Эвтаназия и отношение к ней.

 

Таким образом, мы подошли к теме эвтаназии. Хотя мы уже писали о ней довольно подробно в своей книге «О небесном и земном»[738], тема эта слишком актуальна, и мы продолжаем её развитие.

Напомним, что термин «эвтаназия», или «эутаназия», ввел английский философ Фрэнсис Бэкон (1561-1626) для обозначения легкой, безболезненной смерти. Современные юристы толкуют этот термин как удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями и средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни. В связи с этим различают активную и пассивную эвтаназию.

За время существования эта проблема породила два непримиримых лагеря: сторонников и противников эвтаназии. Обе стороны аргументируют свою позицию прежде всего соображениями морали. Однако противники стоят на позиции христианства, а сторонники руководствуются гуманистическими соображениями.

Напомним один из главных принципов гуманизма: только жизнь есть благо, страдания же должны пресечься смертью, по возможности легкой. Сам термин «легкая смерть» использован в «Декларации об эвтаназии» от 5 мая 1980 года. В ней сторонники этого «метода» снимают маску, прямо заявляя о том, что эвтаназия — убийство с помощью безболезненного метода для избегания трудностей жизни, которая считается «нечеловеческой» или «недостойной человека».[739]

Термин «эвтаназия» происходит от греческих слов «eu» - «хорошо» и «tanatos» - «смерть», то есть «хорошая», «быстрая», «нежная» смерть, и означает сознательное действие, приводящее к смерти безнадежно больного и страдающего человека относительно быстрым и безопасным путем с целью прекращения неизлечимой боли и страданий.[740]

Эвтаназия была узаконена инструкцией от 14 апреля 1994 года, принятой Голландским парламентом. Его примеру последовали некоторые другие законодательные органы различных стран: Соединенных Штатов Америки (в частности, штата Ориган в 1994 г.), Северной провинции Австралии (25.05.1995).[741]

Одним из родоначальников и крупнейшим идеологом эвтаназии является Джек Кеворкян - «доктор Смерть», как его часто называют. Сам он способствовал умерщвлению 130 больных. Им разработан целый механизм, позволяющий пациентам отправляться в мир иной. Хотя Кеворкян много раз представал перед судом, каждый раз его оправдывали за недостатком доказательств.

Эвтаназия входит в медицинскую практику под влиянием двух основных факторов.

Первый фактор - прогресс медицины, в частности реаниматологии, существенно расширяющей возможности оживления.

Второй фактор - смещение ценностей. Целью жизни начинает считаться наслаждение, и если человек уже не может мыслить, наслаждаться этим миром, - значит, он уже не нужен. А если он еще и доставляет страдания окружающим людям, так это вообще бесполезный продукт общества. Все более распространенным становится мнение, что мучения такого человека нужно срочно прекратить, не нужно ему мешать, нужно дать ему возможность умереть.

Роль врача при этом может быть различной. Существует активная и пассивная эвтаназия. Активная эвтаназия - это введение врачом летальной дозы препарата, то есть, попросту говоря, умерщвление больного с помощью смертельного лекарства. При пассивной эвтаназии прекращается оказание медицинской помощи, чтобы ускорить наступление естественной смерти.[742] Например, больной живет с помощью аппарата искусственного дыхания. Отключить аппарат - значит умертвить его. Это и есть пассивная эвтаназия - отказать больному в помощи, которую он получает.

Сейчас на Западе вводится понятие «поддерживаемое самоубийство» - врач только помогает больному покончить собой, обеспечивая его необходимыми средствами или просто сообщая о том, какая доза снотворного является смертельной. Чаще всего это все обставляется гуманным образом. С больного или с его родственников берется расписка, что претензий к врачу не будет и что врач не несет ответственность за сделанное.

Сторонники эвтаназии подводят под свое мнение целую философскую платформу. Главный аргумент - «право человека самому выбирать свою смерть». Это «право» «выбирать свою смерть», то есть - прекращать свою жизнь, - типичный продукт гуманистического мировоззрения.

    Раньше, в Средние века, господствовала т.н. теоцентричная модель. Главным принципом была воля Божья, которая определяет, как жить человеку и когда умирать, какой смертью - тихой и безмятежной или сопровождающейся мучениями. Начиная с эпохи Возрождения, эта позиция сменяется человекоцентричной моделью. В центре мироздания человек ставит самого себя, все должно подчиняться его интересам, причем интересам потребительским, и если человек сам хочет умереть, кто вправе ему мешать?

