История человека по имени Иов

 

Приблизительно две с половиной тысячи лет назад жил человек, чье имя мы никогда доподлинно не узнаем, хотя он обогатил умы и жизнь потомков. Он был чутким и отзывчивым человеком, отлично видевшим, что нередко хорошие люди болеют и умирают, в то время как заносчивые и эгоистичные благоденствуют. Ему были ведомы все хитроумные ученые и набожные попытки объяснить такое устройство жизни, и он был в такой же степени не удовлетворен ими, как и мы сегодня. А поскольку он был человеком редкой литературной и интеллектуальной одаренности, то написал большую философскую поэму, посвященную тому, почему Господь допускает, чтобы с хорошими людьми случались плохие вещи. Эта возвышенная поэма включена в Библию под названием Книги Иова.

Томас Карлейль²¹ назвал Книгу Иова «самой замечательной поэмой всех времен и народов; нашей самой первой и самой древней попыткой постановки вечной проблемы - о судьбе человека на этой Земле и о том, как обходится с ним Господь... Ни в Библии, ни вне ее нет ничего, равного этой поэме по литературным достоинствам». Меня Книга Иова заворожила с первого момента, как я узнал о ее существовании, и с тех пор я изучал это произведение, перечитывал его и преподавал другим бессчетное количество раз. Считается, что, как каждый актер мечтает сыграть Гамлета, так и каждый студент, изучающий Библию, мечтает написать комментарий к Книге Иова. Это сочинение, которое трудно понять до конца, представляет собой глубокое и по-настоящему прекрасное творение, посвященное наиболее сложной из всех мыслимых тем - вопросу о том, почему Бог позволяет хорошим людям страдать. Аргументация в поэме прослеживается с определенным трудом, потому что устами некоторых из персонажей Книги Иова автор излагает взгляды, которых сам он, вероятно, не придерживался и не разделял, а еще потому, что она написана на изящном и изысканном древнееврейском языке, который тысячи лет спустя нелегко поддается переводу. Если сравнить два английских перевода Книги Иова, может возникнуть вопрос, делались ли они с одного и того же источника²². Смысл одного из ключевых стихов может быть истолкован двояко: либо он означает «я буду бояться Бога», либо - «я не буду бояться Бога», - и нет никакого способа выяснить наверняка, какую мысль намеревался выразить автор. Знакомый многим символ веры: «Я знаю, что мой Спаситель жив» - может означать также: «Предпочитаю быть спасенным, пока я еще жив». Но основная часть книги вполне ясна и убедительна, и ничто не мешает нам испробовать на этом материале наше мастерство интерпретации и истолкования.

Кто же такой был Иов и о чем говорится в книге, которая носит его имя? Как полагают ученые, занимающиеся библеистикой, когда-то давно, много веков назад, по-видимому, имела широкое распространение и пользовалась большой популярностью некая народная сказка, своего рода нравоучительная легенда, которую передавали из уст в уста с целью укрепить в людях религиозные чувства. Повествовалось в ней о весьма набожном и праведном человеке по имени Иов. Он был настолько безупречен, просто идеален - «непорочен, справедлив и богобоязнен»²³, - что вы сразу понимаете: здесь говорится вовсе не о конкретном человеке, реально жившем когда-то. Это история из разряда тех, что начинаются традиционным зачином: «Давным-давно жил-был...», - история о хорошем человеке, который много страдал.

Однажды, гласит эта легенда, предстает пред Богом сатана, дабы рассказать Ему обо всех греховных делах которые люди творят на Земле. И изрек 1Ъсподь сатане: «Обратил ли ты внимание на раба Моего Иова? Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла». А сатана отвечает Господу: «Конечно, Иов богобоязнен и послушен. Но разве бескорыстно? Ведь Ты не остаешься в долгу, забрасывая его богатствами и даря благословениями. Но простри руку Твою и убери эти благодеяния -тогда посмотрим, благословит ли он Тебя, и как долго останется Тебе послушным слугой».

