О священной битве, происшедшей во время нашего похода с берегов Буга в набег на остров андреевских казаков

В тот же самый день мы прошли от берегов Буга по степному краю, разоряя его, и дошли до окрестностей острова андреевских казаков. Неверные, увидев нас, закричали: «Помогите, на нас наступают татары», побросали в Днепр все имущество воинов крепости Очаков и засели в окопах вокруг острова.

Поначалу огонь был редким, а потом стал сплошным, и тогда его высочество хан приказал глашатаям крикнуть: «Я требую, чтобы кони, одежда, скот, припасы, рабы и рабыни тотчас же были доставлены на остров». И – о величие Аллаха!– семьдесят шесть тысяч татар положили на тетивы своих луков по две тяжелые стрелы с железными наконечниками, / 557  / и все воины ислама сплошными рядами окружили остров Андрея.

Все газии вознесли к Аллаху возгласы «Аллах!» и, направив со всех сторон на остров коней, выпустили в его сторону залп тяжелых стрел. И по воле всевышнего все стрелы настигли, подобно стрелам возмездия, животных и людей, находившихся на острове, и много сотен тысяч животных получили раны и бросились в воду, топча неверных, засевших в окопах на берегу острова. А еще раньше, когда одно из животных переходило на нашу сторону, татары увидели, что на остров можно перейти вброд. Теперь же неверные совершенно растерялись, оттого что их топтали животные, и уже не смогли больше стрелять и бросились врассыпную.

И когда это произошло, тотчас татары с криками «Аллах! Аллах!» выпустили еще один залп стрел, и все газии со всех сторон пустили коней к заводи у острова и бесстрашно перешли топь. Они набросились на неверных с мечами и осыпали их целым дождем стрел, многие тысячи кяфиров кинулись с острова вплавь на нашу сторону и с единой целью только бы благополучно выбраться на берег отдали нам свои повинные головы; и они были связаны цепями как пленные.

Короче говоря, в тот день до наступления сумерек тысяча восемьсот неверных погибли от меча и сильного огня, две тысячи полных сил казаков было пленено, и три тысячи двести шестьдесят женщин, юношей и девушек были также связаны цепями.

С острова мы вывели более двадцати тысяч голов скота и со скотом, на котором были клейма воинов крепости Очаков, поступили по справедливости: отдали в крепость Очаков сто шестьдесят голов скота и тем самым сослужили службу падишаху, а воинов крепости Очаков подняли из праха, и все были довольны и благословляли хана. Достославный хан тоже произнес благословение, и татарские воины, удачливые в военной добыче, двинулись в путь с богатой поклажей и с большим числом пленных. Отсюда мы скакали победителями на восток в течение десяти часов к стоянке надежного убежища, к крепости Доган.

[КРЕПОСТЬ ДОГАН]

Здесь из крепости хана приветствовали пушечным салютом. Хан же пожаловал агам крепости в качестве платы за постой сто коней и волов и десять человек[215] пленных.

И в ту же ночь при полной луне все воины ислама переправились через Днепр – кто на конях, а кто на судах, / 558  / и на той стороне мы пошли по направлению к кыбле по степи Хейхат в пределах земель Крымской страны и в конце степи Хейхат подошли к стоянке крепости Шахин‑керман.

КРЕПОСТЬ ШАХИН‑КЕРМАН

Из этой крепости также стреляли пушки, приветствуя хана, и тоже была дана начальникам крепости плата за постой. Отсюда мы двинулись и пошли при свете полной луны по степи Хейхат в сторону кыблы к стоянке Канглыджак. На татарском языке это значит «тележная дорога». В этом месте хан Шахин‑Гирей стоял ранее укрепленным лагерем. Однако, когда его высочество хан отправился воевать в страну неверных, то сразу же объединились друг с другом десять тысяч казаков из числа казаков Серка, казаков Барабаша, андреевских и запорожских казаков и две тысячи неверных из калмыцких татар. Среди казаков было семь гетманов. Все они пришли в это место, думая, что крымские области сейчас беззащитны, и укрепились здесь, чтобы разорять Крым.

Сколь велика мудрость Аллаха! Как раз в то время, когда эти неверные собирались идти на крепость Ор в Крыму, они увидели коней воинов хана и в мгновение ока заперлись внутри лагеря. Мы же с войском, подобным морю, остановились на стоянке вблизи этого лагеря. Высокородный хан устроил совет с карачеями и старшинами, с племенами ширин и мансур, и все в полном согласии решили дать сражение.

РАССКАЗ О ЖЕСТОКОЙ БИТВЕ С ТАБОРОМ НА ЗЕМЛЕ КАНГЛЫДЖАК [216]

Мы сразу же передали все наше имущество и добычу пяти‑шести тысячам людей, пришедших из Крыма навстречу хану, и когда они отправились в Крым, все мы остались налегке.

Наутро забили в боевые барабаны, и вперед выставили две тысячи сильных воинов. Татарские воины пригнулись к головам лошадей, взяли в руки луки и положили на тетивы по две‑три тяжелые стрелы, все разом крикнули «Аллах! Аллах!», вознеся к Аллаху просьбу о спасении, и напали на укрепленный лагерь. / 559  / Стрелы судьбы единым залпом обрушились на лагерь, как дождь проклятия. Со стороны неверных стреляли пушки и много тысяч ружей. Наши воины в беспорядке приблизились к лагерю, но не смогли одолеть врага и отступили назад.