    Отсюда - проблема оправдания самоубийств, не только на пороге смерти, когда человек со дня на день умрет, но вообще - оттого, что человек разочаровался в жизни. - «Ах, вы мне не хотите дать всего того, что я хочу - тогда я уйду из жизни, - это мое полное право».

    С точки зрения Православия самоубийство - это тягчайший грех, который не может быть прощен, в отличие от всех остальных грехов. Даже самое страшное преступление Господь может простить, как простил Христос разбойника на кресте, но самоубийство - это всегда вызов Самому подателю жизни - Богу. Получается, что человек сам лишает себя возможности покаяния и уходит в Вечность со своими нерешенными проблемами и с тягчайшим грехом. Что касается участи самоубийц, то они обрекают себя на вечные муки. Даже поминание в Церкви невозможно для этих несчастных людей.[743] И это не просто строгая мера, потому что за всем этим стоит страшная духовная реальность. Не случайно даже хоронили самоубийц на Руси всегда за оградой христианских кладбищ.

Одна из особенностей нашего бытия состоит в том, что не от человека зависит, будет он жить или нет. Родители не спрашивают свое дитя, хотело бы оно появиться на свет. Жизнь - это дар, данный Богом и родителями, и не самому человеку решать, когда ему родиться, а когда - умереть. Пожалуй, это самый главный аргумент против эвтаназии.

Практика военных врачей, например, свидетельствует, что человек способен приспособиться к самым разным условиям: к инвалидности, к ампутации конечностей, - была бы у него воля и стремление к жизни.

Удивительный пример жизнелюбия описан в автобиографической повести Гонсалеса Гальего «Черным по белому». Герой повести, инвалид, говорит: «У меня нет рук. То, чем я вынужден обходиться, можно назвать руками лишь с большой натяжкой. Я привык. Указательным пальцем левой руки я способен печатать на компьютере, в правую - в состоянии вложить ложку и нормально поесть. Жить без рук можно. Я знал безрукого парня, который неплохо приспособился к своей ситуации. Он делал все ногами. Ногами ел, причесывался, раздевался и одевался. Ногами брился. Даже научился пришивать пуговицы. Нитку в иголку он также вдевал самостоятельно… Жить без рук не так уж и тяжело, если у тебя есть все остальное».[744]

После адаптации большинство больных забывали, что совсем недавно просили о скорой смерти. Сначала они думали о том, как на это посмотрит любимая женщина, что скажут соседи по деревне и т.д. Но эти переживания уходили в прошлое, человек адаптировался, психологически приспосабливался, чаще всего через веру, через обращение к Богу, и начинал другими глазами смотреть на мир. И оказывалось, что вовсе не так уж сложно жить, даже инвалиду, человеку, страдающему физически.

       Доктор Роберт Туайкросс из Оксфордского Университета, ведущий авторитет в области паллиативного лечения, вспоминает одного больного, у которого был рак. «Стремясь избавиться от болей и душевных переживаний, он злоупотреблял спиртным и в конце концов попросил умертвить его. После того как у него прошли боли в результате применения лечебных средств, он изменил свои намерения, сказав: «Это не я говорил. Это говорил алкоголь». «Депрессия зачастую сопутствует неизлечимому заболеванию и усложняет его ход, - говорит Р. Туайкросс. - Как только пациент выходит из состояния депрессии, просьб об эвтаназии как не бывало».[745]

       Другой пример - 65-летняя жительница Голландии Инеке Верлоп. Когда она узнала, что неизлечимо больна раком гортани и желудка, она стала серьезно думать об эвтаназии. Но кто-то из знакомых рассказал ей о хосписе «Розенхейвел». «Через пять недель Верлоп сидела на веранде «Розенхейвела». Она считала себя счастливой. «Когда я приехала сюда, я едва могла ходить и говорить, целый месяц в рот ничего не брала, - вспоминает она. - Прошло десять дней, и я болтаю, хожу на прогулки - я успокоилась. Знаю, что живой мне отсюда не выйти, но я чувствую себя человеком». Через несколько недель Верлоп тихо скончалась».[746]

В данном случае больного можно сравнить с ребенком: его психика сильно изменяется. И мы не должны торопиться исполнить любое его сиюминутное желание. Приступ боли, и он говорит: «Принесите мне бумагу, я подпишу прошение об эвтаназии, завтра с утра отключите мне аппарат». Часто бывало, что когда по каким-то причинам этот аппарат почему-то не отключался, больной менял своё решение и оставался жить.

