Кившенко А. Михаил Федорович. Депутация от Земского собора.

В числе других верховых донских атаманов, Борис Гунтропьевич поддержал восхождение на престол молодого царя Романова Михаила Федоровича. Совместно с такими знаменитыми атаманами как Филат Межаков и Афанасий Коломна, Борис довольно долго после освобождения Москвы проторчал там, ожидая решения Земского собора, кого ж поставить на Руси государем. Когда же жаркие споры всем наскучили и Пожарский объявил двухнедельный перерыв в дискуссии, казаки рассвирепели и решили взять дело в свои руки. Они подали боярам письмо в котором ясно было написано, что царем надо выбрать молодого Михаила Федоровича. При этом, Филат Межаков положил на письмо шашку и выразительно оглядел бояр. Бояре очень хорошо помнили, как казаки совсем недавно в гневе порубали пленных польских шляхтичей при освобождении Москвы. Новый царь на Руси немедленно был выбран…  

Когда в Литве, где томился в плену отец молодого царя- митрополит Филарет, узнали подробности определения престола на Руси, то канцлер Лев Сапега бросил Филарету в лицо слова: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки-донцы».

 Вскоре после этого эпохального для Руси события Борис был жалован вотчиной (117 четей)  в Алатырской земле (1619 год). Его друг - Василий Шайдура получил земли на Вологодчине.   В 1625 году они получают звание звенигородских дворян. (А. Л. Станиславский, Гражданская война в России ХVII века. Казачество на переломе истории.)

Прежде чем стать владельцами земель в починке Нелжинском, Борису и Василию пришлось писать царю Михаилу Фёдоровичу челобитную, потому что данная им земля оказалась в спорном владении. Вот тут надо рассказать о предыдущем хозяине земли, который стал им вслед за помещиками Плаксиным и Ярцевым, указанными в 1615 году.

В Десятне разборной воронежских детей боярских, составленной в 1621-1622 годах читаем, что сын боярский «Филип Григорьев сын Опасов» (орф. сохранена) числился беспоместным новиком. Новиками называли 15-летних детей боярских принятых на службу. Обычно они прибывали сначала в Москву, а там уже решали, куда их направить. Если оставляли в Москве, то они числились «дворянами московскими», если отправляли служить на крепость, то «дворянами городовыми», а если в поход, то «полковыми». Судя по всему молодой Филипп стал городовым дворянином. Ему дали «оклад» в 200 четвертей земли и жалованье в 6 рублей в год. Заметьте, что так хорошо знакомое нам слово «оклад» означало не деньги, а вознаграждение за службу землей. А вот «жалованье» давалось дополнительно и было не иначе как милостивое дополнение от царя- батюшки в деньгах или в той же, дополнительно, земле.

В 1623-1624 годах Филипп был испомещен в деревню Нелжа с окладом уже в 80 четей. Уж не знаем, куда девались предыдущие хозяева, сошлемся на беспокойное время…Как уже писалось ранее, крепостные в нашей зоне в то время были большим дефицитом. Поэтому братья Филиппа Фёдор и Кирей Опасовы хозяйствовали на этой земле вместе со своими семействами, пока он сам был в отлучке, на военных ли сборах, при разгоне татар от того или другого села, в походе или по другим делам. 

Вскоре прибыли в село казаки- атаманы Шайдура и Каменное Ожерелье. Они тоже получили здесь, невдалеке от деревни Нелжа свои земли за верную службу русскому царю. Начался спор, кому что принадлежит. В Москву полетели челобитные. Царь не церемонился, отбирая земли у одних и отдавая их другим. Он не жалеет ни крупных вотчинников (вспомним отобранные вотчины в Усманском стане у самих Морозовых и др.), ни мелких помещиков. Потому он пишет в ответ на челобитную Шайдуры и Бориса:  

 «Били нам челом атаманы Борис Каменное Ожерелье и Василей Шайдрур… в прошлом де во 132 году (1624 г.) дано Наше жалованье поместье в воронежском уезде на речке на Нелже, что было за воронежцом за Филипом Опасовым, жеребей в деревне Нелже восемьдесят чети. И как де оне были на Нашей службе, и без них де бил челом Нам Филип Опасов, что в том их поместье живут во крестьянех  ево братья Федка да Кирейка…отданы ему з женами и з детьми…» (орф. сохр.)

