Процессия пленных на аккерманском поле

 

Когда неверные, закованные в цепи и связанные по пяти человек, были готовы, забили барабаны, заиграли органы, зазвонили колокола и дангыры. На 1200 повозках поместили 670 ружей[121].

Сначала перед глазами сорока восьми тысяч [собравшихся] прошли буджакские татары, затем воины Аккермана, затем вооруженные [воины] паши, затем знамена секбанов, затем на 1200 повозках [провезли] наиболее ценное из имущества, пронесли 360 склоненных знамен с крестами, проследовали повозки с 6000 рабов, затем 26 прекрасных пушек, 11 060 пленных, 70 гетманов, сын краковского короля Холандия, а вслед за ними – воины Очакова, за ними – аги Очакова, бёлюкбаши и я, ничтожный, проехал в торжественной процессии верхом и рядом с ат‑баши.

Придя в хорошее расположение духа, паша своей рукой прикрепил челенки на наши чалмы – мне, ничтожному, и бёлюк‑баши Хюсейну – / 214  / и сказал: «Эвлия, это имущество падишаха. Ты все по реестру помести в арсенал и темницу крепости Аккерман и сохрани, а утром, даст бог, отправим тебя в столицу».

Я все имущество и живых пленных по реестру вручил коменданту и получил расписку. Потом я предстал перед нашим господином пашой, и он мне сказал: «Эвлия, будь готов, если бог даст, под утро я отправлю тебя в Порогу Счастья с радостною вестью к благоденствующему падишаху». Я, ничтожный, сказал: «Приказ есть приказ!»

После этого я отправил Шамлы Халил‑ агу к Кёпрюлю Мехмед‑паше в Богаз‑хисар, что под Эдирне, дав ему [в сопровождение] 1000 молодцов из Аккермана и 1000 молодцов из [войск] паши. Он отправился со всеми пленными и припасами и несколькими сотнями возниц. Халил‑ аге я дал пять кошельков на путевые расходы, и он отправился в столицу.

А на следующее утро [Мелек Ахмед‑паша] дал мне, ничтожному, семьдесят писем для каймакама Стамбула Гур Хасан‑паши, матери‑султанши, шейхульислама[122], кадиаскера, короче говоря, для всех именитых лиц, пожаловал мне сто алтунов на дорожные расходы и отправил в воеводство Бабадаг с указом, [позволяющим в пути] получать [налог в размере] стоимости продовольствия [для войска]. [На прощание] он сказал: «Если Аллаху будет угодно и ты приедешь здоровым, станешь мута‑саррыфом.

Уповая на господа, мы вышли из Аккермана и, совершив восемь переходов, в тот же день прибыли в город Измаил. Сообщив там его управителю радостную весть об Очакове, пообедав и отдохнув, на конях переправились через Дунай и прибыли в Бабадаг. Остановились в доме Бекир‑ аги. В полночь поднялись и, миновав Хаджиоглу‑пазары, после утренней молитвы были уже в Провадии. Без задержки сменив коней, мы перешли через Балканы и снова в полночь прибыли в касаба Кырк‑килисе. Отдохнув, сели на коней и на четвертый день нашего пути, после восхода солнца, вошли в Стамбул.

Я направился прямо к Кая‑султанше, вручил письма, остановился у нашего капу‑кетхуды Зюхди‑эфенди, затем побывал у каймакама Гур Хасана, выразил ему свое почтение и отдал письма. Он же воскликнул: «О мой Эвлия! Откуда ты прибыл?!» Я, ничтожный, ответил: «От вашего брата Мелека Ахмед‑паши, господин мой. Неверные обложили блокадой крепость Очаков. / 215  / Битва длилась семь дней и семь ночей, и крепость мы освободили. Столько имущества и всего [забрали]! Я отвез все это в Аккерман Мелеку Ахмед‑паше, а оттуда и прибыл сюда».

Тогда Гур Хасан воскликнул: «Велик Аллах! Потрясающая картина!», – и стал читать письма. Ознакомившись с их содержанием, он спросил: «Мой Эвлия, ты также был в этой битве?» Я, ничтожный, ответил: «Известное дело, султан мой! Я ведь отвез реляцию о победе у острова Бозджаада, и на пятую ночь, когда было устроено торжественное празднование, на нас напало 50 000 неверных. Семь дней мы сражались, и, когда уже стали теснить неверных, подоспел капуджибаши, везший в крепость Азов приказ [о победе нашего] флота. Он [и его люди] также приняли участие в этой битве за веру».