Доктор медицинских наук, проф. Ф.В. Кондратьев обращает внимание на то, что психологическое состояние человека, подходящего к грани жизни, настолько не изучено, что реально нет возможности спрогнозировать, что в последний момент, уже в начавшийся период проведения процедуры эвтаназии, он не откажется от своего желания уйти из жизни, и что он не захочет продлить свою жизнь даже в страданиях.[747]

 «Декларация об эвтаназии» заявляет, что «бессмысленное страдание является злом». Однако «Христианский взгляд на человеческую жизнь, какой бы она ни была, отвергает подобные мнения. Христианин знает, что не бывает бессмысленных страданий. Хотя сами по себе они и являются злом, но Бог может превратить это зло во благо, потому что абсолютного зла не существует».[748]

И ведь не зря же писал В.А. Снегирёв в своем Курсе психологии: «Всякое несчастие, страдание, повышая самочувствие и самосознание, повышает и религиозное чувство»...[749]

    У сторонников эвтаназии есть и другой аргумент: люди, которые безнадежно больны, не желают обременять своих родственников, близких уходом за собой.

    На это можно ответить только словами из Евангелия. Христос сказал: «Кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф. 10, 38). В другом месте Христос говорит о Страшном Суде, - это очень сильное место в Евангелии: «Голоден был Я, и вы не дали Мне есть, жаждал, и не напоили Меня, болен и в тюрьме, и не посетили Меня» (Мф. 25, 42-43). И если мы отказываемся от этого, отказываемся ухаживать за нашими близкими, то Христос скажет нам: «Истинно говорю вам: так как вы не сделали это одному из сих братьев Моих, то не сделали Мне» (Мф. 25, 40). Это - один из путей спасения, о котором говорил Господь. Лишать своих родных возможности ухаживать за нами - значит противиться их спасению.

Существует масса случаев, когда безнадежно больной человек просил о смерти именно под влиянием своих родственников. «Я часто вижу, как людей понуждают к эвтаназии измученные ожиданием неизбежного конца и потерявшие терпение родственники», - говорит психиатр из Амстердама Франк Курселман. Он рассказывает о женщине, родные которой собрались в Амстердаме в связи с готовившейся эвтаназией. Одна родственница приехала из-за границы. Когда в последние минуты больная заколебалась, члены семьи сказали ей: «Ну не зря же она приехала из такой дали». Вместо того чтобы сделать все для соблюдения подлинной воли больной, врач осуществил эвтаназию».[750]

Если мы тяжело больны, то наши близкие и родственники имеют возможность послужить нам, а через нас - Богу. Служение страдающему человеку - это прямой путь ко спасению. Еще в древности в Церкви считалось, что человек, ухаживающий за больным, является угодником Божьим.

Мы знаем ряд святых, которые спаслись именно этим путем: например, авву Дорофея и его братию в больнице аввы Серида. Они ухаживали за больными, они исполняли свое послушание, молясь Богу, и облегчением страданий ближнего достигли высот святости, не нуждаясь в других подвигах.[751]

В данном вопросе довольно близка к православной позиция католичества. Иоанн Павел II призвал увидеть в эвтаназии не просто практику, которая должна быть отвергнута, но «драматический вызов, брошенный всем людям доброй воли, чтобы они немедленно мобилизовались». «Что сделать, чтобы действительно помочь людям нашего времени осознать бесчеловечный характер некоторых аспектов господствующей культуры?» - спрашивает Папа и сам отвечает на свой вопрос: необходимо научиться не только думать, но и чувствовать по-христиански. Проблема заключается не в эвтаназии как таковой и даже не в ужасе тех болей, которые мучат умирающих, но в том, что мы бросаем наших больных, считая, что не можем им ничем помочь.[752]

Нельзя пройти мимо того факта, что «за словами «убей меня» кроется мольба: «раздели мою боль и помоги мне!» Чисто по-человечески всегда труднее «сопровождать» больного в его страдании, чем уничтожить его».[753]

Есть еще один аргумент, который приводят сторонники эвтаназии. Они считают безболезненное умерщвление «разновидностью лечения». Если боль нельзя устранить другими способами - можно предложить больному как выход «легкую» смерть.

    Однако так можно дойти до ненужности медицины как таковой. Развитие медицинской науки всегда стимулировалось борьбой со смертью, общественное назначение медицины всегда заключалось в борьбе за человеческую жизнь.

