И. В. А как определить необходимую меру любви?

А. Н. (улыбается). По цвету первых кадров. Например, если эти кадры фиолетового цвета, то я тут же «отрубаю» такое кино. Именно этот цвет ассоциируется у меня с чем-то депрессивным и холодно отстраненным. Ну, а если серьезно, то ответа на Ваш вопрос не знает никто… Да, его всегда находишь, но это чувство, а не мысль, которую легко выразить. И, по большому счету, это относится не только к главным героям фильма или книги, это относится к тому миру, который создает художник. Именно поэтому я и говорил, что нельзя брать чужой (точнее, чуждый) мир и пытаться что-то доказать с помощью ввинчивания в него своего смысла. Возможно, это относится к Никите Сергеевичу Михалкову, так сказать, в наименьшей степени. Я не хочу оспаривать ни его талант, ни гражданскую позицию, я говорю только о том творческом пути, который он выбрал.

И. В. Да, выбери он путь безобидного сказочника, тогда, пожалуй, Вы бы его не критиковали…

А. Н. Ирина Владимировна, а кто Вам сказал, что я безобидный? Человек, который не понимает сказку, не сможет поверить и в Бога, потому что сказка — преддверие веры. Вы думаете, мои оппоненты (я имею в виду наиболее умных) не понимают этого?.. И они боятся не моих доводов в споре, а того, что я обхожу их доводы стороной. Они мне попросту не интересны, ведь настоящий сказочник никогда не выберет чужую и лживую сказку для ее оспаривания. Я не отрицаю полностью некоего спора в писательском разуме, но он — только изначальный импульс, толчок к перепонимаю, а дальше… не знаю… дальше начинают действовать какие-то другие законы. Например, если ракета летит к Луне, она удаляется от Земли, а не висит над ее поверхностью, ведь в противном случае — это только имитация полета.

И. В. А что это за полет, Алексей Николаевич? Каким, на Ваш взгляд, он должен быть?

А. Н. Часто коротким. Я уже сто раз повторял великую мысль, что мастерство познается в ограничении.

И. В. Извините, Алексей Николаевич, я прерву вас. Для справки:

…Бывает так со всяким начинаньем:

Коль необуздан ум твой — будет тщетно

Стремление к высотам совершенства.

Их достигаешь сил всех сочетаньем;

Лишь в чувстве меры мастерство приметно,

И лишь закон свободе даст главенство.

Гёте говорил о необходимости обуздать свой ум — Вы же имеете в виду пространство для творчества. Чувствуете разницу?

А. Н. Да, но не вижу принципиальных расхождений. Ну, например, хотя бы сказочный Левша…

И. В. Понятно. Но хотелось бы пример лично от Вас. И чем проще — тем лучше. Допустим, Вам предложили написать маленький сценарий. Вы приводили как пример короткие новеллы Леонида Гайдая. Пожалуйста, докажите, что Ваша критика — не пустой звук.

А. Н. Ну, если совсем простенький пример…

Судьба балерины

1.

Зал балетного училища был слишком маленьким, поэтому Насте приходилось часто заниматься во вторую смену. И хотя занятия заканчивались в шесть, за окном уже царила темнота, похожая на чернильное пятно на белой бумаге. Дорога через старый, заснеженный парк всегда была безлюдной. Когда на пути девушки возник хмурый тип в надвинутой на глаза шапке, Настя все-таки успела виновато улыбнуться ему.

— Дура ты!.. — мрачно сказал грабитель.

У него были толстые пальцы и неумелые руки. Первым делом грабитель снял серебряное колечко. Когда дело дошло до сережек, стало немножко больно, и Настя сказала тихое «Ой!..».

— Терпи уж, глупая, — посоветовал грабитель, снимая с девушки шубку.

Настя молча кивнула и всхлипнула носом. Наконец под ногами закончившего свою работу вора заскрипел снег. Он уходил неторопливо и, прежде чем исчезнуть за кустарником, похожим на огромный сугроб, оглянулся.

— Чего стоишь? — грабитель довольно выразительно постучал себя пальцем по лбу. — Беги в милицию, а то замерзнешь!..

2.

