Старинная открытка. Благовещенский собор г. Воронежа.

Немало сил было приложено и устройству архиерейского дома в Воронеже. Иоаким возвел на его подворье каменные конюшни, кухни и Святые ворота с частью северной ограды. Не забыл пастырь и родное село. Архимандрит Евфимий Болховитинов в своей книге «» пишет, что епископ Иоаким «… в отечестве своем селе Нелжа создал…каменную церковь во имя святителя Николая».

Прежде чем рассказать о строительстве храма и его архитектуре, нужно совершить небольшой экскурс в историю строительства церквей на Руси. Когда просматриваешь старые акты Московского государства, написанные относительно земель «диких поль», то нередко читаешь такие слова: «церковь древянна клецки» или «церковь древянна вверх». Что они означают? Оговорюсь, что не имею здесь ввиду церкви северной Руси, которую не так, как южную коснулось нашествие степняков. Там многие храмы, построенные из камня с помощью западных зодчих, даже уцелели. Не везде, конечно, строились храмы из камня. В селах было и множество деревянных храмов, но их архитектура была изыскана и затейлива. Иные условия устройства храмов рождало русское степное пограничье. Мы говорим здесь о своей юго-восточной русской земле, т.е о воронежских, тамбовских, орловских и других землях. Первые храмы в степи, после татарского запустения, были построены, конечно, теми людьми, которые в древних актах именовались казаками. Казаки отличались крайней неприхотливостью в быту и им было не до северных русских красот. Они довольствовались самыми простыми строениями, потому как в любой момент могли подвергнуться нападению степняков. Им также приписывают и пещерные храмы и монастыри, что явно выражает их рациональный подход к строительству. Служилым людям, присланным в степь Москвой, нужно было перенять такой подход и к жилью, и к строительству храмов. Жизнь человека той эпохи не мыслима была без молитвы, покаяния и причастия. Светские праздники отсутствовали. Были только церковные. Они мыслились, как духовные даты, как почитание тех или иных святых, тех или иных событий из жизни Христа, Богоматери, апостолов, святых. Разберем некоторые типы возведения храмов, характерные для нашей местности того исторического периода.

Первый тип храма это «церковь древяна клецки». Церковь, построенная «древянна клецки» - это самый простой метод создания храма, появившийся на московском пограничье в наших селах. «Клецки» - это не что иное, как рубленная клетью, как четырехугольная изба – клеть. Отличала её от избы лишь маковка, приделанная наверху. К церковке пристраивались «прирубы» с востока к алтарю, и с запада, как вид небольшого притвора. Ясно, что такой притвор имеет своё происхождение от сеней для обычного дома, чтобы холод не вползал в здание. Церковь покрывалась двускатной крышей, а маковка для красоты облицовывалась деревянной чешуей (лемехом), как бы изображая черепицу. Маковка крепилась иногда прямо на конек, а иногда на так называемую бочку, которая была похожа на шейку маковки. Такой незатейливый в архитектурном отношении храм зачастую не имел даже фундамента и ставился прямо на землю. Для служб, во избежании сырости, отводился поднятый над землей этаж, а нижнее низкое помещение служило для хозяйственных нужд. Для посещения церкви делалось крыльцо с лестницей, иногда по двум сторонам от входа. Крыльцо покрывалось навесом, ограничивалось перилами. Вот под ними то и возникала всем известная нам паперть. Иногда крыльцо продлевали вдоль всего храма и по нему при непогоде проходили крестные ходы. Такой тип постройки известен с самых незапамятных времен христианства на Руси, как на севере, так и на юге. Сохранились даже постройки, датируемые ХIII-ХIV вв. На юге России таких храмов практически не сохранилось. Но часть их представлена в музеях деревянного зодчества, например, в Кижах.

Церковь Воскрешения Лазаря. Музей –заповедник Кижи. Построена по самому простейшему типу, т.е. рублена «клетски».