И Бог принимает вызов сатаны. Не сказав Иову ни слова о причинах происходящего, Господь уничтожает дом Иова и весь его скот, а также убивает его детей. Он поражает Иова нарывами и «проказою лютою по всему телу, от подошвы ноги его по самое темя его» так, чтобы каждое мгновение жизни страдальца стало физической пыткой. Жена Иова призывает его похулить Бога-даже если это будет означать, что Бог в отместку поразит его насмерть. Но Господь не в состоянии сделать Иову ничего хуже того, что Он уже сделал. Трое друзей Иова, услышав обо всех несчастьях, которые постигли его, приходят, дабы посетовать вместе с ним и утешить его, и они тоже убеждают страждущего отказаться от своего благочестия, если это принесет ему вознаграждение. Но Иов остается непоколебимым в своей вере. Ничто из случившегося с ним не может заставить его отказаться от своей преданности Богу. Наконец появляется Господь, бранит друзей за их советы и вознаграждает Иова за его верность. Бог дает ему новый дом, новое богатство и новых детей. Мооаль этой истории такова: когда на eaiuv долю выпатают невзгоды, не поддавайтесь соблазну отшатнуться от своей веры в Бога. У Него есть Его причины делать то, что Он делает, и если вы будете достаточно стойко держаться за свою веру, Господь непременно компенсирует вам все ваши страдания.

Должно быть, многие люди на протяжении долгих поколений рассказывали и истолковывали эту историю. Некоторых она, без сомнения, утешала. Другие, выслушав повествование об Иове, были пристыжены тем, что сомневались в Господе и жаловались на него. Нашего анонимного автора указанная проблема тоже наверняка волновала. В какого же Бога хочет заставить нас верить эта история? В того, который готов убить невинных детей Иова и наслать невыносимые мучения на самого преданного из своих приверженцев, дабы доказать собственную правоту или - мы вполне допускаем это - с целью выиграть пари, заключенное с сатаной? И в какой религии хочет убедить нас эта история? В такой, которая восхищается слепым повиновением, а возражения против несправедливости называет греховными? Автора Книги Иова настолько огорчила услышанная им старая благочестивая побасенка, что он взял ее, вывернул наизнанку и переделал в философскую поэму, полностью изменив взгляды и позиции персонажей - иногда в прямо противоположную сторону. В его поэме Иов действительно жалуется на Бога, и теперь уже его друзья оказываются сторонниками традиционной богословской точки зрения - идеи о том, что «с праведниками никакие беды не случаются», или, как сказано в Книге Иова, «Вспомни же, погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы?»²⁴

В своих попытках утешить Иова, дети которого погибли, дом разорен, асам он страдает от проказы, три его друга произносят все традиционные богословские речи. В сущности, они проповедуют точку зрения, содержавшуюся в первоначальной истории про Иова: не теряй веру, несмотря ни на какие бедствия. На небесах у нас есть любящий Отец, и Он проследит, чтобы праведники в конечном итоге благоденствовали, а грешники понесли наказание.

Иов, который, вероятно, неисчислимое количество раз сам произносил такие же слова в адрес других кающихся грешников, впервые понимает, насколько они пусты, обидны и отвратительны. Что вы имеете в виду, когда говорите: он, мол, проследит, чтобы добрые люди благоденствовали, а злые были наказаны?! Уж не подразумеваете ли вы, что мои дети были злыми, грешными, и именно поэтому умерли? Или же вы утверждаете, что это я грешен и нечестив, и как раз по этой причине со мной происходит все это? В чем же я был столь ужасен? Что такого я натворил, что настолько чудовищнее сделанного кем-то другим или вами самими, чтобы теперь так страдать и чтобы моя судьба была настолько тяжелее иных?

Друзья поражены этой вспышкой Иова. Они отвечают, что человек не вправе ожидать от Господа объяснений, по какой причине и за какие провинности его наказывают. (В какой-то момент один из друзей говорит, по сути дела, так: «Неужто ты хочешь от Бога детального отчета о каждом случае, когда ты произнес лживое слово или проигнорировал нищего? Господь слишком занят, управляя миром, чтобы приглашать тебя для просмотра Его записей и выслушивания Его аргументов».) Мы можем только предполагать следующее: никто не вправе считать себя идеальным человеком, и Богу ведомо, что Он творит. Если мы перестанем верить в это, мир станет хаотичным и непригодным для жизни.

Их спор продолжается в таком же духе. Иов отнюдь не утверждает, что был безупречен, но говорит, что старался, причем даже больше, чем основная масса других людей, вести добропорядочную и угодную Богу жизнь. Да и вообще, как 1осподь может быть любящим Отцом, если Он постоянно шпионит за людьми и готов чуть ли не с радостью ухватиться за любую ошибку и придраться ко всякой мелочи в безупречном до сих пор поведении, а затем использовать ее в качестве оправдания для наказания согрешившего? Разве Бог справедлив, если столь многие из злых и грешных людей не наказаны так ужасно, как Иов?