В городском управлении милиции делали ремонт. Веселые студенты строительного института, подрядившиеся на очередную халяву, заглядывали в таинственные бумаги следователей, травили анекдоты и отдыхали, усевшись с ногами на помпезные, великодержавные столы.

Когда студенты добрались до кабинета генерала Сидорова, тот сбежал с государственного поста, не дожидаясь конца рабочего дня. Но, собственно говоря, удирать было некуда, и генерал направился с инспекцией в ближайшее 45-е отделение милиции.

Майор Алехин бодро отрапортовал всегда готовые для начальства цифры.

— Вот я сейчас все и проверю, — строго пообещал генерал Сидоров.

Майор Алехин немного увял. Внимание генерала Сидорова привлекла толпа милиционеров возле комнаты рядом с «дежуркой».

— А это что за «зал ожидания»? — капризно спросил он.

— Балерину ограбили, товарищ генерал, — быстро пояснил Алехин. — Теперь девушка заявление пишет. А ребята спорят, похожа она на эту… То есть на ту… Точнее говоря, на бывшую Мишкину невесту.

Майор Алехин робко улыбнулся.

— Это на какую Мишкину невесту? — генерал Сидоров наморщил лоб. — Ты Мишку Ершова имеешь в виду?.. У которого любовь с балериной была?

— Так точно.

Про Мишкину любовь знали все милиционеры города. Он таскал своей красавице-балерине настолько огромные букеты цветов, что от них шарахались даже пчелы. На службе он быстренько раскрывал заведомо безнадежные дела и спешил к своей возлюбленной. Весной он лично отремонтировал фонтан в центральном парке. Фонтан бездействовал последние двадцать лет и, проснувшись, вдруг обнаружил такое рвение к работе, что его струи взмыли над крышами пятиэтажек. Веселый дождик разогнал из парка всех алкоголиков и наркоманов. В парке стали собираться только влюбленные. Они целовались под зонтиками или бродили босиком по лужам даже в самую отчаянную жару.

А потом, уже осенью, невеста ушла от Мишки. Точнее говоря, она вышла замуж за своего богатого поклонника и уехала покорять Париж. Мишкина драма, в отличие от его счастья, была тихой и не заметной. Он стал напрашиваться на самые опасные задания, но его не брали ни бандитские «пушки», ни хулиганские «перья»…

3.

Генерал Сидоров подошел к толпе милиционеров. Один из них подсматривал в замочную скважину. Генерал отстранил любопытного и сам присел возле двери.

«Красивая!.. — подумал он, невольно залюбовавшись девушкой. — Кстати, действительно на балерину похожа».

— Как ее зовут? — тихо спросил генерал.

— Настя…

«И имя подходящее!» — решил Сидоров.

Его случайно и мягко толкнули ниже поясницы. Генерал споткнулся о косяк, рухнул на колени и открыл лбом дверь. Девушка за столом подняла глаза на шум. В дверном проеме стоял на карачках толстый человек в генеральской форме.

— Извините! — бодро сказал Сидоров и быстро встал. — Вы пишите заявление, пишите!.. Сейчас к вам следователь придет. Он и будет вести ваше дело.

Генерал закрыл дверь и потребовал ключ. Заперев дверь, он положил ключ в карман.

— В общем, так, ребята, а теперь срочно найдите Мишку, — сказал генерал Сидоров. — Хоть из-под земли его достаньте.

4.

Прошел час. Настя давно написала заявление, но следователя не было. Девушка встала и подошла к двери. Дверь была закрыта. Настя постучала.

— Да-да?.. — тут же спросил ее вежливый голос снаружи.

Девушка сказала, что она опаздывает на свидание с женихом.

— Я сейчас генералу Сидорова доложу, — сказал голос.

Настя услышала, как в коридоре неторопливо затопали сапоги…

5.

— Да что они, эти балерины, в женихах-то настоящих понимают?! — громко заявил генерал Сидоров, выслушав доклад дежурного. — Ты вот что, сержант, сделай вид, что тебя не существует.

— Совсем не существует? — уточнил дежурный.

— На все сто! — подтвердил генерал. — Пусть ждет.

