Приемы и способы информационно-психологического воздействия в информационном противоборстве воюющих сторон в Сирии

С правовой точки зрения, отношения России и Сирии регулируются согласно положениям Договора «О дружбе и сотрудничестве между СССР и Сирийской Арабской Республикой», который был подписан 8 октября 1980 г.[36].

В сентябре 2015 г. Башар Асад, руководствуясь вышеупомянутым правовым актом, обратился к нашей стране с просьбой о военном вмешательстве; уже 30 сентября Россия совершила первые удары. Реакция СМИ Запада на предпринятые военные действия была незамедлительной. Например, американское издание «The New York Times» 30 сентября заявило, что Россия нанесли авиационные удары не по позициям так называемого Исламского государства, а по местам дислоцирования оппозиционных подразделений, воюющих против режима Асада. Кроме того, в данной статье приведены слова на тот момент государственного секретаря Джона Керри, который заявил, что американская администрация будет приветствовать «любые реальные усилия» Москвы, направленные против Исламского государства[37]. Также 31 сентября была опубликована статья в «Washington Post», где значительное внимание уделяется российским техническим возможностям, в особенности, авиатехнике. Автор проводит весьма занимательную параллель между украинскими событиями и ближневосточным конфликтом, конкретно, он утверждает, что во время войны в Украине украинскими ВВС были потеряны несколько самолетов СУ-25s в результате атак ракет для стрельбы с плеча, более известных как ПЗРК, которые были выпущены сепаратистами, поддерживаемыми Россией. Подобно сепаратистам, обладавшим таким же достаточно сложным ПЗРК, как китайский FN-6 и российский SA-16, были замечены представители Исламского государства и бойцы против режима Асада[38]. Кроме того, «CNN», ссылаясь на Джона Маккейна, 1 октября заявило, что российская сторона выполняла удары не по ИГИЛ, а по поддерживаемыми отрядами ЦРУ противникам правления Башара Асада. Джон Маккейн, в свою очередь, резко сказал в том интервью, что она может абсолютно точноверифицировать ориентированность российских ударов против Свободной сирийской армии, обучаемой ЦРУ и поддерживаемой ЦРУ[39]. Таким образом, проведя анализ ряда западных массмедиа, мы приходим к выводу, что открытой антироссийской направленности они, конечно, в себе не несут. Ведь США и Россия – две великие державы – вместе делали одно общее дело, боролись с распространением радикального ислама и террористической угрозы в лице ИГИЛ. С другой стороны, ознакомившись с иностранной прессой, мы не можем утверждать, что ее оценка деятельности Российской Федерации в данном конкретном регионе является однозначно положительной, подтверждением чему может служить очень частое апеллирование к тому факту, что российские войска подвергали обстрелу те районы Сирийской Арабской Республики, где концентрация боевиков была наименьшей. Что касается российских СМИ, «Независимая газета» 1 октября привела слова чрезвычайного и полномочного посла Сирийской Арабской Республики Рияда Хаддада, заявившего, что «сирийские власти приветствуют готовность России направить ВВС в страну для борьбы с ИГ». Он также добавил, что Дамаск рад любой помощи, «будь то авиаудары или наземная операция». Кроме того, посол особо подчеркнул, что «данная просьба исходила лично от президента Башара Асада, и все действия, конечно, соответствовали международному праву и Уставу ООН». Более того, по словам политического советника министра информации Сирии, Ади аль-Ахмади, российские военные присутствовали в стране на законных основаниях, по приглашению Дамаска, что должно было стать «уроком для Запада»[40]. «Российская газета» 2 октября подчеркнула, что самолеты воздушно-космических сил РФ нанесли точечные удары именно по пяти объектам Исламского государства, в результате чего был полностью уничтожен командный пункт террористов в провинции Идлиб. В этой же провинции после серии авиаатак был нанесен значительный ущерб инфраструктуре лагеря подготовки боевиков ИГИЛ. «Коммерсант» в одной из своих статей от 31 сентября упомянул российского министра иностранных дел С.В. Лаврова: «Нет, мы не планируем расширять наши авиаудары на Ирак. Мы не были приглашены, нас не запрашивали, и мы, как вы знаете, вежливые люди. Мы не приедем, если нас не пригласят»[41]. Итак, рассмотрев ряд российских СМИ, мы можем отметить, что в целом «четвертая ветвь власти» оправдывает действия российского правительства или, по крайней мере, не выступает явно против. Также подчеркивается, что российская сторона совершала удары исключительно по территориям, подконтрольным террористам и не по каким иначе. То есть, проведя сравнительный анализ, мы можем отметить, что относительно небольшой промежуток времени (30.09.15 – 02.10.15) вызывает существенные расхождения в масс-медиа Запада и России. Во-первых, следовало бы упомянуть, что основным камнем преткновения являются районы обстрела ВВС России. Так, по мнению американцев, основным направлением авианалетов России были не представители ИГИЛ, а мирные жители. Безусловно, в последнее время всеобъемлющее стремление США к установлению демократий и верховенству гуманизма стало неотъемлемой частью международного процесса. Однако, на мой взгляд, в данном конкретном случае ключевым является тот факт, что практически во всех американских массмедиа просматривается упоминание «борющихся с режимом Асада». Тем не менее, как известно, Президент России Владимир Путин объявил, что с 15 марта 2016 года Россия выводит основною часть контингента своих военных сил из Сирии[42]. Однако отображение данного события в СМИ Запада также нельзя назвать однозначным. Например, «The New York Times» 15 марта выпустило статью, в которой говорилось, что это решение России не только застало Вашингтон врасплох, но и опровергло убеждение американского Президента, что подобный военный авантюризм нанесет России серьезный ущерб. Тем не менее, в целом, американская сторона утверждала, что такое российское вмешательство сделало поиск политического решения в данном конфликте еще более сложным. Однако США были уверены, что, если их военное присутствие в регионе сохранится, в конце концов, результат будет достигнут[43]. «The Washington Post» 16 марта также заявила, что подобный шаг России был весьма неожиданным для штатов, как и в прошлых случаях – во время воссоединения с Крымом и начала военной операции в Восточной Украине. Рассматривая реакцию СМИ России, следовало бы упомянуть, что «Независимая газета» обуславливала вывод российского военного континента из Сирии выполнением основной задачи, поставленной перед Минобороны. Кроме того, основная мысль статьи «Российской газеты» сводилась примерно к тем же обстоятельствам - Россия не просто выполнила свои военные задачи, а сделала это высоко профессионально. Также упоминалось, что наша страна во время боевой операции апробировала многие оружейно-технические новинки, которые в последние годы массово внедряются в российскую армию, и убедило весь мир в преимуществах нашего военного потенциала[44].

