он без энтузиазма.

– Он несколько раз приходил к мадмуазель! Конечно, он несколько изменился, но это совершенно точно – он.

– Клиент мадмуазель? – мгновенно оживился инспектор.

– Нет, определённо не клиент. Да‑да, приходил запросто.

– Вы не припомните его имя?

– Пожалуй, не припомню, чтобы мадмуазель мне его представляла…

– И по какому делу он приходил, вы тоже не знаете? – стараясь не выдать разочарования, спросил Суон.

– Не могу сказать. Я уже говорила вам, инспектор, что к мадмуазель ходило много посетителей. Я никогда не вмешивалась в её дела и не имела обыкновения любопытствовать. Одно могу вам сказать точно – он бывал у мадмуазель раза три или четыре за последние полгода.

– И когда в последний раз он приходил к мадмуазель?

– Всего пару недель назад, если не ошибаюсь.

– И более вы его не видели?

– Нет, сэр.

Суон, как только мисс Филпотс покинула кабинет, отправил срочную телеграмму в полицию Сити, чтобы Дот мог располагать новой информацией. Но не прошло и получаса, как инспектор Дот собственной персоной стоял на пороге кабинета Суона.

– Прошу простить меня, старший инспектор, я просто шёл мимо, и подумал – раз уж… Зайду, поделюсь новостями.

– А я только отправил вам телеграмму, но раз уж вы зашли… – и Суон кратко изложил весть о том, что убиенный Купер захаживал к Зулейке и последний раз – совсем незадолго до её смерти.

– Не знаю, сэр, поможет ли нам это. Скорее, это только запутывает всё дело. У нас нет ни одной зацепки. Хотя убитого опознал ещё один человек. Мы разместили фотографию Купера во вчерашних утренних газетах, и откликнулся один молодой человек, студент. Он сообщил, что этот Купер года полтора назад заказал у него статью о каких‑то археологических раскопках на Востоке. Обещал парню приличную сумму, если тот напишет для научного журнала статью, а опубликована она будет уже под фамилией Купера. Бедолага просиживал штаны в библиотеке, написал целый опус, и статья даже была опубликована, но Купер, не заплатив, испарился. Мы попробовали выяснить – какую научную организацию представлял этот Купер, но выяснилось, что он не заканчивал ни одного из учебных заведений Англии, и ему не присваивалось никаких учёных степеней. Вернее, мы нашли одного доктора Исайю Купера, историка, но ему восемьдесят лет и он живёт в Корнуолле, в доме призрения.

Выходит, что Купер был мошенником, но только и всего.

– А что вы сами можете сказать об осмотре номера и личных вещей убитого? – спросил Суон, глядя на скупые строки отчёта.

Эта история с Купером нравилась ему всё меньше и меньше. С одной стороны это, конечно, были небезынтересные факты, лежавшие где‑то на периферии истории убийства Зулейки, но Дот был прав – они только запутывали всё дело. Тропические лианы на схеме Суона безвольно висели.

– Да ничего более того, что тут написано, сэр. Номер, один из самых дорогих в отеле, был снят за день до убийства. Подпись в книге регистрации неразборчивая. Никто в отеле не может вспомнить, кто и когда въехал в апартаменты. Багажа доставлено не было. Купер, видимо, пришёл туда с визитом. При нём была найдена фотография, благодаря которой полиция вышла на Гая Флитгейла, мелочь в карманах брюк и носовой платок. Одет он был элегантно и довольно дорого. Но это, конечно, к делу отношения не имеет. Никто не видел – кто входил, кто выходил из номера. В тот вечер в отеле был банкет, и народу было очень много. Как раз в семь начался приём, так что практически все служащие отеля были заняты на первом этаже. Тело обнаружил коридорный уже после того, как гости разошлись. Около полуночи: Заметил, что дверь в номер приоткрыта. Прямо мистика какая‑то, инспектор! Совершенно глухое дело: Ни орудия убийства, ни свидетелей, ни следов, – насупившись, пожаловался Дот.

Суон молча кивнул. Он не мог добавить ничего к подобной характеристике дела.

– По правде говоря, сэр, я надеялся, что вы сможете мне что‑нибудь посоветовать. Вы же человек опытный.

– Право, не знаю, что вам порекомендовать. Пожалуй, пока попробуйте разузнать про гостей банкета.

