Как отыскать смысл? Методология дефиниции

Правомерен и вопрос — зачем? Тема фашизма в современности может показаться надуманной и искусственной, тем более в России, принесшей миллионы жертв в борьбе с гитлеризмом, победившей

3 Griffin R. The Nature of Fascism. London, 1993; Laquer W. Fascism: Past, Present, Future. N.Y., 1996; Nolte E. Three Faces of Fascism. Henry Holt & Company, Inc, 1966; Eatwell R. Fascism: a History. London, 1995; Payne S. A history of fascism 1914–1945. Madison, 1996; Ум- берто Эко: 14 признаков фашизма // http://pikabu.ru/story/umberto_yeko_14_priznakov_ fashizma_4016723; Бурдерон Р. Фашизм: идеология и практика. М., 1983; Випперман В. Европейский фашизм в сравнении: 1922–1982. Новосибирск, 2000; Голдберг Дж. Либе- ральный фашизм. М.: Рид Групп, 2012; Нольте Э. Фашизм в его эпохе. Новосибирск, 2001; Опитц Р. Фашизм и неофашизм. М., 1988.

и навеки усвоившей, что фашизм — это омерзительно, преступно, что фашизм раздавлен и канул в историю. Каждое 9 Мая российский народ, празднуя Великую Победу, еще раз себя терапевтирует, что с фашизмом покончено. И уж «точно» в нашей стране он никак невозможен. Да и власть на трибуне принимает Парад Победы, да и в Государственной Думе, нет-нет и да вспомнят про запреты профашистской агитации, демонстрации нацистской символики, про закон о борьбе с фашизмом. Но тогда отчего в таких же, как Россия, бывших советских республиках в эти же майские дни маршируют бывшие участники гитлеровских коллаборационистских подразделений Ваффен — СС? Что такое слу- чилось на Украине, где восславляют нацистов и фашистов недавней истории? Где реально возродились зондер-команды, убивающие людей по этническому и языковому признаку? Где по этому признаку само государство затеяло масштабные войсковые операции против части собственного народа?

Да и в самой России зазвучали слова «русский фашизм», «русский национализм». Что все это за признаки?

Кто-то резво кинется «объяснять». А нужно бы спросить — о чем конкретно идет речь? Что такое фашизм спустя 80–90 лет истории человечества, давшей трагический опыт и знания не только о мус- солиниевской и гитлеровской версиях? И уж точно побольше, чем простенькое свидетельство о римском происхождении термина от слова «пучок». Большинству кажется, что слово «фашизм» не требует пояснений: слишком хорошо всем известно и понятно на упомянутых примерах. Однако реально вопрос о смысловом содержании термина

«фашизм» гораздо сложнее.

Законы сознания говорят, что интуитивное нахождение смыс- ла того или иного термина обязательно разводит мысль по разным когнитивным дорогам. Общая дорога одинакового понимания того или иного термина возникает только при следовании определенным методологическим правилам. В противном случае общего понимания не возникает. Каждый по своему трактует сложное явление. И часто основное содержание дискуссий и исследований обесценивается, по- скольку посвящается выяснению вопроса: а о чем, собственно говоря, идет разговор?

Как в принципе определяется смысловая функция термина? Поче- му в политическом и политологическом дискурсе мы часто друг друга не понимаем? Потому, что дефиниция, т. е. однозначное соединение некоего термина с общепринятым или общепонимаемым смысловым содержанием, пояснением, не всегда доступна. Больше того, возникает

множественность смысловых интерпретаций. Коса Тузла, с которой строится Керченский мост. Длинная коса — девичья краса. Нашла коса на камень. Невеста краса, только чуть коса. Слово одно, а смыслы несет разные. Еще пример уже из области государственного управления: тер- мин «решение». Решение как идея как справиться с некоей проблемой. Решение как результат операций в рамках некоей задачи. Решение как процесс при операциях с некоей задачей. Решение как заключитель- ный акт рассмотрения вопроса (решение консенсусом, большинством и т. п.). Решение как нормативно-правовой документ.

