Национальный археологический музей Неаполя

Честно говоря, я ожидал большего. Минимум информации на сопроводительных табличках. Поражает бедность публичной коллекции. И это в регионе, где уже триста лет копают? Множество фресок, знакомых по книгам и из Интернета, вообще отсутствуют в экспозиции музея. Великое множество копий и реплик. Это – в музее! А где же тогда сами оригиналы? Нужно отдать должное, на табличках честно указывают, что экспонаты – копии. Но все равно не ожидал…

Большая часть экспонатов, выставленных в музее, состоит вовсе не из находок, раскопанных в Помпеях, Геркулануме и Стабиях, а принадлежит к коллекции, собранной семьей Фарнезе и перешедшей по наследству Елизавете Фарнезе, вышедшей в 1715 году замуж за испанского короля Филиппа V. Позже коллекция досталась ее сыну Карлу, будущему королю Испании, который уже упоминался как вдохновитель и организатор раскопок. В 1737 году, специально для хранения художественной коллекции семьи Фарнезе, он начал строить большой дворец «Каподимонте», но строительство затянулось до 1836 года, поэтому коллекцию временно разместили в Королевском музее, основанном в 1787 году Фердинандом I, сыном Карла, где она, за малым исключением, так и осталась до сегодняшнего дня.

Весьма интересно сравнить то, что я увидел в современном мне Национальном археологическом музее Неаполя, с описаниями этого же музея, но более чем столетней давности, тогдашними его посетителями. В частности, вот что пишет о своем визите в 1877 году Вильгельм Герхенбах:

«…В шкафах ( витринах. – Авт.) можно увидеть интересные вещи. Во время раскопок в Помпеях были найдены продукты питания, которые полностью сохранились под пеплом. В склянках и чашах нашли в большом количестве: фиги, яйца, засохшее масло, орехи, сливы, фундук, овес. В одном шкафу находятся разноцветные хлеба, которые нашли в большой печи, другой содержит шерстяную и льняную ткани, нитки, подошвы сандалий и ловчую сеть для птиц. В четвертом шкафу стоят сосуды с овсом, ячменем, пшеницей, буханка хлеба с сохранившимся на ней штемпелем пекаря: «A. Granius». Еда в котле, яйца, лук, остатки рыбы, миндаль, бутыли с оливками в масле, две с черной икрой; финики, каштаны, вишни, страусиное яйцо. В последнем шкафу краски из помпейского магазинчика». ^[107]

Думаю, будет излишне отметить, что ничего подобного я в музее уже не увидел. Неужели вся эта органика выдержала почти две тысячи лет внемузейного хранения в относительно агрессивной среде вулканических отложений, чтобы за каких-то сто последующих лет нахождения в идеальных условиях прийти «в негодность»? Или же не было этих тысячелетий и всем этим продуктам к моменту их обнаружения было не более ста лет?

Надпись Сведия Клеменса

Про Сведия Клеменса и его надпись никто из музейных работников среднего звена, а это обладатели университетских дипломов историко-филосовских факультетов, не осведомлен. Было высказано предположение, что камень может находиться в «Зале Античных Надписей», который, однако, закрыт для посещений уже несколько лет, вроде бы в связи со строительными работами на станции метро под музеем. А в специальной брошюрке, посвященной залу античных надписей, о надписи Сведия Клеменса нет ни слова.

Знаменитая христианская крестословица или же палиндром «SATOR AREPO TENET OPERA ROTAS» из Помпей тоже хранится где-то в особенном месте (не в музее), и чтобы ее увидеть, нужно списаться по электронной почте с каким-то профессором из Рима или из Ватикана (фамилию не запомнил). Ну да и бог с ней. Забегая вперед, скажу, что стеллу Клеменса я нашел в Помпеях за Нуцерийскими воротами Porta di Nucera, в некрополе, прямо посередине дороги, как ее и описывал в своих книгах о Помпеях Сальватор Наппо:

«Посреди перекрестка улицы, ведущей из города, и дороги из Нуцерии, проходящей вдоль южной городской стены на запад, находится маленькая четырехугольная колонна (cippus) из травертина с надписью, напоминающей о том, как Сведий Клеменс, посланный в Помпеи императором Веспасианом, чтобы незаконно занятые частными лицами общественные земельные участки вернуть городу Помпеи. Также надписи были открыты и у Морских ворот» ^[108].

