День восемнадцатый Жениться хочешь?

 

Иржик Словен стоял посреди тугуевского пятачка – площади Революции – и недоумевал, как его угораздило отдать половину взятых с собой денег наглому таксисту, подобравшему его в аэропорту. «Какая дорогая страна, – думал облапошенный иностранец, – какие большие города с темными непроходимыми лесами». А дело было в том, что в Россию Иржик приехал в первый раз. Он вообще выехал из своей деревни впервые. И сразу попал в Москву. Со слов своих приятелей, побывавших в русской столице, он знал, что Москва – огромный мегаполис. Но все же удивился, когда разудалый таксист, которому он показал на бумажке адрес, помахал перед его носом пятерней. А тот для достоверности подозвал кучкующихся рядом собратьев, дал им прочитать бумажку, и те закивали головами, показывая пятерни. В результате, они убедили Иржика, что Тугуев – спальный район Москвы и добраться туда можно за два часа и только на такси.

Но делать было нечего, следовало искать здесь Большегородский тупик, где проживали его родственники. Ведь именно родственные чувства тянули молодого иностранца в этот городишко, да еще обещанное после смерти дядюшки наследство.

Иржик оглядел прохожих и задержал взгляд на яркой внешности одной аборигенки. Девушка пристально рассматривала витрину модного магазинчика, где на выставленном манекене висело воздушное платье, открывающее все, что только можно, да и нельзя. Он подошел к незнакомке и взял ее за рукав, поинтересовавшись, не знает ли она, как добраться до нужного ему места.

Лариса обернулась и недовольно посмотрела на возмутителя спокойствия.

– М‑м‑м, – передразнила девушка, – а по‑русски нельзя?

Когда она услышала незнакомый язык без единого намека на привычные слова, от счастья у нее закружилась голова.

– Иностранец?! – Она схватила Иржика за плечи и повернула к себе спиной. Там, на красной майке, красовалась эмблема серпа с молотом. – Иностранец! Ух ты, какой итальянский чукча!

Иржик замахал руками, показывая, что он к этим национальностям никакого отношения не имеет. Но Лариса ничуть не расстроилась, поймав такую добычу, упускать ее она не собиралась.

– Замерз небось в одной майчонке. – Лариса заботливо поправила зеленую кепку Иржика. – Пойдем со мной, чаем напою.

Иржик попытался показать ей бумажку с адресом, но Лариса вцепилась в иностранца мертвой хваткой и поволокла его в «Ладушки». Там, подмигнув официантке и ткнув пальцем в спину парня, она прошла за лучший столик в укромном уголке. Со словами «Не посрамим державу» Лариса заказала голодному гостю тройную порцию оладий и принялась названивать Соне. Та прибежала довольно быстро. Иржик как раз доедал десятый оладушек и радовался русскому гостеприимству.

– Вот, – указала на него Лариса, – представляешь, какой кадр! Подобрала на улице совершенно случайно. Ни бельмеса по‑русски. Ты его язык знаешь?

– Ду ю спик инглиш? – поинтересовалась Соня.

Иржик радостно закивал головой.

– А шпрехен зи дойч?

Парень также радостно закачал головой в другую сторону.

– Ну и чего он радуется? – усмехнулась Соня. – Я английский не знаю, только немецкий. Пусть обращается к кому‑нибудь другому.

– Ты в своем уме? – возмутилась Лариса. – Что значит, к кому‑нибудь другому?! Или тебе, или мне, или ему не жить!

И она резанула ребром ладони по горлу.

– Ты что, – испугалась Соня, – блинов объелась? Что ты с ним станешь делать без языка‑то?

– Общаться. Вот, гляди, он кое‑что понимает. – И она обернулась к Иржику. – Теа еще хочешь?

Ее палец уперся в стакан с чаем. Парень утвердительно кивнул.

– Хочет чаю. А ты говоришь! Еще гляди!

И ее палец показал на сметанник:

– А жениться хочешь?

Иржик снова радостно закивал.

– Понимаешь теперь, какой подарок судьбы нам достался?

Подарок судьбы захотел еще оладий. Когда он насытился и стал, по мнению подружек, сговорчивей, они взяли бутылочку водки за знакомство. Лариса, с присказкой «А ты меня уважаешь?!», безапелляционно влила ее практически всю одному гостю, который после пары стаканов совершенно расслабился. Он пошел бы на поводу у Ларисы, то есть отправился бы к ней, но мысль о наследуемых деньгах жгла его воспаленное водкой сознание. Иржик достал клочок бумаги и ткнул в него дрожащим пальцем.

