Первая и главная задача мозга – создать модель реальности, в которой мы живём.

Всё, с чем мы привычно имеем дело, создано нашим мозгом. На наши хемо-, механо-, фото- и прочие рецепторы поступает аналоговый сигнал – фотоны, молекулы, колебания окружающей нас физической среды и т. д.

Причём сигнал наши рецепторы воспринимают в очень узком диапазоне. Например, видимый нами свет – это лишь одна десятитриллионная часть всего электромагнитного спектра. Капля в море, а птицы, пчёлы и даже многие рыбы и то видят куда лучше нас.

Но ограничение по спектру – это сущая ерунда в сравнении с другими "сенсорными иллюзиями". Например, у мира совсем нет цвета или температуры, в нём нет веса, времени, пространства, плотности, фактур и т. д. Всё это – лишь продукт нашей с вами психической деятельности.

Слова, которые мы произносим, – это дыхание, удары воздуха о голосовые связки, движения нёба и языка, поэтому всякое взаимопонимание между людьми – лишь шаткая условность. Мы на самом деле не знаем подлинных значений тех слов, которые слышим или читаем, каждый из нас понимает под ними что-то своё.

Всё, что мы можем знать о других людях, включая наших близких, – лишь гипотезы, которые и работают-то из рук вон плохо. Впрочем, наши знания о самих себе – ничем не лучше. Как показывают исследования социальных психологов, мы вообще ничего не знаем о себе – до боли, до рези от этой правды в глазах. Чего стоит эксперимент с гарвардскими студентками, о котором я рассказывал в "Красной таблетке"!

В общем, во всём этом хаосе раздражителей, обрушивающихся на наш мозг, ему надлежит построить модель мира – кривую, косую, ограниченную, но достаточно функциональную. Функциональную – это значит, что созданная мозгом модель реальности должна позволять ему решить те задачи, которые перед ним поставлены эволюцией и культурой.

Так что вторая и не менее значимая задача нашего мозга – это как раз реализовать тот самый функционал.

Как мы с вами уже знаем, мозг создан эволюцией для решения задач, которые ей – этой эволюции – важны. То есть, по возможности, помочь нашему организму выжить и передать свои гены потомству.

Да, мы контейнеры при пересылке генов из прошлого в будущее, без какого-то другого, по крайней мере с точки зрения эволюции, смысла. Звучит, конечно, так себе, я понимаю. Но что поделать? Суровая правда жизни.

Итак, у мозга уже есть карта реальности (её модель), и он простраивает на ней маршруты к промежуточным целям, которые определены генами-мемами, сидящими на соответствующих этажах нашего мозга – в подкорке и коре.

Что нужно делать, учитывая положение дел на нашей карте реальности, чтобы не умереть с голоду? В разных точках земного шара – где-нибудь в Лондоне или, например, в Амазонии – эта задача предполагает разные маршруты.

В Лондоне вам нужны деньги и знание того, что такое продуктовый магазин, кафе, ресторан. В Амазонии вам нужны стрелы, копья и навык выслеживать диких животных. Соответственно, и карты эти мозги – лондонские и амазонские – строят разные.

С продолжением рода ситуация аналогичная: в Лондоне один маршрут, в Амазонии – другой.

В Лондоне вы должны выучиться, стать достойным членом общества, начать зарабатывать достаточно, чтобы содержать семью, и где-то там дальше появляются дети.

В Амазонии, я полагаю, надо стать каким-нибудь воином, доказать свою ценность для племени. И тогда ваш вождь одобрит ваш союз с прекрасной представительницей одного из семейств, находящихся в его сфере влияния. Ну и дальше, опять-таки, дети.

Итак, мозг всегда делает одно и то же: у него есть карты и есть функционал (задачи, которые он должен решить). И чем он, так сказать, лучше скроен, тем более точные карты (модели) реальности он строит и тем сильнее он стремится к тому, чтобы добежать по этой карте к имеющейся в нём же цели.

Понадобилась ли нам тут какая-то "самость", "я" или, прошу прощения, "личность"? Боюсь, что нет. Ровно с тем же успехом мозг какой-нибудь ящерки делает ровно то же самое – создаёт модели реальности и строит по ним маршруты, дабы поесть и с кем-нибудь скреститься.

Теперь давайте на секунду остановимся и спросим себя: как мы оказались там, где мы сейчас оказались? Не оглядывайтесь по сторонам, мы не будем вдаваться во все детали, а примем к рассмотрению лишь один аспект реальности: то, что вы сейчас читаете (или прослушиваете, например, в аудиоверсии) эту книгу.