Рис. 12. Стелла Сведия Клеменса у Нуцерийских ворот. Помпеи. Фото автора, ©2007

 

Сальватор Наппо пишет также, что такие камни-близнецы были установлены у всех городских ворот Помпей, во избежание, если можно так выразиться, кладбищенского самостроя. Кладбищ, в привычном нам смысле, на момент гибели Помпей не существовало и могилы располагали вдоль дорог, ведущих из города. Иногда они простирались вплоть до городской черты городов-соседей. Наверняка из-за нехватки места в престижных первых рядах возникали конфликты, а между городами – межевые споры. Я видел только один этот камень и проглядел другой, в некрополе у Везувианских ворот, но тот, самый первый, обнаруженный в самом начале раскопок у Геркуланских ворот, я так и не нашел. Не припомню я и похожих надписей у Морских ворот, о которых вскользь упоминает Наппо. Что касается данного камня, на перекрестке у Нуцерийских ворот, то сразу бросается в глаза, что он здесь – инородное тело. «Они здесь не стояли». Где его откопали и откапывали ли на самом деле, мне, к сожалению, выяснить не удалось…

Помпейские Грации (Хариты)

Даже обыкновенные интернет-путеводители для туристов отмечают явное несоответствие помпейских артефактов с I веком н. э., но, чисто интуитивно, сравнивают их со Средневековьем и даже Возрождением, куда эти артефакты очень даже вписываются:

«Удивляет очень высокий уровень изобразительного искусства в Помпеях (фрески, мозаики, статуи), соотносимый с высоким уровнем научных достижений эпохи Возрождения. При раскопках были найдены солнечные часы, разделенные на «равномерные часы». То есть прибор, создание которого было трудной задачей даже в позднее Средневековье. Знаменитые мозаики «античной» Помпеи поразительно похожи по композиции, колориту, стилю на фрески Рафаэля, Джулио-Романо, то есть на фрески эпохи Возрождения. Все это свидетельствует о чрезвычайно высоком уровне развития города и его жителей», — гласит стандартный интернет-комментарий о Помпеях.

 

Рис. 13. Три грации. Рафаэль, 1504 г. Zenodot Verlagsgesellschaft mbH

 

Особенно поражает удивительная похожесть, даже в деталях, композиции помпейской фрески «Три грации» и гораздо более позднего Рафаэля. Тот же сюжет мы видим на картине Франческа дель Косса (Francesco del Cossa) «Триумф Венеры» 1476–1484 г., Питера Паулья Рубенса «Три грации», ок. 1640 г., как и на фресках Остии, погибшей, как считается, несколько позже Помпей в результате сильного землетрясения и вызванного им цунами. Я допускаю, что существовал среди художников своеобразный канон, как изображать граций, но не в деталях же? Он что, папой римским был предписан? Налицо – явный плагиат! Или Рафаэль срисовал фреску в Помпеях, предварительно поработав лопатой, или же у Рафаэля была машина времени! На сходство помпейских фресок с картинами Рафаэля, причем не в пользу последнего, обратили внимание и самые первые исследователи, в частности Антонио Франческо Гори. Их поразило и то, что большей частью высокохудожественные фрески в Помпеях не были самостоятельными произведениями искусства, а выполняли утилитарные функции стенных обоев.

