Категория «капитал» в контексте субъектного подхода.

Разграничив в предыдущем параграфе богатство и капитал, как общее и часть, мы получили возможность рассмотреть саму категорию «капитал» с точки зрения ее сущности. Очевидно, что провести такой анализ вне сопоставления существующих факторов производства невозможно, поскольку капитал (как часть богатства, по мнению классической школы политэкономии, представляющая собой запас овеществленного труда) изначально тесно связан с трудом и внешней средой. Ведь недаром, сам данный термин обычно используется для обозначения фактора производства, создаваемого самой экономической системой. Причем в этом ключе он может быть отделен от земли и труда, которые, как обычно считается, создаются вне экономической системы.

Именно такое определение капитала, как всего того, что выступает фактором производства, но при этом создано экономической системой, можно считать общепринятым. Однако, несмотря на подобное единодушие научного мира, вокруг определения данной категории за время существования экономической науки сломано такое множество копий, что А. Маршалл вынужден был заключить, что «мы не можем решить никаких проблем с помощью капитала»[222]. 

Дело здесь заключается в том, что принадлежность капитала к факторам производства, как и его производный от деятельности людей характер – это все критерии отделения капитала от других факторов производства, ничего не дающие с точки зрения содержательного рассмотрения экономического явления обозначаемого данным термином. Поэтому-то и «сложнее достигнуть согласия с теоретическими концепциями капитала»[223], что различия в рассмотрении данной категории заложены уже в самих подходах к пониманию ее сущности. Так что П. Самуэльсон был прав, когда писал: «Теория капитала является одним из наиболее трудных разделов экономической теории»[224]. Несмотря на объективную сложность систематизации всех существующих подходов к пониманию капитала, мы позволим себе условно выделить две крайних позиции (назовем их материалистической и социологической[225]), и третью – промежуточную, согласно которой капитал – это исключительно финансовые активы.

В рамках первого подхода, во многом берущего свое начало в трудах Дж.С. Милля, А. Маршалла и Дж.М. Кейнса под капиталом предлагается понимать исключительно имущественный комплекс, при помощи которого его владелец может получать в будущем доход[226]. При таком понимании из содержания капитала исключаются знания, социальные связи, предпринимательская способность и т.д., а сам капитал сводится к двум формам: материальной – собственно продуктам производства, или если пользоваться словами Дж.С. Милля, «овеществленному труду»; и финансовой – прежде всего деньгам, или в более широком смысле, покупательной способности благ.

Еще уже капитал понимается сторонниками «финансовой концепции капитала», или как мы ее обозначили выше – промежуточной. Например, Нобелевский лауреат Дж.Р. Хикс в своей книге «Стоимость и капитал» трактует понятие «капитал» как денежную стоимость, отраженную на бухгалтерских счетах хозяйствующего субъекта[227]. Другой сторонник данного подхода, Й. Шумпетер, под капиталом понимает «рычаг, позволяющий предпринимателю получать в свое полное распоряжение нужные ему конкретные блага, не что иное, как средство, дающее предпринимателю возможность использовать эти блага для достижения новых целей, а также ориентировать производство в новом направлении»[228].  Расшифровывая вышеозначенное определение, австрийский экономист приходит к выводу, что в качестве рычага может выступать только покупательная сила. Более того, Шумпетер вводит в рассмотрение сущности важный для нашего исследования критерий. По его мнению, для того, чтобы определить «суть явления капитала», необходимо исходить из определения его функции в экономическом развитии, из выявления места, которое оно занимает «в организме народного хозяйства»[229]. Этот важный методологический принцип мы положим в основу дальнейшего рассмотрения категории «капитал».

Пока же, возвращаясь к обобщению подходов к пониманию данной категории в современной экономической науке, упомянем о втором подходе, отраженном в трудах Г. Беккера, П. Бурдье, Дж. Коулмана, П. Димаджио и др. Его сторонники понимают под капиталом совокупность ресурсов человека, за исключением его целей и мотивов, которые могут быть задействованы им в хозяйственном взаимодействии[230], ключевым при этом выступает то, что данные ресурсы человека должны быть созданы самим человеком, или же социальной средой.