Между тем тихая паника царила уже не только в 45-м отделении, но и во всех прилегающих к нему глухих окрестностях. Следователя Мишку Ершова искали везде: в пьяных забегаловках, где несчастные влюбленные частенько оглушают себя спиртным; в подозрительных подвалах, словно специально построенных для милицейских засад, и даже на чердаках, где, по поверью некоторых молоденьких милиционеров, можно было запросто наткнуться на снайпера, готовящегося совершить заказное убийство доброго и простодушного миллиардера.

— Она уже ногами в дверь колотит, — через час доложил генералу Сидорову майор Алехин. — В общем, это… про свидание свое кричит.

— Любовь, да?.. — усмехнулся генерал Сидоров.

— А если действительно любовь?

— Замолчи, не дави на психику! — огрызнулся Сидоров.

Он стоял у окна, курил и рассматривал за окном снег, перемешанный с дождем.

— Товарищ генерал, это противозаконно, в конце концов, — сказал майор Алехин. — Мы не имеем права задерживать потерпевших.

— Ты бы лучше Мишку нашел.

Но Мишки не было в моргах, вытрезвителях и больницах. Он не вылетал на самолетах, не выезжал на поездах и не отплывал на морских лайнерах ввиду полного отсутствия последних.

Милицейский радиоэфир ругался едва ли не сотней охрипших голосов.

— За городом искали?

— Все лесополосы прочесали.

— А у матери в деревне?

— Три раза ей звонили.

— В сугробах искали?

— Каких еще сугробах?! Весна уже, от сугробов одно название осталось!..

— Вот и ищите там. Иначе сами к Сидорову на доклад пойдете.

6.

В коридоре послышался шорох, и Настя перестала барабанить в дверь.

— Откройте сейчас же!.. — закричала девушка.

Шорох повторился, потом кто-то кашлянул явно генеральским басом, и смущенно спросил:

— А вы заявление написали?

— Я про вас сейчас все напишу! — грозно пообещала Настя.

— Понимаете, в чем дело… — сказал бас. — Мишку Ершова пока найти не могут.

— Какого Мишку?.. — возмутилась девушка. — Мне не нужен никакой Мишка!

Из коридора ничего не ответили.

Настенька подошла к окну. Наверное, это было единственное окно в отделе в 45-м отделе милиции, которое не украшала решетка.

«Это сладкое слово свобода!..», — вспомнила вдруг девушка название старого кинофильма.

7.

Настю поймали, когда она пыталась нашарить ногами опору, уже наполовину спустившись из окна. Девушку деликатно, то есть насколько это позволяла сложившаяся ситуация, подсадили на прежнее место. Потом милиционеры сняли решетку с соседнего окна и быстро приладили к окну комнаты, вдруг ставшему «КПЗ».

Объявленный генералом Сидоровым план «Перехват Мишки» продолжал приносить плоды, но все они были чисто уголовными: было задержано пять наркокурьеров, шесть угонщиков машин, три квартирных вора и четыре налетчика на инкассаторов.

— А где Мишка?! — перешел на откровенный рык генерал.

Майор Алехин только пожимал плечами.

— Может быть, мы его вообще не найдем…

И почти тут же майор переходил на жалобное нытье:

— Товарищ генерал, меня же посадят!.. Это противозаконно задерживать пострадавшую, — уныло бубнил он. — Отпустите девушку на свидание.

— Знаем мы, чем эти свидания заканчиваются, майор, — отмахивался Сидоров. — Парижем заканчиваются, понимаешь, да?

Настя колотила в запертую дверь уже не ногами, а стулом. Но предварительно удостоверившись, что ей не предоставят адвоката и не объяснят причину ее задержания, девушка выбила стулом окно. Крики девушки в окно милиционеры заглушили свистками и тремя громкоговорителями.

Майор Алехин написал заявление «на расчет». Лейтенант Кудрявцев, принесший девушке ужин из ближайшего ресторана, вырвался из комнаты с расцарапанным лицом и синяком под глазом.

Генерал Сидоров порвал заявление майора Алехина и не без ехидства поздравил его с поимкой «вора в законе» Сеньки Хриплого. Этого неуловимого вора искали пять лет, но теперешняя удача совсем не обрадовала генерала Сидорова.