«Использование римскими художниками и живописцами Ренессанса одинаковых деталей, общие цветовые решения, сюжетные параллели, общие композиционные планы, присутствие на помпейских фресках вещей, появившихся только в XV–XVII веках, наличие в помпейских росписях жанров живописи, сформировавшихся только в эпоху Возрождения, а также присутствие на фресках и мозаиках христианских мотивов указывает на то, что и помпейские фрески, и работы художников эпохи ренессанса являются творением рук людей, живших в одно и то же время, т. е. помпейские фрески, как и великие творения художников эпохи Ренессанса, были написаны в XV – начале XVII веках», – справедливо отметил Витас Нарвидас в статье «Помпейские фрески и Ренессанс: очная ставка»^[109].

 

Рис. 14. Три грации. Помпейская фреска. Национальный археологический музей Неаполя. Фото автора, ©2007

 

Известная мозаика, где Александр Македонский побеждает Дария, хранящаяся в музее Неаполя, подозрительно избирательно повреждена на самых важных для ее исторической привязки местах. Примечательно, что кто-то когда-то решил, что на ней изображены Александр и Дарий, и с тех пор спор между историками ограничивается лишь тем, при какой битве они здесь изображены. Но самое интересное в этой мозаике – это ее повреждения. Они находятся: на гетайрах, воинах Александра, и на персидском штандарте, не говоря уже о более мелких, исключая всякую возможность однозначного отнесения мозаики в конкретную историческую эпоху. Не известно, когда эти повреждения случились. То ли в результате транспортировки, то ли в результате предшествующего гибели Помпей землетрясения. Однако жертвой землетрясения эта мозаика не выглядит. Она не настенная, которая могла осыпаться, она – напольная. Находилась практически на открытом воздухе в экседре. Возможно, над ней была легкая, как все помпейские, крыша, которая даже рухнув, не смогла бы нанести такие обширные и избирательные повреждения. Но кое-какие детали мозаики, несущие в себе подсказки будущим исследователям, сохранились. Например, мечи и наконечники копий просто сверкают своей сталью, как и щит упавшего воина, в котором, как в зеркале, отражается его лицо.

Художественный стиль мозаики и мастерство исполнения очень и очень напоминают Ренессанс. Можно сравнить, например, с «Битвой у Мильвийского моста» Питера Ластмана, 1613 г., хранящейся в Ватикане. А в журнале GEO, № 13 за 2004 год, опубликована еще более занимательная картина Пьетро да Кортона 1645 года с аналогичным с мозаикой сюжетом. Сходство композиций поразительно! Не хуже Рафаэля с его грациями.

Существует книга 1792 года, в которой собраны письма испанского литератора и историка Хуана Андреса (1740–1817) к своему брату Дону Карлосу Андрес, в которых описывается его путешествие по городам Италии в 1785 и 1788 годах. Посетил он и Помпеи с Геркуланумом. В своих комментариях Хуан Андрес косвенно подтверждает, что помпейские фрески обладают, традиционно считающейся исключительно типичной только для Ренессанса, перспективой:

«Многие соглашаются, что во всей этой живописи хоть и есть перспектива, но нет никакого большого искусства, другие же утверждают, что перспектива этих фресок настолько прекрасна, чиста и светла, что стоит на них посмотреть, чтобы отдать в этом вопросе пальму первенства древним» ^[110].

Хуана Андреса удивляют в принципе артефакты из музея в Портичи, которые особенно ему, в его, предположительно не так уж далеко отстоящее от описываемых событий, время, довольно трудно отнести в «позатысячелетнюю» древность.

Папирусы

Раскапывая Помпеи и Геркуланум, археологи не рассчитывали найти памятники письменности, сделанные на мягких материалах – на папирусе, полотне или пергаменте. Ведь при извержении вулкана погибло все, что могло гореть. Но произошло чудо: в Помпеях, на вилле Луция Цецилия Юкунда, найден неповрежденный сундук, а в нем около полутораста исписанных цер. Сто двадцать семь из них уже прочтено. Остальные так крепко друг с другом склеились, что разделить их невозможно. По крайней мере, пока. К сожалению, те, которые посчастливилось прочесть, оказались бухгалтерскими документами. А в Геркулануме, в XVIII веке, найдена целая библиотека – тысяча восемьсот греческих папирусов! Главным образом произведения Филодема. Большинство из них были найдены на месте так называемой Виллы Папирусов. Пока прочтена только небольшая часть. Насколько мне известно, эта находка была вообще первой находкой папирусов. После этого папирусы начали находить в Египте и по всему Средиземноморью в массовом порядке.