Не трудно заметить, что имущественный комплекс, выступающий источником дохода и ресурсы человека – это далеко не тождественные характеристики. Если в первом случае, мы говорим о вещах, которые можно последовательно довести до получения человеком полезности, то во втором – о потенциальных возможностях инициации хозяйственного взаимодействия.

Кроме этого момента, важным различием в данных подходах выступает и то, что в первом случае капитал – это один из факторов производства, тогда как во втором (социологическом) варианте к нему относят уже ресурсы, а не факторы получения дохода, тем самым выводя капитал за пределы собственно экономических процессов.

Вполне вероятно, что оба подхода по-своему продуктивны. Первый – для описания производственных процессов индустриальной эпохи, второй – для рассмотрения социальных моментов становления экономического потенциала субъекта, которые как мы уже показали в предыдущих параграфах, предшествуют образованию экономической субъектности. Однако и тот и другой подход уводят нас в сторону от определения сущности капитала по приведенной выше универсальной формуле Й. Шумпетера. Более того, подобный уход неизбежно порождает размытость самого термина, ставя под сомнение целесообразность его выделения. Ведь если мы не будем видеть предназначения феномена, традиционно обозначаемого как «капитал» применительно к социально-экономическим процессам, то его употребление не будет иметь сколь-нибудь серьезного значения для анализа происходящих в обществе трансформаций.

Конечно, функция явления с течением времени может изменяться, однако относительно капитала, по всей видимости, указание на смену функции будет равносильно смене содержания категории, что тождественно введению новой. В то же время, помимо смены функции можно говорить о доминировании в экономическом развитии той или иной формы явления.

Учитывая вышеозначенные моменты, поговорим подробнее о промежуточной точке зрения, согласно которому капитал – это скорее эквивалент, нежели благо, но при этом обладающий материальной формой, в чем и состоит собственно отличие данного подхода от социологического.

По справедливому замечанию Й. Шумпетера, любой человек, отвечая на вопрос о величине своего капитала, говорит о том, какова величина его покупательной силы, его экономическая мощь[231]. Отталкиваясь от всего написанного нами в предыдущих параграфах настоящей работы, позволим себе заключить, что под покупательной силой в данном случае следует понимать не способность приобрести потребительные блага, а лишь возможность экономической трансформации, т.е. не удовлетворение потребности, а экономическую субъектность.

Пытаясь преодолеть противоречия вышеозначенных подходов, современные экономисты разводят понятия капитала и капитального блага (пример подобного мы можем найти в примечаниях к русскому переводу книги М. Блауга, а первым кто предложил подобный выход, по-видимому, был Дж.Б. Кларк). При этом, капитал считается экономической категорией, а капитальное благо – ее физическим наполнением[232]. На наш взгляд, утопичность подобного подхода достаточно наглядно продемонстрировал в своей, уже не единожды нами цитированной, работе Й. Шумпетер. На самом деле, само рассмотрение факторов производства имеет смысл исключительно в контексте зоны ближайшего развития. Именно этим, как мы постарались это доказать в предыдущем параграфе, вызван переход политэкономии от богатства, как статики, к капиталу – как динамической величине. В этом смысле можно повторить, вслед за Шумпетером, что все классические концепции капитала исходили из того, что функцию промышленно-ремесленной деятельности, как и функцию средств производства, в будущем могут осуществлять исключительно блага[233].  Однако при подробном анализе, как с точки зрения развития (Й. Шумпетер), так и с точки зрения движения субъектности, оказывается, что еще до начала трансформации присутствует «нечто». Правда, здесь наши с Шумпетером пути расходятся, поскольку австрийский ученый считает, что это «нечто» по сути представляет собой платежные средства, тогда как в нашем понимании – это тот или иной вид экономической субъектности (который, конечно, выступает в том числе и платежными средствами, но ни в коем случае не сводим к ним).

