Гермиона продолжала пристально смотреть на него, и в ответ он вопросительно изогнул бровь.

- Могу я показать вам кое-что? - попросила она. Нахмурившись от того, как серьезно прозвучал ее вопрос, Северус кивнул, но помрачнел еще больше, когда Гермиона поднялась и, подойдя к двери, закрыла ее.

- Больше это никого не интересует. Конечно, Помфри встречалась с этим раньше, но ни Джинни, ни Гарри, ни Рон… ох, я заболталась, - она подошла к Северусу, затем, поколебавшись, обошла его и исчезла за призрачной стеной изолятора.

Северус проследовал за ней. Гермиона остановилась у одной из пыльных кроватей у стены. Молча она расстегнула тяжелую школьную мантию, открывая некрасивый свитер крупной вязки и леггинсы.

- Дайте руку, - приказала она. Ничего не понимая, Северус протянул ей руку, и Гермиона, достав палочку, прошептала короткое заклинание. Он ощутил легкое покалывание.

- Чары Чувствительности, - объяснила она. - Я нашла их в одной из библиотечных книг. Иначе Вы ничего не почувствуете. Я только на третьем месяце, слишком маленький срок. Я сама начала чувствовать всего несколько дней назад.

- Почувствую что? - спросил он, но девушка не ответила. Не выпуская его руку, она легла на кушетку и быстро подняла свитер. Северус увидел полосу бледной кожи между поясом брюк и закатанным свитером: небольшой живот удалось бы скрыть, будь Гермиона попухлее.

- Мисс Грейнджер, могу я узнать… - слова замерли, когда она положила его руку на свой живот, заставляя неуклюже наклониться. Он открыл рот, чтобы запротестовать, но вдруг что-то шевельнулось под его ладонью. Он медленно опустился на край кровати, рядом с девушкой. Еще один толчок.

Однажды Гарри и Рону удалось подложить ей в карман мантии мышь. Когда она села, мышь, изучившая свою тюрьму, фыркала и бегала по карману из угла в угол. Чувство щекотки от тех маленьких лапок больше всего было похоже на ощущения, которые она испытывала сейчас, когда ребенок ворочался в ее матке.

- Здесь. Вы почувствовали это? - не дожидаясь ответа, она переместила руку Северуса ниже, пока его пальцы не оказались около ее пупка, почти под поясом брюк. Она замерла на мгновение, и он почувствовал это снова. Как будто на ладони дрожат крылья бабочки. - Нажмите чуть-чуть, - предложила она, прижав его руку своей ладонью, и, когда он это сделал, ощущение повторилось.

Впервые за все время знакомства Гермиона видела Северуса Снейпа по-настоящему ошеломленным. Его черные глаза наполнило удивление, когда он уловил движения его ребенка, и ощущение благоговейного трепета сделало его лицо менее суровым, разгладив глубокие морщины на лбу.

Она тоже была потрясена, когда впервые это обнаружила, и хотела поделиться секретом хоть с кем-нибудь. И сейчас, видя, как кто-то испытывает те же эмоции, она вновь улыбалась при мысли о происходящем чуде.

Только когда он переложил руку на новое место, пытаясь проследить неуловимое перемещение, Гермиона поняла, насколько интимным был этот момент и вся ситуация в целом. Лежа на спине с его большой теплой рукой на животе, она не могла не заметить, что такое близкое его присутствие было немного пугающим. Конечно, Снейп был худощав, но его нельзя назвать слабым, и это стало очевидно, когда он склонился над ней.

Он снова переместил руку, и девушке показалось, что она сейчас взорвется. Простое и разумное объяснение, что Снейп отец ее ребенка, оказалось ничем по сравнению с физическим ощущением того, что он мужчина. Она пыталась успокоить себя, наблюдая за ним, но ее соски немедленно напряглись при мысли, что Снейп прикасается к ней. Она не помнила ничего и даже не хотела вспоминать о насилии, в результате которого стала беременной, но он знал ее тело. Она носила его ребенка.

Медицинские трактаты предупреждали, что ее гормоны будут весьма активны, но это было невероятно. Только прикосновения его руки к почти закрытому животу заставили ее тело реагировать на Северуса Снейпа с бешеным возбуждением, не сравнимым со всем тем, что когда-либо вызывал Рон даже при ее активном участии. Гермиона закрыла глаза и твердо приказала своим гормонам успокоиться.

- Извините, - Снейп быстро убирал руку с ее тела, и Гермиона почти расстроилась, что он отстранился. - Очень интересные чары.

Почувствовав себя униженной при мысли, что Снейп мог заподозрить в ее действиях жалкие попытки соблазнить его, Гермиона села и закуталась в мантию. Румянец на его обычно бледном лице подтверждал ее догадки, пока их взгляды не встретились, и в его глазах она увидела только удивление, а не отвращение. Девушка задалась вопросом, когда в последний раз Снейп подпускал кого-нибудь настолько близко к себе.

В этот миг Гермионе захотелось быть более общительной. Она тяжело сходилась с людьми, но не сомневалась: Снейп из той же породы. Он более или менее ладил только с Дамблдором. У него не было друзей среди учителей, он не доверял им, во всяком случае, настолько, чтобы сообщить, что жив и находится в больничном крыле. К тому же, в последние месяцы, хотя и изолированный от любых контактов с внешним миром, он редко спускался или заходил к Помфри, а с Гермионой обращался отстраненно-вежливо.