Эта трудность не случайна, потому что фиксируемые человеком про- явления и признаки любой объективной сущности, с которой работает наше сознание, а уже потом вербальный механизм, язык, текст, всегда множественные. Одни люди видят только одни проявления. Другие люди — только другие. Это естественно. Как в притче о слепых и слоне: одному кажется, что «это» веревка (хвост), другому кажется, что «это» рука (хобот), третьему — что «это» столб (нога). Человек разумный, который в дискуссии хочет найти истину, позитивный итог, находку, смысловое послание от других людей, хочет понять их — должен совершить менталь- ный «подвиг», абстрагируя множество признаков и проявлений сущности и приходя к более или менее упорядоченной работе с тем, что называется дефиницией. На рис. В1 этот шаг обозначен римской цифрой I.

                                                       

I

II

Рис. В1. Как в общем плане формируется дефиниция и отыскивается смысл понятий

 

Но найти смысл понятия — это еще не все. Возникает развилка: безучастная констатация или активно-деятельностный подход и раз- витие. В первом случае дефиниция дается как самодостаточная. Она

никуда не ведет, не требует продолжения жизни обнаруженного смысла, не целеполагает. Она всего лишь описывает. Однако принципиальным свойством сознания человека является целеполагание. Это отличает его от инстинктивного поведения животных, которое не является активно- целеполагающим. Если после обретения дефиниции возникает желание спросить: «Ну и что теперь с этим делать?» — то очевиден дефиници- онный изъян, ее неполнота. Назовем этот тип дефиниции пассивным. Дефиниция же активная в своей конструкции содержит некий план действий, план созидания новых смыслов и реалий, некое целепола- гание, шлейф последствий, когнитивную экспансию. Подобный тип дефиниции является предпочтительным для человека активного.

Вторая часть дефиниционного процесса (римская цифра II на рис. В1) — уже проективная на последефиниционный вызов: «А что с этим определением делать?». Выстраивать ли открытие смысловой развертки, пирамиду понятий, которые человека ведут к некой цели, которые наполняют его активно-деятельностной энергетикой, им- пульсом к действию, а не только удовлетворением любопытства? Ска- зать: «Нечто — это что-то» — явно недостаточно. Нужно отыскивать постдефиниционную шлейфовую нагрузку. Определение должно быть активным. Оно должно вести к человеческой деятельности, к целепо- становке и целедостижению.

Что такое собственно дефиниция? Что такое акт нахождения смыс- ла, смыслореконструкция? Общая формула дефиниции достаточно определенна (рис. В2).

Определяемое = (что это?), (какое это?), (зачем это?), (сколько этого?), (откуда и куда это?), (когда это?) и т. д.

 

Рис. В2. Общая формула дефиниции

 

В общей формуле дефиниции: слева — определяемый термин, а справа — некоторый набор признаков сущности, обозначаемой тер- мином, которые должны быть выстроены в строгой последовательности и в согласованном порядке. Справа не случайный набор всех и всяких признаков. Это уже освоенные сознанием, однозначно прочитываемые сущностные признаки. Сущностные признаки отличаются от обычных проявлений и признаков тем, что являются необходимыми и достаточ- ными. Их нельзя убрать. Ни один из них. Остальные признаки являются

«факультативными», т. е. могут быть, а могут и не быть. Часто в дефини- циях вместо сущностных признаков даются просто наблюдаемые прояв- ления, но от них, как показано на рис. В1, еще необходимо перейти путем

абстрагирования к сущностным признакам. Это обычно непросто. Тем не менее методологический путь обнаружения сущностных признаков существует. Сущностных признаков нельзя добавить. Это будет избы- точно в том смысле, что они будут дублировать уже определенные.

Абсолютно обязательный момент в определении термина — это ответ на вопрос: «Что это?» Если на вопрос «Что это?» не ответить, то термин повисает в воздухе, и ответы на последующие вопросы: «Какое это?», «Зачем это?», «Откуда оно взялось?», «Когда исчезнет?», «Полез- ное оно или неполезное?», «Длинное оно или короткое?», «Квадрат- ное или треугольное?» — не способны прояснить сущность в общем определении. Они возвращают нас на стадию доабстрактной смысловой компрессии, а рабочего активно-деятельностного определения с про- екцией на пирамиду смыслов не возникает.