Тогда неверные с криками: «Хай, татары зашли во фланг!» выбежали из лагеря, словно стадо свиней. И пока мы все со всем нашим войском разворачивались, неверные увидели, что мы уже около получаса находимся далеко от лагеря, и, подумав, что татары убежали, стали преследовать нас. И когда они вышли на поле сражения, [воины племен] ширин, мансур и регулярного войска крикнули: «Неверные повернулись!», и воины ислама тоже повернулись в их сторону вместе с бунчуками своих от‑аг. От ржания лошадей и криков сынов человеческих «Аллах!» вселенная и три сферы небес четырежды вздрогнули. В мгновение ока татары окружили неверных в степи, и воители за веру врезались в войско неверных так, как нападают голодные волки на овец. Лязг мечей, треск выстрелов и скрежет колчанов стали такими, словно грянул великий гром и засверкали молнии.

Слава господу, в 1067 (1656‑57)[217] году, в день Касыма, ни один воин из неверных ни на единый миг не сумел войти в лагерь Канглыджак, и, когда неверные были обращены в бегство, мы начали их бить и рубить.

Мы сразились и с калмыцкими татарами: то они нас, то мы их гнали. А когда наши люди дошли до места Путна‑баши, они разбили калмыков и стали победителями.

Стократ благодарение богу, после этой битвы у нас стало семь тысяч пленных, а шесть тысяч неверных стали жертвами меча. Восемьсот калмыцких татар были связаны и закованы в цепи как пленные, а две тысячи калмыков пытались бежать, но их настигли воины Чингизовы и, изрубив их, швырнули их головы, словно котлы, на землю перед ханом. И тогда этим газиям были пожалованы достославным ханом шапки, одежда и мохнатые колпаки. И, хотя во все времена среди татар считалось позорным приносить головы врагов, всем, принесшим головы калмыков, были пожалованы дары, ибо никогда вплоть до этой минуты не была взята ни одна калмыцкая голова.

А этот калмыцкий народ сражается очень смело. Калмыки всегда возвращаются, побивая крымчаков, и они превосходят крымский народ храбростью. И все калмыки верят в перевоплощение душ. И они говорят: «Когда я умираю, душа моя переходит в душу какого‑нибудь невинного младенца, находящегося в утробе матери, и я снова вступаю в мир». И в бою они всегда побеждают вражеское войско, добиваясь этого колдовством. / 560  / Но нужно сказать, что мы с ними лишь слегка сводили счеты, а до настоящей битвы дело не доходило. Но – да будут слава и восхваление богу богов – в этой первой битве во имя Аллаха было уничтожено много калмыков, а восемьсот из них попало в плен. А из наших джигитов только триста испили нектар мученической смерти. Всех их мы погрузили на коней и погребли внутри крепости Ор. Потом с радостью и ликованием мы устроили большое торжественное шествие и вместе с добычей двигались шесть часов по направлению к кыбле.

КРЕПОСТЬ ФЕРРАХ‑КЕРМАН, ИЛИ ПРОЧНАЯ КРЕПОСТЬ ОР,   [НАХОДЯЩАЯСЯ] НА ЗЕМЛЕ [КРЫМСКОГО] ОСТРОВА

Остававшийся здесь для защиты крепости нуреддин‑султан приказал стрелять из крепости многим сотням больших пушек, и был устроен великий салют. После этого было приготовлено угощение из ста коров и двадцати коней и было выпито сто бочек бузы. Затем из числа пленников, принадлежавших воинам ислама, были взяты в качестве ханской доли пленные по пяти курушей за голову. Обо всем этом, а также о том, что, согласно записям, в этот благословенный год за время одного похода было предпринято семь сражений, кажется, еще нигде не упоминалось. Но зато было указано, что в тех семи сражениях было захвачено около.. тысяч пленных, три раза по сто тысяч коней, безграничное и бесконечное количество другого имущества и добычи. Хвала господу, и в руки презренного из презренных перешло семнадцать пленных и сорок лошадей. Затем, когда достославный хан остался в крепости Ор для ее защиты, мне, недостойному еще пожаловали пять рабов, пять рысаков, причем одного из них с упряжью, и соболью одежду, а моим слугам – по коню, по десять алтунов и по куску сукна. И тогда я, ничтожный, низко поклонился хану и сказал:

«О мой падишах! Сколько раз я приходил в Крымскую область и вкушал горя от походных невзгод, а область Крыма я по‑настоящему не осмотрел. Бью челом моему хану». Тут достославный хан взял в руку драгоценное перо, и я получил грамоту, гласящую: «О крымские старейшины, сановники, аталыки и коджалыки, все начальники горных проходов и городов, вот мой брат, друг в ратных делах и спутник в походах, мой близкий товарищ Эвлия‑эфенди. / 561  / Куда бы он ни пришел, наделяйте его милостями из уважения ко мне самому, отправляйте его от себя как подобает, снаряжайте в дорогу и снабжайте алтунами. А когда мой достойный друг поедет и будет осматривать мои владения, то с подобающим почтением снабдите всякими припасами лошадей его, самого владельца грамоты и его спутников. А ты, ага крепости Гёзлев – Ахмед‑ ага, когда к тебе прибудет Эвлия Челеби – мой брат и родня, ты размести его во дворце, дай ему всевозможные яства и напитки и на каждый день выдавай алтуны. А когда он пожелает уехать, ты дашь ему соболью шубу и сто алтунов, и пусть мой высокочтимый друг направится куда ему будет угодно. И да будет над ним благословение божие». И я простился с ханом.