«В 1778 г. европейский антиквар купил впервые папирусный свиток у египетских крестьян, которые на его глазах сожгли около 50 папирусов, чтоб насладиться их ароматным дымом. С тех пор изучение папирусов стало предметом специальной науки. Папирусы на греческом, латинском, коптском, еврейском, арамейском, персидском, эфиопском языках, папирусы иероглифические и демотические добываются путем специальных раскопок в Оксиринхе, Файюме, Сиене, Фивах и других древних городах Египта. Количество публикуемых папирусов в последние годы настолько возросло, что ориентироваться в них становится уже трудно без особых указателей и справочников. Обзор текущих поступлений дается в журнале «Archiv fur Papyrusforschung» ^[111].

Обращает на себя внимание и тот факт, что папирус как дикое растение в Египте не обнаружен, даже Наполеон в свою бытность искал его там безуспешно, зато папирус чувствует себя хорошо в Сицилии, недалеко от древних Сиракуз. Вплоть до XX века там действовал кооператив по производству папирусной бумаги для удовлетворения потребностей туристов в «античных» сувенирах.

По сообщениям прессы, американский исследователь Стивен Бурас (Steven Booras) воспользовался для прочтения текстов особой цифровой камерой, снабженной несколькими фильтрами, что позволило прочитать ранее считавшиеся безнадежно нечитаемыми тексты геркуланских папирусов. Видны стали даже знаки препинания! Поэтому обнаружение новых свитков представляется весьма важным, тем более что после XVIII века ничего похожего в Геркулануме больше найдено не было.

Однако у сторонников немедленного продолжения раскопок в более глубоких слоях развалин есть и противники. Так профессор Эндрю Уоллас-Хадрилл (Wallace-Hadrill), признанный эксперт по Геркулануму, считает, что Виллу Папирусов в данный момент нельзя полностью откапывать из-под слоя пепла и лахара. По его мнению, форсированные работы могут привести к тому, что стены и кровля здания обвалятся, что может разрушить сохранившиеся свитки. Наверное, ему виднее.

Хуан Андрес отмечает, что греческие тексты с Виллы Папирусов выглядят подозрительно похожими на греческие тексты, ему современные:

«… и одна надпись, состоящая из совсем маленьких современных строчных букв, показывает нам, что древние тоже такими пользовались. Видно также, что они уже тогда при письме использовали акценты и спиритус, что многие считали значительно более поздними приобретениями (если, конечно, не допустить, что эта строчка была дописана кем-то позже иной рукой)».

Хуан Андрес имеет здесь в виду диакритические знаки – ударения и придыхания, которые, насколько мне известно, не встречаются в документах, датируемых ранее II в. н. э., и их использование, наряду с пунктуацией и лигатурами, становится обиходным в Средние века. Но, на самом деле, процесс стандартизации диакритических знаков получил свое завершение только с началом книгопечатания! То же самое касается и знаков препинания, которые были введены, и их употребление подчинено определенным правилам венецианскими братьями-типографщиками Мануциями в конце XV века. Не их ли интерпунктуацию разглядел на папирусах Стивен Бурас?