Ответ на вопрос «Что это?» может быть дан только в четырех вер- сиях. Других нет. Это либо предмет как пространственно и чувственно локализованная сущность. Либо характеристика как свойство сущно- сти. Либо явление как завершенная и локализованная во времени из- менчивость. Либо процесс, который не лимитируется во времени — ни в его начале, ни в его конце — и тоже есть изменчивость. Перечисленные четыре выбора характерны как для феноменов, так и для ноуменов. Важно подчеркнуть, что ничего другого в качестве образа сознания, отражающего окружающее мироздание, не бывает. Итак, основной, искомый в дефиниции смысл есть ответ на вопрос — что это?

Необходимо отметить разную роль в дефиниции слов слева и справа от знака равенства. Например, в Законе о безопасности было дано такое определение ключевой категории безопасности: «Безопасность — это защищенность…» Но «защищенность» столь же неопределенна, как и безопасность. Это ловушка синонимов. Однако раскрытие смысла в правой части происходит только тогда, когда апелляция там идет к однозначным, уже осмысленным словам, более прозрачным и оче- видным в своем соединении с искомым абстрактным смыслом, ячейкой в сознании, чем определяемое в левой части смыслового равенства.

Когда люди ищут понимания друг с другом, то они сталкиваются прежде всего с первой проблемой смысловой определенности звукоряда или текста. Не все хотят или догадываются, что они должны активно понимать, что это такое. Чаще возникает заблуждение, что знакомое слово бесспорно понятно, но, как только случается напрячь ум и по- пытаться объяснить другому человеку что именно это такое, тут-то и станет понятно, как это непросто — реконструировать смысл по предложенной схеме.

Есть, конечно, и просто описательный подход в виде двух рядов характеристик. «Определяемое = такое, такое, такое» и подобный ряд может быть длинным. Или, напротив, «Определяемое = не такое, не такое, не такое, не такое». Называются такие подходы катафатиче- ским и апофатическим. Применяются они в основном в богословии относительно понятия Бога. Исходя из догмы о его непознаваемости используется описанный метод. Однако в секулярной, обычной прак- тике человеческого сознания агностический подход малоинтересен, поскольку отсекает когнитивную экспансию, активно-деятельностный подход. Познание не бывает абсолютным, оно всегда промежуточно и приобретает принятый характер, когда приносит пользу человеку в его миростроительной целеположенной практике.

Но и это еще не все проблемы. Есть еще проблема понятийного релятивизма из-за смысловой многофункциональности. Уже упоми- налась «коса». Можно вспомнить «процесс», который пошел, а можно

«процесс» как судебное разбирательство. «Партию» как политический институт. «Партию» как шахматный раунд. «Партию» как замуже- ство. То есть без контекста, без оговорок терминология тоже может приводить к разночтениям. В особенности это актуально для темы фашизма.

Бывают дефиниции конвенциального типа, когда дискутанты или пользователи-потребители в акте творчества, дискуссии или обсуж- дения говорят: «В рамках данного дискурса под этим понимается вот это…» Хотя где-то за рамками дискуссии, акта конкретного поиска смыслов может пониматься и что-то другое. Назначаемая, конвенци- альная, т. е. договорная, дефиниция допустима. Но она требует огово- рок: «Помните, коллега? Мы же договорились под огурцом понимать огурец, а не банан!»

Общепринятая, или наиболее распространенная, дефиниция тоже важнейшая вещь. Она всегда существует как наиболее употребимая дефиниция, дефиниция «по умолчанию». И если нет уточняющих оговорок, то сознание человека имеет в виду именно самую распро- страненную коннотацию. Всегда и по любому поводу оговорки делать не получается. Мозг, сознание человека привычно к тому, что есть общепринятая, наиболее распространенная терминология, которая по умолчанию, даже в случае множественных смысловых вариаций, принимается на первой позиции. Особенно это важно в случае именно многофункциональности понятия. Так, для термина «фашизм» пре- жде всего приходит наиболее распространенное представление о его злодейском смысле. При этом конкретика отходит на второй план. Но

если дело заключается в диагностике или борьбе с явлением фашизма, то без конкретики действия будут слабыми и даже беспомощными.