Каймакам‑паша сказал: «Ей‑богу, вы хорошо бились!» Я же, ничтожный, добавил: «Да, султан мой, и теперь [скоро] прибудет множество тысяч пленных, рабов и различные богатства». Каймакам снова воскликнул: «Хвала Аллаху, что в наши дни и остров Бозджаада и крепость Очаков освобождены [наконец] из рук врагов!» И, чтобы изложить кратко эту радостную весть благоденствующему падишаху, повел он меня тотчас в том виде, в каком я прибыл с дороги. По пути он говорил: «Эвлия, как ты видел битву при Очакове, так о всех событиях и расскажи в присутствии падишаха».

Оставив меня, он вошел во внутренний сад его величества. А его величество падишах в это время со своими недимами предавался созерцанию [прекрасного] зрелища и вел беседы в месте, называемом «луг удовольствий». Приблизясь к падишаху, каймакам пал ниц и сказал: «Падишах мой, твой лала Мелек Ахмед‑паша одержал замечательную победу. К крепости Очаков пришло 50 000 неверных казаков. Они окружили крепость. Бились семь дней. Твой лала Мелек Ахмед‑паша послал помощь. Всех врагов порубили саблями. Крепость освободили. Он же направил теперь к тебе на повозках множество голов, пленных и имущества. А радостную весть об этом прислал с одним верным человеком».

Тогда меня, ничтожного, пригласили предстать перед падишахом. Отвесив земной поклон, я прочел [стихи]:

 

Свои владения, как солнце, озари,

Повсюду с правдой неразлучен будь.

Пусть благодарный мир тебя хранит,

Где б ни был ты, благополучен будь!

 

И добавил: «Хвала Аллаху, что, прежде чем умереть, мне довелось еще раз узреть совершенную красоту моего падишаха!»

Как только я остановился на миг, чтобы перевести дыхание, / 216  / счастливый падишах воскликнул: «Я этого человека знаю очень хорошо! Он муэззин и имам нашего лала Мелек‑паши. Ну, подойди же, когда произошла эта битва?»

Я, ничтожный, сказал: «Мой падишах, девять дней тому назад, на пятую ночь после моего прибытия в крепость Очаков с радостной вестью о взятии острова Бозджаада, нас обложили в крепости 50 000 врагов. Сражались мы семь дней и семь ночей. Когда же Ибрагим‑ ага, один из капуджибаши моего падишаха, вез в Азов радостную весть о взятии острова Бозджарда, то твой лала Мелек Ахмед‑паша [послал с ним] на помощь 47000 воинов, и, подоспев вовремя, вместе с капуджибаши они также приняли участие в этой битве. Милостью бога, по велению падишаха, все враги тогда же были порублены саблями и крепость освобождена из рук врага. По скромному подсчету вашего лала Мелек‑паши, привез я моему падишаху 1200 повозок имущества и боевых припасов, 26 пушек, 70 гетманов, сына короля, 11 060 пленных и 6000 рабов. Они сейчас как раз и прибывают на повозках».

Узнав из моих слов обо всех событиях, великий государь развеселился и, обратившись к придворным, соизволил произнести: «Хвала Аллаху, что он позволил завоевать остров Бозджаада и крепость Очаков! Даст бог, сколько еще будет совершено завоеваний!»

И мне, ничтожному, были пожалованы расшитый золотом халат и двести алтунов. Снова коснувшись рукой земли, я вышел. Все советники государя и военачальники бросились ко мне: "О Эвлия Челеби, эй, Эвлия, добрый вестник, добро пожаловать, пусть твоя борьба за веру [всегда] будет счастливой!» И от радости и веселья и из‑за их любви к нашему господину паше мне, ничтожному, было сделано много подарков и пожалований деньгами.

Главный евнух, начальник личных [султанских] покоев, главный хранитель кладовых, главный хранитель казны, силяхдар‑ага и чокадар‑ага – все взяли письма, которые я им вручил. Затем вместе с каймакамом мы вышли из дворца.

По желанию каймакама мы зашли к Зюхди‑эфенди, капу‑кетхуде, а потом и к Кая‑султанше. Рассказали о всех событиях. Кая‑султанша сказала: «Мой Эвлия, если крепость Очаков была бы уничтожена, попала бы в руки врагов, Кёпрюлю обязательно приказал бы убить нашего дорогого [Мелек]‑пашу. Ей‑богу, мой милый Эвлия, тут не только я, а и сам падишах не в силах был бы его спасти!» / 217  / В тот день и [всю] ту ночь много мы беседовали с нашей госпожой султаншей.