Второй вид постройки, принятый у нас – это «церковь древянна вверх». Она строилась более затейливо. Рубился уже не четырехугольник, а восьмигранник. Соответственно крыша его уже имела восемь скатов. Храм этот иногда нес элементы шатровой архитектуры, но конечно не строился так затейливо и богато, как в северной Руси. Так же как и к церкви рубленной клетью, с востока и с запада пристраивались прирубы для алтаря и притвора. Внутри также имелось два этажа: горний и подклеть под ним. Восьмигранная форма вмещала в себя довольно большой приход и была более устойчива к ветрам и непогоде. Кроме того, при строительстве требовала бревна меньшей длины и меньших усилий при их установке. Кроме алтаря и притвора к храму достраивались приделы (придельные алтари) с севера и юга. Конструкция эта называлась «о двадцати стенах». Что это значит? Два прируба по бокам храма, желая казаться более округлыми, обычно содержали шесть граней, а шатровая основная часть храма- восемь. Вместе получается двадцать. Если на такой храм посмотреть с высоты птичьего полета, то он похож на равноконечный крест. Именно так была срублена Воскресенская дубовая церковь в с. Ступино, построенная взамен старой Дмитриевской в 1776 году. До нее было выстроено местными мастерами два деревянных храма в 1625 и в 1689 гг. можно предположить, что первый скорее всего был уничтожен татарским набегом. Естественно, храм 1625 года был выстроен казаками, взамен сожженного татарами. Конечно, строение было скорее всего, самое простое. Какое событие погубило второй храм, который знал сам царь Пётр, мы не знаем. Возможно он просто обветшал, т.к. храмы строились без фундаментов. Пришло время и ступинцы создали третий храм. Безусловно они были умелыми плотниками и это дело было одним из основных, как в Ступине, так и в Нелже. С болью в сердце воспринимается сейчас история уничтожения храма в 50-е годы ХХ века. Ведь этот храм- памятник деревянной архитектуры и истории века ХVIII был одним из немногих, сохранившихся на Воронежской земле. Подобным же образом были уничтожены храмы в Лопатках и Глушицах. По свидетельству коренной жительницы села Кретининой Валентины Ивановны и Гридяева Василия Ивановича, «церковь разбиралась князевскими рабочими, якобы на постройку детского сада в с. Лопатки. Была перевезена туда и сгнила под открытым небом, а детсад так и не был выстроен из этого стройматериала». Каким поразительным невежеством и незнанием истории своего родного края надо обладать, чтобы издать подобное распоряжение!..

Церковь Иоанна Богослова в селе Глушицы перед ее уничтожением в 60-е годы ХХ века. Построена взамен обветшалой в 1702 году.Фото предоставлено Гридяевым В.И.

Ступинский Воскресенский храм постройки 1776 года. (Фото из книги «Село родное Ступино». В.М. Носова, В.П. Хомутова).

Из двух описанных видов мы можем заключить, что простота постройки нужна была для наиболее быстрого возведения храма и не требовала больших затрат. Весь материал был природный, почти ничего не стоил строителям. В любой момент мог произойти внезапный набег степняков, церковь могла быть ими сожжена, но как феникс возрождалась вновь и вновь при возвращении служилого населения в свои поместья и крепости.

Третий вид деревянных храмов носит в древних актах название «на каменное дело» или как их можно назвать «кубоватые храмы». Эти храмы строились с пятью главами, олицетворяющих Христа и апостолов- евангелистов. С середины ХVII века, такой вид храма признавался единственно правильным церковной властью. Постройка его требовала от мастеров большой умелости. Своим «правильным видом» он подражал каменным храмам центральной Руси и особо благословлялся Церковью. Народ как севера, где наряду с пятиглавостью присутствовали традиционные этому краю шатровые элементы архитектуры, так и народ юга, где к простому строению клетью,, венчавшемуся маковкой с крестом, умело и быстро возводившемуся за считанные дни, просто нужно было добавить ещё четыре главки, полюбил такие храмы. 

Петропавловская церковь в поморском селе Вирма. (Здесь мы видим куб, пятиглавие и небольшой элемент шатровой архитектуры, расположенный над алтарной частью храма).