Специальное определение, которое близко к конвенциальному, но еще более узкое, тоже может быть.

Существует и проблема смыслов переводных терминов: на исходном языке термин может означать одно, а в переводе на русский язык иное. Например: «Russian» — в английском языке одно слово, но понимается двояко — как «русский этнически» и отдельно как «российский граж- дански». На русском же языке используются разные слова.

 

Дефиниция как познание

В целом дефиниция — это не просто определение. С точки зрения наполнения сознания человека представлениями об окружающем мироздании, системными и взаимосвязанными, последовательно при- обретаемыми, дефиниция — это часть процесса познания, никак не меньше (рис. В3).

 

Постигнутое

Новое постигаемое

Постижение (t)

 

                           

Рис. В3. Определение как акт постижения в непрерывном процессе его приращения в сознании человека

 

В соответствии с рис. В2 в формуле дефиниции слева, определяемое наполняется смыслом, увязывающим понятие с уже постигнутыми в сознании. Новое понятие увязывается с ранее освоенными. Имен- но поэтому подбор синонима не дает акта определения. Закольцовка (смысл через этот же смысл) не дает определения. Только смысловая развертка из уже постигнутых смысловых единиц дает новое опреде- ление и уложение нового понятия в систему смыслов как образов сознания. Поэтому порядок увязки уже постигнутого с постигаемым (типы вопросов, их иерархия) так важен.

Но все это только шаг в постижении мира, которое никогда не прекращается. Ребенок постигает рутинный мир вокруг. Взрослый

исследователь постигает глубины строения мира. Процесс бесконечен и непрерывен. Но это означает, что вновь порождаемое определение- понятие, в свою очередь, будет основанием, предтечей будущих определений-постижений. Поэтому этап определения — это не про- стенький формальный этап. Это непростой акт в постижении пред- мета исследования. Он весьма важен, если построен методологически ответственно и результативно. Правильно построенное определение существенно продвигает исследование и открывает коридор для его развития.

 

Важнейшие определения на подходе к понятию «фашизм»

Рассмотрим несколько контекстных и предваряющих определений и острых проблем на подходе к основному в настоящей работе опреде- лению фашизма. Например, общепринятое, наиболее распространенное прочтение термина, на самом деле релевантного фашизму, а именно,

«национализм» таково: «Национализм — это позиция превосходства собственной национальности (этничности)». В этом контексте на- циональность и этничность — синонимичные понятия. А вот нация и национальность — вещи не совпадающие. Производное понятие

«национальное государство» происходит от слова «нация», а вовсе не от слова «национальность». А слово «национализм» и вовсе не от слова «нация», а от слова «национальность», т. е. от этничности. Хотя все слова похожи по корню и звучанию.

Распространено определение большинства энциклопедических и специальных словарей: «Национализм — идеология (иногда пишут — еще и практика), основанная на пропаганде национальной исключи- тельности, национального превосходства».

А вот Википедия — ресурс, в котором может проявлять творчество на более активных демократических основаниях кто угодно. Там нет единой и строгой понятийной системы. Там, как впрочем и в некоторых политологических интерпретациях, под «национализмом» понимают идеологию и политику, основополагающим принципом которых являет- ся тезис о ценности нации как высшей формы общественного единства. Нация в данном случае не имеет этнического содержания. Говорят даже о том, что «национализм» — это строительство национального госу- дарства. Все это малосостоятельная версия хотя бы потому, что кроме

«национального государства» существует еще и «государство-нация». Смешивается за пренебрежением различий гражданское и этническое начало в объединении общности в рамках государства. О четком смысле

и однозначности понятий тут говорить не приходится. Вот такое проис- ходит замещение. Но, как выше предупреждалось, такая интерпретация является далеко не самой распространенной и общеупотребимой.