При подобном уточнении получается, что капитал – это некий экономический агент, который не приводит непосредственно к извлечению полезности, но лишь увеличивает потенциальную полезность, как в частности, это делают другие факторы производства «труд» и «земля». Действительно, никому не придет в голову есть землю, хотя, справедливости ради, надо сказать, что некоторые потребности земля удовлетворяет непосредственно, но в подобном случае, она перестает быть фактором производства, выступая либо как потребительное благо, либо как его непосредственный источник. Все же фактор производства – это подлинный экономический агент, материальный или идеальный посредник между потребностью и ее удовлетворением. Поэтому по отдельности ни один из выделяемых в современной экономической науке факторов производства не имеет смысла. Обладание только капиталом, только землей или только трудом не дает искомого трансформационного эффекта. Сама по себе возможность производства возникает только при условии их объединения, комбинации. При этом нельзя забывать, что функция указанных факторов отнюдь не одинакова. Если «труд» представляет в своем истинном значении процесс, то «земля» – это материал, а «капитал» – потенция. В подтверждение нашего мнения приведем слова Й. Шумпетера о том, что «капитал – это не совокупность всех целесообразно примененных благ, потому что капитал противостоит миру благ»[234].

Чтобы более полно понять данное утверждение, нам необходимо остановится на самой категории «блага». Поскольку для дальнейшего исследования интерес представляет не их определение, а более глубокое понимание приведенной нами фразы Й. Шумпетера, то ограничим свой анализ работой, на которую опирался данный автор – а именно, трудом К. Менгера «Основания политической экономии».

В указанной работе указывается: «…те предметы, которые обладают способностью быть поставленными в причинную связь с удовлетворением человеческих потребностей, мы называем полезностями; поскольку же мы познаем эту причинную связь и в то же время обладаем властью действительно применить данные предметы к удовлетворению наших потребностей, мы называем их благами»[235].Более того, К. Менгер выводит и условия, совпадение которых приводит к превращению любого объекта в благо (Guterqualitat):

1) наличие у субъекта потребности;

2) обладание объектом свойств, делающих его годным быть поставленным в причинную связь с удовлетворением этой потребности;

3) познание человеком вышеуказанной причинной связи;

4) возможность распоряжаться предметом таким образом, чтобы действительно употреблять его для удовлетворения этой потребности.

Таким образом, согласно точке зрения данного ученого, любой предмет только тогда становится благом, когда совпадают эти четыре условия, но если отсутствует хотя бы одно из них, то предмет никогда не может стать благом. Более того, возможен случай, когда предмет утрачивает характер блага – когда перестает выполняться хотя бы одно из вышеозначенных условий.

Учитывая, что, по мнению К. Менгера, в основе потребностей лежат влечения, коренящиеся в человеческой природе[236], мы получаем следующую схему преобразования субъектом объекта в благо:

 

Потребность

Полезность

Благо

Влечение

Рис. 17. Механизм появления блага по К. Менгеру.

Все получаемые таким образом блага ученый подразделяет на два вида: действительные и воображаемые. Вторые (воображаемые) – это предметы, которым либо ошибочно приписывается полезность, либо которые призваны удовлетворить несуществующие потребности[237]. Мы, конечно, с психологической точки зрения можем возразить на это, что если человек что-либо потребляет, значит ему это нужно (т.е. у него есть определенная потребность). Хотя, нельзя забывать, что Менгер использовал термины в контексте западноевропейской традиции, в которой благо – «только то, что благоприятствует вечной жизни человека». Если учесть этот факт, то становится вполне понятно, почему австрийский ученый относит к благам не всякий предмет, удовлетворяющий потребности, а только тот, который удовлетворяет потребности, ведущие к здоровью, а не к болезни. В таком случае, спектр предметов, которые можно отнести к чистым благам (действительным) будет незначительным, большая же часть объектов будет представлять собой соединение воображаемого и действительного.