Как так получилось? Можно, конечно, считать, что это было вашим сознательным выбором – взять эту книжку и почитать. Но это, мягко говоря, наивно. На самом деле к этому событию – чтению данной книги – вас привела огромная совокупность различных факторов.

Возможно, вы уже читали какую-то другую мою книгу, смотрели мои лекции, подписаны на мой Инстаграм. При этом то, что я вам так или иначе уже рассказывал, было воспринято вами – вашим мозгом – как существенная информация, способная помочь вам в достижении ваших целей – в чём-то разобраться, что-то понять про себя и т. д.

Возможно, вы слышали об этой книге от своих друзей или знакомых. Они положительно о ней отозвались и сказали: "Знаешь, ты просто почитай, а потом поговорим…" На вашей карте (модели) реальности образовалась лакуна, белое пятно – что-то такое надо прочитать для продолжения, так сказать, разговора.

Возможно, в вашем мозге есть модель реальности, где указан некий ставший ценным для вас пункт – например, "добиться успеха в жизни", "победить своих драконов", "найти своё предназначение". По этой причине ваш мозг искал релевантную информацию, и вы случайно наткнулись на мою книгу, потому что она как раз и называется "Вся правда об успехе".

Очевидно, что все описанные ситуации чуть посложнее, чем поесть или оставить потомство, но и они возникли не просто так.

Если поесть и скреститься – это из разряда "подкорковых тараканов", то "разобраться в себе" или "добиться успеха в жизни" – это "корковые тараканы", хотя и они являются лишь производными "подкорковых". Предполагается – в некотором смысле, – что если вы "разберётесь в себе" и "добьётесь успеха в жизни", то вероятность поесть и скреститься у вас будет больше.

Проще говоря, усложнение карты реальности (а она у нас всё-таки чуть посложнее, чем у рептилии) позволяет нашему мозгу находить более сложные и изощрённые ходы для решения в конечном итоге всё тех же базовых потребностей – безопасность, социальность и продолжение рода.

Тут всё объяснимо: мир, в котором мы живём, сложнее, чем у той же рептилии, а потому и наши карты выглядят позаковыристее. Да и маршруты на этих картах получаются у нас поголовокружительнее. Там, где у рептилии – прыг-скок, под кусток и молчок, у нас надо, например, книжки Курпатова читать.

Справедливости ради, помимо всего этого невероятного усложнения нашего с вами мира разнообразными продуктами культуры (от языка и речи до ценностей и научных теорий), никаких принципиальных отличий между нами и теми же рептилиями нет: и мы, и они – всё те же самые контейнеры с генами, переправляющие их из прошлого в будущее.

Появилась ли в таком случае хоть какая-то действительная необходимость в "самости", "я" или "личности"? Нет, хотя подобные артефакты, как и сама культура, например, вполне могли возникнуть по ходу пьесы.

Важно другое – почему вы читаете книги (мою, в частности), а кому-то достаточно Инстаграм полистать с весёлыми картинками, с друзьями в баре потрендеть или в курилке парой слов перекинуться?

Может быть, это связано как-то с "самостью", "я" или даже "личностью", стремящейся к той самой маслоувской самоактуализации?

Боюсь, что и в этом случае нужды в такого рода химерах, даже если их тени и мелькают где-то по сторонам, нет никакой.

Тут – хочешь не хочешь – вспомнишь знаменитый диалог великого французского математика и астронома Пьера-Симона Лапласа с императором Наполеоном:

– Вы написали такую огромную книгу о системе мира и ни разу не упомянули о его Творце! – пожурил его император.

– Сир, я не нуждался в этой гипотезе, – простодушно ответил учёный.

То есть дело просто в самой сложности системы – чем она становится сложнее, тем более сложным становится и взаимодействие с ней.

В процессе вашего взросления и воспитания вам был вменён определённый уровень сложности окружающего вас мира – вы изучили множество условностей, общественных предписаний, знаний о том, как и что работает.

По сути, родители и учителя помогали вашему мозгу создать сложную карту реальности в том пространстве культуры, в котором вы воспитывались.

Кого-то пичкали самыми сложными культурными козябрами – хорошим образованием, эрудицию формировали, ответственность прививали, отношения с людьми учили строить основательные и осмысленные.

