Пророческий смысл Сардисского периода. С 1517 года.

В доказательство того, что во вселенской церкви Христовой должен Сардийский период, можно было бы привести те же доводы, на которые мы указывали в Фиатирском периоде. Мы показали, что в Фиатирском послании были изречения, которые не могли быть применены к местной Фиатирской церкви, там указано на великую скорбь, которая до сего времени еще не открылась, а между тем местной церкви уже не существует. Так было и с Сардисом, хотя местечко Сардис еще и теперь существует там, где в древности стоял город Сардис; но церкви все же в нем нет, а Господь имеет дело только с церковью. Он говорит ей, что придет к ней и говорит в таких выражениях, которые несомненно означают Его второе пришествие: - "Приду как тать ночью". Пока это время еще не настало. Для того же, чтобы оно действительно исполнилось, в истории церкви Христовой неминуемо должен существовать Сардийский период, который должен продолжаться до пришествия Христа. Так и оказалось: существует в истории церкви вселенской пятый Сардийский период. Глядя назад, мы с содроганием вспоминаем Фиатирский период - ужасный период средневековья - период развития папства. Ведь Иезавель чуть было не покорила себе всю вселенскую церковь. Но Господь дал пятое послание и в нем указывает на иное время. И оно действительно наступило по изволению Божию, несмотря на одновременное существование жены Иезавели (в лице папства). Какой же период в истории церкви соответствует Сардийскому периоду? Нужно ли нам - современникам этого пятого периода пояснять, что он начался великой реформацией и включает в себя все возникшие в ней церкви; реформация объединяет в себе те церкви, которые реформировались, т.е. преобразовались. Это великое время продолжается в своей силе и до сих пор. Еще в 14-м и 15-м веках Господь по Своей милости послал предвестников этого события. Единичные верующие, сильные работники Божии выступили на ниву: Иоанн Гус в Богемии на 100 лет раньше Лютера сильно свидетельствовал против лжи папства и ревностно проповедывал Слово Божие. Его сожгли на костре и, умирая он сказал: "Меня как гуся поджарили, но когда придет "Лебедь" его не сжарят". В 16-м веке наступил перелом; он разогнал темные тучи, окружавшие средние века и дал возможность воссиять свету Слова Божия. Это многообещающее движение началось почти одновременно во многих странах, находившихся под властью папы: в Германии, Голландии, Франции, Швейцарии, Англии, и на Скандинавском полуострове. Первая выступила Германия со служителем Божиим Мартином Лютером. Он был августинским монахом, обратился в монастырь и сразу начал проповедывать оправдание через веру в Иисуса Христа. Могучими ударами Слова Божия были атакованы, стоявшие веками, укрепления Иезавели. Мало помалу в их стенах образовались трещина за трещиной и вся крепость как бы заколебалась. Рим дрогнул и затрепетал. Он начал было повелевать по-царски, но сила Духа, действовавшая через августинского монаха, не признавала поставленных Иезавелью преград и безбоязненно попрала их. Это было удивительно: ведь в те времена было не то, что теперь; посадят в тюрьму, посидишь - выпустят; тогда ожидала смерть на костре. Иезавель вступила было в переговоры, но была отвержена. Тогда она созвала большой собор, первый собор католической церкви, состоявшей из архиепископов и высшего духовенства. Сам папа римский должен был присутствовать на соборе, но он не приехал, вероятно чтобы показать презрение к ничтожному монаху и послал одного из семидесяти кардиналов. На соборе присутствовал Карл V - император Германский, ведь дело шло о жизни или смерти Лютера. Все знали это.