    Если мы допустим эвтаназию как вполне приемлемый способ бороться с болезнями, мы очень скоро дойдем до ненужности лечения больных. Здесь можно сослаться на доктора Херберта Хендина, директора медицинской части Американского фонда по предотвращению самоубийств, который изучал эвтаназию в Голландии - самой «продвинутой» в этом плане стране. Он отмечает: «То, к чему прибегали лишь в исключительных случаях, превратилось в рутинный подход к неизлечимым заболеваниям. В Голландии перешли от эвтаназии для неизлечимо больных к эвтаназии для хронических больных, от эвтаназии при физических заболеваниях - к эвтаназии при психических расстройствах и от добровольной эвтаназии к вынужденной».[754] На сегодняшний день в ряде стран мира (например, в Голландии) - каждая пятая смерть пациентов происходит по причине эвтаназии.[755]

    Предложение избавляться от болезней с помощью эвтаназии слишком напоминает трагическое событие на заре человечества. Ведь «известно, кто соблазном «вылечил» души первых людей от жизни вечной».[756]

    Даже материалисты признают, что «эвтаназия противоречит принципу «пока есть жизнь, есть надежда. Широко известно, насколько велика возможность ошибки, когда врачи строят свои прогнозы. Понятие неизлечимости в большой степени зависит от средств и возможностей, имеющихся в данный момент у врачей. Известен случай с врачом, который, едва покончив со своим сыном, больным дифтерией, услышал об открытии сыворотки Roux… Пример А.И. Солженицына убедительно показывает, что онкологическое заболевание может полностью самокупироваться. Возможно, Господь продлил дни жизни Александра Исаевича, поскольку он не успел выполнить возложенную на него миссию.[757] Кроме того, после смерти больного, к которому применили эвтаназию, может появиться новое лекарство, способное излечить ранее неизлечимое заболевание».[758]

    Итак, мы достаточно сказали о том, почему неприемлема эвтаназия. Если мы верим в Бога, принимаем как реальность вечную жизнь и волю Бога представляем как благую, ведущую нас ко спасению, то все эти вопросы отпадают сами собой.

    Мы знаем, что среди христиан всегда самый небольшой процент самоубийств. Даже такой противник христианства, как Ф. Ницше, признавал, что одна из причин общественного успеха христианства - это именно его бескомпромиссная борьба с «неуемной жаждой самоубийства».[759]

    Стоит вспомнить нашего замечательного ученого Ивана Павлова, который был верующим человеком. Разрабатывая причины самоубийства, в частности, у русских людей, он пришел к выводу, что в русском характере заложены лень и быстрое разочарование в жизни. Русского человека спасет только труд, стремление к жизни, к достижению каких-то новых целей. И как только человек теряет ближнюю цель, перед ним рушатся все идеалы, и он ложится на диван, неделю лежит и думает: «Кому я нужен? Жизнь бесцельна». Так приходят мысли о самоубийстве.

    Западный социолог Э.Дюркгейм, исследуя самоубийство, пришел к выводу, что его действительные причины - вовсе не нищета, не болезни детей и не физические страдания. Самый высокий процент самоубийств традиционно наблюдается в странах с самым высоким уровнем жизни, например, в Швеции. Реальные же причины большинства самоубийств - вполне конкретные черты общества: моральное разложение, потеря жизненных ориентиров, ослабление общественных связей человека, дезорганизация, короче говоря, все последствия безбожия.[760]

    Иван Павлов выделял еще одну характерную для самоубийц черту - отсутствие трудностей. Если у русского человека нет трудностей, он впадает в оголтелый пессимизм и это быстро его приводит к состоянию, когда жить не хочется. Русская история полна этих трудностей. Не зря говорят, что «гром грянет - мужик перекрестится». А когда у нас все складывается хорошо, мы очень быстро портимся. Об этом говорили все великие люди, относя это к себе лично. Только в трудностях, только в преодолении барьеров мы достигаем каких-то высот. Это может показаться диким для тех же немцев или англичан, у которых все течет гладко и размеренно, и трудности являются аномалиями, но для нас это так.

    Нужно сказать, что отношение к эвтаназии у врачей в основном резко отрицательное. «В вопросах жизни и смерти советская медицина допускает единственный принцип: борьба за жизнь больного не прекращается до последней минуты. Долг каждого медицинского работника - свято выполнять этот гуманный принцип», - читаем в учебнике по врачебной этике и медицинской деонтологии.[761]

    В клятве Гиппократа есть такие слова: «Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу путь для подобного замысла».[762] Как видим, здесь однозначно отрицается использование опыта и знания врача для того, чтобы вызвать «легкую» смерть больного. «Жизнь каждого человека уникальна, и никто не вправе распоряжаться ею, даже если в минуту слабости больной сам попросит об этом», - считает заместитель директора Института онкологии им. Герцена В.И. Борисов.[763]

    Таким образом, и Православие, и традиционная медицина сходятся в недопустимости эвтаназии ни в каком виде.