Их диалог становится горячим, даже гневным. Друзья говорят: Иов, ты на самом деле дурачил нас («избрал язык лукавых»). Ты делал вид, будто ведешь столь же благочестивую и религиозную жизнь, как и мы. Но теперь мы воочию видим, как ты отрекаешься от веры после первого же испытания. Ты полон гордыни и высокомерия, ты нетерпелив и богохулен. Ничего удивительного, что Бог поступает с тобою таким образом. Это только лишний раз доказывает нашу точку зрения, что людей можно одурачить в вопросе о том, кто есть святой, а кто - грешник, но обмануть Бога тебе не под силу.

После трех циклов такого диалога, в которых мы поочередно выслушиваем жалобы Иова и аргументацию его друзей, защищающих Бога, книга подходит к своему кульминационному моменту - грозному и пафосному. Автор блестяще предоставляет Иову возможность использовать принцип библейского уголовного права, гласящий: если человека обвиняют в дурном поступке или преступлении, не сопровождая этого доказательствами, он может дать присягу, поклявшись в своей невиновности. После этого обвинитель должен или предъявить против него неопровержимую улику, или снять свои обвинения. В длинном и красноречивом заявлении, которое занимает главы 29 и 30 библейской книги, Иов клянется в собственной невиновности. Он утверждает, что никогда не пренебрегал бедными и нуждающимися, не брал ничего чужого, никогда не хвастал своим богатством и не радовался погибели или несчастию врага своего. Тем самым Иов бросает вызов Богу - явиться со свидетельством его неоспоримой греховности или же признать, что Иов праведен и страдал по ошибке.

И Бог появляется.

Приближается ужасная буря, она приходит из пустыни, и Бог отвечает Иову из вихря. Дело Иова настолько захватывающе и важно, а брошенный им вызов столь дерзок и убедителен, что Бог собственной Персоной спускается на землю, чтобы дать Свой ответ. Но эту ответную речь Бога трудно понять. Он вообще не говорит о деле Иова и не вдается ни в детальное перечисление его грехов, ни в объяснение причин его страданий. Вместо этого Он, по сути дела, произносит в адрес Иова, «омрачающего Провидение словами без смысла», обширный монолог на тему: что вообще тебе ведомо о том, как управлять этим миром?

Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь.

Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь²⁵?

Кто затворил море воротами... и поставил (ему) запоры и ворота, и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим? Входил ли ты в хранилища снега и видел ли сокровищницы града?...

Знаешь ли ты время, когда раждают дикие козы на скалах,

и замечал ли роды ланей?

Ты ли дал коню силу?

Твоею ли мудростью летает ястреб?

(Книга Иова, 38, 39)

И теперь уже совсем другой Иов отвечает Ibc- поду: «Вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои. Однажды я говорил, - теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду»²⁶. И еще: «Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал... Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле»²⁷ - иными словами, я уже сказал слишком много и больше говорить не стану.

Книга Иова - вероятно, самое великое, самое полное и наиболее глубокое из всех когда-либо написанных произведений, посвященных вопросу о хороших людях, которым довелось страдать. Отчасти величие этой поэмы заключается в том, что автор проявил скрупулезную объективность и детально, по справедливости, рассмотрел все точки зрения - даже те, которые для него неприемлемы. Хотя его симпатии очевидно на стороне Иова, он заботится и о том, чтобы речи друзей были столь же тщательно продуманы и так же изящно написаны, как и рассуждения его героя. Такой подход способствует превращению его творения в великую литературу, но одновременно затрудняет понимание той главной идеи, которую автор хочет донести до читателя. Когда Бог фактически вопрошает: «Как смеешь ты ставить под сомнение то, как я повелеваю моим миром? И что вообще тебе ведомо об управлении миром?», - то следует ли воспринимать это таким образом, что все дальнейшее представляет собой последнее и нерушимое слово Господа по данному вопросу, или же мы имеем дело с еще одной парафразой на тему традиционного благочестия того времени?

Чтобы попытаться понять эту книгу и ее основную идею, позволим себе не только принять во внимание, но и подробно проанализировать три важных утверждения, каждое из которых присутствует в Книге Иова, причем большинство ее читателей могут или хотели бы верить в каждое из них:

A. Бог всемогущ и является причиной всего, что происходит в мире. Ничто не случается без Его соизволения. •

Б. Бог добр и справедлив, Он следит, чтобы люди получали то, чего заслуживают, и чтобы в итоге добрые люди благоденствовали, а злые и грешные были наказаны.