Интересным, в контексте субъектного подхода, представляется и предложенное К. Менгером деление благ на категории (1, 2, 3, 4 порядка) по степени их непосредственной способности к удовлетворению потребностей. Как известно, человек отличается от животного именно тем, что способен выстраивать длинную цепочку к достижению цели, каждый этап в которой не ведет к непосредственному удовлетворению, но представляет собой определенный шаг приводящий к нему в конечном итоге. Именно эта способность и представляет собой то самое «ожидание», которое лежит в основании теории прибыли классической школы политэкономии (т.е. воздержание от немедленного потребления) и некогда позволило выделить такой фактор производства как «капитал».

Так вот К. Менгер дает новое основание для решения вопроса о сущности экономического развития и основание для возникновения динамической теории капитала, которую мы обнаруживаем позже у его соотечественника Й. Шумпетера. Дело в том, что если рассмотреть блага как обладающие разной степенью полезности, а именно как:

·  те, которые обладают прямой полезностью (способны удовлетворять потребности непосредственно);

·  те, полезность которых определяется извлечением полезности из благ, полученных с их помощью;

·  те, полезность которых определяется полезностью благ, производство которых впоследствии произвести первые из вышеперечисленных и т.д.

То, в таком случае, труд как специфическая деятельность человека получает новое звучание – как отношение, которое само по себе не обладает полезностью, но есть средство для извлечения полезности из других предметов. В таком случае, становится понятно стремление человека к свободному (непосредственному) извлечению полезности, т.е. к обладанию благами первого порядка (которые, очевидно, и представляют собой богатство).

Особо отметим, важную оговорку К. Менгера, касающуюся того, что эти самые блага различных порядков – это одни и те же предметы, находящиеся в определенных отношениях с потребностями каждого конкретного субъекта.

Тем самым получается, что субъект осуществляет последовательный обмен благами разных порядков (от более отдаленного к непосредственному), приближаясь к собственности на блага первого порядка. Причем набор благ первого порядка у разных субъектов не одинаков. Более того даже у одного и того же субъекта он различен во времени, т.е. непостоянен.

Блага более высокого (т.е. дальше отстоящего от непосредственного удовлетворения потребностей) порядка, комплекс которых необходим для создания блага более низкого порядка Менгер называет комплементарными. Блага низшего порядка, в терминологии Менгера, соответствуют потребительным благам, а блага высшего порядка – средствам производства. По-видимому, можно поставить знак равенства между благами наивысшего, из имеющихся в наличии, порядка и факторами производства. Более того, именно эти блага представляют собой вещественные факторы производства – «капитал» и «землю», соединение которых, если их рассматривать в обобщенном виде с процессом преобразования – «трудом», и дает трансформационный эффект.

Кстати, благом наивысшего порядка выступают и знания, которые сами по себе не служат удовлетворению практически никакой из физических потребностей, но без которых невозможен переход от благ высшего к благам низшего порядка. Тем самым можно сказать, что знания представляют собой обязательное комплементарное благо, без которого невозможно создание других благ. Однако к данному вопросу мы вернемся несколько позднее.

Пока же отметим, что К. Менгер указывает на тот факт, что по мере развития экономики происходит постепенный переход от благ первого и второго порядков ко все более отдаленным от непосредственного удовлетворения их видам[238]. Говоря другими словами, человечество в процессе экономического развития выстраивает все более сложную систему извлечения полезности.

Также в первых главах «Оснований политической экономии» Менгер выдвигает концепцию ликвидности экономических благ (правда в приложении к удовлетворению потребностей, а не в превращении в деньги). Получается, что разграничивая блага подобным образом, т.е. по расстоянию до удовлетворения потребностей, австрийский ученый получает возможность не только для объяснения капитала, но и для объяснения самого механизма экономического развития.

С другой стороны, с точки зрения теории «ожидания» (У.Н. Сениор), капитал представляет собой запас благ, способных удовлетворять потребности непосредственно, просто этот запас используется не для увеличения потребления в настоящем, а для роста потребления в будущем.

