Колдуны, целительство, искусство маски по К.Леви-Строссу

Действенность магии требует веры в нее предстающей в трех видах, дополнительных по отношению друг к другу. Прежде всего, существует вера колдуна в действенность своих приемов, затем вера больного, которого колдун лечит, или жертвы, им преследуемой, в могущество колдуна и, наконец, доверие общества и его требования, создающие нечто подобное постоянно действующему гравитационному полю, внутри которого складываются взаимоотношения колдуна и тех, кого он околдовывает.

Превращение в сказку действительности, которая сама по себе остается неизвестной, осуществляется благодаря совместному действию трех видов опыта: во-первых, опыта самого шамана, который, если он действительно шаман по призванию (и даже если это не так, то в силу самой его практики), испытывает специфические состояния психосоматического свойства; во-вторых, больного, который действительно чувствует улучшение или не чувствует его; в-третьих, зрителей, которые участвуют во врачевании, испытывают при этом воодушевление и получают интеллектуальное и эмоциональное удовлетворение, служащее основой коллективного согласия с верностью лечения, что, в свою очередь, ведет к следующей его фазе. Эти три элемента того, что можно было бы назвать комплексом шаманства, неразрывно связаны между собой.

У масок тесная связь с мифами.

Основные типы масок

В работе «Путь масок» (1979) Леви-Стросс обращает внимание на исключительное сходство изображений мифологических существ в различных типах культур. Маска выступает как опознавательный знак, выявляет бессознательные структуры разума, объединяющие различные типы культур. Леви-Стросс рассматривал маску как средство последовательного осуществления перехода от символа к значению, от магического к обыденному и от сверхъестественного к социальному.

Танцевальная маска J. В костюме держателей маски доминировал голубой цвет. Кайма делалась из лебединых перьев, как и юбка, как и поножи и нарукавные повязки — иногда из шкурки нырка, — надевавшиеся танцорами. Некоторые из северных групп, клаус и слайямун вместо перьев использовали какую-то блестящую и также белую солому. У масок в руке был специальный систр, сделанный из раковин морского гребешка, нанизанных на деревянный обруч. Маска ахайте выражает родство с белым цветом. Другая, следовательно, будет черной или будет выражать родство с темными тонами.

Swaihwe и ее костюм украшены перьями; если другая маска включает отделку животного происхождения, то таковая должна быть из шерсти. У маски едайте выступающие глаза; глаза другой маски будут иметь противоположный вид. У маски swaihwe большой открытый рот, нижняя челюсть отвисает, выставляя напоказ огромный язык; потребуется, чтобы у другого типа маски форма рта препятствовала этому органу выставляться.

Какой-либо тип маски, рассмотренный лишь с точки зрения пластики, отвечает другим типам, контуры и цвет которых он трансформирует, обретая свою индивидуальность.

Для того чтобы эта индивидуальность противопоставлялась индивидуальности другой маски, необходимо и достаточно, чтобы доминировало одно и то же отношение между сообщением, передать или обозначить которое является функцией первой маски, и сообщением, которое в той же либо в соседней культуре должна передавать другая маска.

Dzonokwa; известны и ее многочисленные маски, с характерными чертами, позволяющими легко ее идентифицировать.Эти маски — черные или, скорее, в их декоре превалирует черный цвет. Чаще всего у них отделка из черной шерсти, изображающей волосы, бороду, усы (чем украшены даже женские экземпляры), а держатели масок накрывались черной накидкой либо медвежьим мехом или мехом темной масти. Вместо выступающих и вытаращенных глаз, какие у масок swaihwe, глаза, погруженные в глубь орбит, пустые либо полуприкрытые. На деле вогнутость не ограничивается глазами: щеки также впалые и аналогично — другие части тела, когда Dzonokwa изображается стоящей.