    Любая смертная казнь - очень серьезное дело, влияющее на каждого из нас. В случае же эвтаназии перед нами не преступник, совершивший десятки убийств, а больной человек, заслуживающий всяческого сострадания. Защитники эвтаназии по сути стараются его убить, или толкают на самоубийство. И как бы ни старались сторонники «безболезненного умерщвления» назвать его каким-нибудь красивым словом, от слова «убийство» и «самоубийство» здесь никуда не уйти.

Следует дать себе отчет, что в традиции Православной Церкви нет призыва к продлению жизни человека всеми методами, пусть даже в ущерб его сознанию и человеческому облику. Митр. Антоний (Блум) не боится ставить вопрос: «Да, жизнь — высшая ценность, но является ли жизнью простое ее дление? Да, для христианина смерть — последний враг, которого надо победить, но является ли победой над смертью простое поддержание жизни в ком-то, в ком ее не осталось?». [764]

В ст. 9 Закона Российской Федерации о трансплантации органов и (или) тканей человека, принятого в 1992 году, закреплено положение об основном признаке смерти как о необратимой гибели головного мозга.

«Смерть мозга, - пишет исследователь данного вопроса, - это необратимое, определяемое глобальной деструкцией мозга исключение возможности обеспечения мозгом осознанного контакта индивидуума с окружающей средой… Поэтому организм в состоянии смерти мозга неминуемо обречен на смерть в традиционном понимании - в том числе и на остановку сердца. Сказанное позволяет считать, что медицинская констатация смерти по критерию смерти мозга не может противоречить христианскому пониманию смерти. Действительно, порог, за которым наступила смерть, это - смерть мозга. Мозг не является «седалищем» души, но это тот орган, посредством которого она осуществляет связь жизни человека с духовной сферой».[765]

Православный христианин желает, чтобы смерть постигла его тогда, когда он обратился к Богу, покаялся, пролил слезы, принял Таинства. В связи с этим поддержание биологической жизни имеет мало ценности. Но и прерывать ее искусственно — тяжелый грех, рассматриваемый как убийство или самоубийство.

Результаты опроса онкологических больных, онкологов и рядового населения об их отношении к эвтаназии внушают опасения, что «в случае узаконивания эвтаназии… врачи онкологи и интернисты, которые традиционно не имеют достаточных знаний о диагностике и терапии депрессий, могут соглашаться помочь больному расстаться с жизнью даже в тех случаях, когда больной… нуждается в лечении депрессии и не способен адекватно оценивать ситуацию».[766]

Следует отметить, что у тяжелобольных людей самоубийство почти никогда не бывает целью, как скажем, у Кириллова в «Бесах» Ф.М. Достоевского. Чаще всего это средство, «обслуживающее иной, вышестоящий мотив, причем не смертельный, а вполне жизненный. Парадокс самоубийства заключается в том, что прекращение жизни наполняется для самоубийцы морально-психологическим смыслом».[767]

Выделяют четыре основных фактора, имеющих значение для решения вопроса о прекращении жизни больного, находящегося в терминальном состоянии:[768] наличие у больного упорных, непереносимых болей, трудностей в самообслуживании, чувства бессмысленности продолжения жизни, переживания по поводу того, что он — тяжелое бремя для всей семьи.[769] Проводившиеся американскими врачами исследования показали, что на отношение к эвтаназии значительно влияет вероисповедание больного. Неприемлемой при любых условиях эвтаназию считали респонденты[770] христианского вероисповедания.[771] У них же значительно ниже процент выявленных депрессий при тяжелых заболеваниях, наличие депрессии — мощный провоцирующий фактор для сведения счетов с жизнью.