Возникает вопрос: какой из подходов обладает большим объяснительным потенциалом с точки зрения экономики XXI в.? Как мы уже писали выше, А. Смит, а вслед за ним и другие экономисты классической школы политэкономии, отождествляли капитал с запасом благ, которые будучи выделены из потребления в настоящем моменте дают прирост количества благ (а может и качественный прирост) в последующем. Сам Менгер нигде не оговаривает, что капитал – это блага высшего порядка, последние у него рассматриваются как синоним средств производства, но не называются капиталом. Поэтому можно считать, что вопрос о том: из благ какого порядка формируется капитал – это вопрос, требующий решения.

По нашему мнению, все блага, имеющиеся в наличии можно разделить на несколько групп:

- первичные, созданные природой (включая сюда физиологические возможности человека, т.к. они входят в цикл обновления биосферы);

- вторичные, созданные человеком.

Ясно, что результатом труда, и в более широком смысле, производства вообще выступает создание новых экономических благ (или точнее трансформация исходных благ с целью создания новой полезности). Очевидно, что и первичные и вторичные блага могут быть как пригодны для непосредственного удовлетворения потребностей, так и выступать лишь источником извлечения полезности из других благ, т.е. включают в себя как блага низшего, так и высшего порядков (по классификации К. Менгера).

С другой стороны, к капиталу, исходя из общепринятой широкой трактовки данной категории, относятся только вторичные блага – т.е. производные блага, с преобразованной сущностью. В то же время, понятно, что блага низшего порядка (т.е. обладающие непосредственной способностью удовлетворять потребности) будут превращаться в запас (капитал) только в условиях сложной внешней среды, характеризующейся с одной стороны стабильностью в приобретении комплементарных благ, с другой – нестабильностью уровня потребления субъекта.

 Тем самым мы получаем возможность сказать, что все блага (которые согласно К. Менгеру могут быть отнесены как к первому, так и высшему порядкам) созданные субъектом, могут быть преобразованы в капитал. Но как только происходит данное превращение, они автоматически становятся благами высшего порядка, т.е. исключаются из благ, с точки зрения субъекта, способных непосредственно удовлетворять его потребности.

Второе замечание, которое здесь необходимо сделать – это то, что в принципе движение благ по различным порядкам, представляет собой трансформацию первичных благ, а значит весь ряд между благами первого и благами последнего (наивысшего) порядков – это, в определенном смысле, капитал.

В то же время обсудим еще один интересный момент, а именно тот факт, что для того чтобы первичные блага были преобразованы уже необходим определенный капитал как способность к трансформации, или же специфический фактор, обычно обозначаемый как «труд».

По нашему мнению, первичной формой (идеальной) капитала выступают знания, тогда как труд, будучи специфической деятельностью субъекта – это процесс преобразования первичных благ, для осуществления которого требуется наличие знаний и первичных (природных) благ.

Сделав такое длительное отступление от приведенной нами фразы Й. Шумпетера, согласно которой капитал противостоит благам, мы получаем возможность предположить, чем объясняется одно из ключевых противоречий в концепциях капитала, т.е. ответить на вопрос: можно или нельзя говорить о капитале как о благах?

Дело в том, что если внимательно посмотреть на условия возникновения благ, выделенные К. Менгером (см. Рис. 17), то мы увидим, что данный автор несколько противоречит сам себе. Так, он говорит, что одним из необходимых условий для того чтобы объект был благом выступает возможность субъекта использовать его таким образом, чтобы удовлетворять свою потребность. Вместе с тем, движение по предложенной этим же ученым иерархии благ от первичных к благам более высокого порядка все дальше отстоит от возможности удовлетворения потребности. Расположив их на графике мы можем увидеть определенную закономерность (см. Рис. 18).

Полезность

Порядок благ

Блага первого порядка

Блага второго порядка

Блага третьего порядка

Блага n порядка

Не блага

А

Б

В

Г

Д

Рис. 18. Классификация благ по К. Менгеру.