 Из грамоты от 12 августа 1625 года следует, что когда Борис и Василий явились в Нелжу получить свои поместья, они сразу забрали к себе всю семью Опасовых, а кому ж землю пахать? Известно, что сами казаки, в отличие от детей боярских, за плуг не становились и землю собственноручно не пахали. Потому, «80 четей из Филькиного поместья Опасова на половину (отдать) починка Нелжа» вместе «с Фильктными» работниками. И работники эти теперь были у атаманов на правах крепостных. Кроме того, они забрали весь скот – коров и лошадей, требовали ещё дать зерна для посева ржи и забрали молоченный хлеб и не убранный ещё, а также не погнушались забрать платья сына боярского Опасова и его родни «на 55 рублей с полтиною». Воронежские воеводы отказались дать зерна для посева из фонда Филиппа Опасова, сославшись, якобы на смерть некого Григория Чарыкова, который ведал такими делами.

Естественно, от такого мародерства, Филипп пришел в ужас и стал скрываться. Велено было по челобитью казаков его в Воронеже сыскать, взять на поруки и отправить не позже чем к Рождеству в Москву в Разрядный приказ для разбирательства его дела дьяками Лихачевым и Степановым. Справедливо ли это? Разбирательство длилось три года. А Опасов в некотором роде даже добился справедливости и, через некоторое время, вся его семья возвращается к своему брату Филиппу. А земля, судя по всему, закрепляется за атаманами. В Переписной книге Воронежского уезда за 1646 год Филипп числиться среди землевладельцев, но уже не в Нелже. (Древние грамоты и другие письменные памятники, касающиеся Воронежской губернии и частию Азова. Собраны и изданы К. Александровым -Дольником и Н. Второвым. Кн.1. Воронеж, 1851г.)

Кроме Нелжи, Борис и Василий в общее пользование получают поместья  в Карачунском и Борщевском станах- земли в Остапово («Ситная тож»),  и в Малышево Борщевского стана. Это земли общей площадью 180 четвертей (примерно, 90 га).  Ранее жребий в дер. Ситная принадлежал некому Неустройке Протопопову, но тут обошлось без скандалов…

В дер. Малышева, что была пустошь на Малышевском колодезе, земли числятся за самым крупным землевладельцем первой половины ХVII века в Воронежском уезде- Шишкиным П. М., осадным головою.   А Борис Гунтропьевич упоминается в этой деревне, как сын Каменев, без пышного добавления - «Ожерелье». Это говорит о том, что московские люди, считали, что излишняя пафостность в фамилиях не имеет ничего общего с задачами построения огромного и сильного государства и все должны выделяться не именами, а делами во имя России. Однако, есть шанс у коренных жителей с. Малышево, да и близких сел, что если их фамилия звучит как Каменев и в селе устоялась ни один век, то они являются потомками красивой и довольно значимой в истории фигуры- Бориса Каменное Ожерелье.

Казачья верхушка ненамного отличалась от детей боярских по дарованным ей новым царем милостей. Так поместья детей боярских  по воронежским станам колебались  в этот период от 10 до 170 четвертей, а жалованье в год от 4 до 9 рублей. Средний размер поместий составлял 54 чети. (Е.В. Камараули. Поместное землевладение Чертовицкого стана Воронежского уезда в материалах валового письма 1620 гг. Анализируются Писцовые книги 1627- 1629 гг.) У беломестных атаманов  поместья имели такую же площадь, однако жалованье в денежном эквиваленте могло быть значительно больше. Это связано с тем, что ни государство, ни казаки окончательно не считали себя «родными» людьми и служба казака покупалась государством любыми возможными способами. Дарованная царем земля казакам Борису и Василию – это не обычный пример награды за службу, а знак особой царской милости.

 Практика получения поместий из казны, называлась «Четвертным правом», т.к. величина поместья измерялась «четями». Одна четь- ½ десятины. Десятина -1,09 га. Поместья детей боярских и в будущем имели все шансы развиваться и становиться дворянскими усадьбами и семейными гнездами.  Рядовым казакам и «приборным людям» земля выделялась в значительно меньшем размере.

Земли по реке Воронеж постепенно всё же заполняются людьми. Как пример уже достаточного многолюдья можно привести одно историческое событие. В 1621 году Москва набирала по всей стране служилых людей для подготовки новой войны с Польшей. На площади Воронежа собралось более 600 ратников. Особенно выделялись атаманы, казаки и есаулы сел Ступино, Излегоща, Боровое и Усмань (тут речь идет уже о Новой Усмани). Все они получили земли от Романовых в Воронежском уезде.