B. Иов - хороший человек.

Пока Иов здоров и богат, мы в состоянии без особого труда верить в истинность одновременно всех трех вышеуказанных утверждений. Но когда Иов страдает, когда он теряет имущество, близких и здоровье, у нас возникает проблема. Мы больше не в силах считать правдивыми все три суждения.

Мы можем стать на защиту лишь любых двух из них, отрицая и отвергая третье.

Если Бог является как (А) всемогущим, так и (Б) справедливым, то Иов должен быть грешником, заслуживающим то, что с ним случается. Ибо если Иов хороший человек, но Бог все-таки причиняет ему страдания, то Бог не может считаться справедливым. Если же Иов заслуживает лучшей участи и это не Бог насылает на него беды, то Бог, стало быть, не всесилен. Мы можем рассматривать спор, составляющий суть Книги Иова, как диспут о том, каким из трех этих утверждений мы готовы пожертвовать, чтобы продолжать верить в два других.

Друзья Иова готовы отказаться от веры в утверждение В, гласящее, что Иов - хороший человек. Они хотят веровать в Бога, поскольку так их научили. И желают верить, что Бог хороший и что Он держит под контролем все происходящее. Но существует лишь единственный способ достичь этого: убедить самих себя, что Иов заслуживает всего происходящего с ним.

Друзья начинают с того, что искренне желают утешить Иова и облегчить его страдания. Они пытаются убедить своего друга, цитируя ему все те принципы веры в Бога и доверия к Нему, на которых воспитывались они сами и Иов. Они хотят утешить Иова, говоря ему, что на самом деле мир наделен смыслом и что вселенная не является неким вместилищем хаоса и иррациональности. При этом они не понимают только одного: смысл в подобном мироустройстве и в страданиях Иова можно увидеть лишь в том случае, если решить, что он заслуживает тех напастей, которые на него свалились. Мы вправе сказать, что все происходящее в этом Божьем мире может представляться утешительным для случайного свидетеля, но оно является оскорблением для тех, кто понес тяжелую утрату или претерпел иное несчастье. «Не стоит унывать, Иов, ведь никто не получает в этом мире ничего такого, чему он сам не поспособствовал бы», - такое сообщение не покажется радостным и ободряющим тому, кто находится в положении Иова.

Но друзьям трудно сказать ему что-нибудь иное. Они всегда верили в совершенство, добросердечие и могущество Бога и хотят сохранить свою веру. Но если Иов невиновен, то виновным должен быть Бог - ведь Он заставляет безгрешного человека страдать. Когда на карту поставлена такая альтернатива, троица друзей считает, что им легче и комфортнее усомниться в достоинствах Иова, нежели перестать верить в идеальное совершенство Бога.

Не исключено и такое, что горе-утешители Иова не в состоянии сохранить объективность в отношении случившегося с их другом. Ясность их мышления может оказаться нарушенной их собственными реакциями - чувствами вины и вместе с тем облегчения, что все эти беды приключились с Иовом, а не с ними. Существует такой немецкий психологический термин, Schadenfreude²⁸, который обозначает смущающую нас самих реакцию облегчения, которую мы испытываем, когда нечто плохое случается с кем-то другим, а не с нами. Солдат в бою, который видит своего друга, убитого на расстоянии в двадцать шагов от него, в то время как сам он остался невредимым, школьник, который наблюдает, как его одноклассник терпит неудачу при попытке сдать экзамен или пройти тест, - они не желают своим друзьям зла, но не в состоянии сдержать неловкого для них самих эмоционального порыва благодарности за то, что плохое случилось с кем-то другим, а не с ними. Как и те друзья, которые пробовали утешить Рона и Элен, они слышат внутри себя голос, произносящий: «Ведь на их месте вполне мог оказаться и я», - и пытаются опровергнуть это, уверяя самих себя: «Нет, это неверно. Существует некая причина, по которой это случилось с ними, а не со мной».