По оси ординат мы отложили степень полезности того или иного блага, которая, по К. Менгеру, представляет способность объектов быть поставленными в причинную связь с удовлетворением потребностей субъекта. По оси абсцисс мы расположили классификацию благ по австрийскому ученому, согласно которой каждый последующий вид благ все дальше отстоит от непосредственного удовлетворения потребностей. Тем самым получается, что полезность каждого последующего вида благ убывает, стремясь к нулю. Так, в точке А, речь идет о благах первого порядка, которые удовлетворяют потребности человека непосредственно. Соответственно, и полезность данных благ максимальна. В точке Д самостоятельная полезность объекта равна нулю, а значит К. Менгер назвал бы данный объект «не-благом».

Конечно, сам автор данной концепции говорил несколько о другом случае, а именно о том, что полезность блага более высокого порядка полностью определяется полезностью блага первого порядка, которое с его помощью может быть создано или трансформировано. Например, полезность вилки определяется тем, насколько она позволяет увеличить получение полезности от пищи. В то же время, нельзя отрицать и того, что чем дальше отстоит тот или иной объект от непосредственного удовлетворения потребностей, тем меньшей самостоятельной полезностью он обладает.

Учитывая вышесказанное про сущность капитала и блага, мы позволим себе заключить, что капитал – это «не-благо», поскольку он представляет собой совокупность объектов, которые созданы деятельностью экономических субъектов, но при этом не употребляются ими на удовлетворение потребностей, сознательно исключаясь тем самым из числа экономических благ. По-видимому, именно это имел в виду и Й. Шумпетер в приведенной выше цитате.

В таком случае, как труд, так и капитал – это объекты, которые настолько далеко отстоят от непосредственного удовлетворения человеческих потребностей, что могли бы быть названы бесполезными. Однако все экономическое развитие строится именно вокруг них. Почему?

Вряд ли мы сможем обстоятельно ответить на данный вопрос в рамках настоящей работы, это очевидно требует самостоятельного исследования, однако совсем обойти его вниманием мы также не вправе.

По нашему мнению, ответ должен располагаться в сфере объяснения того, почему человек перешел от адаптации к среде, к ее трансформации. Мы уже высказали в предыдущих параграфах предположение, согласно которому разделение труда, как и трансформация среды, вызваны не силой человека, а его слабостью. Если же быть более конкретными, то причина и того и другого – невозможность самостоятельно удовлетворить все свои потребности, т.е. невозможность полной самодостаточности. В связи с этим, человек вынужден осуществлять некие действия, как и возводить некие сооружения, для того чтобы усилить свои возможности. К числу таковых относятся труд и капитал, выступающие инструментами производства излишка того блага, которое субъект в состоянии произвести, для его последующего обмена на другие блага. Тем самым получается, что как труд (о чем мы писали выше), так и капитал – это способы увеличить свою свободу в будущем, за счет ограничения своей субъектности в данный момент времени.

«Время, затраченное на две различные работы, не всегда само по себе определяет это взаимоотношение. В расчет должна быть принята также различная степень затраченных усилий и необходимого искусства. Один час какой-нибудь тяжелой работы может заключать в себе больше труда, чем два часа легкой работы; точно так же один час занятия таким ремеслом, обучение которому потребовало десять лет труда, может содержать в себе больше труда, чем работа в течение месяца в каком-нибудь обычном занятии, не требующем обучения»[239]. Именно это, по-видимому, и послужило предпосылкой для возникновения теории человеческого капитала. Действительно, если время наполняется по-разному в зависимости от обучения, ловкости и т.д., то логично предположить, что затраты на обучение – это как раз созданный экономической системой запас, позволяющий получать собственнику доходы в будущем (тратить меньше времени на производство, или давая возможность создавать продукты, которые не могут создавать другие). Правда тогда возникает другая проблема – труд как фактор производства, как известно, не создается экономической системой, в отличие от капитала. Так вот, если принять во внимание, что человеческий капитал – это труд, затраченный про запас (в данном случае термин «овеществленный труд» не подходит, поскольку человеческий капитал – это навыки, знания и т.д. находящиеся в идеальной форме), то тогда он позволяет только экономить труд в будущем – т.е. тратить меньше времени на производство одного продукта, но никак не обеспечивает монопольное положение человека на рынке. Получается, что концепция человеческого капитала уравнивает человеческий капитал субъектов, подразумевая его как бы однопорядковым.