Итак, проанализировав вышеуказанные примеры, можно прийти к выводу, как Россия, так и США рассматривали вывод военного континента нашей страны в разных плоскостях. К примеру, США, прежде всего, пытались акцентировать внимание на том, что регион Ближнего Востока являлся зоной их непосредственных национальных интересов. Хотя действия России в целом соответствовали тем принципам, которые были установлены международной коалицией по борьбе с ИГИЛ, они шли в разрез со стратегическими интересами США, которые, как это уже было отмечено, стремились низвергнуть Президента Сирийской Арабской Республики Башара Асада. Кроме того, западные СМИ проводили неоднозначную параллель между событиями в Сирии и украинским кризисом; причем делалось это в весьма провокационном контексте. В то же время реакция российских массмедиа в целом соответствовала общегосударственной линии по данному вопросу. Результаты военной операции в Сирии носили положительную оценку, потому что после ее имплементации в регионе произошло весомое сокращение террористической угрозы и освобождение значительных территорий, захваченных ранее. Подобные результаты полностью соответствовали ожиданиям официального сирийского правительства. На мой взгляд, участие России в данной борьбе с террористами носило определяющий характер; это было одним из первых проявлений нашей страны как мощной военной державы, которая имела свое мнение по текущей повестке дня, и это мнение необходимо было учитывать. Безусловно, на тот 380 момент еще не был забыт опыт неудачной для России афганской кампании. Возможно, именно поэтому Россия, с одной стороны, стремилась оказать всяческую поддержку официальному правительству, а с другой, не позволяла вовлекать себя в конфликт вопреки собственным интересам и тем возможностям военного плана, которыми наша страна обладала на тот момент. В заключении мне хотелось бы сказать, что наша страна долгое время занимала лидирующее положение по своему военному потенциалу, боевой моще и силе. Меньшее внимание уделялось развитию альтернативных методов ведения борьбы, в частности в информационном пространстве. По мнению многих отечественных специалистов, это оказало ключевое влияние на наш проигрыш в информационном противостоянии во время Грузино-Осетинского конфликта 2008 года. Однако, как бы то ни было, для не повторения подобного инцидента в будущем в России был принят целый ряд мер по укреплению информационной безопасности страны, в том числе и указания Совбеза РФ и указы Президента. Благодаря этому, можно с уверенностью заявить, что, когда России был брошен новый вызов – обеспечение информационного сопровождения процесса воссоединения Крыма с Россией в 2014 году – наша страна сумела дать достойный отпор противнику.