И когда Лютер в своей бедной монашеской одежде вошел через ворота в город Вормс, где происходил собор, к нему подъехал один рыцарь и сказал: "Монаше, монаше, думаешь ли ты, что ты делаешь? Едва ли вернешься". Он отговаривал его идти, но Лютер отвечал: что если бы в Вормсе было столько дьяволов, сколько черепиц на крышах домов, то он и тогда пойдет. Один Саксонский великий князь писал ему, что будет защищать его, но Лютер ответил, что скорее ему придется защищать князя, указывал на то, что нет в нем веры и говоря: "если бы вы верили, то увидели бы славу Божию". В Вормс съехались десятки тысяч народа со всей Европы. И вот на соборе начались ужасы: против Лютера посыпались обвинения и обвинения грозившие уничтожением. И когда, наконец, Лютеру предложили ответить на них, он так радостно сказал: (ему не давали много говорить) "ответ дам без рогов и зубов", т.е. не буду бодать и угрызать вас, и подтвердил это своей речью, закончив словами: "Здесь стою я и не могу иначе, да поможет мне Господь". И, хотя на соборе Лютера не осудили на смерть, но объявили его "вне закона", что было равносильно смерти, т.к. всякий желающий имел право безнаказанно убить его, не отвечая перед законом. С собора Лютер пешком без всякой охраны направился домой. Но лишь только вошел он в ближний лес, как был внезапно окружен множеством вооруженных всадников, которые схватили его, переодели в солдатское платье, посадили на коня и все умчались в неизвестном направлении. Это была конница его друга - великого князя Саксонского. Его отвезли в дальнюю уединенную крепость, где он был скрыт от глаз всех своих врагов, никто не знал и не подозревал где он находился и куда исчез. В крепости, в полной безопасности он пробыл около 3-х лет и за это время сделал для Германии чуть ли не самое великое дело - перевел Библию с латинского языка на немецкий. Огонь загорелся в миллионах сердец и, хотя многие не дали места истине Божией настолько, чтобы получить возрождение, они все же соглашались с ней и желали ей успеха для того, чтобы освободиться от порабощения совести папой, под гнетом которого и народы и правители находились целую тысячу лет. Именно там, где было блудодеяние, т.е. греховный союз между государством и церковью, там должен был произойти разрыв и разделение. Так и случилось. Главы государств Европы выступили на поддержку нового движения. Таким образом, с своей стороны они объявили протест против старого греховного союза церкви с мирской властью. Они вышли из членов католической церкви. Слово "сардис" - значит "вышедший вон".

В решительный момент господствующие князья порвали последние нити старой связи. Это многообещающее новое движение приветствовали народ и монахи. Целые города, государства и народы, еще вчера бывшие католическими, как бы по мановению волшебного жезла, сегодня стали евангельскими, сердечно приветствуя многообещающую веру. Это было время великих переворотов, подобных которым мало в истории мира. Совершилось величайшее дело, хотя и не все здесь было по воле Божией. Но главное было в том, что Слово Божие, находившееся в узах - освободилось и деспотическое правление Иезавели получило смертельный удар. И то и другое было приобретением действующей благодати, которой пользуемся теперь и мы, и которая не прекратится до пришествия Господа для восхищения Церкви.

Если мы взглянем теперь на духовную общину, возникшую после разрыва, имя которой Господь имеет в виду в послании к Сардийской церкви, то мы увидим, насколько она соответствует изображению, начертанному Господом. Начало Сардиса было очень чудно, т.к. и Господь описует в послании. В то время Господь предстал пред нею как бы с новой полнотой Духа Святого и с обилием богато одаренных служителей Божиих. Казалось, будто должна наступить новая пятидесятница в церкви Божией, но увы! С переходом государей со всеми их подданными из одного лагеря в другой, была, правда, достигнута перемена, но - перемена имени, а не сердца. Действительно, возникла новая государственная церковь с новым наименованием, представляющим ее живою, но в составе своем она была мертва. Каждый из нас может это понять: если бы любое государство объявило свой народ евангельскими христианами, разве они стали бы внутренне такими?

В Пергамском и Фиатирском периоде было очевидно, что церковь Христова гибнет, коль скоро вступает в союз с мирской властью. В Сардийском же, или реформаторском периоде, оказалось, что когда преобразование совершается рука об руку с мирской властью, цель тоже не может быть достигнута. В Пергамском и Фиатирском периодах, по причине союза церкви с мирской властью, получилась мирская церковь, а в Сардийском периоде, по причине преобразования - реформации церкви в союзе с мирской властью, получилось искаженное подражание истинной церкви Божией, т.е. карикатура ея, под которой надо сделать надпись, чтобы люди узнали, что это такое. Итак мы видим, что послание к Сардийской церкви исполнилось и пятый период церкви точно соответствует ему. Однако, мы не вправе признать здесь всех неверными; благодарение Богу, всегда были и есть искренние души среди служителей и членов реформаторской церкви. Во все времена были между ними истинные верные мужи и жены, хотя и весьма редко. На великом поле ложной церкви обильно растут плевелы, но то тут то там колосится и пшеница. И те из живых, кто находился в этой реформированной церкви носили на себе черту, подобную той, какая была и в Сардисе - это близость к смерти, наклонность умирать. И это не удивительно. Окружающая этих верных со всех сторон смерть, так влияет на них, что они едва осмеливаются произнести радостные слова "Авва, Отче!".