– Куда‑то хочет, – расстроилась Лариса. – Не иначе у него там герл. Герл?! – прокричала она парню в ухо.

Иржик отрицательно покачал головой. Он снова указал на бумажку, закатил глаза к небу и скрестил руки на груди.

– Небеса к нам сегодня благосклонны. Девицы нет. У него кто‑то помер. Хорошо бы это был Рокфеллер. Расплачивайся, иностранец, поедем в твой тупик.

Они долго плутали на Сониной «девятке», разыскивая дорогу к дому, одиноко стоящему на пустыре. Все подъезды к нему были завалены строительным мусором, какими‑то бревнами, досками и черт‑те чем. Рядом начиналась большая стройка. Наконец объездная дорога была найдена, и машина остановилась перед самым подъездом. Лариса помогла Иржику выйти и потащила его наверх. Они быстро нашли нужную дверь и позвонили.

– Мани, мани, мани, – пропел Иржик открывшей им старой даме.

– Пардон, не поняла, – удивилась та, вытаскивая из кармана заштопанного халата очки и водружая их на нос.

– Что непонятного, – встряла Лариса, – держите человека!

И она пихнула качающегося парня в объятия дамы. Иржик повис на ней, как пальто на крючке.

– Не понял, – следом за дамой вышел мужчина средних лет с поредевшей шевелюрой. – Маман, извольте объясниться! Это ваш молодой любовник?

– Пардон, – возразила Лариса, – это наш любовник. Почти муж. А ваш – родственник.

– Откуда? – поинтересовалась дама, отпихивая Иржика, который по‑родственному пытался ее поцеловать.

– Оттуда, – показала Соня в сторону вокзала.

– Понятно, – дама обернулась к сыну, – это чешская ветка семьи Словенов.

Иржик радостно закивал, услышав знакомую фамилию, и вновь потребовал «мани».

– Проходите, – неожиданно согласилась дама, пододвигаясь и пропуская троицу в жилище.

Захламленная комната была сумеречной и тихой. Пестрые портьеры выбивались из этой унылости своей кричащей расцветкой. А пахучие лилии в высокой хрустальной вазе забивали и портьеры, и комнату навязчивым ароматом. Соня села в низкое старое кресло и огляделась, с ужасом замечая, что она попала в царство хрусталя и беспорядка.

– Какие вазочки! – Лариса не стала садиться, а по привычке кинулась рассматривать содержимое видавшего виды покосившегося серванта. – Так кто у нас умер?

Хозяева уселись рядом с Соней на диван, Иржика положили в соседнее кресло. И Нонна Дмитриевна, так звали пожилую даму, начала грустное повествование.

Оказывается, они долгое время жили в столице, но после того как ее муж, царство ему небесное, стащил у государства энное количество капитала, их выслали за сотый километр в Тугуев, где они живут в бедности по сей день. Выслали всех: и их семью, и одинокого брата, который прожил с ней бок о бок долгую и спокойную жизнь. Сестра – мать Иржика – вышла замуж за границу и долго не давала о себе знать. Не так давно брат умер, но оставил завещание, которое они, как душеприказчики, должны обязательно исполнить.

– Хоть бы унаследовал миллион с условием тотчас жениться, – мечтательно произнесла Лариса Соне на ухо.

– Какие миллионы, очнись. Смотри, как люди бедно живут.

– Да, действительно, – согласилась Нонна Дмитриевна, – мы люди небогатые. Наследство тоже не в миллионах, хотя довольно необычное. Но дело Иржика, брать его или нет. В крайнем случае, чтобы не обидеть родственника, мы можем отдать ему его долю хрусталем.

Иржик, услыхав еще одно знакомое имя, очнулся в кресле, покачал головой и потребовал «мани».

– Какой упертый, – расстроилась Лариса. – Пакуйте хрусталь, если нет миллионов. Пока постоит у меня в квартире, а там посмотрим. Тише, парень, не буянь, лучше синица в руке…

– Подожди, – одернула ее Соня, указывая на Иржика, – мы не можем за него решать.

– Жениться хочешь? – Лариса указала на сметанник в серванте. Иржик радостно закивал. – А хрусталь, из которого можно пить теа? – Тот снова обрадовался. – Видишь, он согласен. Пакуйте, дамочка, не сомневайтесь.