— Не найдешь Мишку, я сам тебя уволю! — пообещал Алехину генерал.

Конец поискам Мишки Ершова положил капитан Еремин, пришедший на ночное дежурство.

— Так ведь он на задание с московским ОМОНом поехал… Веньку «Косого» брать.

Сидоров застыл. Московский ОМОН всегда действовал самостоятельно и почти не информировал «туземное» начальство.

— А давно уехал?

— Еще в обед. Уже взяли, наверное.

— Кого?!

— «Косого»…

— К черту «Косого»!.. — рявкнул генерал. — Мишку сюда, быстро!

8.

Машина «скорой помощи» остановилась возле 45-го отделения милиции ровно в 23.30. Санитары вынесли носилки и осторожно поставили их на снег. У Мишки Ершова было бледное лицо, а лоб закрывала окровавленная повязка.

Настя замерла и опустила стул, с помощью которого громила в комнате остатки мебели. Девушку вдруг поразила наступившая вокруг тишина. Она поняла, что что-то случилось… Что-то огромное, похожее на победу в великой войне или на тихий и ясный рассвет после долгой ночи.

Девушка поставила стул и села. В коридоре послышались мерные шаги сапог…

В комнату вошел генерал Сидоров.

— На улице холодно, Настя, — строго сказал он. — Шинель мою, пожалуйста, набросьте.

Настя встала… Сидоров набросил на плечи девушки генеральскую шинель.

— Идемте.

— Куда?.. — неуверенно и робко спросила девушка.

— Тут недалеко… Вас уже ждут.

В коридоре никого не было. Все стояли на улице и жадно смотрели на девушку. Толпа казалась чем-то единым, ждущим и удивительно живым.

Генерал Сидоров и Настя остановились возле носилок.

— Вот он… Мишка наш! — генерал Сидоров держал над Настенькой зонтик. — В общем, он и будет вести ваше дело, Настенька.

 Мишка приоткрыл глаза и посмотрел на склонившуюся над ним девушку.

— А это потерпевшая, — пояснил Мишке майор Алехин, высунувшись из-за толстого плеча генерала Сидорова. — Ее Настя зовут. Кстати, она тут недалеко учится…

— В балетном училище, — добавил за подчиненного генерал.

Настя вдруг улыбнулась, рассматривая Мишкино лицо. Он тоже слабо улыбнулся в ответ и закрыл глаза. Пауза явно затянулась, но об этом никто не думал. Никто не хотел расходиться…

Санитары взяли носилки. Настя пошла следом, держа над носилками предупредительно одолженный генералом зонтик. Носилки поставили в машину. Настя села возле них. Машина тронулась.

Генерал Сидоров вытер мокрое от снега и дождя лицо.

— А ты говорил!.. — сказал он Алехину. — Ничего ты не понимаешь в балеринах, майор.

— Настя в вашей шинели уехала, товарищ генерал, — напомнил майор.

— Ну и пусть, — отмахнулся Сидоров. — Так ей в больнице будет легче врачами командовать. Да и вообще, ты почитал бы хоть что-нибудь о балете, майор. Это же искусство все-таки… В целом, очень душевное искусство.

И генерал устало поплелся в отделение…

Конец рассказа

 

И. В. Буквально вижу последние кадры: полутемная кабина «скорой», профиль девушки, уголок воротника шинели и свет падает так, словно на голове девушки надета пилотка. А за окном — огни большого современного города… Вы и в самом деле сказочник, Алексей Николаевич, и мне нравятся ваши фокусы со временем. Только не понятно, зачем Вы сделали самого главного начальника генералом, причем приглуповатым?

А. Н. Затем, что с таким генералом можно проиграть сражение, но никогда войну.

И. В. Смело. В реальной жизни мы видим совсем других генералов. Впрочем, кажется, нам пора заканчивать это интервью. В заключение хочу сказать, что… Алексей Николаевич, а где та цель, в которую летела ваша стрела? Иными словами, где то главное, без которого Вы не стали бы работать на этим интервью? Что там у Вас за пазухой? Вынимайте!

А. Н. Это «что-то» довольно нагловатая штука, Ирина Владимировна. Например, если бы так поступили со мной, мне бы это не очень понравилось.