И, к сожалению, из тех кому поручено утверждать близкое к смерти, весьма немногие действительно способны на это, потому что в них самих недостает жизни, ибо они сами скудно черпают ее из источника. Что же из этого возникает? - Двойственная жизнь, то есть наполовину для Бога, наполовину для мира. При этом, конечно, невозможно избегать осквернения одежды. Это должно быть ясно каждому. Но и здесь, между этими полуживыми имеется, как указано в послании, блестящее исключение: есть хотя несколько человек не осквернивших одежд своих.

Между ними были чудные мужи Божии, могущие служить образцом для всей церкви Божией. Это видно из оставшихся от них чудных песен и гимнов, глубоки и чудны они по содержанию и как пронизывают они сердце. У нас теперь много поэтов, но в них нет той глубины, какая была в прошлые века у истинных служителей Божиих; да, это было оттого, что у них была тесная связь с Господом. Что же касается остальных всех мужей то есть членов реформации, то они, нося чудное имя - были мертвы и едва ли есть надежда на перемену их состояния до пришествия нашего Господа. Глубоко жаль, но это так. Первой отличительной чертой этого периода является то, что пришествие Господа, как жениха - есть для этих церквей неведомое ученье. Для них Его пришествие - это пришествие судьи, перед которым люди действительно предстанут и которое желательно отдалить. Если они и говорят о Его пришествии, то не как о чем-то радостном и желанном, чего жаждут, но как о явлении, наводящем страх и ужас. Поэтому в Свое пришествие Он будет для этих церквей, "как тать ночью". Понятно, что и возглас жаждущей души: "Гряди, Господи Иисусе", никогда не может быть услышан там. И мы часто поем об этом, но в жизни этого не видно.

Император Вильгельм, будучи членом реформаторской церкви, каждое воскресение говорил проповедь. Однажды ему попалась книга о пришествии Христа и о взятии церкви. Для него это было так ново и интересно, что он не мог оторваться от книги, но ему все это было непонятно. Тогда он обратился к придворному пастору с вопросом: "Что такое восхищение церкви?" - Ваше величество, это все мечта" - ответил пастор. Еще пример: Пятнадцать лет тому назад один из братьев христиан приехал в Тифлис, там в колонии учительствовал пастор - лютеранин, он тоже был чадом Божиим, но он не знал истины о пришествии Христа. Местный пастор, познакомившись с братом-христианином, два раза в неделю приходил к нему, чтобы вместе с ним читать Откровение и многое открылось для него. Он был счастлив и рад этому, как дитя, говоря, что у них ни в университете, ни в богословской школе ничего подобного не было.

Вторая характерная черта Сардийского послания - неведение часа пришествия Господа, - так же вполне свойственна реформаторским церквям. Верно, что никому не дано знать часа Его возвращения. Несмотря на все попытки вычислить и определить это время, - оно никому не известно. Но, во всяком случае, Господь не лишил Свою церковь ясного представления о том, что пробил ли этот час на часах мира? Близко ли это время, стоим ли мы у дверей? А там у неразумных не видна разница состояния до пришествия Христа. Все будет тихо, спокойно, как во время Ноя и Лота - им не видно. Они знают лишь то, что Он придет с небес, как Царь царей и Господь господствующих: и наступят тогда времена тяжкие и они ждут этого. Они знают так же, что все знамения и ужасы должны придти до этого. Пока же их нет все спят спокойно. Ясно, что если Господь придет за Своей церковью без знамений, которых они ждут, то они проспят свое восхищение. И, пробудившись после и открыв глаза, узнают, что церковь взята, а они остались. Господь настигнет их, как тать, подобно как неразумных дев, не бывших готовыми, и они придут в себя лишь у закрытых дверей. О, если бы истина о пришествии жениха проникла не только в реформаторские церкви, но и в наши, а также и в каждую душу в отдельности. Но большинство работников на ниве Божией молчат об этом дне и, если Господь придет сегодня, то большинство, наверное, останется здесь,...за дверями.