– Стойте, – не сдержалась Соня, – а что, собственно, ему завещано, можно узнать?

Нонна Дмитриевна недовольно хлюпнула носом, однако послушно поднялась, как бы подчиняясь судьбе. С обиженным видом «будь что будет, но я хочу вместе со своей совестью спокойно спать» она полезла в ящик серванта, немного покопалась там и выудила на белый свет пожелтевшее письмо. – Вот. – Она прижала письмо к тому месту на пышной груди, где, по ее мнению, должно было находиться сердце. – Его последняя воля. – И всхлипнула.

– Ну! – не терпелось Ларисе.

– Мани? – очнулся Иржик.

Письмо доверили читать хозяйке, потому как почерк усопшего местами был довольно неразборчив. Написал он коряво, мало и очень своеобразно.

– Дорогой друг! – прочитала Нонна Дмитриевна.

– Кто друг? – не поняла Соня.

– «…мой племянник Иржик! – многозначительно взглянув на девушку, чтобы та не перебивала ее, продолжила хозяйка. – Завершая свою дурацкую и никчемную жизнь в полурастительном существовании, но, по мнению придурков‑врачей, находясь в здравом уме и трезвой памяти, я завещаю тебе самое ценное, что у меня есть. Почему тебе, поинтересуешься ты. Потому как твоя полоумная мать вовремя сбежала замуж из нашего дебиль…» Ну, дальше тут непонятно.

Нонна Дмитриевна попыталась что‑то пропустить.

– Давайте я разберу, – нашлась Лариса. Она подскочила к хозяйке и вырвала письмо. – Все понятно: «…из нашего дебильного семейства. Хоть твой отец и был настоящим идиотом, у меня все же осталась надежда, может, ты – человек!»

Иржик вопросительно посмотрел на Ларису. Та на пальцах попыталась ему перевести дядюшкино письмо с русского языка на более‑менее понятный. Она показала сначала на письмо, потом на семейную фотографию, висевшую на стене в мелкий розовый цветочек, покрутила пальцем себе у виска. Немного подумав о том, как перевести фразу «Иржик, может, ты – человек», Лариса расставила руки, потрясла ими, воздев глаза к небу, и указала на Иржика, выражая взглядом восхищение. Тому понравилось. Он удовлетворительно качнул головой. Не понравилось только хозяйке дома, которая выхватила у Ларисы письмо и продолжила сама.

– «…меня окружают одни маньяки и дуреломы. Нонна…» Снова непонятно, – вздохнула она. Но, поймав на себе прищуренный взгляд Ларисы, продолжила: – «…дура, каких мало. Вышла замуж за остолопа, который поломал всем нам жизнь». Ну, это он слишком необъективно. После того как я за ним ухаживала почти каждый день почти в каждом месяце раз в год!

– Пардон, маман, – встрял сын, – в этом есть своя доля правды. Порой ты бываешь такой неадекватной.

В глазах Нонны Дмитриевны заблестел мстительный огонек.

– «…сын ее – раздолбай безмозглый!»

– Он не мог так думать обо мне, – возмутился раздолбай.

– На, – та сунула ему под нос письмо, – читай сам!

– «…раздолбай безмозглый. Женился на кретинке, которая его бросила через пару месяцев и забрала все имущество». – Сын вернул мятый листок матери.

– «Хоть ты, Иржик, не женился! Тем самым обеспечил себе безбедное существование. Именно потому, что ты не женат, я и завещаю тебе свою бесценную коллекцию марок», – дочитала та.

– Марки?! – разочаровалась Лариса. – Кому они нужны. Пакуйте хрусталь.

– Подожди, – не согласилась Соня, – почему ты решаешь за него?

– Я ему практически жена или ты?

– Ага! – встрепенулась Нонна Дмитриевна. – Я так и знала, что яблоко от яблони недалеко падает!

– К чему вы подводите своими агрономическими знаниями? – поинтересовалась Лариса.

– Если Иржик женат, он ничего не получит, – радостно пояснил сын, прикидывая, куда он денет дядюшкин альбом.

– Ну и не надо, возьмем хрусталем.

И они вступили в неравный спор. С одной стороны оборону держали хозяйка с сыном, с другой – одна Лариса. Соне не нравилась идея с посудой. Иржик смотрел на компанию мутными глазами и требовал деньги. Одни доказывали, что раз чех женат, то и хрусталь ему не светит. Другая, поняв, что настаивать на своем – себе в убыток, решила открыть всю правду.