Мы видим, как подобная психология срабатывает и в совершенно других ситуациях, когда жертву обвиняют в чем-то нехорошем, - лишь бы зло не казалось настолько иррациональным и угрожающим. Если бы евреи вели себя по-другому, то у Гитлера не было бы побуждения убивать их. Если бы молодая женщина не оделась так вызывающе, насильник не напал бы на нее. Если бы люди работали больше и усерднее, они не были бы бедными. Если бы общество не издевалось над неимущими людьми, рекламируя разные вещи, которых они не могут себе позволить, те не воровали бы. Возложение вины на жертву - это способ заставить самих себя поверить, что мир не так уж плох, как может показаться, и что для людских страданий имеются веские основания. Такой подход помогает счастливым, благополучным людям верить, что их хорошая жизнь и благосостояние заслуженны, а вовсе не являются результатом чистого везения. Он помогает всем чувствовать себя лучше - всем, кроме жертвы, которая теперь страдает вдвойне, подвергаясь на пике своего несчастья еще и общественному осуждению. Именно такова идея друзей Иова, и, хотя им она удобна, но не решает ни проблем Иова, ни наших.

Иов, со своей стороны, не желает обеспечить теологическую обоснованность мироустройства добровольным признанием в том, что он злодей. Умом он способен постичь и действительно знает множество самых разных идей, но есть одна вещь, в которой он убежден гораздо глубже. Иов абсолютно уверен, что он не является плохим человеком. Возможно, его нельзя признать идеальным и он действительно далек от совершенства, но в соответствии с любым сколько-нибудь разумным и понятным моральным стандартом он не настолько хуже окружающих, чтобы заслуживать утраты своего дома, детей, богатства и здоровья, в то время как другим людям удается сохранять все это. И он не готов лгать и чернить себя, лишь бы спасти репутацию Бога.

Решение Иова фактически состоит в том, чтобы отвергнуть суждение Б, провозглашающее доброту и справедливость Бога. На самом деле Иов - хороший человек, но Бог настолько могуществен и всевластен, что Его не ограничивают соображения справедливости и правосудия.

Философ мог бы посмотреть на данную ситуацию следующим образом: Бог может захотеть быть справедливым и дать каждому человеку то, чего тот заслуживает, наказав грешника и вознаградив праведника. Но в состоянии ли мы утверждать, что всесильный Бог обязан быть справедливым? Останется ли Он по-прежнему всемогущим, если мы, ведя добродетельную жизнь, имели бы возможность заставлять Его защищать и вознаграждать нас? Или же Он был бы тогда низведен до своего рода космического торгового автомата, куда мы опускаем нужное количество жетонов и взамен получаем оттуда то, что хотим (памятуя и о возможности такого варианта поведения - посильнее пнуть механизм ногой и осыпать его проклятиями, если он не дает нам того, за что мы заплатили)? Говорят, один древний мудрец радовался мировой несправедливости, замечая: «Теперь я могу выполнять волю Божью только из любви к Нему, а не из личного, сугубо эгоистического интереса». Иными словами, он мог оставаться высокоморальным и чтить заповеди, мог исходить из искренней любви к Богу и не руководствоваться расчетами, что, мол, праведные и покорные люди будут вознаграждены хорошей земной судьбой. Благодаря несправедливости Бога этот мудрец обретал возможность любить Его, даже если Господь со своей стороны и в порядке компенсации не любил его в награду за хорошее поведение. Подобный подход пытается выдвигать на передний план вопрос Господнего правосудия и справедливости - и в то же самое время старается восхвалять и превозносить Бога за его величие и всесилие, которые настолько огромны, что Он пребывает за рамками ограничений правосудия и справедливости.

С точки зрения Иова, Бог выше понятий справедливости и настолько могуществен, что никакие моральные правила на Него не распространяются. Господь видится ему подобным восточному властелину, обладающему бесспорной и не вызывающей ни малейших сомнений властью над жизнью и собственностью своих подданных. И как факт, старая легенда об Иове рисует Бога именно таким образом - в виде божества, которое, дабы проверить преданность своего раба, сокрушает Иова без всяких моральных сомнений в своей правоте, без какой-либо неуверенности и колебаний, и которое знает, что впоследствии «помирится» с Иовом, щедро вознаградив его. Бог из этого старинного предания, который оставался объектом поклонения для многих поколений, очень похож на небезопасного и ненадежного древнего короля, вознаграждающего людей не за их добродетельность, а за преданность и лояльность.

По этой причине Иову постоянно хочется, чтобы существовал некий третейский судья, или суперарбитр, который исполнял бы роль посредника между ним и Богом, - кто-либо такой, перед кем Бог должен будет оправдаться. Но когда дело касается Бога, Иов с сожалением констатирует, что никаких правил просто нет. «Возьмет, и кто возбранит Ему? кто скажет Ему: что Ты делаешь?» (Книга Иова, 9:12)

Как Иов понимает свои муки? По его словам, мы живем в нечестно устроенном мире, в котором не вправе ожидать справедливости. Есть Бог, но Он свободен от ограничений, налагаемых обоснованностью и правосудием.