Только на восьмой день прибыли повозки с отрубленными головами и боеприпасами. Они [двигались] от Адрианопольских ворот и, прибыв к султанскому двору, остановились в квартале, называемом «Дышары топчулар». Тотчас же капу‑кетхуда пошел со мной, ничтожным, к каймакаму, и мы ему сообщили об этом» Каймакам сказал: «Мой Эвлия, посмотрюка я, как [сможешь] ты достойно провести перед очами падишаха этих рабов, этих пленных и их капитанов, все боеприпасы и имущество!»

Я, ничтожный, ответил: «Султан мой, соизвольте дать приказ асесбаши и субаши: пусть явятся 10 000 трактирщиков, чакалов, албанцев‑пивоваров и еще сто серемских повозок. Всего же пусть прибудет 1300 повозок. От джебеджибаши и топ‑чубаши пусть прибудет также несколько рядовых чорбаджи и алайджи. Пусть они возьмут после торжественного шествия пушки и боеприпасы. А от капудан‑паши пусть придет несколько капуданов вместе с кырбаджи и силистрийскими стражниками, и пусть они отведут после торжественного шествия всех пленных в морской арсенал».

Каймакам воскликнул: «Ей‑богу, мой Эвлия, ты хорошо придумал! Скорее сообщи асесбаши, субаши и кетхуде морского арсенала! Все джебеджи и пушкари вместе с чорбаджи пусть выйдут через Адрианопольские ворота, возьмут несколько тысяч голов и пленных и, следуя через весь Стамбул торжественным шествием, пройдут перед церемониальным дворцом благоденствующего падишаха. Далее же пусть поступают так, как повелит падишах!» Он отдал эти распоряжения, а я, ничтожный, тотчас же вместе с капу‑кетхудой отправился прямо в «Дышары топчулар».

И что же мы увидели?! Оказывается, Кая‑султанша прибыла туда [ранее] и [приказала всем] бостанджи, балтаджи и простому люду квартала «Дышары топчулар» набить сеном с сорока‑пятидесяти повозок засоленные головы [убитых казаков], и они уже были навалены кучами. Она приказала принести несколько тысяч копьев от сарыкчи и из казны паши. И несколько тысяч голов насадили на копья.

А Халил‑ аге, которому было приказано доставить начальников [пленных], она велела надеть на капитанов, гетманов и королевских сыновей платья и [форменные] одежды, какие носят в городе Провадии.

Немного погодя подоспели асесбаши с 6000 пивоваров, бакалейщиков / 218  / и трактирщиков, [потом] прибыли 500 пушкарей, 500 рядовых оружейников, прекрасно вооруженные чорбаджи, 1000 стрелков с ружьями, капитаны арабских войск, одетые в чистые парадные одежды, и грозные вардияны. А прибыли они с неверными‑пайзенами, умеющими играть на трубах и барабанах.

Кая‑султанша подарила чорбаджи и капуданам каждому по платку, а пушкарям и рядовым [морского] арсенала – по кошельку курушей. На Шамлы Халил‑ агу, привезшего головы, на меня, ничтожного, и Зюхди‑эфенди были надеты парадные собольи шубы и каждому дано по коню арабской крови под седлом и расшитым [золотом] чепраком. Сев на коней, мы были готовы к торжественному шествию.

 

ПРОЦЕССИЯ [ПЛЕННЫХ] КАЗАКОВ В СТАМБУЛЕ

 

Сначала шли построенные по два воины паши, воины су баши и асесбаши. Затем шло аккерманское войско, привезшее головы и пленных, за ним следовали по двое на арабских конях воины Очакова. Далее на 1300 повозках везли разные снаряды и оружие. 6070 ружей, шлифованных и блестящих, как дирхемы, красовались на тех повозках. Затем ехали повозки с 360 украшенными крестами знаменами, склоненными к земле, за ними проследовали выстроенные по‑парадному, парами, все, кто сопровождал повозки с боеприпасами. Потом провезли на лафетах, запряженных конями, 26 великолепных пушек шахане, разукрашенных и сверкавших, как золото. Кони, огромные, как слоны, были из Кракова и Данцига. На их копытах были подковы весом в окку [каждая]. Эти пушки сопровождали, поддерживая их руками, пушкари и чорбаджи. Прошли 2000 других коней с баккалами и младшими конюхами войсковых конюшен. Затем прошли прекрасно вооруженные чисто одетые арабские войска адмиралтейства.