В 1734 году архиепископ Иоаким Струков приступил к постройке каменного храма в своем родном селе. В актах упоминается, что земли при церкви было отведено 20 четвертей. И нет ничего удивительного в том, что он выбрал именно пятиглавую архитектуру для него. Можно предположить, что преосвященный Иоаким хотел показать всем окрестным селам, как нужно будет впоследствии взамен деревянных церквей строить каменные, какой вид они должны иметь. Построив каменный храм во имя Святителя Николая в столь отдаленном от всех центров селе, архиепископ Иоаким заглянул в далекое будущее. Наверняка он хорошо понимал, что вскоре наше государство, оправившись от бесконечных оборонительных войн, собрав все свои исконные земли, расцветет как русская красавица и поразит всех невиданным благолепием, украсивших её храмов и монастырей. По искусности исполнения, по строгому соблюдению канонов, мы не найдем подобного храма в близлежащих селах. В Карачуне и Пекшево, в Сенном и Чертовицах, в Староживотинном и Савицком, в Подгорном (Липецкой обл.) и Манино мы видим храмы ХVIII-ХIХ веков, построенные местными помещиками или причтом. Но не один из них не повторяет сложного пятиглавия нелжинской церкви. Все они «кубоваты», достроены притворами с юга и севера, алтарными апсидами, венчаны куполом или маковкой в центральной части. И только архитектор Хвощеватского храма приближается к Московским государственным канонам строения, но вспоминают о них уже перед самой революцией. (Окончание постройки Пятницкой церкви в с. Хвощеватка 1901 г.)

Схема Никольской церкви с. Нелжа. (Подарена автору архитектором Лыбаковой Н.П.)

Черные жирные линии на схеме показывают первоначальный вид храма: куб с пристроенной алтарной частью. Колокольня пока отсутствует,т.к. строительство ее, отлив колоколов считалось тогда большой роскошью и имело место быть лишь при больших соборах.

До строительства каменного храма, церковь в селе была и была она рубленной. Но по какому из трех типов она была построена, неизвестно. Вот как сами нелжинцы в ХIХ веке рассказывали о постройке храма: «Много времени…были без церкви и без священника, хотя были христиане…привозили к себе священника из Усмани, который тогда не был ещё городом и из Коня- Колодезя. Но такая отдаленность стесняла жителей и самоя местность (дремучий лес вокруг), неосвященная Божиим храмом, наводила страх и служила к развитию и укреплению суеверий. Вот …построили себе деревянный храм и получили из Воронежа … причт…» (Вот тут жители Нелжи опять все попутали. Конь-Колодезь упоминается в 1678 году, как деревня, т.е. без церкви и, соответственно, там не могло быть священника. А первый храм, деревянный, возведен жителями во имя Иоанна Богослова лишь в 1711 году.)

Когда казаки Борис Каменное Ожерелье и Василий Шайдура, его друг и сподвижник, прибыли в 1623-1624 годах в деревню Нелжа, чтобы получить даренные им поместья от царя Михаила Романова, Нелжа стала упоминаться в исторических актах, как «Борисово село Нелжа». О чем это говорит? Это говорит о том, что казаки Борис и Василий сделали деревню селом, выстроив в ней храм. Скорее всего постройка храма произошла очень быстро. Её можно датировать годами от 1625 по 1638, вплоть до гибели Бориса. Но, скорее всего они сделали это до 1630 года, потому что в 20-30 годы походы татар на наши земли были ослаблены. Во имя какого события или какого святого был выстроен храм? Сведений об этом пока не удалось найти. Известно, что через три года со смерти Бориса на наше воронежское пограничье последовал набег татар невиданной силы. Село было полностью уничтожено и стало писаться в исторических документах пустошью, люди угнаны в полон. Об этом сообщалось ранее. Следующие сведения о храме мы находим в 1646 году.

В 1646 году в Нелже сначала появляется часовня во имя святителя Николая, а с 1652 по 1658 часовню перестраивают в церковь. Летописи сохранили нам имена некоторых священников, служивших в Нелже: 1646 год- Василий Елизарьев, скорее всего окормлявший другой храм, так называемый «приписной батюшка»; 1657 год- иерей Михаил, наверное он и есть самый первый настоятель храма; 1658 год- иерей Иоанн; 1661 по 1676- отец епископа Иоакима- Федор Иванович Струков; 1703- иерей Иоанн; 1703 по 1705 - иерей Петр; 1705- св. Севастьян. В 1705 г. среди 16 храмов Усманского уезда упоминается, что в Николаевской церкви с. Нелжа служат «попы Савостьян да Петр, вдовый поп Иван, а дьячков и понамарей нет». («Книги переписные Воронежския Епархии всех городов и уездов поповым и дьяконовым детем, и церковных причетчиков и их церковническим детем мужескаго пола», 1705 г.)