– Да я вижу вашего Иржика первый раз в жизни!

– Так я и поверила! У вас, милочка, пардон, уже и повадки как у жены.

– Я случайно подобрала его на улице.

– Конечно, тугуевские улицы битком забиты иностранцами. Они просто валяются под ногами. Каждая, если захочет, может подобрать себе парочку?

– Да мне повезло, – сопротивлялась Лариса.

Они бы еще долго спорили, но Соне это порядком надоело. Девушка не понимала, почему подруга вцепилась в Иржика мертвой хваткой. Если принимать во внимание то, что он ей дико понравился с первого взгляда, еще ладно. Встретились, выпили за знакомство – на первый раз хватит. Ругань с его родственниками лучше отложить на пятый‑шестой день. А то дело до свадьбы вообще не дойдет. Хотя почему они решили, что Иржик холостяк? Соня пригляделась, у того на безымянном пальце блестело кольцо. Оно не было похоже на обручальное. Маленькое, тоненькое, из похожего на золото металла. Рука, на которой оно блестело, была левая. По народной примете, если у нашего мужика кольцо на левой руке – значит, он точно разведен. Стоп! Это у нашего. А Иржик – чех! У них‑то все наоборот!

– Лариса, – отвлекла Соня подругу и коротко поделилась своими умозаключениями.

Та обхватила ладонями голову и сделала испуганные глаза.

– Неужели мы ошиблись? Иржик, ты женат?

Все присутствующие в комнате замолкли и повернулись к заморскому гостю. Иржик, устремив взор на сметанник, радостно закивал.

– Нужно посмотреть его документы, – заявила родственница и ринулась к сидящему в кресле иностранцу.

– В правом боковом кармане, – подсказала Лариса, знавшая, после того как парень расплатился в «Ладушках», где находится тугой бумажник.

Нонна Дмитриевна хмыкнула и твердой рукой залезла в карман Иржика, который заржал как конь и заерзал.

– Вот! – Хозяйка потрясла бумажником. – Здесь паспорт. Если обнаружится, что Иржик женат, марки наши.

– Отдайте хоть вазочку. – Лариса почувствовала приближение безжалостного финала, втайне надеясь, что надписей на чешском языке родственникам все равно не разобрать.

Но разбирать ничего не потребовалось. Из бумажника, словно гигантский вредитель бабочка‑капустница, вылетела фотография. Жених с невестой, запечатленные на ней, выглядели счастливо и безмятежно. Один из них был Иржик.

– Так ты женат?! – возмутилась Лариса. – И ничего мне не сказал? Обманул доверчивую русскую девушку! Обвел вокруг пальца.

– Не переживайте, – встрял хозяйкин сын, – марки на самом деле не такие уж и дорогие.

– Я не из‑за них, – хлюпнула носом Лариса. – Я так, в целом. Слушайте, а правда, что вы недавно развелись? У меня на примете есть одна очень интересная особа, совсем не кретинка, а современная симпатичная деловая девушка.

– Мерси, конечно, за предложение, но мне хватило в предыдущем браке. Знаете, – разоткровенничался сын, – дядюшка во многом прав. Наше семейство – сборище дураков. Кстати, Иржик тому лишнее подтверждение. Ну кто бы мог, приехав в незнакомую страну, отправиться пьянствовать с первыми попавшимися девушками. А если бы вместо вас ему подвернулись, пардон, мошенницы?

– Да, точно. Мы – не мошенницы, – сразу согласилась Лариса. – Потому и оставляем вашего родственника вам. Мы уходим, – она бросила прощальный взгляд на чеха. Тот радостно попросил у нее чаю. – Жаль, конечно, мы уже практически нашли общий язык.

– Звоните, если что, по телефону. Наш номер 911, – сказала на прощание Нонна Дмитриевна, закрывая за девушками дверь.

Спускаясь по лестнице, они услышали радостный вопль матери и сына. Наследство досталось им. Правда, непонятно, почему так люди радуются каким‑то маркам. Вот если бы действительно достался миллион, можно было бы поорать на всю тугуевскую. А из‑за таких мелочей… Лариса тряхнула рыжей головой и приободрила Соню. Одним иностранцем меньше, одним больше. Какая разница. Скоро у Сони их будут тысячи. Главное, не сомневаться, смело идти напролом и хвататься за каждую соломинку. Авось какая‑нибудь да выдержит.