Согласно сэлиш, прототипы масок swaihwe происходят с неба либо из толщи воды, иначе говоря, сверху либо снизу. Людоеды или людоедки, прототипы масок Пгопокууа, как нам сказали, происходят с гор либо из леса, издалека. С точки зрения функциональной маски swaihwe представляют предков, основателей наиболее высоких линиджей: они воплощают социальный порядок, в оппозиции к Dzonokwa, которые суть асоциальные духи, не предки — ведь, по определению, это творцы следующих за ними поколений, — но похитители или похитительницы детей, препятствующие этому следованию. Во время танцев маскированный персонаж стремится ослепить маски swaihwe ударами копья. Dzonokwa слепа либо поражена дефектом зрения и сама стремится ослепить, налепляя смолу на веки тем детям, которых она похищает, неся их в корзине, тогда как маски swaihwe сами переносятся в корзинке. Наконец, если маски swaihwe никогда не появляются во время зимних сакральных ритуалов, то маски dzonokwa по праву принимают там участие. Квакиутль разделяли год на две половины. Во время половины, называемой бакус, охватывавшей весну и лето,превалировала система, состоявшая из кланов. После четырехдневного карнавала, называемого класила, в течение которого выступали маски предков, открывался период цецека, занимавший осень и зиму. От периода к периоду менялись имена собственные, песни и даже музыкальный стиль.

Tsanaq: черная великанша, с заросшими бровями, глубоко посаженнымиглазами, с длинными густыми волосами, наморщенным ртом с крупными губами и впалыми, как у трупа, щеками. Держатель маски покрывался черной накидкой и стоял у двери, шатаясь, как если бы ему не удавалось побороть сон.

19. Советская и российская школа структурализма (С. Широкогоров, В.Пропп, В.В.Иванов, В.Н. Топоров).

Сергей Михайлович Широкогоров. Главной заслугой Широкогорова является введение понятия «этнос» как самостоятельной социологической и научной категории, на которой он предлагал в качестве широкой научной программы строить новую дисциплину «этнологи». Широкогоров выделял в качестве фундаментального признака этноса эндогамию, т.е. лигитимную возможность заключать брак внутри этой группы. В принципе эндогамии заложено то, что этнос состоит как минимум из двух экзогамных групп (родов), что качественно отличает его от расширенного представления о роде. Особое внимание он уделял феномену шаманизма как центральному моменту этнического бытия. Именно Широкогоров привлек внимание этнологов и антропологов к фундаментальной социальной функции шамана в архаических обществах, в которых он выполняет ключевые жизненные операции, необходимые для поддержания этнического бытия и трансляции «этнографического комплекса». Владимир Яковлевич Пропп. На Проппа повлияли идеи французского этнографа и издателя Эмиля Нурри. Нурри предлагал расшифровку волшебных сказок как древних ритуалов инициации, переживаемых в воображении. Пропп, вслед за Нурри, рассматривал волшебные сказки как повествование о древних архаических культурных и хозяйственных практиках и предложил для их анализа использовать структурный метод. Этот метод сводиться к тому, что из множества сюжетов и персонажей сказок выделить ограниченное количество функциональных комплексов, которые отражают историческое содержание соответствующих хозяйственных и магических ритуалов, зашифрованных в напластованиях более поздних эпох. Пропп считал, что древнейшим ядром волшебной сказки является комплекс тем, сюжетов и ситуаций. Связанных с охотой, собирательством и сопряженных с ними обрядов. Сюжеты, связанные с архаическим пластом, основаны на принципиальном обряде смерти и воскрешение героя и обмене со зверем жизненно важными атрибутами. По Проппу, чудовище должно проглотить героя, чтобы дать ему новую жизнь и восстановить баланс между охотниками. Убивающими зверей, и зверьми, символически убивающими охотников. Другим более поздним слоем волшебных сказок являются аграрные сюжеты, характерные для обществ, менее зависящих от охоты и собирательства и производящих продукты питания в ходе сельскохозяйственных работ и разведения скота. Вячеслав Всеволодович Иванов и Владимир Николаевич Топоров. Они написали совместно ряд важнейших работ по древнеславянским мифологическим представлениям и языковым особенностям. Иванов и Топоров выступили инициаторами составления и издания. А также авторами многих статей двухтомного издания «Мифы Народов Мира». Иванов развивает идею о том. Что наиболее гармоничные типы древних обществ разводят по разные стороны статус и прямую политическую власть, основанную на насилии и предполагающую прямое подчинение. Король в таких обществах пользуется максимальным престижем и высшим статусом, но его властные полномочия ничем особенно не отличаются от остальных членов. Ритуальный характер королевской власти, по Иванову, предшествует ее становлению властью прямой и деспотической. Такое представление опрокидывает привычные гипотезы эволюционистов относительно того, что примитивные общества основаны на принципы прямой доминации вожака, сильнейшего. Классическим является труд Иванова по антропологии «Наука о человеке». В советское время Иванов и Топоров находились на периферии официальной науки, т.к. исповедовали структуралистический подход, фундаментально отличившийся по своим идеологическим предпосылкам и методологически от марксизма.