Мнение Русской Православной Церкви по отношению к эвтаназии высказано на Юбилейном Архиерейском Соборе: «Церковь, оставаясь верной соблюдению заповеди Божией «не убивай» (Исх. 20, 13), не может признать нравственно приемлемыми распространенные ныне в светском обществе попытки легализации так называемой эвтаназии, то есть намеренного умерщвления безнадежно больных (в том числе по их желанию)… Таким образом, эвтаназия является формой убийства или самоубийства».[772]

В Заявлении Церковно-общественного совета по биомедицинской этике «О современных тенденциях легализации эвтаназии в России» сказано, что применение эвтаназии приводит к криминализации медицины, к поруганию бесценного дара человеческой жизни, к умалению достоинства врача и извращению смысла его профессионального долга.[773]

«Я благоговею перед жизнью» [774] — девиз лучших представителей современного гуманизма. Но жизнь без Христа — смерть, а смерть во Христе — единственно верное приобретение (ср. Флп. 1, 21). Служители гуманизма стремятся примирить человека с миром, христианство же призывает к примирению с Богом.[775] Американская передовая наука, при всех своих мощных средствах, позволяющих «скрасить» последние дни человека, не постигает глубин его предназначения, порой сознательно уводя его от покаянных мыслей. Психолог, при помощи современных методик, укрепит вас в самооправдании, поможет свалить вину на окружающих, предоставив возможность пожурить себя самого за мелкие проступки. На вооружении стоят и мощные психотехнологии, порой позволяющие манипулировать сознанием, причем их уровень «растет не по дням, а по часам, чего никак не скажешь о профессиональной этике самих психологов и психотерапевтов».[776]

Есть опасность, что пациент окажется незащищенным от грубой лжи, и даже «психологической интервенции» там же, не позволяющих ему реализовать свободу выбора.

Можно спросить: что плохого в физической и психологической помощи умирающему? Конечно, ничего дурного в этом нет, если не применяются насильственные методы. И все же, на наш взгляд, служение гуманиста, пусть даже самого доброго и внимательного, может лишь успокоить человека. Служение же глубоко верующего позволяет ощутить тихое веяние вечности, поскольку «Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). Духовный огонь незримо согреет даже ожесточенное сердце, и любовь будет сильнее любых слов о Христе и Церкви. Дух Святой будет проповедовать через дела, руки, глаза и сердце, наполняя их дыханием Жизни.

Истинное милосердие — не просто человеческое качество, а дар Божий. Ни один, даже самый добрый человек, не способен собственными усилиями достичь этого духовного качества. В душе добро всегда перемешано со злом. «Кажусь я людям милосердным; но с точностию поверив себя, исследовав себя, нахожу в себе одну глупую личину милосердия. Милосердствует во мне тщеславие; милосердствует во мне корысть; милосердствует во мне плоть; милосердствует во мне кровь; но чтоб подвигала меня к милосердию заповедь Христова, чистая, святая, — этого я не нахожу в себе», — сетует свт. Игнатий.[777] В наше время провести закат своей жизни в присутствии истинно милосердного человека — удивительный дар Божий, награда за терпение.

«Есть два рода сострадания, — писал Стефан Цвейг. — Одно — малодушное и сентиментальное, которое, в сущности, ничто иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастия: это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего...» Другое же сострадание «...истинное, которое требует действий, а не сантиментов. Оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах».[778] Именно в этом — призвание и святой долг христианина.

Погрузиться в душевные и физические переживания ближнего бывает трудно. Гораздо легче подать копейку и отпустить с миром, чем прийти, выслушать, посочувствовать, помочь словом и делом. Но «самый верный путь к счастью не в желании быть счастливым, а в том, чтобы делать других счастливыми, — писал замечательный доктор и искренний христианин Федор Петрович Гааз, — для этого нужно внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, помогая им советом и делом, словом, любить их, причем, чем чаще проявлять эту любовь, тем сильнее она будет становиться, подобно тому, как сила магнита сохраняется и увеличивается от того, что она непрерывно находится в действии...».[779]

Отсюда напрашивается вывод, что с точки зрения облегчения земных страданий психологическая помощь действенна и необходима. Но с точки зрения участи души в вечности результаты могут быть ничтожными или даже отрицательными. Последние дни жизни лучше посвятить подготовке души к исходу, а не хобби, развлечениям и самоутешению. Финальный отрезок пути должен стать восхождением на гору Фавор, где в итоге просияет свет Преображения. Это путь трудный, по крутому каменистому склону, но исполненный покаяния и надежды.

 

Послесловие.

 

Как сообщает Благовест-инфо, 2 февраля в Москве в рамках XIV Международных Рождественских образовательных чтений, состоялась Учредительная конференция Российской ассоциации христианских психологов. В ней приняли участие декан факультета психологии Российского православного университета св. Иоанна Богослова (РПУ) священник Андрей Лоргус, зав. кафедрой общей психологии Московского государственного университета Борис Братусь, декан факультета психологического консультирования Московского городского психолого-педагогического университета профессор Федор Василюк, директор Института развития дошкольного образования Российской академии образования Виктор Слободчиков.