– Боже милостивый, почти сто человек! Банкиры, лондонские аристократы, их жёны! – тоскливо простонал Дот.

– Понимаю, друг мой, не самая спокойная публика. Но это пока единственный путь.

Дот, глубоко удручённый осознанной необходимостью разбираться с гостями банкета, ушёл. Инспектор ещё некоторое время упражнялся в рисовании деревьев, а затем встал и отправился прямиком к Гаю Флитгейлу.

 

* * *

 

Флоренс Папати, как и предсказывал Флитгейл, была в ярости. Мало что могло привести её в такое нехарактерное состояние. Разумеется, Гай Флитгейл никогда не был склонен к светским развлечениям, но даже не добровольное затворничество жениха приводило сейчас Флоренс в негодование. Дело было в том, что Люси Фарт, это убогое создание, объявила, что её свадьба назначена на август. Конечно, жених был ей под стать – какое‑то унылое ничтожество из клерков, но факт оставался фактом. В августе Люси в подвенечном платье и флёрдоранже будет стоять у алтаря, а Флоренс Папати должна быть её подружкой. Подружкой на свадьбе Люси Фарт! Это уже никуда не годилось! В любом случае, Фло выглядела бы куда более эффектной невестой, и она‑то уж ни за что не поехала бы проводить медовый месяц на второсортный английский курорт, и вообще – и свадьба, и медовый месяц, и вся семейная жизнь были уже прекрасно распланированы ею. «Позвольте вам представить моего мужа, доктора Гая Флитгейла» – «Как? Неужели тот самый Флитгейл, о котором писали все газеты?! Это он открыл древние сокровища нубийских царей?» – «О, да, мой муж – известный учёный. Не будем мешать ему, он готовится к выступлению, пройдёмте в зимний сад». Миссис Гай Флитгейл – это звучит восхитительно! Практически аристократично. Но когда это будет?

Ну и, конечно, Флоренс было просто скучно. Они с Гаем никуда не выходили. Разумеется, написание монографии – это очень респектабельное занятие, но порой у мисс Папати складывалось впечатление, что для Гая это был лишь предлог, чтобы сидеть дома. А Флоренс не желала сидеть дома! У неё было море нарядов, новые шляпки, кардиган с лисой и новая рессорная коляска.

– Послушай, Гай, если ты намерен сидеть тут бесконечно, то я, пожалуй, пойду. Сегодня в Географическом обществе какой‑то профессор будет читать лекцию о первобытном человеке. В любом случае, это лучше, чем сидеть тут, или чем весь вечер слушать вздор Люси. Бедняжка совершенно лишилась рассудка с этой свадьбой. С ней абсолютно не о чем разговаривать!

– Сходи, дорогая, – рассеянно согласился Гай, сверяя какие‑то записки с толстым словарём, что лежал у него на коленях.

– А ты разве не хочешь составить мне компанию?

– Я, пожалуй, поработаю… и потом, ко мне должен зайти инспектор Суон.

– Ну, что же. Тогда я ухожу, – с вызовом предупредила Флоренс.

– Да‑да, да‑да… – закивал Гай.

За работой он обычно не реагировал ни на что вокруг, а ему, наконец, удалось поймать рабочее настроение, и все попытки Фло обратить на себя его внимание были тщетными. Она сегодня как раз была в новом пальто с очень узкой талией, удачно подчёркивающем её фигуру, но Гай не имел обыкновения замечать такие вещи. Фло пожала плечами и направилась к двери, но дверь открылась сама собой и на пороге оказалась мисс Ива.

– Простите, мистер Флитгейл, вы позволите мне войти? – осведомилась она светским, немного манерным тоном, не обращая, казалось, на Флоренс никакого внимания.

– Мисс… мисс Ива… – Флитгейл быстро поднялся, роняя словарь, – Да, прошу вас. Позвольте… Прошу вас познакомиться с… мисс Папати. Флоренс, это мисс Ива.

Дамы стояли друг напротив друга у самых дверей и теперь смотрели друг на друга с нескрываемым интересом. У Флоренс меж бровей собралась недовольная складочка, а губки сложились в слабое подобие благовоспитанной улыбки. Метким взглядом дочери галантерейщика она мгновенно оценила, что визитёрша одета хотя и очень просто, но безумно дорого, а скромный эгрет, украшающий маленькую шапочку на её голове, и вовсе тянет на небольшое состояние. Но главное, она безошибочно определила, что эта женщина принадлежит к тому кругу, к которому не принадлежат даже самые богатые галантерейщики.

