Но клеткой с прекрасно оборудованной лабораторией и способным ассистентом. Он жаждал приступить к работе, ведь нужно очень постараться, чтобы найти помощника лучше, чем Гермиона Грейнджер.

Он был уверен в ней еще и потому, что эта девочка…нет, молодая женщина, поправил он себя, спасла ему жизнь. Мисс Грейнджер может стать прекрасным Мастером Зелеьварения. Ее последние быстрые успехи в приготовлении основных медицинских зелий позволили ему расширить свои планы. Поправляя манжеты и разглаживая складки на одежде, Северус на минуту задумался о Гермионе.

Незаживающая рана. Его разум снова и снова возвращался к мысли о том, в каком положении оказалась девушка, пока неловкость этих размышлений не заставили его думать о другом.

После Хеллоуина, когда благодаря заботе Помфри он пришел в себя, он был не в состоянии сообщить Дамблдору о случившемся. Только несколько дней спустя он смог вспомнить все детали. Миг, когда он вспомнил все, был подобен взрыву. В один из визитов Дамблдора во время разговора Северус наконец понял, почему директор так осторожно обходит некоторые подробности.

Он, Северус Снейп, изнасиловал Гермиону Грейнджер.

Внезапное полное возвращение памяти вызвало приступ рвоты, нещадно разрывавшей швы в его только что залатанном желудке, пока кровь не смешалась с желчью, стремившейся наружу. Помфри накричала на Дамблдора, чего никогда не делала, а на него наложила чары нечувствительности.

Когда он пришел в сознание, то запретил себе любые эмоции. Холодная ярость - единственное, что спасало его раньше, - сейчас слишком дорого обходилась искалеченному телу. Чаще всего он игнорировал попытки Дамблдора вывести его из мрачного уныния так же, как и попытки Помфри привлечь его к лечению. Он знал только одно: собственное тело предало его, и не заслуживает лучшего обращения. Хотя Малфой использовал заклинание Империус, но над Гермионой надругался именно он, и его ребенок рос в ней.

Новость о беременности Гермионы чуть не стала для него последним ударом. Его обычный сарказм вызвал у нее негодование, но ее отказ презирать его был настолько же неожиданным, насколько невероятным. Только он виноват перед ней, а она возненавидела Люциуса Малфоя, и это оставило Северуса в замешательстве. Неожиданно спровоцировав ее, он осознал, что у девочки есть характер, ведь это она заставила его обуздать гнев и ярость.

В течение двух недель они работали вместе без конфликтов, поддерживая почтительные и холодно вежливые отношения. Он воздерживался от провокационных замечаний, а она вела себя очень тактично, хотя он заслуживал другого отношения. Что ж, это давало слабую надежду на то, что она, возможно, согласиться помогать ему в дальнейших исследованиях и спасет от утомляющей опеки Помфри.

В нетерпении начать работу, он бросил расправлять манжеты и взмахнул рукой. Ложная стена, разделяющая его комнаты и пыльный изолятор, исчезла, затем то же самое произошло с противоположной стеной, что позволило Северусу сразу пройти в лабораторию. За его спиной призрачные стены вернулись на место. В Хогвартсе изменялись не только лестницы, и старый замок подчинился чарам директора, кое-где соединившего стены.

Северус едва успел оглядеть обновленную лабораторию, как услышал женский голос, зовущий мадам Помфри. Слишком рано для студентов и, к тому же, он точно знал, что Поппи еще не пришла. Голос показался знакомым, и он, чуть приоткрыв дверь лаборатории, выглянул в щелочку. Его предположение подтвердилось: у входа в лазарет стояла Гермиона Грейнджер.

Слово “стояла” подходило с трудом, так как мисс Грейнджер цеплялась одной рукой за косяк двери, а другой держалась за живот, но эта рука быстро переместилась ко рту, когда подкатила новая волна тошноты. Девушка резко сорвалась в сторону уборной и весьма красноречивый звук эхом отразился от кафельных стен.

* * *

Едва проснувшись, Гермиона почувствовала утреннюю дурноту особенно сильно: до этого были лишь минуты легкого недомогания. Она едва успела добежать до туалета, где ее стошнило. Стало немного легче. Она почистила зубы и выпила холодной воды, но пока искала форму, ей пришлось дважды навестить «фарфорового друга». В итоге, натянув на себя первое, что попало под руку - старую рубашку и пару леггинсов - Гермиона накинула мантию и поспешила в больничное крыло.

Просто проходя через Главный Зал и почувствовав запах пищи, она снова кинулась к туалету. От восхождения по лестницам ее лицо посерело и покрылось потом. И как только девушка вошла в лазарет, подступившая тошнота снова заставила ее свернуть к ближайшей уборной. Спазмы сотрясали все тело, и Гермиона вцепилась в унитаз. Когда худшее осталось позади, она беспомощно прижалась лбом к прохладному кафелю, пытаясь остановить головокружение.