А что можно сказать об анонимном авторе книги? Каков его собственный ответ на загадку несправедливого устройства жизни? Как уже отмечалось довольно трудно разобраться, что он действительно думал и какое решение имел в виду, собираясь писать свою книгу. Представляется ясным, что этот неведомый нам мыслитель вложил свой окончательный ответ в уста Бога, произносящего речь из бури, поскольку эти слова звучат в кульминационный момент Книги Иова. Но что именно они означает? Неужто всего лишь то, что Иов замолкает, пораженный открытием: перед ним Господь Бог, который действительно несет ответственность за все происходящее здесь и всем руководит? Но ведь Иов никогда и не сомневался в этом. Спорными являлись для него совсем другие вещи: способность Бога к состраданию, Его предсказуемость и справедливость, а вовсе не сам факт Его существования. Или же ответ автора состоит в другом: Бог настолько могуч и всевластен, что Ему нет необходимости объясняться перед Иовом? Но ведь как раз это Иов и утверждает на всем протяжении книги: в мире есть Господь Бог, и Он столь всемогущ и всесилен, что Ему нет нужды быть еще и справедливым. Какое новое понимание проблемы реально дает автор, позволяя Богу появиться и говорить из бури, если указанной мыслью исчерпывается все, что Он намерен сообщить, и почему тогда Иов ощущает свою вину и оправдывается, если на самом деле оказывается, что Бог согласен с ним?

И говорит ли Бог, как утверждают некоторые комментаторы, что когда Он принимает судьбоносные решения, то на первом плане у Него совсем иные заботы и тревоги, нежели благополучие одного конкретного человека? Заявляет ли Он, что с нашей человеческой точки зрения самыми важными вещами, какие только можно вообразить, являются всяческие болезни и экономические неурядицы вроде банкротств и разорений, но Его, Бога, волнует нечто гораздо более серьезное? Согласиться с этим - значит сказать, что вся этика Библии с ее направленностью на человеческую добродетель и нравственность, на святость и нерушимость индивидуальной жизни не имеет отношения к Богу, а такие понятия, как милосердие, справедливость и достоинство отдельной личности, исходят не от Господа, а из некоего иного источника. Если бы это было верно, то многие из нас испытали бы соблазн покинуть Бога и искать вместо Него как раз указанный источник милосердия, справедливости и человеческого достоинства, чтобы поклоняться именно ему.

Позвольте мне предположить, что автор Книги Иова занимает позицию, которая не совпадает ни с мнением Иова, ни с убеждениями его друзей. Он верует в доброту и великодушие Бога, равно как в доброту и великодушие Иова, но готов отказаться от своей веры в приведенное ранее суждение А, гласящее, что Бог всесилен. В этом мире с хорошими людьми действительно случаются плохие вещи, но не следует думать, что этого желает Бог. Господу действительно было бы угодно, чтобы люди получали то, чего они заслуживают в этой жизни, но Он не в состоянии всегда организовать дело именно так. Будучи вынужденным выбирать между хорошим Богом, который не абсолютно могуществен, или могущественным Богом, который не абсолютно хорош, автор Книга Иова предпочитает верить в доброту и великодушие Бога.

Возможно, самые важные строки во всей Книге Иова - это слова, которые Господь произносит во второй половине своей речи из бури, приведенной в главе 40, стихи 4, 7-9²⁹:

Такая ли у тебя мышца, как у Бога?

И можешь ли возгреметь голосом, как Он? Взгляни на всех высокомерных и унизь их, и сокруши нечестивых на местах их; зарой всех их в землю и лица их покрой тьмою.

Тогда и Я признаю, что десница твоя может спасать тебя.

Я понимаю смысл этих строк следующим образом: «Если ты думаешь, что так уж легко поддерживать в мире равновесие и гармонию, не позволяя, чтобы с людьми происходили разные несправедливые вещи, то попробуй заняться этим сам». Господь хочет, чтобы у праведных была мирная, счастливая жизнь, но иногда даже Он не в состоянии обеспечить этого. Даже Богу слишком трудно воспрепятствовать жестокости и хаосу и оградить невинные жертвы от зла. Но в состоянии ли человек справиться с подобной ситуацией без Бога и лучше Него?

