Как проходили рыцарские единоборства

Сначала рыцари сражались верхом: два всадника с копьями наперевес, закрывшись щитами, неслись друг на друга, целя противнику в щит или шлем. Удар, усиленный тяжестью доспехов, скоростью и массой коня, был страшным. Менее ловкий рыцарь, оглушенный, вылетал из седла с расколотым щитом или сбитым шлемом; в другом случае копья у обоих ломались, как тростинки. Тогда рыцари бросали коней, и начинался поединок на мечах.

Во времена средневековья он был совсем не похож на изящное, непринужденное фехтование более позднего века мушкетеров. Удары были редкими и очень тяжелыми. Отвести их можно было только щитом. Впрочем, в ближнем бою щит мог служить не только оборонительным оружием, но и наступательным: им можно было, улучив момент, неожиданно толкнуть противника, чтобы он потерял равновесие, и тут же нанести ему решающий удар.

Вполне достоверные представления о том, как выглядел рыцарский поединок, можно получить, например, из известного романа Генри Райдера Хаггарда «Прекрасная Маргарет», где в одной из сцен сошлись лицом к лицу заклятые враги англичанин Питер Брук и испанец Морелла, — правда, не на поле боя, а на ристалище, в присутствии самого короля и множества зрителей, но бой тем не менее шел не на жизнь, а на смерть:

"Столкновение было столь сильным, что копье Питера разлетелось на куски, а копье Морелла, скользнув по щиту противника, застряло в его забрале. Питер пошатнулся в седле и стал падать назад. Казалось, что он вот‑вот должен упасть, завязки его шлема лопнули. Шлем был сорван с его головы, и Морелла проскакал мимо со шлемом на острие копья.

Но Питер не свалился. Он отбросил разбитое копье и, ухватившись за ремень седла, подтянулся обратно. Морелла пытался остановить коня, чтобы повернуть и напасть на англичанина раньше, чем он оправится, но его конь стремительно мчался, остановить его было невозможно. Наконец противники вновь повернулись друг к другу. Но у Питера не было копья и шлема, а на острие копья Морелла висел шлем его противника, от которого он тщетно пытался освободиться.

Копье Морелла было направлено на незащищенное лицо Питера, но, когда копье было совсем близко, Питер бросил поводья и ударил своим щитом по белому плюмажу, развевавшемуся на конце копья Морелла, тому самому, что перед этим был сорван с головы Питера. Он рассчитал правильно: белые перья качнулись очень невысоко, однако достаточно для того, чтобы, пригнувшись в седле, Питер мог проскользнуть под его смертоносным копьем. А когда противники поравнялись, Питер выбросил свою длинную правую руку и, обхватив Морелла, словно стальным крюком, вырвал его из седла. Черный конь помчался вперед без всадника, а белый — с двойной ношей.

Морелла обхватил Питера за шею, противники раскачивались в седле, а испуганный конь мчался, пока наконец не свернул резко в сторону. Противники упали на песок и некоторое время лежали, оглушенные падением...

Питер и Морелла отскочили друг от друга и выхватили длинные мечи. Питер, у которого не было шлема, держал высоко свой щит, чтобы защитить голову, и спокойно ожидал атаки.

Морелла первым нанес удар, и его меч со скрежетом столкнулся со сталью. Прежде чем Морелла успел вновь стать в позицию, Питер нанес ему ответный удар, однако Морелла успел пригнуться, и меч только срезал черные перья с его шлема. С быстротой молнии устремилось острие меча Морелла прямо в лицо Питера, но англичанин успел чуть отклониться, и удар миновал его. Вновь атаковал Морелла и нанес удар такой силы, что хотя Питер успел подставить свой щит, меч испанца скользнул по нему и пришелся по незащищенной шее и плечу. Кровь окрасила белые доспехи, и Питер зашатался.

Видимо, разъяренный болью от раны и страхом поражения, с боевым кличем: «Да здравствуют Брумы!» — Питер собрал все силы и ринулся на Морелла. Зрители увидели, что половина шлема испанца валялась на песке. На этот раз пришла очередь Морелла покачнуться. Более того — он выронил свой щит..."

Но хоть и могучи были удары, наносимые рыцарской дланью, а все же гибли в боях рыцари куда реже, чем пехотинцы‑крестьяне или легко вооруженные всадники. И дело тут не только в том, что рыцарей надежно защищали доспехи.

Каждый из рыцарей видел в другом рыцаре противника равного себе, члена одного и того же общего рыцарского братства, замкнутой касты, для которой мало значения имели границы и короли. Границы постоянно менялись, земли переходили от одного государя к другому, а рыцари владели одними и теми же замками и деревнями и все считались верными слугами одной Святой христианской Церкви. Не было никакого смысла убивать противника, за исключением лишь тех случаев, когда был он врагом из врагов или же никак не желал сдаваться и сам просил добить его во имя рыцарской чести. Однако гораздо чаще побежденный рыцарь признавал себя пленником, а победитель получал в качестве выкупа за его свободу коня, дорогие доспехи, а то и земли с деревнями...