    Причем наиболее острые дебаты развернулись по вопросу о том, как назвать учреждаемое общество – христианским или православным. Прозвучало мнение, что слово «христианский» будет вызывать недоверие, так как сделает возможным участие в обществе не только «других конфессий», но и «тоталитарных сект».

Так, В. Слободчиков высказал опасение, что у «христианского» общества могут оказаться размыты мировоззренческие границы. Возражая на это замечание, Б. Братусь процитировал слова известного педагога, психолога протоиерея Бориса Ничипорова (1953-2003): «Я против православного гетто. Ко мне приходят все». Профессор напомнил о том, что лекции по христианской психологии собирают огромные аудитории, и далеко не все слушатели – убежденные православные. «Я не могу работать только в своем маленьком кружке «чистых», – сказал он. – Мне нужны все. Я профессор, а значит, я должен принять это общество все целиком, не отсекая. Кроме того, в протестантизме, например, накоплена огромная литература по христианской психологии. Почему мы должны от нее отказываться? В нашей науке такое отсечение – это превращение в «православное гетто».

О. Андрей Лоргус напомнил собравшимся, что дебаты по поводу того, что представляет собой христианская, католическая, православная психология, ведутся с 1990 года. «За 15 лет мы так и не пришли к единству по этому вопросу. Между тем, социальный заказ, обстоятельства жизни подвигли нас к учреждению общества, – сказал он. – Если мы будем продолжать теоретическое обсуждение, то эта конференция учредительной не будет».

Несмотря на возникшие разногласия, все собравшиеся единодушно проголосовали за создание общества. В качестве рабочего большинством голосов было принято название «Православное общество психологов». Дальнейшее обсуждение вопроса о названии общества было отложено до момента его официальной регистрации. На конференции был также выбран состав рабочей группы, в которую вошли, в частности, протоиерей Иоанн Вавилов, священник Андрей Лоргус, Борис Братусь, Федор Василюк, Виктор Слободчиков, а также исполнительный директор общества Борис Соколовский.[780]

 

[1]      П.А.Флоренский. Письмо В.Ф.Эрну от 20 декабря 1912 г. // Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. Сост. В.И. Кейдан. М., 1997. С.499.

[2]      Франк С.Л. Предмет знания. Душа человека. СПб., 1995. С. 422-423.

[3]         Впрочем, еще С.Л. Рубинштейн в середине XX века писал, что за проблемой психического неизменно встает другая, как исходная, более фундаментальная — о месте не сознания только как такового во взаимосвязях материального мира, а о месте человека в мире и жизни (Б.С. Братусь. Психология и этика. Возможна ли нравственная психология? // «Человек» — 1998, № 1).

[4]      В.И. Слободчиков. «Психология человека» только начинает складываться // «Человек» — 1998, № 2.

[5]      Игумен Иларион (Алфеев). Святоотеческое учение о человеке. Лекция в Свято-Димитриевском училище сестер милосердия / Вы - свет мира. Беседы о христианской жизни. Клин, 2001.

[6]      Мелехов Д.Е. Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни. М., 1997. Цит. по: http://www.psychiatry.ru/library

[7]         То есть, бытийных.

[8]      Помочь понести тяготы на пути ко спасению. Интервью со священником Виктором Гусевым. // Московский Психотерапевтический Журнал. 2003. №3. С. 187-191.

[9]      Епископ Бачский Ириней. Предисловие к книге: Владета Еротич. Психологическое и религиозное бытие человека. (Серия «Богословие и наука»). М.: Библейско-богословский институт св.апостола Андрея, 2004. С. 11.

[10]     Выражение поэта А. Солодовникова.

[11]     Как выяснилось в процессе апробирования материала книги, не все помнят, из какой сказки этот образ. Напоминаем: сказка «О попе и его работнике Балде» А.С. Пушкина.

[12]     Полный текст решения см. в нашей книге «Очерки современной церковной психологии».

[13]     Как видите, в тот период мы даже не решились назвать психологию христианской, хотя такая идея присутствовала.

[14]     Рабочим названием этой книги было «О врачах и больных».

[15]        Челпанов Г. И. Психология и школа. Сборник статей. М., 1912. С. 9.

[16]        Б.С. Братусь. Психология — наука о психике или учение о душе? // Человек. 2000, № 4.