Итак, по Википедии и некоторым политологическим интерпрета- циям, национализм — это высшая форма общественного единства, ее первичности в государствообразующем процессе, политическое движе- ние, стремящееся к отстаиванию интересов определенной этнической общности в отношениях с государственной властью.

Очевидно, что идет смешение: в одно определение закладываются две расходящиеся природы и категориальной базы. В первом случае, нация — просто сообщество, связанное с государственностью. А во втором случае, нация — это уже общность, которая имеет этнический признак. Так происходит смешение, но это, как говорится, добросо- вестное заблуждение. А вот когда используют игру в слова, подмену понятий, используя одни и те же слова, которые зачастую дороги для людей, важны для их жизни, их ценностного мировоззренческого строя, то это уже лукавство, манипуляция, достаточно опасные методы информационной борьбы.

В постсоветские годы в России вдруг обнаружилось такое явление, как «русский фашизм». СМИ, определенная часть депутатов Госдумы начали активничать: «Русский фашизм! Надо принимать закон о борьбе с фашизмом!» Появились «русские марши» с зигами, по поводу кото- рых опять эти же источники, открывшие «русский фашизм», трубили в свои информационные трубы. Потом вдруг, как по команде, все это исчезло. Трубы перестали трубить. И закона уже не надо. И марши куда- то начали пропадать. Но зато через некоторое время возникла схожая информационная подкачка в дискурсе уже о «русском национализме». Кто-то и как-то управляет процессом? Но это и есть манипуляция со- знанием.

Что такое «нация»? Общепринято, что нация — это этнически единое сообщество. Это первая интерпретация — и она правильная. Русская нация, немецкая нация, английская нация.

Но есть еще одна интерпретация, тоже распространенное (без оговорок) понятие: «Нация — это объединенное общей государ- ственностью сообщество граждан». Синонимы: политическая нация, гражданская нация, civil society. То есть здесь имеет место объединение не этнической природы, а по принадлежности к государству. Это рези- дентское, гражданское объединение. Нация в этом смысле может быть и полиэтничной. В английском языке «nation» и «national» — это пре- жде всего резидентское государственное объединение и обозначение

без этничной смысловой нагрузки. Это синоним «общестранового»,

«общегосударственного». National может быть multi-ethnics, много- этничным или многонациональным, когда национальность имеется в виду как этничность.

Говорят: «Нам нужна национальная идея России». Имеется ли здесь в виду «национальная» как апелляция к какому-то этносу? Нет, конечно. Это синоним: национальная — как общестрановая, обще- государственная.

На фоне этих дефиниций появляется еще одна, практически не рас- пространенная: «Национализм — это приверженность к построению национального государства». Достаточно хорошо видна надуманность и неуместность определения. Национализм как превосходство соб- ственного этноса понимается теперь как приверженность построению национального государства, но которое совершенно не означает этни- ческой однородности его населения? Под национальным государством обычно понимается государство, в котором есть нация как субъект, население, народ, без этнической принадлежности и характеристики. Отсюда происходят производные термины — национальное госу- дарство или государство-нация. Только в последнем случае, частном случае, речь идет об этнической характеристике населения в данном государстве.

Нация как общность граждан может быть и полиэтничной и моно- этничной.

Что такое этничность и синонимичная в контексте этничности на- циональность, расовая принадлежность?

Очевидно, что этничность — это совокупность двух групп устойчи- вых признаков человека. Первая группа включает физические признаки: цвет кожи, структуру, характер волос, форму черепа, другие физио- логические, биологические устойчивые признаки. Понятно, что они наследуются генетически, биологическим образом. На самом крупном плане этих признаков возникают расы, их немного. Национальностей (этносов) больше. Различение происходит на основании генетически запрограммированных, устойчивых физических признаков людей.