Та же речь Господа продолжается в главе 41, описывающей Его сражение с морским чудищем, змеем Левиафаном³⁰. Лишь с большими усилиями Богу удается поймать его в сети и пронзить копьем или рыбачьей острогою. Если громадный морской змей символизирует хаос и зло, все то в нашем мире, что не поддается контролю (как это традиционно интерпретируется в древней мифологии), то, скорее всего, автор Книги Иова говорит нам здесь о том, что даже Богу с трудом удается сдерживать вселенский хаос и ограничивать тот ущерб, который может причинить зло.

Невинным людям действительно приходится страдать и переносить несчастья в этой жизни. С ними порой случаются разные вещи, которые намного хуже того, что они заслуживают, - люди теряют работу, они серьезно заболевают, их дети страдают сами или заставляют страдать их. Но когда такое происходит, это совсем не означает, что Бог наказывает их за какие-то неправильные действия или поступки. Беды, несчастья или неудачи приходят вообще не от Бога.

Возможно, после такого вывода, у кого-то возникнет ощущение потери. Ведь в некотором смысле человек обретает утешение и успокоение, веруя в мудрого, всесильного и всемогущего Бога, который обещал всем справедливое отношение и счастливый исход, который раз за разом заверял нас, что все в мире происходит по некой разумной причине, точно так же, как жизнь становится для любого из нас более легкой и комфортной, когда мы убеждены, что наши родители достаточно мудры, чтобы знать, как нам надлежит действовать, и достаточно сильны, чтобы повернуть все в правильном направлении. Но этот подход успокаивает не больше, чем религиозное мировоззрение друзей Иова: он срабатывает только до тех пор, пока мы не сталкиваемся напрямую с невинными жертвами. После того как мы встретились с Иовом и побывали в его ипостаси, мы уже не в состоянии верить в такого рода Бога, не отказавшись одновременно от собственного права испытывать гнев и чувствовать, что к нам несправедливо отнеслись в этой жизни.

Если взглянуть на ситуацию под этим углом, то у нас непременно должно возникнуть ощущение облегчения, когда мы приходим к заключению, что это не Бог наказывает нас. Если Господь справедлив, но не всевластен, то Он может по-прежнему оставаться на нашей стороне, когда с нами случаются разные плохие вещи. Он вполне может знать, что мы - хорошие и честные люди, которые заслуживают лучшей участи. Наши беды и несчастья не имеют ничего общего с Его деяниями, а потому, когда нам плохо, мы можем обращаться к Нему за помощью. И наш вопрос не будет вопрошанием Иова: «ГЪсподи, почему Ты делаешь со мной такое?», а скорее: «Боже, посмотри, что происходит со мной. Ты в силах мне помочь?» При таком подходе мы повернемся лицом к Богу и обратимся к Нему не для того, чтобы он судил нас по справедливости или простил, не за вознаграждением или наказанием, но ради того, чтобы обрести силу и утешиться.

Если мы, подобно Иову и его друзьям, росли и воспитывались в вере во всеобъемлюще мудрого, всесильного и всезнающего Бога, то нам будет трудно - как и им было трудно - изменить свои представления о Нем (точно так же, как в детстве нам было трудно понять, что наши родители не являются всемогущими и что поломанную игрушку следует выбросить, поскольку они не в состоянии починить ее, а вовсе не потому, что им этого не хочется). Но если мы в силах признать тот факт, что существуют какие-то события, обстоятельства и т. д., которыми Бог не управляет, то сразу становятся возможными многие по-настоящему хорошие вещи.

Мы получаем возможность обратиться к Богу с просьбами, которые он действительно может выполнить, вместо того чтобы цепляться за совершенно нереалистичные ожидания каких-то Его свершений, которые никогда не сбываются. Библия, в конце концов, неоднократно говорит о Боге как о защитнике бедняков, вдов и сирот, никогда не ставя во главу угла вопрос о том, как же это получилось, что они стали бедными, вдовыми или сирыми.