[17]     Давыдов В.В. Психология должна быть связана с этикой // «Человек» — 1998. № 2.

[18]     Говоря о дореволюционной психологии в нашей стране, мы в этой части лекции пользуемся статьями С.А. Белорусова «Идеалистические мотивы в отечественной психологии, психиатрии и психотерапии» (См. сайт «Епифания»: http://www.chat.ru/~epifan123), Н.К. Гаврюшина «Самопознание как таинство (предисловие)» / Русская религиозная антропология. Т. I: Антология / Сост., общ. ред., предисл. и прим. Н.К. Гаврюшин. – М.: Московский философский фонд, Московская духовная академия, 1997. С. 7-43, Ю.М. Зенько Трехвековой диалог психологии и религии в России // Христианское чтение, 2000, №19.

[19]     Михайлов Иоанн, священник. Наука о душе. - М., 1796.

[20]     Сковорода Г.С. Сочинения. Издание Бонч-Бруевича, 1912. С. 417.

[21]     Сковорода Г. Соч. В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 373.

[22]     Сковорода Г. Соч. В 2 т. М., 1973. Т. 1. С. 327.

[23]     Любовский П.М. Краткое руководство к опытному душесловию. - Харьков, Университетская Типография, 1815.

[24]     Там же.

[25]     Добронравов В.Е. Руководство к сохранению здравия и воспитания человека. - СПб, 1858.

[26]     Бутковский П.А. Душевные болезни, изложенные сообразно началам нынешнего учения психиатрии в общем и частном, теоретическом и практическом изложении. СПб., 1834.

[27]     Там же.

[28]     Там же.

[29]     Кедров И.А. Курс психологии. Ярославль, 1844.

[30]     Там же.

[31]     Там же.

[32]     Там же.

[33]     Мудров М.Я. Избранные произведения. - М., 1949. С. 244.

[34]     Малиновский П.П. Помешательство, описанное так, как оно является врачу в практике. СПб., 1847.

[35]     Пирогов Н.И. Сочинения. Т.1, 2., Киев, 1910. С. 79-91.

[36]     См.: Митрополит Вениамин (Федченков). О вере, неверии и сомнении / Вступ. ст., примеч., подготовка текста А.К. Светозарского. СПб.-М., 1992. С. 97.

[37]     Хомяков А.С. Сочинения. Т. II. М., 1900. С. 111-112.

[38]     Цит. по: Зеньковский В.В. Христианское учение о познании. http://www.pagez.ru

[39]     Н. Ильин. Трагедия русской философии. http://russamos.narod.ru/05-04.htm

[40]    Лопатин Л.М. Курс психологии. - М.,1904. Главным же его трудом считаются «Положительные задачи философии» (М., 1886 - 1891). См. также: Лопатин Л.М. Понятие о душе по данным внутреннего опыта // «Вопросы философии и психологии», № 3-4, 1896; Лопатин Л.М. Вопрос о свободе воли. 3-й Выпуск Трудов Моск. Психологического Общества. М., 1889.

[41]     См., напр.: Лопатин Л.М. Курс психологии. М., 1900. С. 164.

[42]     Речь «Неотложные задачи современной мысли» / Вопросы философии и психологии. 1917, кн. 1/136, с. 9.

[43]     Павел Александрович является братом более известного Михаила Бакунина.

[44]     Мыслю, следовательно, существую – знаменитая формула Р.Декарта.

[45]     Бакунин П.А. Основы веры и знания - СПб., 1886 г., с.36-37.

[46]     Там же, с. 39.

[47]     Как отмечает биограф, Павел Александрович до конца жизни «сохранил полную веру в бессмертие души и умер стоически, в полном сознании, подшучивая над доктором еще за несколько минут до свой смерти. Душевною ясностью и чистотой своей жизни он производил необыкновенно чарующее впечатление на людей самых разнообразных толков и взглядов». Ссылка?

[48]     Свт. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып.7. - М., 1995, с. 215.

[49]     Феофан Затворник, святитель. Толкование посланий апостола Павла. Послания к Римлянам. – М., 1996. с. 421.

[50]     Феофан Затворник, святитель. Начертание христианского нравоучения. – М., 1994.

       – Репринт 2-го издания 1895 г. С. 5, 7.

[51]     Святитель Игнатий (Брянчанинов). Собр. соч. в 7-ми т. М., 1993. Т.4. с.144 - 145.

[52]     См.: Дворецкая М.Я. Психологическое учение о