/ 219  / Наконец, прошло 6000 баккалов, чакалов, мейханеджи и бозаджи, которые несли на копьях 6000 вражеских голов. Затем прошли 11 000 пленных со скованными руками, все печальные и удрученные пленением и разлукой, уныло озирающиеся по сторонам. За ними – 70 казацких гетманов и около 70 правителей крепостей, сопровождаемые ударами в барабаны и трубными звуками. Затем ехал на коне Холандия, бывший их военачальником, со связанными руками и с железным ошейником. Идущие рядом с ним играли на различных музыкальных инструментах, а он ехал, обливаясь слезами.

В торжественном шествии приняли участие и многие из стамбульских попов, [проявив] этим знак почтения. Они проезжали в парадных головных уборах, подпоясанные зиннарами, а в руках держали кресты и паникадила.

Затем ехали около двухсот аг каймакама, Халил‑ ага, привезший головы и пленных, и я, ничтожный, с Зюхди‑эфенди; [при этом] мы трое двигались так, что головы наших коней все время были рядом.

Войдя через Адрианопольские ворота, мы торжественным шествием прошли через весь Стамбул до самого церемониального дворца, где процессию соизволил созерцать благоденствующий падишах. Милостью бога получилось такое шествие, какого не бывало ни в какое время и ни при каком везире.

Благоденствующий падишах весело все созерцал, [прикусив] устами изумления палец, а его приближенные и собеседники [восклицали]: «О падишах, ведь это твой раб Эвлия, привезший вашему величеству радостную весть, установил такой порядок торжественного шествия!» И действительно, так и было. Наконец, его величество падишах встал и приказал: «Пусть забьют барабаны!»

Забили во многие барабаны, в соответствии с ферманом [пики] с головами были расставлены до самых дворцовых ворот. Джебеджи взяли боеприпасы, пушкари – пушки, начальник армейских конюшен – коней, капуданы – пленных и отвели их в темницу Санпула, находящуюся в морском адмиралтействе. Сына короля отвели в Семибашенный замок. Затем на Халил‑ агу, привезшего головы, на меня, ничтожного, и Зюхди‑эфенди были надеты халаты.

Пленных же из Галаты от Бахче‑капысы торжественно переправили на лодках бостанджибаши и заставили их под барабанный бой проследовать через ворота Ун‑капаны, Балат и Фенер. Потом они были отведены на галеры в адмиралтейство.

На следующиий день благоденствующий падишах в прекрасном расположении духа прибыл в адмиралтейство. Всех закованных пленных и / 220  / поверженные знамена разместили на 300 скутарийских и бостанджийских лодках. Старшими над ними назначили арсенальских азабов. С барабанным боем, музыкой и звоном провезли их, прицепив к арсенальским галерам, перед парком арсенала и снова отвезли в темницу Санпула.

Из приятных событий следующего дня было повеление в отношении Мелека Ахмед‑паши: «Счастье такой победы в месте, где без флота можно выйти в Черное море, доставило нам радость и веселье. Как это и следует, я закрепляю пост за моим лала Мелеком Ахмед‑пашой». И сказав так, неустрашимый падишах, посоветовавшись с Мехмед‑агой, одним из капуджи‑баши высочайшего двора, выразил желание подарить [Мелеку Ахмед паше] расшитый золотом и подбитый соболем халат и бесценный меч с рукоятью, усыпанной драгоценными камнями. В тот же день, когда был пожалован священный, несущий счастье указ, милостиво закреплявший Очаковский эйялет за Мелек‑пашой, я, ничтожный, взяв и от Кая‑султанши письма и подарки, подкрепленный радостной вестью, выехал гонцом из Стамбула в Аккерман.

После того как Эвлия Челеби и его спутники миновали Айтос, на них напали разбойники. Счастливо отделавшись от разбойников, они продолжали свой путь.

/ 221  / На пятый день, миновав без задержек городки Хаджиоглу, Карасу, Бабадаг, Тулчу и город Измаил, пройдя через Татарбунары, мы были уже в Аккермане. Я прямо пришел к нашему господину Мелеку Ахмед‑паше, облобызал его благородные руки, сообщил радостную весть о прибытии высочайшего указа и вручил письма. Я рассказал паше о всех наших приключениях, битвах и сражениях, о торжественной процессии пленных и всего имущества перед [очами] его величества падишаха, [прибавив от себя], что никогда еще в истории не было подобной процессии пленных и такого богатства.

Паша, услышав радостную весть о высочайшем указе и узнав, что пленные и имущество прибыли к падишаху, пожаловал мне, ничтожному, один кошелек на дорожные расходы.

На следующий день наш господин паша выступил вместе со всем прибрежным войском. Мы отправились из Аккермана в крепость Килию на ее восстановление и ремонт.

 

 

IX

[О ПОЕЗДКЕ В КИЛИЮ]