Действительно, если обучение по одной профессии – это труд, формирующий определенный запас, позволяющий в последующем экономить время на труд, то очевидно, что получаемый человеческий капитал будет в свою очередь распадаться на те же составляющие: затраченные усилия – труд, необходимое искусство (преподавателей) – предпринимательская способность или организация, затраченное время и природные задатки («земля»).

Итак, получается, что с точки зрения К. Менгера, от работ которого во многом отталкивался Й. Шумпетер, капитал действительно противостоит миру благ, выступая причиной для их возникновения, но при этом не заключает в себе самостоятельной способности удовлетворять человеческие потребности. В этом, кстати, с К. Менгером согласен и другой предтеча трудов Шумпетера, российский ученый М.И. Туган-Барановский, отмечавший: «Накопление капитала вовсе не является заменой потребления капиталиста потреблением рабочего по той простой причине, что накопляющийся капитал превращается не только в заработную плату, но и в средства производства, которые не составляют элемента потребления какого бы то ни было класса населения»[240].

Таким образом, мы можем заключить, что капитал действительно не является благом, но противостоит ему. А, как известно из философии, полностью противостоять миру благ, т.е. миру материального может исключительно идеальное. Остальное, согласно диалектической логике есть только их разные соотношения.

Вышесказанное позволяет нам предположить, что известную триаду «капитал-труд-земля», можно без сколь-нибудь существенной потери смысла представить следующим образом (см. Рис. 19).

Выпадение любого из компонентов, приведенных на Рис. 18 приведет к невозможности самой трансформации. Получившуюся ситуацию можно очень хорошо проиллюстрировать старым отечественным анекдотом: «один капает ямку, другой закапывает… На вопрос прохожего к этим людям, чем они занимаются, следует ответ: Дерево сажаем, просто тот, кто должен сажать, заболел».

 

Капитал

Труд

Земля

 

 

Потенция трансформации

Процесс трансформации

Объект трансформации

Рис. 19. Сущность факторов производства.

Так вот в этом анекдоте есть вроде бы все: и потенция – ямка, и процесс – капают, и даже объект трансформации – земля, но результата все равно нет. Хотя ситуация нами приведена и анекдотичная, но ее анализ позволит перейти к сути капитала. Действительно, чего же не хватает героям данной истории? Напрашивается два ответа: либо определенного вида труда, либо саженца. Тот же случай мы наблюдаем и в реальной жизни: потенция имеет множество аспектов: у нас может быть идея, но не быть средств для ее реализации (причем средств не только в материальном их воплощении, но и способностей, опыта и т.п.). Может быть и так: у нас есть и средства и идея, но нет места ее приложения и т.д. Количество подобных комбинаций явно крайне многочисленно.

Все вышесказанное позволяет нам сказать, что важно не только само наличие капитала, как трансформационной силы, но и структура этой силы. Следовательно, можно говорить о том, что капитал как целостное экономическое явление, хотя и выполняет в любой своей форме одну и ту же функцию – потенциала экономического развития, в то же время не является полностью заменимым. Или, если быть более точными, то он является частично конвертируемым, как, впрочем, и труд, и земля.

Действительно, с точки зрения трудовой теории стоимости, по мнению В.В. Радаева, можно рассмотреть капитал как совокупность следующих особенностей:

1. Он представляет собой ограниченный ресурс.

2. Это ресурс способный к накоплению, т.е. его можно не только сохранять, но и накапливать.