– Очень приятно, мисс Папати, – сказала эта особа. – Мистер Флитгейл, инспектор Суон обещал быть у вас через четверть часа. Я позволила себе прийти чуть раньше, чтобы дождаться его здесь. Надеюсь, я не помешала вам?

Ива говорила так, словно её визит был чем‑то само собой разумеющимся, а присутствие Флоренс – незначительным и, несомненно, временным явлением. Фло открыла рот, чтобы что‑то сказать, потом передумала, или просто не нашла слов, но осталась стоять в полном замешательстве.

«Боже мой, я был полным болваном!» – подумал вдруг Флитгейл, переводя взгляд с одной гостьи на другую.

– Мне тоже… очень приятно, – наконец, выговорила Флоренс и посмотрела на Гая. – Гай, дорогой, я иду на лекцию, мы увидимся завтра?

– Непременно, – принуждённым голосом ответил Гай.

 

* * *

 

– Я ведь вправду не помешала вам? – лукаво улыбаясь, спросила та, когда дверь за Флоренс закрылась.

– Нет, Ива, как вы могли помешать!

Через несколько минут в гостиной появился инспектор Суон, отчасти тем самым оказав Флитгейлу крупную услугу, поскольку тот совершенно не знал – что же теперь делать, и намеревался уже начать небольшую лекцию о нубийских древностях. Впечатлённая визитёрами, миссис Грин подала чаю и сандвичей, и, выходя, красноречиво посмотрела на жильца: «Вот посмотрите, мистер Флитгейл, какие к вам ходят почтенные господа, а за вами по утрам приезжает полиция!..».

Суон был в мрачном настроении. Он старался не смотреть на Иву; Флитгейл, наоборот, не сводил с неё глаз. Некоторое время атмосфера казалась напряжённой, но Ива разрядила обстановку, сообщив (быть может – слишком легкомысленно):

– В первую очередь, позвольте поздравить вас, мистер Флитгейл. Вашим анонимным благодетелем является лорд Карниваль. Я видела рукописи лорда в его кабинете, и нет никаких сомнений в том, что столь характерный почерк принадлежит его руке. Разумеется, он не смог прийти на им же назначенное свидание в «Микадо», так как после сеанса был уложен в постель своим туберкулёзом. Но у вас всё ещё есть шанс пополнить его фантастическую коллекцию древностей.

Флитгейл теперь с изумлением смотрел на прорицательницу.

– Вот как? Но зачем эти все ухищрения с анонимными письмами? Что ему мешало просто написать мне?

– Он странный человек, этот Карниваль. Вероятно, у него есть некоторые соображения, по которым он желает сохранить инкогнито, приобретая те или иные раритеты.

Ива рассказала о своих наблюдениях за прошедшие два дня, и Суон, казалось, наконец‑то оживился.

– И как по‑вашему, он мог убить Зулейку? – задал вопрос Суон в конце рассказа.

– Он человек страсти. Да, он везде, где появляется, производит впечатление холодного сноба и человека, равнодушного ко всему, но он не таков, – задумчиво ответила Ива. – Он совсем не таков. То, как он разговаривал со своим секретарём, показало его человеком страстным. Ах, да, если вы спрашиваете, мог ли он физически убить Зулейку, то – да. Мог, я уверена в этом.

– Но я не вижу смысла. Что общего может быть у Карниваля и цирковой гадалки? «Некие предметы»? О, боже, а ещё и этот беглый псевдо‑доктор Купер! – Суон изложил то, что стало ему известно об убийстве в отеле. – А что коллекционирует Карниваль?

– Всё. Всё, что достойно восхищения. В основном – древности, но такие разные… – Ива сжала виски ладонями и затрясла головой, отчего подвески на эгрете тревожно заплясали. – Нет, мне положительно надо было ехать в Бат. Сегодняшнее усилие привело меня в ужасное состояние. У меня раскалывается голова… Да, конечно. Он – страстный собиратель, но его коллекция очень разношёрстна, и при этом он очень привередлив. То зеркало, которое для него купили вчера на аукционе, могло бы украсить любой музей, а он швырнул его, словно какую‑то пустяковину.