 

Иванов С.В. Смотр служилых людей.

Два друга - Борис и Василий, осев на Воронежских землях, занимают по очереди очень ответственную должность: воронежский стрелецкий и казачий голова - звание, равноценное современному полковнику. Заметим, что стрелецким головой может быть только дворянин, а не казак, будь он даже атаманом. (Но нам уже известно, что Василий и Борис умудрились каким-то образом раздобыть себе дворянское звание в Звенигороде. Впрочем, вскоре созданная в этом городе комиссия лишила их в скорости этих званий).

 Не успокаиваясь на достигнутом в 1625 году Борис берет на откуп винный промысел. Сначала он жалуется в Москву, что в его отсутствие откупщик князя И.Б. Черкасского, в частности, некий Иван Офремов, не велит Борисовым крестьянам курить вина и давать с него оброки. В общем-то, требование его было правильным, т.к. государство разрешало изготовлять или «курить» вино следующим категориям граждан, да и то не на продажу, а для собственных нужд: духовенство, дети боярские и иноземцы. Как нам известно, Борис ни к одной из этих категорий не относился. Однако он вскоре отстоял право изготавливать вино для своих нужд, а с 1631 года Каменное Ожерелье все же добивается своего: он владеет теперь винными лавками в Воронеже и имеет с них доход,  а в Москве на Китай - городе на Ильинском Крестце-рыбной с каменной лавкой в прасольном ряду.

 Воронежцы со времен первых ужожеев отлично умели заготавливать рыбу впрок. Об этом говорит, например, такая Государева грамота: «… Ведомо Нам, Великому Государю, учинилось, что на Воронеже всяких чинов люди умеют строить копченую и вяленую рыбу, а та рыба бывает и впредь прочна гораздо…я тебе на Воронеже вбырал к тому рыбному строенью знающаго человека и велел зделать копченой и вяленой рыбы сколько доведется…» (Из государевой грамоты царя Алексея Михайловича).

Вообще, как сообщают акты Московского государства того времени, винный промысел в большинстве случаев, начинает принадлежать донским казакам. Винный откуп, надо полагать, был одним из механизмов внутреннего уездного способа добычи денег. Иностранцы и черкасы пытаются проникнуть на наш рынок со своими спиртными напитками и табаком, но все их попытки пресекаются государством. Если таковые будут замечаны, то их следует «водить к приказной избе и…отписывать их товар на Великаго Государя…»

Жизнь в Воронежском крае, сопряженная с постоянным риском для существования, требовала некой психологической разгрузки. И потому, нередко, день выдачи получки за службу на этой опасной территории, сопровождался приездом целовальника с винной лавкой. Наличные деньги, выданные за год, пропивались в несколько дней. А прибыль поступала опять в московскую казну…

 Однако не весь год продавалось вино в лавках. Запрет на продажу действовал все посты- Великий, Петров, Успенский, Филиппов, всю Светлую неделю Пасхи, все среды, пятницы и воскресенья. Т.е. около 270 дней в году вина не продавали. Поэтому многие дети боярские слали в Москву челобитные, говоря о том, что без вина им никак нельзя обойтись. Они, де, дети боярские служат царю везде, воду пьют по всем рекам и ручьям всякую, от этого случаются болезни и мор, кроме того служба такая тяжелая, что нападает на всех тоска и просят они Государя и Великаго князя дозволения вино курить ко всем Божиим праздникам «чтоб нам от скорбей не погибнуть…» 

В течение дня вино начинали продавать после обеда и прекращали его торговлю, как только день заканчивался и начинался вечер. Около мест торговли «на кружечных дворах» его распитие запрещалось. Духовенству в лавках вино не отпускалось. (Жиброва Т.И. Организация производства и торговли хмельными напитками в воронежском кабаке на кружечном дворе в ХVII веке).   

Также, кроме организации винного промысла, Москва дала Борису право обеспечить своих казаков и стрельцов самопалами, т.е. огнестрельным оружием. (Чесноков И. В. Оборона Воронежа от поляков в 1617 году). Согласитесь, доверить такое количество оружия казаку, власть могла только очень полагаясь на него. Гарнизон крепости Воронеж составлял тогда около 700 человек.