На одной из фресок музея – раскрытая «книга» и рядом две чернильницы. Стандартного, скажем, общепривычного вида. Датировать их можно равнозначно, как XX, так и N-м веком. Перо? Не обязательно птичье. Хоть кисточка, хоть расщепленная буковая палочка. Все пишут. На фреске планшет? Аналогичный римским бронзовым «грамотам»? Белого цвета… Может, и дерево. Но тогда фанера. Кто-нибудь задумывался над технологией производства фанеры? Из историков, скорее всего, никто. А это – токарный станок, как минимум. Причем достаточно сильный, чтобы снять шпон со ствола. А потом – склейка под прессом. Или все-таки это картон? Рыхлая бумага, полученная кустарным «китайским» способом. Почему нет? Но не восковые таблички, чернила им не нужны. Кстати, в своей книге Томас Генри Дайер приводит эту же фреску и считает, что там изображены сшитые лентой листы пергамена «parchment or vellum». А чернильницы он называет своим именем – чернильницы!

Давид Карвальо в своей работе «Чернила – четыре века» пишет, что в Геркулануме была найдена древняя чернильница, содержащая вещество, напоминающее жирную нефть, которым пользовались при письме. «Некоторые рукописи были написаны как бы рельефно, что заметно, когда лист повернут к свету горизонтально»^[112]. Карвальо утверждает, что такие чернила появились на несколько столетий позже, чем первый век нашей эры.

В связи с этим критика, высказанная Куртом Керамом по отношению к Марторелли, что, дескать, «…полная неразработанность вопроса и отсутствие основополагающих данных вели к столь же далеким от истины теориям, как, например, теория Марторелли: ссылаясь на то, что при раскопках была найдена чернильница, Марторелли доказывал на 652 страницах своего двухтомного труда, что в древности были распространены не книги-свитки, а обычные в нашем понимании книги, хотя свитки папируса из библиотеки Филодемоса лежали перед его глазами», возможно, предвзята и труд Марторелли заслуживает более пристального рассмотрения историками.

Джакомо Орацио Марторелли (1699–1777) был с 1738 года филологом, профессором греческой литературы в Неаполе и членом Геркуланской академии. Он утверждал, что греческое слово «Еилима» – «εϊλημα = Свиток» появилось только в поздней античности, а слово «umbilicus = стержень», на который наматывался папирус, не греческого происхождения. Из этого он сделал вывод, что древние греки не знали свитков, а уже во времена Гомера пользовались привычными нам листами, переплетенными в виде четырехугольных книг. И назывались они «Библионом», откуда и происходит слово «Библия». Свитки впервые вошли в обиход во времена ромейских императоров для записей указов, договоров и пр., а в поздней античности и для изысканного литературного творчества.

На мой взгляд, папирус не мог быть широко распространен как писчий материал, хотя бы потому, что он не является «подручно-интуитивным», как, например, песок, глина, камень, береста, доска, ткань, шкура (пергамент), т. е. любая подручная плоская поверхность, способная воспринять на себе записи, без особой предварительной подготовки. Папирус мог появиться в качестве заменителя того же дорогого пергамента или же… бумаги. Да-да, примитивной, но бумаги (или же картона), которую делали не только в Китае, но и в Европе очень давно, просто она, в силу своей подверженности быстрому биологическому разложению до нас не дошла. Возможно, именно потому, что бумага, как термодинамически неравновесный материал, была непригодна для документов длительного хранения, и пришлось искать ей замену, пока улучшенная технология производства бумаги, в частности из древесины, а не из хлопка и льняных тряпок, и винтовой пресс не позволили ей к XV веку вновь войти в обиход. По другой версии, использование папируса было некоей данью тогдашней моде, повышавшей ценность и значимость литературного произведения, рукописно исполненного на более дорогом и более долговечном, по сравнению с бумагой, носителе.

Недаром в европейских (галльских) языках для обозначения бумаги не используется ни греческий, ни латинский аналог, но «паппе, папир». Паппе – в немецком означает картон, а по-французски – папье-маше, помните?

«Папье-маше – легко поддающаяся формовке масса из смеси бумаги (или картона), гипса, клея, крахмала, применяемая для изготовления различных предметов путем прессования» ^[113].

Поэтому папирус как растение, из которого можно сделать нечто похожее на бумагу (паппе, папир), и получил такое свое название. А на помпейской фреске, вполне возможно, изображен этот самый примитивный, плохо опресованный картон, вероятно, похожий по качеству на современный тарный, как, например для яиц, рыхлый, но достаточно жесткий – как прообраз современной бумаги.