3. Третье свойство – ликвидность, т.е. способностью, прямо или косвенно, независимо от своих предметных форм, превращаться в денежную форму. Это свойство определяется, по мнению В.В. Радаева, стоимостью – т.е. количественно определенной способностью к обмену на другие ресурсы.

4. Способность к конвертации, т.е. к постоянной смене собственных форм. Более того, по мнению российского экономического социолога, капитал как таковой воспроизводится именно благодаря данной смене форм.

5. Пятое свойство – это то, что капитал выступает самовозрастающей стоимостью.

В связи с этими свойствами данный ученый предлагает определить капитал как накапливаемый хозяйственный ресурс, который включен в процессы воспроизводства и возрастания стоимости путем взаимной конвертации своих разнообразных форм[241].

Надо сказать, что данное определение по своему духу принимается подавляющим большинством современных экономистов, социологов, психологов и философов. Некий спор существует только по вопросу: насколько правомерно говорить о том, что капитал – это хозяйственный ресурс? Действительно, капитал как таковой возникает только в момент включения ресурсов в потенциально возможную трансформацию. Следовательно, это скорее фактор, нежели ресурс. Поэтому, по-видимому, более справедливо утверждение, принадлежащее другому отечественному социологу Г.И. Бондаренко, согласно которому, «каждый вид капитала соотносится со своим ресурсом: денежным, трудовым, информационным и т.д.»[242].  Мы, основываясь на предложенной нами в первой главе настоящей работы схеме (см. Рис. 5) превращения объекта в фактор производства, также считаем, что капитал – это все же фактор, а не ресурс. Более подробно попробуем доказать это наше убеждение в следующей главе.

Если же абстрагироваться от спора о том, является ли капитал фактором или ресурсом, то основные различия в современной науке связаны с выделением тех самых его форм, которые позволяют капиталу выступать в качестве самовоспроизводимой стоимости.

Так, если К. Маркс говорил о денежной, товарной и производственной формах[243], то П. Бурдье уже предлагает выделять инкорпорированное, объектированное и институционализированное состояние капитала (т.е. его формы), обозначая при этом все три формы К. Маркса как экономический капитал[244].

Причем под инкорпорированным состоянием(embodied state) французским социологом понимается совокупность относительно устойчиво воспроизводимых диспозиций и демонстрируемых способностей. Объективированное состояние(objectified state) означает принятие капиталом овеществленных форм, которые доступны непосредственному наблюдению и передаче в их физической, предметной форме. Наконец, институционализированное состояние(institutionalized state) предполагает объективированные формы признания данного вида капитала обществом[245].

Напомним, что А. Смит выделял в структуре капитала два вида: основной и оборотный. К основному капиталу, как он считал, относится тот запас, который способен приносить доход, оставаясь в собственности у одного экономического субъекта. Данный запас включает в себя четыре части[246]:

- полезные машины и орудия труда, облегчающие труд;

- доходные постройки, т.е. здания в которых происходит экономическая деятельность (склады, лавки, мастерские и т.п.);

- улучшение земли;

- приобретенные полезные способности населения.

Оборотный же капитал, согласно позиции шотландского ученого, это та часть запаса, которая «приносит доход только в процессе обращения или меняя хозяев»[247]. Данный вид также включает в себя четыре части:

- деньги;

- запасы товаров;

- сырье;

- готовые изделия.

В.В. Радаев интегрируя эффект от вышеозначенных подходов выделяет следующие формы капитала:

• экономический;

• физический;

• культурный;

• человеческий;

• социальный;

• административный;

• политический;

• символический.

При этом, особую важность имеет тот факт, что отечественный экономист и социолог, разводит состояния капитала от его форм, проводя анализ каждой из вышеприведенных форм, через призму предложенных П. Бурдье состояний[248].

К приведенному перечню можно также добавить предложенное в 1977 г. Дж. Стиглером и Г. Беккером понятие «потребительского капитала», с помощью которого они пытались объяснить привычки, увлечения и привязанности потребителей, не отменяя тем самым наличия постоянных, устойчивых потребительских предпочтений. Их аргуме