 Вскоре деревня Нелжа становится селом с церковью. Есть сведения, что она была Никольской, так же, как и ныне, т.к. в поздних источниках село упоминается как Новоникольское, т.е. с вновь отстроенной после татарских набегов Никольской церковью с прежним названием. 

При Романовых на всех крепостях и сторожах сохраняется присмотр за приборными служилыми людьми к каким и принадлежат поместные и беломестные атаманы. Москву очень беспокоили постоянные побеги казаков и служилых на нижний Дон, Яик и в другие вольные земли. Также не нравилось свободомыслие, нередко приводящее к бунтам против Москвы. Например, в 1622 году казак Герасим Кривушин так застращал воронежского воеводу Василия Грязного поддельным царским указом, что тот сбежал из города. Поэтому все больше присылалось «на Воронеж» детей боярских для осуществления административного надзора и закрепления власти. Все больше раздается детям боярским земель в Воронежском крае. Постепенно образовывалось  своеобразное двоевластие.

Иванов С. Приезд воеводы.

Борис и Василий назначены на воронежскую крепость казачьими и стрелецкими головами по указу Стрелецкого приказа, а присланный из Москвы в 1630 году воевода Семен Львов - Разрядным приказом. Василий Шайдура не считает себя ниже по званию и отказывается подчиниться молодому Львову. Тот, как водится, пишет в Москву челобитную, что голова к нему с советами не ходит, караулы не проверяет, а большинство его подчиненных не живут на крепости, а занимаются своими делами в своих селах. Казаки и стрельцы вынуждены быть часто на своей земле, ведь Москва, экономя «живые» деньги основной доход служилого населения на пропитание, обмундирование, коней видит с данной им земли, а как же можно все совместить - и воевать, и пахать? Поэтому служилые люди часто укрывают у себя беглых, годных им в хозяйстве, а Москва, наоборот, одной из задач перед служилыми ставит этих беглых сыскивать и не допускать их продвижения на вольный нижний Дон в низовые казачьи станицы. Довольно долго длится это противостояние, Шайдура тоже пишет в Москву грамоты, но затем присылается на Воронеж  новый  голова - Ларион Комынин, который находит с казаками общий язык.

В 1635 году, совместно со ступинскими атаманами, Борис и Василий отражают набег татар и гонят их до р. Ворона (приток Хопра). Через три года Борис Каменное Ожерелье погибает от рук татар при переезде из Тамбова «с беглыми своими крестьяны». (ЦГАДА, Ф.1209, Кн. 840, Л.264 и об.) Из этой записи следует, что Борис имел горячее желание укрепиться на этой земле, возделать её и дать ей жизнь. Привлечение беглых из центральных областей каралось правительством очень строго, а всего лишь через 9 лет после гибели Бориса вышел царский указ о бессрочном сыске беглых крестьян. Но реалии того времени были таковы, что сделать из военных и пограничников, и землепашцев, все же мало удавалось. Поэтому, все землевладельцы, кто имел такую возможность, получали крестьян из других, не пограничных областей любыми возможными способами. Делал так и Борис Гунтропьевич Каменное Ожерелье… Потомков его мы не находим более в Нелже. Но его сын – Семен владел в отцовском поместье, что в деревне Малышево, небольшим наделом земли и всего лишь двумя дворами крестьян –бобылей - Старовыми и Сидельниковыми…

 В 1641 году Нелжа и близлежащие к ней села-Ступино, Студенки, Ситное, Карачун, Пекшево и Глушицы подвергается такому опустошительному набегу степняков, что едва начинает заново заселяться только через пять лет. Прежние жители угнаны в полон, а выжившие сообщают в своей челобитной следующие факты: «… у попа Владимира взяли сына Тихона, у Лари Рудакова срубили крестьянина Ананью да ево ж крестьянина Карпика взяли в полон,  атамана Семена Старцева срубили да у нево ж взяли двух унуков да племянника Гришку.., Ивановых братьев Бородовицына Ивана, да Лазаря, да Совелия, да Тихона взяли в полон живых.., атамана Юрью Дочкина… ево девку Марью…девку Катеринку взяли в полон живых…» Взятые в полон мужчины продавались татарами на невольничьих рынках Причерноморья на галеры, рудники и другие работы. Маленькие девочки и девушки использовались для гаремов и как служанки, работницы. За каждой такой историей стоит горькая судьба наших предков, которые навсегда лишились и родных, и Родины.