Но, кроме этого, люди специфичны не только физическими раз- личиями, как обезьяны, гориллы, орангутанги с их устойчивыми физическими признаками. Люди характерны еще тем, что у них есть устойчивые поведенческие, проявляющие их бытийность в мире, социально-культурные признаки. Признаки, которые тоже наследуют- ся, но уже в социальных межпоколенческих передачах. Условно можно говорить о «социальной генетике», «социально-генетической наслед-

ственности», но только условно, потому что никто еще не доказал, что культурно-поведенческие и социальные признаки проникают в био- логический генетический аппарат и там закрепляются и наследуются. Это можно пока только предположить. Но в любом случае, культурный межпоколенческий механизм наследования и передачи соответствую- щих, характерных для этноса, признаков очевиден.

Но если понимать, что генетический механизм программирования вырабатывался миллионы и миллионы лет, то социально-культурная история человечества насчитывает всего десятки тысяч лет. Логика и мысленный эксперимент говорят о том, что когда-то, через миллионы (или миллиарды) лет, именно это содержание станет преобладающим, и мы можем видеть такое пояснение на рис. В4.

Выраженность

этичности (национальности)

 

Физические признаки

Био-генетическая наследственность (примордиальность)

 

 

Социо-«генетическая» наследственность (конструктивизм)

 

Социально-культурные признаки

 

Историческое время

Рис. В4. Исторически эволюционирующая структура явления этничности (национальности)

 

Если человечество когда-то рождалось, в основном характеризи- руемое и передающее по наследству физические признаки (кроманьон- цы, неандертальцы, денисовский человек), то по мере привнесения человеку в этой совокупности признаков разума, сознания стали от- носительно нарастать социально-культурные признаки. И чем дальше, тем больше.

Следуя этой логике, можно быть уверенным, что через миллионы лет физические признаки из-за смешанных браков, мобильности мира нивелируются — и человечество станет гомогенным. Так что апарте- ид, сегрегация, расизм, национализм и нацизм — суть проявления и признаки фашизма — в будущем исчезнут естественным порядком. Социально-культурные признаки станут преобладающими. И они станут гомогенными, общими.

Соответственно, если кто-то гипертрофирует физические при- знаки человека, то этот кто-то — из животного, предчеловеческого мира. Это проявление социал-дарвинизма, который пытается челове- чество заставить вернуться в животное состояние. Если кто-то хочет возвращаться, то, наверное, туда ему и дорога. Только пусть больше человеком не именуется. Выше и важнее императива быть человеком в категориальном смысле этого слова для человека нет ничего. Видеть направление прогресса и полагать, что ты на правильной стороне исто- рии человечества, на правильной стороне прогресса и эволюции, — это значит понимать четко и точно, что такое этничность, национальность, что такое расовая принадлежность и, соответственно, национализм, нацизм, фашизм.

Выстраивается сложный ряд взаимосвязанных понятий. Сложность заключается еще и в неоднозначной интерпретации. Вот снова — на- ционализм. Наиболее распространенная, без оговорок, интерпретация национализма: «Национализм — это идеология и практика с позиции превосходства собственной национальности, этничности». И что бы ни говорили лукавые оппоненты, но их цитаты, в общем-то, их и разо- блачают. Вот одна из них: «Россия для русских!» а вопрос: «Куда девать татар, ингушей, бурят, башкир и еще множество российских народов, которые участвовали в создании страны?» — у них остается без ответа. Но иногда умолчание раскрывается.

Вот цитата из кругов, которые становятся все более активными в современной России: «Россия будет или из русских, или она будет безлюдной». Здесь уже видно вполне определенное и однозначное предписание. Не о национальном государстве идет речь, а об этниче- ской эксклюзивности. Без вариантов. Далеко ли отсюда до сегрегации? расизма? фашизма? и не так ли выражались гитлеровцы относительно славян или цыган, или евреев?

Так всех остальных, которые этнически не русские, куда? Выгнать? Лишить гражданства? Пострелять и в канавы закопать? Выслать в их материнские этнотитульные государства, если они есть? Лукавство при работе с терминологией раскрывается как далеко не безобидное. Хотя не только лукавство, но и сложность выстраиваемого понятийного ряда также отвечает за эффекты «непонимания».