Документ из которого узнается каков с храма денежный сбор по разным статьям в год (1724-25 гг), называется: «Книга окладная приходная 724 году города Воронежа Архиерейскаго Казеннаго Приказу сбору Воронежской Епархии городов с церквей данных и протчих положенных доходов которые положены по окладам: Генваря 1 числа 724 году Генваря по певое ж число 725 году». Далее помечено, что с Нелжинского храма взято дани 1 рубль, 31 алтыни и 4 деньги. Домовым людям на жалованье – 20 алтын. «Полонянничных с подмогою»- 2 алтына.Архиерейским певчим – 4 алтына и 2 деньги. А всего собрано «платежа» - 3 рубля и 23 с половиною алтына. Как видим, до сих пор собирается полонянничный налог для выкупа русских людей, взятых татарами в полон.

До конца ХVIII века имена священников неизвестны. Но вот, в Материалах Воронежской Духовной семинарии за 1780 – 1918 гг., нахожу такие строки: «Нелжинский Федор Матвеевич, сын священника села Нелжа». Из текста следует, что Федор является одним из первых семинаристов Воронежской семинарии, основанной в 1780 году, потому как запись о нем относится к 1781-1782 гг. Значит отец его – Матвей служил в Нелже в эти годы, а может и гораздо ранее. Обратим внимание на фамилию – Нелжинский. Здесь нет ничего удивительного. В то время, когда служилое население юга России уже имело фамилии, прибывавшие на колонизированную русскими землю батюшки фамилий часто не имели.

Служилое население имело древние фамилии от родов боярских, для их сынов; а приборным, незнатным, но тоже служилым людям присваивались фамилии по роду военной деятельности: Пушкарев (стреляющий из пушки), Стрельцов (стрелецкого сословия), Воротников, Затинщиков (Затинщики и воротники- люди пушкарского чину. Затинщики стреляли из пищали в укрытии, «за тыном», воротники обороняли ворота). Кроме того фамилии давались по личному имени предка (Фролов, Климов), по семейному имени (Смирнов, Третьяков), по прозвищам (Паринов) и роду занятий (Кузнецов, Бортников, Бондарев) и т.д. Фамилии нужны были для подлинной росписи всех, находившихся на службе государства. Ванек и Васек очень много, а вот Иван Харин или Василий Остапов – один. Кроме того, при испомещении на землю в Писцовых книгах точно должен быть указан человек и за что и сколько ему дали земли. Батюшку по прозвищу и роду занятий не назовешь. Поэтому, часто их фиксировали в переписных книгах по селению или по названию храма. Так много священнических родов с фамилиями, например, Преображенский, Воздвиженский, Никольский или Богоявленский, как последний перед революцией род священно-церковнослужителей, служивших в Нелже по известным, открытым архивным данным, по крайней мере - 60 лет. В эти же годы, рядом в Пекшево, служит, например, священник Иван Пекшевский. Интересно, что отец архиепископа Иоакима, происходивший из почтенного московского рода Струковых, часто назывался «Нелжинским», будто это его фамилия. Но такова была описанная выше традиция. Задаёшься вопросом: отец Матвей и его сын Федор не потомки ли священников Струковых, просто оставивших свою дворянскую фамилию и перешедшие на более привычную священническую?..

С 1796 по 1816 в Нелже св. Ермолай Степанов и в 1816 г. упоминается дьяк Даниил Иванов. О наиболее известных батюшках ХIХ века расскажем позже.

Церковь, построенная Иоакимом, первоначально была небольшого размера, без нынешней апсиды (алтарный объёмный выступ), построенной позже, и средокрестия (купольная конструкция в центральной части храма), без колокольни, крыльца, притворов, средней части-трапезной. Не было укрепляющих конструкцию храма, пилонов и аттики. Т.е. она имела квадрат в основе своей и венчалась пятью куполами. Всё остальное достраивалось уже в конце ХVIII и в ХIХ веках, когда кирпич стал не так дорог и многие храмы на нашей земле приобрели вид каменных. То, что храм был достроен трапезной частью, приделами и притвором с колокольней в последней третьей четверти ХIХ века, подтверждено и исследованием архитектурной комиссии в 90-е годы ХХ века. В рассказе А. Боголюбского о Нелже упоминается загадочный священник Л…ский. Это никто иной, как иерей Ксенофонт Андреевич Липецкий. К 1871 году он священствовал уже 20 лет. Удивительно, что в 1893 году о. Ксенофонт упоминается в Тамбовской епархии, как действующий священник с. Нелжа. Получается, что он мог служить в нелжинском храме около 20 лет.