– Хотел бы я теперь получить письмо от Карниваля, – задумчиво сказал Флитгейл. – Тогда я мог бы, наконец, встретиться с ним, и мы бы точно знали, что ему нужно.

– Да, это было бы прекрасно. Но рискованно. Если предположить, будто он убил Зулейку, что ему стоит убить вас, когда он получит желаемое? Если, конечно, вы согласитесь оказать ему помощь, – заметил Суон.

– А я нашёл списки, которые писал Купер, хотя, конечно, они теперь не нужны, – Флитгейл поднялся, вынул из ящика стола толстую тетрадь и показал её присутствующим. Суон особого интереса не проявил, а Ива, казалось, углубилась в чтение бесконечных описаний фрагментов осыпавшихся фресок, архитектурных деталей и предметов из раскопок.

– Какой всё же странный этот лорд Карниваль, экая амбициозная личность… С его положением, с его богатством – право, эти рассуждения о ничтожности денег кажутся лицемерием, – рассуждал Суон, оглядывая спартанскую обстановку гостиной Флитгейла. – Молодость и власть… Чего ещё не хватает лорду Карнивалю? Интересно, чего ему ещё угодно?

– Молодость и власть? Да, пожалуй, есть ещё одно, – то, чего нельзя купить за деньги, – согласно кивнул Флитгейл, замолк, и они с Суоном многозначительно переглянулись, не решаясь озвучить свою догадку.

– О, я тоже подумала об этом, – тоном будничным и безразличным откликнулась Ива, отрываясь от археологических записей, – но зачем, боже милостивый, Карнивалю любовь?

 

* * *

 

– Дорогой Суон, я должна попросить у вас прощения за тот… за тот случай с фотографией. Фотографией на вашем столе.

Ива и Суон шли по Дорси‑лейн, оставив Флитгейла с его книгами. Ива попросила Суона прогуляться, прежде чем поймать кэб, и теперь они медленно шагали по узкой, плохо освещённой улочке. Рука Ивы лежала на локте инспектора, и она шла, очень прямо держа спину и лишь наклонив голову так, что изгиб её тонкой шеи сзади плавно спускался в чёрный меховой ворот, отливая золотом в свете электрических фонарей.

– Это не зависит от моей воли. Иногда я просто знаю. Не спрашивайте меня – как. Знаю, и всё. Передо мной могут сидеть двадцать человек, и я не буду даже думать о них, но вдруг обнаружу, что о ком‑то из них я знаю. Иногда больше, чем мне хотелось бы, – горько усмехнулась ясновидящая. – Иногда мне приходится делать усилия, как на этих сеансах с записками: В основном это трюки и простая логика. Но иногда… Впрочем, я не о том. Я не хотела причинить вам боль. Если бы я могла как‑то облегчить ваши страдания… Но вы вряд ли захотите слушать меня после этого.

Суон не знал, что ответить. Он несколько раз кашлянул, помотал головой.

– Простите, я… я не знал, что это так… так серьёзно в самом деле. Я был не готов…

– Да‑да, я поступила дурно, – мягко посетовала Ива, – но вы должны знать, Суон, что вы – незаурядный человек. Я счастлива встретить вас.

– Полно, полно, мисс Ива, – засмущался Суон, – я всего лишь полицейский, и я уже достаточно очерствел, чтобы пережить свои воспоминания. А вот мистер Флитгейл, кажется, совершенно влюблён в вас?

– О, нет, он ещё в полной мере не осознал этого, но время покажет, – Ива улыбнулась ясной, безмятежной улыбкой и посмотрела на Суона так, словно желала обнять его, приголубить своим бездонным взглядом. – Завтра я снова навещу нашего больного, и, надеюсь, что‑нибудь прояснится. Я так благодарна, что вы доверились мне в этом деле.

– Не знаю, правильно ли я поступил… – буркнул Суон в усы.

– О, вы поступили единственным разумным образом! – горячо заверила Ива. – Поверьте, иначе и должно было случиться. В конце концов, это я послужила виной…

Ива посерьёзнела вмиг. Суон смотрел на неё в глубочайшем изумлении.

– Не смотрите на меня так, дорогой инспектор. Моя ответственность за всё случившееся несомненна. И я ещё сама не знаю, насколько велика эта ответственность.