Национализм может иметь позитивное наклонение тогда, когда это скорее нациестроительство, но тогда это национализм «ЗА СВОИХ», этнически своих, за свой народ, за его интересы. И это достаточно цивилизованное, достаточно ответственное чувство, желание, деяние. Человек всегда живет в дихотомии «свои — чужие». Пока есть вражда,

дележ ресурсов, пока еще войны не отменены — есть и этническое основание, а еще мировоззренческое, религиозное, политическое, идеологическое основание самых ужасных войн. Их еще никто не отменил.

Но, к сожалению, позитивное и допустимое содержание этой линии национализма как нациестроительства «ЗА СВОИХ ЭТНИЧЕСКИ» не- отрывно (!) от второй части единой логической формулы — «ПРОТИВ ДРУГИХ ЭТНИЧЕСКИ» (рис. В5).

 

Национализм  ЗА СВОИХ этнически

ПРОТИВ ДРУГИХ этнически

 

Беда в том,

что неразрывны!

 

ЗА СВОИХ ЭТНИЧЕСКИ — это нациестроительство (как этническое, национальное (примордиализм) так и гражданское, государствообразующее. Конструктивизм.)

ПРОТИВ ДРУГИХ ЭТНИЧЕСКИ — шовинизм, расизм, сегрегация, апартеид, нацизм, фашизм

Рис. В5. Фашизм имеет часть своих корней в этнической избранности

 

Может быть, конечно, некий нейтралитет, но чаще всего проис- ходит сползание к вражде. Как показывает история, такое трагическое сползание происходит не к межэтническому нейтралитету, а к тому, что другой этнос начинают считать более низким, когда его можно презрительно, оскорбительно именовать, когда можно организовывать государственное устройство по типу апартеида, сегрегации и фашизма. К сожалению, нет примеров, когда эта связка не срабатывает. А это есть презумпция антропологического неравенства, превосходства одних по отношению к другим. Сущностный признак фашизма.

Национализм в своем основном, коренном значении и практике обязательно сползает к расизму и фашизму. А в промежуточных состоя- ниях обретает форму нацизма. Цепочка сползания «национализм — на- цизм — фашизм» неизбежна. Деталь тут только в том, понимают или нет изначально сторонники так называемого «этнического национа- лизма», куда их неотвратимо ведет логика и природа явления.

Например, на современной Украине в определенном отношении происходит нациестроительство. Да, украинцы хотят свой украинский язык, свою украинскую культуру, историю, хотят создать свою этниче- скую общность, совместить ее с нацией, которая уже в оболочке госу- дарственности будет сочетать, укреплять и реализовывать украинское полноценное государство. Но куда все это сползло, не прошло и пяти исторических минут? Сползло к «ПРОТИВ ДРУГИХ ЭТНИЧЕСКИ».

Отсюда укронацизм — и, как видно, не случайный. Фашизм же еще более сложное явление.

Можно представить себе такой агрегированный императивный индекс цели или целеполагания в личных, коллективных, официаль- ных государственно-властных усилиях, как успешность государства. И тогда можно видеть важную зависимость успешности государства или государственного строительства от этнической определенности государства (рис. В6).

Этническая определенность

Рис. В6. Сложный ряд взаимосвязи «допустимого» уровня этничности в государственном строительстве и корней фашизма как предтечи катастрофы и контрэволюционизма

 

Слово «нацизм» придумано не зря. Оно отъединяет предфашист- ские отношения от национализма, который перекрывает весь диапазон соответствующих отношений, отъединяет от национализма в пози- тивной части нациестроительства (слева на рис. В6). На рис. В6 пред- ставлен контекст самых современных явлений, которые исследуются в настоящей монографии.

Первое. Почти очевидно, что Россия сегодня находится на спаде левой ветви кривой на рис. В6 и реально движется «налево». Страна оказалась в русофобском «осадном» положении и многое делается, чтобы это было именно так. Но для 80% населения страны русская этническая определенность жизненно важна. Ведь в многоэтничной России в максимум успешности общей страны нужно попасть всем. То есть от положения фактического русофобства нужно перейти вправо по кривой к пониманию важности и благотворности русской цивилиза-

ционной темы в жизни России. При этом в целевой области максимума успешности государства работает важный принцип: «ЗА СВОИХ, но не ПРОТИВ ДРУГИХ». Это и есть Русская идея.