 А в ХХ веке храм полностью сменил декор фасадов, отвечая вкусам того времени, сложившимся уже в промышленной архитектуре.

Со второй половины ХIХ века по 30-е годы ХХ в. в храме расписывали своды и стены. Имя последнего живописца- Петр Михайлович Обыдённый. 

В ХХ веке, до революционных событий, храм претерпевает реставрацию и происходит смена его декора. «Декор церкви эклетичен, несет отпечаток декоративных приемов, сложившихся в конце 19-нач. 20 вв. в промышленной архитектуре. Эффект достигается за счет крупных масс оштукатуренных плоскостей… От ранних периодов строительства сохранились сбитые фигурные сандрики над окнами восьмерика храма и апсиды (к. 18 в), килевидная арка крыльца, розетка на западном фасаде…» - заключает архитектурная комиссия. Кроме того, многие сторожилы помнят, что храм в 30-е годы ХХ века был небесно-голубого, Богородичного цвета. Можно теперь с уверенностью сказать, что на территории современного Рамонского района, это был первый из построенных каменный храм.

По разным данным строительство храма проходило от 1734 по 1741 годы. В храме Иоакима всегда ждало его архиерейское кресло, а на стене висел потрет епископа в полный рост. В конце ХIХ века, кресло все ещё находилось в храме. Оно было сделано в виде кафедры аршина два в квадрате (1.5 кв.м.) и высотой аршина в полтора (1м). К креслу вели три ступени, поэтому народ всегда мог видеть епископа, а он видеть народ. Кресло имело опору в виде полукруглой спинки, так же в 1.5 аршина, украшенной резьбой по дереву и изображающей древесные листья. Находилась кафедра в левой части храма. Возможно, она была цела до самого разорения храма 30-х годов ХХ века.

Сейчас местные жители не могут уже ничего вспомнить о епископе по рассказам своих предков, а в конце ХIХ века уже известный нам А. Боголюбов от нелжинцев записал рассказ, не имеющий начала, но по смыслу можно понять, что малолетнему будущему епископу плохо давалась грамота. Вот этот рассказ: «…Иоанн, уволенный из училища, должен жить у своего родителя и испытывал различного рода неприятности как от родных, так и от жителей села. Долго он переносил с терпением все насмешки, и оскорбления; неприятности все более и более усиливались и Иоанн уже не в состоянии был выносить их и бежал из дома родительского в Москву. Там он поступил в монастырь и в школу при монастыре… ему далась грамота и он сделался ученым своего времени. Приняв монашество он впоследствии был назначен Переяславским и потом Воронежским епископом. Жители Нелжи, посещая Воронеж и смотря на преосвященнаго Иоакима, замечали в нем сходство с пропавшим лет 20 тому назад священническим сыном. Преосвященный с своей стороны, узнавая своих нелжинцев, посылал с ними просфоры их вдовствующей священ. жене. Жители, отдавая ей просфору, говорили, что он поразительно похож на ея пропавшего сына. Но матушка, в продолжении 30 лет, успела свыкнуться с потерею сына и считала невозможным увидеть его, потому не верила про сходство епископа с ея сыном, а только удивлялась милости Архипастыря. Но закрывшееся в душу любопытство видеть своего высокого покровителя-и посмотреть: не сын ли ея? Заставило ее побывать в Воронеже. Прибыв в Воронеж, она присутствовала при архиерейской службе и не могла воздержаться от радостных слез; в преосвященном воскрес, погибший для нея, сын … С этого времени епископ Иоаким открыто начал заботиться о своей родине, великодушно забыв все прошлое. Он построил настоящий каменный храм…помогал бедным и своим словом старался вдохнуть в невежественную массу жителей…христианские истины и добродетели. Устроив свое Архиерейское подворье по правую сторону реки Воронеж, в двух верстах от своей родины, где ныне село Карачун…он любил быть в своем вновь построенном храме, присутствовал при богослужениях, поучал народ…»