Овидий Публий Назон (43 г до Р.Х. – ок. 18 г. по Р.Х.) в своих «Тристиях» или «Скорбных Элегиях», и не только в них, многократно упоминает бумагу и пишет, скорее всего, на бумаге! «Горе! И места боюсь я, боюсь и его властелина, самые буквы мои в страхе трепещут, дрожат. Видишь ли, как, помертвев бескровно, бледнеет бумага? Видишь, как дрожь обняла стих то один, то другой?» или «Тот привет, что прислал ты, Леандр, на хрупкой бумаге, чтобы я верить могла, делом его подтверди» ^[114]. Или, может быть, Овидий – сочинения анонимного автора эпохи Возрождения?

Английский археолог Вильям Гель (1777–1836), служивший гофмейстером у Каролины, супруги принца Уэльского (позже ставшего Георгом IV), и сопровождавший ее в поездке в Италию в 1814 году, в своей работе «Помпеиана» пишет удивительные вещи! Кроме всего прочего он утверждает, что Плиний писал на бумаге, вплоть до того, что ее, во времена Плиния, использовали в качестве оберточного материала.

«Хотя многие писали по воску, «facillima delendi», по свидетельству Квинтилия, бумага настолько была распространена, что перец, благовония и другие товары упомянуты как завернутые в ненужные рукописи, так же, как делается в настоящее время в сельских магазинах. Кажется, что воск, таблички, кодекс, книга, фолиант, мембрана, хартия и папирус не были конкретно и четко разделены между собой в эпоху Августа, когда письмо стало частым и обычном делом. Мы находим названия многих сортов бумаги, соответствующих нашей писчей, как например «элефант», и других размеров, с их стандартами и указаниями по их изготовлению. Были жреческая, или сакральная, священная, ливийская, амфитеатральная, деревенская, городская, королевская и большого размера, и бумага на общественные нужды, и для емкостей. Количество, должно быть, очень походило на то, что было бы найдено в большом городе наших собственных времен; и Плиний оставил сто шестьдесят томов опистографов, или написанных очень обстоятельно с двух сторон рукописей, своему племяннику» ^[115].

Интересно, «бумага на общественные нужды» — это, вероятно, туалетная? Не думаю, что папирус – подходящий для этих целей материал.

Рис. 15. Тетрадь и чернильницы. Помпейская фреска. Национальный археологический музей Неаполя. Фото René Seindal ©2005

 

И еще, согласно Плинию Младшему, Старший жил «ни дня без строчки», даже в пути он диктовал свои вирши «нотариусу», который записывал все это в «записную книжку». Из чего она была сделана? Восковые таблички – не проходят. Громоздкие, и много не помещается. А Плиний Старший потом еще и сам ИЗДАЛ свои сочинения. Интересно, на каком носителе и каким способом? Или все-таки пальма первенства в деле книгопечатания отдана Гутенбергу незаслуженно? В связи с этим стоит выделить в одном из комментариев Хуана Андреса соответствующее замечание:

«Бронзовые светильники – особенность этого музея, так как в Риме и других местах хотя и есть прекрасные светильники из мрамора, но нет бронзовых. Во всяком случае, нигде, кроме Портичи, не встречаются такие большие и великолепно обработанные светильники из бронзы. Так же из бронзы различные печати с выгравированными надписями, которые, очевидно, могли подтолкнуть древних к идее книгопечатания. На некоторых этих гравюрах витые буквы, похожие своей формой на готические, что подтверждает мнение тех, кто считает, что готический шрифт не есть видоизмененный римский».

 

Рис. 16. Свиток папируса из Геркуланума. Национальный археологический музей Неаполя. Фото автора, ©2007

 

Рис. 17. Восстановленный текст одного из папирусов. Национальный археологический музей Неаполя. Фото автора, ©2007