Цивилизационная интегративная, а не этнически дифференцирую- щая идея. В правой части кривой видно, что из себя представляет так называемый «русский национализм». Не русский он, а антирусский. Российская русскость — надэтнична, при этом не забывая и о русском этнично народе. Это есть принципиальная природа русской российской цивилизации и государства.

Что из этого корневого для явления фашизма методологического и фактического экскурса следует? Что понятие фашизма далеко не просто. Как подойти к нему? Через вышеупомянутые признаки и про- явления, которые нужно накопить и проанализировать. Затем будет возможен синтез, построение базовой дефиниции и выстраивание всей пирамиды отношений и действий ввиду новейших воплощений современного фашизма.

Проявления, признаки и сделанные многими исследователями дефиниции фашизма сведены в табл. В14. Это типовая коллекция,

4 Милза П. Что такое фашизм? // Полис. 1995. № 2; Лекция 11: Авторитарный ре- жим // Теория политики: Учебное пособие / Авт.-сост. Н. А. Баранов, Г. А. Пикалов. В 3 ч. СПб.: Изд-во БГТУ, 2003; Stanley G. Payne. A History of Fascism, 1914–1945. P. 106; Jackson J. Spielvogel. Western Civilization. Wadsworth, Cengage Learning, 2012. P. 935; Payne, Stanley. Fascism:сomparison and Definition. 1980. P. 7; Soucy R. (англ.)русск. Fascism // Encyclopedia Britannica; Гаджиев К.С. Фашизм // Новая философская энциклопедия / Ин-т философии РАН; Нац. общ.-науч. фонд. 2-е изд., испр. и доп. М.: Мысль, 2010; Kevin Passmore. Fascism. A Very Short Introduction, 2002. P. 62; Фашизм // Большая ак- туальная политическая энциклопедия / под общ. ред. А. Белякова и О. Матвейчева. М.: Эксмо, 2009. — 412 с.; Випперман В. Европейский фашизм в сравнении: 1922–1982; Roger Griffin. The Nature of Fascism, Taylor & Francis Group, 1991; The American Heritage® New Dictionary of Cultural Literacy, Third Edition Copyright © 2005 by Houghton Mifflin Company. Published by Houghton Mifflin Company; Nolte E. Three Faces of Fascism. London: Weidenfeld & Nicolson. 1965; Payne S. 1995. A History of Fascism, 1914–1945. Madison: University of Wisconsin Press; Payne S. Fascism: Comparison and Definition. 1980. Madison: University of Wisconsin; Linz J. “Some notes toward a comparative study of fascism in sociological historical perspective.” In W. Laqueur (ed.), Fascism: A Reader’s Guide. Berkeley: University of California Press. 1976; Eatwell R. “Universal fascism? Approaches and definitions.” In S. U. Larsen (ed.), Fascism outside Europe. New York: Columbia University Press. 2001; Michael Mann, Professor of Sociology at UCLA. Fascists (Cambridge University Press, 2004); Андреас Умланд. Фашизм и неофашизм в сравнении: западные публикации 2004–2006 годов; Умланд А. Современные концепции фашизма в России и на Западе //

«Неприкосновенный запас». 2003. № 5(31); Robert Paxton. The Anatomy of Fascism (Alfred

A. Knopf, 2004); Lukacs J. The Hitler of History. New York: Vintage Books, 1997, 1998 page 118; Истоки тоталитаризма: Пер. с англ. / под ред. М. С. Ковалёвой, Д. М. Носова. М.: ЦентрКом, 1996. — 672 с.; Мазуров И.В. «Фашизм как форма тоталитаризма» // Обще- ственные науки и современность. 1993. № 5; Мазуров И.В. «Японский фашизм». — М.: Наука, 1996; Рахшмир П.Ю. Происхождение фашизма. М.: Наука, 1981 (История и со-

практически исчерпывающая все известные и основные описательные попытки.

Таблица В1