У кого-то, наоборот, дело было пущено на самотёк. И тут уж что в голову запало, то и запало, какие мемы в ней отфиксировались – такие и прижились. Наконец, какая компания взяла этого человека под своё покровительство, те ценности он и стал исповедовать, реализуя таким образом, впрочем, те же самые базовые потребности, что и любой другой человек.

В результате кто-то сам по себе оказался сложнее, а кто-то – проще. Хотя тут, наверное, даже и не скажешь, что кому-то больше повезло, кому-то меньше.

Чем вы сложнее, тем всё становится сложнее – карты, маршруты, даже сами ваши потребности.

Кому-то, вон, достаточно выпить, закусить и присунуть, а там – хоть трава не расти. Проще некуда. Или другая, но аналогичная по сути конструкция: "чтобы всё как у людей было", "чин-чинарём", "цивильно", "при параде", "чтобы никто ничего дурного не сказал и не подумал".

Чем вы сложнее, тем всё становится сложнее – карты, маршруты, даже сами ваши потребности.

Если мышление у человека проще, а карты реальности в мозгу бесхитростнее, то и маршруты, которые он на них простраивает, сложностью не блещут – "мы звёзд с неба не хватаем", "мы в Академиях не учились" и т. д.

Впрочем, в тех рамках, в которых реальность мира доступна таким мозгам, человек может быть вполне органичен, адекватен и обладать достаточным уровнем "субъективного благополучия".

А кому-то получилось, что нужно большего – взаимопонимания настоящего, общения интересного, впечатлений культурных, дел масштабных, захватывающих, любви чувственной и глубокой.

Это, конечно, по разным причинам происходит:

• где-то прямо гены с заковыкой, о чём я уже рассказывал в книге "Троица";

• где-то это жернова воспитания, то есть не в попу человека целовали с младенчества, а давали, так сказать, почувствовать силу авторитета и культурного прессинга;

• а где-то психофизиологические особенности человека (например, сексуальность) или особенности социальной среды, в которой он воспитывался (например, ситуация в семье), которые с раннего детства заставляли его ощущать сложность мироустройства: что не всё так, как говорят, и не всё так, как кажется.

Сказать, чтобы это было для таких людей каким-то везением, особенно если и то, и другое, и третье сразу, – не скажу.

Но то, что такого рода давление на психику, извне и изнутри, вызывает её неизбежное усложнение, – факт непреложный. А чем она сложнее, опять-таки, тем и карты сложнее, и маршруты на них будут получаться о-го-го какие.

Недаром биографии великих людей (тех, кого мы считаем великими) редко бывают, так сказать, солнечными. Иначе не пришлось бы Ломброзо про "гениальное помешательство" писать, а Гумилёву "пассионарные" теории строить.

Собственно, по этой причине я и не могу согласиться с Екклесиастом в том, что "во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь".

Если уж так случилось, что вы из числа тех, кому суждено строить сложные карты и прокладывать на них витиеватые маршруты, пусть и для удовлетворения, в основе своей, достаточно примитивных, эволюционно детерминированных страстей, мудрость и знания – это единственное, что может вам помочь, чтобы в жизни этой не запутаться.

Если ваш мозг, неважно уже по какой причине, видит мир сложно (строит сложную модель реальности), а необходимость прокладывать маршруты, чтобы всё-таки доводить свои страсти до разрядки, никто не отменял, вам необходимо максимально конкретизировать карту вашей реальности, сделать её максимально полной, подробной, объёмной.

То, что это действительно так, прекрасно объясняет "информационная теория эмоций", разработанная выдающимся отечественным нейрофизиологом академиком Павлом Васильевичем Симоновым, о чём мы очень скоро поговорим.

МЕТАСОЗНАНИЕ-2

В "Красной таблетке" я ввёл понятие "метасознание", чтобы попытаться рассказать о том, как мы можем видеть, воспринимать, осознавать собственную сложность.

В качестве метафоры я использовал хрестоматийный миф Платона о колеснице, который он создал для иллюстрации проблемы человеческого познания. Как вы, возможно, знаете, у Платона есть и другой знаменитый философский миф – о пещере, который очень напоминает по смыслу сюжет фильма "Матрица".

В мифе о пещере Платон рисует нам такой образ: пещера, в ней сидит узник, который может видеть лишь её стену. Он не знает, что происходит за его спиной, а там – перед входом в пещеру – пляшут люди, горят факелы, пылают костры. Но наш узник ничего об этом не знает, он лишь видит хаотичное движение каких-то теней на стене своей пещеры.