Мы можем теперь сохранять самоуважение, чувство собственного достоинства и ощущение своей добродетельности, и нам не придется переживать из-за того, что Бог судил нас и в конечном итоге осудил. Нас может переполнять возмущение по поводу того, что с нами случилось, но ни капли нашего праведного гнева не будет при этом направлено на Бога. Более того, мы вправе считать, что наш гнев на несправедливое устройство жизни, наше инстинктивное сочувствие к страдающим людям исходят от Бога, который учит нас проявлять нетерпимость ко всяческой несправедливости и испытывать сострадание к тому, кого поразило несчастье. И вместо того, чтобы роптать на Господа, мы можем считать, что наше негодование - это Божий гнев на несправедливость, проявляющийся через нас, и что в момент, когда мы выражаем свой протест, мы продолжаем оставаться на стороне Бога, а Он по-прежнему находится на нашей стороне.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Иногда никакой причины нет

 

Если все плохие вещи, которые случаются с нами, - это результаты невезения или неудачного стечения обстоятельств, а вовсе не выражение воли Божьей, - спросила меня однажды совершенно незнакомая женщина, после того как я закончил лекцию, посвященную моим богословским воззрениям, - то что же тогда вынуждает это неудачное стечение обстоятельств случиться или что порождает невезение?» Я был озадачен, пытаясь подобрать убедительный ответ. Инстинктивный аргумент заключался в том, что ничто не заставляет это скверное стечение обстоятельств случиться; оно просто случается само по себе. Но я сам подозревал, что такого объяснения недостаточно - оно довольно элементарное и вроде бы понятное, но несколько уклончивое.

Возможно, именно эта философская идея является ключом ко всему остальному, что я излагаю в данной книге. Способны ли вы принять идею о том, что какие-то события не имеют никакой причины, что во вселенной царит хаос? Некоторые люди не могут смириться с такой мыслью. Они везде ищут причинные связи, отчаянно стремясь видеть смысл во всем, что происходит вокруг них. Они убеждают себя, что Бог жесток и немилосерден, либо что они сами грешники, вместо того чтобы принять как данность хаотичность нашего мира и беспричинность довольно многих происходящих в нем явлений. Если они в состоянии найти смысл и основания в девяноста процентах всего известного им, они позволяют себе предположить, что и оставшиеся десять процентов тоже имеют смысл и рациональное объяснение, только оно находится за рамками их понимания, оставаясь для них недосягаемым. Но почему мы должны настаивать на осмысленности всего сущего? Почему все должно происходить только по определенной причине, да еще и разумной? Почему мы не можем предположить, что вселенная содержит в себе нечто произвольное, что у Книги Господней кое-где неровный обрез?

Я более или менее в состоянии понять, отчего в голове у человека может порой щелкнуть что-то такое, в результате чего он хватает дробовик и выбегает на улицу, стреляя без разбору по незнакомцам. Может статься, это армейский ветеран, которого часто преследуют воспоминания о разных ужасах, виденных в бою или совершенных им самим. Может быть, ему довелось столкнуться дома или на работе с таким огорчением либо с таким пренебрежением со стороны окружающих, которого он не в силах вынести, поскольку оно превышает возможности его психики. К нему отнеслись как к человеку ничтожному и не стоящему внимания, как к тому, кого можно назвать нулем и кого нет нужды воспринимать всерьез, а в результате этого в нем вспыхивает гнев, доходящий до точки кипения, и он решает: «В конце-то концов, я им покажу, что я не лишь бы кто, что со мною нужно считаться».

Хвататься за оружие и стрелять в невинных людей -сугубо иррациональное и абсолютно неразумное, безрассудное поведение, но я могу его понять. Вот чего я не могу понять, так это того, почему именно в тот самый момент по улице, на которую выбежал наш повредившийся в уме стрелок, должна идти подвернувшаяся ему госпожа Смит, а в то же самое мгновение госпожа Браун решает по какой-то прихоти заглянуть в магазин и этим спасает себе жизнь. Почему мистер Джонс, которому как раз случилось переходить эту улицу, стал идеальной мишенью для безумца, в то время как мистер

Грин, никогда не выпивающий на завтрак больше одной чашечки кофе, в то утро пожелал задержаться чуть дольше и позволить себе вторую чашку и по этой причине все еще сидел на кухне в тот миг, когда около его дома загремели выстрелы? От таких тривиальных, незапланированных и непредсказуемых решений в жизни людей может зависеть очень многое, они затрагивают самые разные аспекты жизни, порой даже отделяя ее от смерти.

Я понимаю, что жаркая, сухая погода, когда несколько недель нет дождя, увеличивает опасность лесного пожара, - случайная искра, недогоревшая спичка или солнечный свет, сфокусированный осколком битого стекла, могут поджечь лес. Я понимаю, что движение этого пожара будет определяться, среди прочих вещей, и направлением, в котором дует ветер. Но существует ли разумное объяснение того, поч