Так и человек, согласно Платону, находится в пещере своих представлений о подлинной реальности. Он не знает действительного мира и как в нём всё устроено на самом деле. Не знает он и того, что его представления о мире – это вовсе не истинная картина происходящего, а лишь бледная тень реальности.

Миф о колеснице как раз призван разъяснить нам, что происходит в том самом истинном мире, скрытом от наших глаз. Здесь Платон рисует куда более сложный образ: земной мир, над ним располагается небесный свод, по которому в своих колесницах кружат божества, а ещё выше – мир занебесный, мир Идей.

Идеи, или эйдосы, по Платону, – это сами сущности вещей, их "самое само". В реальном мире мы имеем дело лишь с воплощением этих сущностей в какой-то материальной форме.

Допустим, в мире Идей есть эйдос собаки, некая уникальная собачья сущность, отличающая собак от всех прочих животных. В нашем же мире мы видим уже конкретных собак, в которых эта сущность находит своё физическое выражение.

По Платону, мы узнаём в собаке собаку, потому что когда-то, ещё до рождения, наша душа принадлежала миру Идей, и там она познакомилась со всеми этими эйдосами. Теперь наше земное существование – это как бы постоянное "воспоминание", узнавание, угадывание в нашем мире черт того – другого – мира, прекрасного и подлинного мира Идей.

Платон жил примерно тогда же, когда и Гаутама Будда, то есть две с половиной тысячи лет назад, так что нет ничего странного в том, что в его мифах обнаруживаются ошибки, с лёгкостью опровергаемые современной нейрофизиологией.

Так, например, мы теперь знаем, что наш мозг вовсе не угадывает сущности в вещах материального мира, а привносит свои представления о том, что такое, допустим, та же собака, – в конкретную собаку.

Этот психический феномен получил специальное научное название – "эссенциализм", от слова "эссенция", сущность вещи. И никакой мистики в узнавании вами "эйдоса собаки" в вашем домашнем Тузике нет.

Но всё это не так важно, потому что мы о другом. В мифе о колеснице Платон структурирует не только мир – земной, небесный, занебесный – но и душу человека, которая также состоит из трёх частей – двух лошадей: земного чёрного коня, белого небесного коня, которые запряжены в колесницу…

И тут, наконец, на сцене появляется возничий, призванный управлять этой колесницей с запряжёнными в неё конями. Возничий, как нетрудно догадаться, – это та самая "душа", которая пришла к нам из занебесного мира в момент нашего рождения.

Конечно, всё это литература, но дальше Платон, уже совершенно в духе современной нейрофизиологии, рассказывает нам вот что. Мол, дорогие друзья, всё вот так, как я вам рассказал, но есть одна проблема: возничий не очень-то рулит ситуацией…

Кони у него мощные, каждый со своим нравом:

• чёрный конь – это все наши биологически обусловленные страсти (здравствуй, запрограммированная генами подкорка и "подкорковые тараканы");

• белый конь – это благородные чувства и знания (здравствуй, инфицированная культурными мемами кора и "корковые тараканчики").

Собственно, сюжет мифа разворачивается в этом непрестанном споре между чёрным и белым конями – кто кого куда потянет и кто кого куда вытянет. А что же возничий? Возничему, по большому счёту, остаётся только за всем происходящим наблюдать.

Однако душою наш возничий, по версии Платона, на стороне белого коня, поэтому он как может именно этому коню и подыгрывает. Прямо скажем, не всегда у него это, мягко говоря, получается, но какие-то шаги в этом направлении он может предпринимать.

Что же это за шаги? Платон не объясняет, но если мы держим в голове эту метафору и думаем о возничем как о метасознании, а о мире Идей Платона – не как о мире неких мистический сущностей-эйдосов, но как о пространстве знаний, то всё, кое-как, встаёт на свои места.

Совершая поступки, мы движимы своими потребностями (чёрный конь), которые могут быть реализованы в рамках предлагаемых нам обстоятельств. Но что такое эти "обстоятельства"? Это не реальность как таковая, а наша модель реальности, поскольку реальность недоступна, а мы лишь строим её карты в своей голове.

Если наша модель примитивна – два притопа, три прихлопа, – мы с такой картой, конечно, далеко не уедем. И рассчитывать на достижение желаемых результатов в удовлетворении наших потребностей при таком-то подходе следует с большой осторожностью. Чем чёрт не шутит, конечно… Но вряд ли.