Седьмая стратагема : «Из ничего сотворить что - то»

На политических переговорах эта стратагема направлена на то, чтобы достигнуть перемены в воззрениях оппонентов или ка­ких-то реальных изменений в сложившейся ситуации с помощью инсценировки. При этом следует так инсценировать возможные опасности и угрозы, чтобы оппоненты не смогли заметить обман: тогда их бдительность ослабеет и при столкновении с настоящей опасностью они примут ее также за ложную и окажутся в про­игрыше.

Именно этот смысл заключен в названии стратагемы: достать что-либо из воздуха; делать из мухи слона; представить выдумку реальностью; распускать слухи; устраивать эффектные пиар-кам­пании. Поэтому данную стратагему часто называют «стратагемой мистификатора».

Одна из первых интерпретаций седьмой стратагемы была дана китайским философом Лао-Цзы (VI—V в. до н.э.) в книге «Дао дэ цзин»: «В мире все вещи рождаются в бытии, а бытие рождается в небытии»'. Это означает, что каждая вещь, прежде чем возник­нуть, не существовала. Следовательно, можно сказать, что она возникла из ничего. Китайские легенды и притчи часто иллюс­трируют «стратагему мистификатора» конкретными случаями из политической истории.

Широко известна легенда о соломенных куклах вместо воинов, которая сложилась в эпоху Тан в 756 г. н.э. При обороне города один ловкий китайский военачальник Чжан испытывал недоста-

 

Цит. по: Древнекитайская философия. Эпоха Хань. Т. I. М., 1990. С. 114-115.

153

 

ток в стрелах и оружии и имел небольшой отряд воинов. Тогда он приказал своему отряду сделать 1000 соломенных кукол в челове­ческий рост, одеть их в черные одежды, прикрепить к веревкам и с наступлением ночи спускать их наружу вниз по городским стенам. Окружавшие город воины решили, что это спускаются вниз по стенам защитники города. На соломенных кукол посыпался град стрел. Чжан Сюнь приказал поднять кукол и таким образом добыл много тысяч стрел.

Несколько позже Чжан Сюнь приказал настоящим воинам спускаться вниз по стенам, враги решили, что он хочет набрать еще стрел с помощью соломенных кукол. На это они отреагирова­ли злорадным смехом и не предприняли никаких приготовлений к битве. Отряд добровольцев в 500 человек, вышедший из города, молниеносно напал на врагов, поджег палатки, убил часть осаж­дающих, а остатки разогнал в разные стороны¹.

Следовательно, «стратагема мистификатора» учит тому, чтобы соединять фикцию и реальность и внезапно превращать фикцию в реальность. «Ничто» — это в данном случае информационный фантом, который должен обмануть ваших оппонентов по пере­говорам, а «нечто» — истинное явление, которое замаскирова­но фантомом и внезапно выступает из-за него в момент когда противник еще полагает, что перед ним фантом. Так из «ничего» возникает «нечто».

Именно поэтому в Китае власть предержащее весьма опасались сочинителей популярных стихов и песен, способных взбудоражить народ и поднять недовольных на восстание. Поэтов и художников, способных из «ничего» сотворить «нечто», часто преследовали и даже сажали в тюрьмы и казнили как опасных государственных преступников. Например, китайский поэт Су Ши (XII в.), обли­чавший в популярных стихах правителя, развязавшего войну, был брошен в тюрьму с формулировкой обвинения в духе седьмой стратагемы². В годы «культурной революции» известная «банда четырех» также фабриковала обвинения, подтасовывая факты, «извлекая из ничего нечто».

Интересно, что еще в Древнем Китае разрабатывались мисти­фикаторские проекты, направленные на изменение общественного сознания, которые мы сегодня назвали бы «пиаровскими акция­ми». Достаточно часто некий точно установленный и принятый определенной группировкой проект обнародовался с помощью

управляемого «пророка» или некоего мистического «знака». Затем, когда действительно возникал заранее спланированный резуль­тат, все принимали его как божественное повеление, каковое и принималось народом всей душой без дальнейшего сопротивле­ния. По одной из легенд участник крестьянского восстания Шен (221—206 до н.э.) попытался с помощью небольшой мистификации поднять моральный дух своих последователей. Он приказал неза­метно подложить платочек с надписью «царь Шэн» в брюхо рыбы. Платочек должен был быть найден во время трапезы и принят за небесное знамение. Затем он послал переодетых в призраков лю­дей выкрикивать в полночь: «Шэн станет царем!» Это побудило некоторых суеверных людей присоединиться к его армии.

Известная китайская поговорка гласит: «Три человека создают
одного тигра». Эти слова вполне могли бы стать девизом неболь­
шой пиаровской акции на политических переговорах. Следует
заметить, что именно китайцы разработали четыре ступени эска­
лации слухов, направленных против лица, которое намереваются
скомпрометировать. Если этот человек безупречен с профессио­
нальной стороны, на него прежде всего предпринимаются поли­
тические нападки. Если он неуязвим политически, его обвиняют в
деловой недобросовестности. В случае неудачи на прицел берется
его личная жизнь. Когда и этот выстрел оказывается мимо цели,
придираются к его характеру, например упрекают в излишней
гордости.                  

В трактате о статагемах говорится: «Слухи имеют большое зна­чение для устрашения оппонентов. С помощью немногих слов можно устроить так, чтобы герой сложил оружие и даже чтобы человек покончил с собой. К тому же совершенно не обязательно должно пройти какое-то время. Как только сплетня становится известной, она неминуемо производит свое действие»¹.

На современных политических переговорах широко использу­ется пиар-сопровождение, и надо быть готовым к самым неожи­данным пиар-акциям. Когда политические переговоры становятся объектом информационных технологий, их снимают на пленку, записывают, тиражируют, воспроизводят в виртуальном простран­стве, и в результате, как иронично отмечают политтехнологи: «Если вы все понимаете, значит... вам не обо всем говорят».

Имиджмейкеры подсказывают политикам, что и как сказать, в чем предстать перед камерой, как посмотреть и какие жесты

 

¹ См.: Зенгер X. фон. Указ. соч. Т. I. С. 133.

² Алексеев В.М, Указ. соч. С. 138.

154

См.: Зенгер X. фон. Указ. соч. Т. 1. С. 157.

155

использовать. Одновременно оператор и режиссер снимают поли­тическое действо в нужном ракурсе, создают необходимую поли­тическую атмосферу, привлекают массовку, а затем еще просмат­ривают перед выходом в эфир и вырезают «лишнее и ненужное».

Существуют профессиональные приемы телесъемки, позво­ляющие с помощью смены планов — крупного, среднего и обще­го, фокусного расстояния объективов — от длиннофокусного до широкоугольного, чередования способов съемки — статического кадра, панарамирования, увеличения и уменьшения изображе­ния, — усиливать эмоциональное воздействие информации на зрителя в нужном направлении. Например, фронтальная съемка на уровне глаз порождает симпатию, ощущение спокойствия и непринужденности. Слишком высокий угол съемки может вы­звать негативное отношение к герою, а низкий угол подчеркнет впечатление силы и властности.

Исследования в области виртуального формирования имиджа показали, что крупный план можно использовать двояким образом: для усиления иллюзии личностной связи зрителя с политическим лидером, что особенно важно во время предвыборной кампании, и для дезавуирования оппонента. В последнем случае крупный план может использоваться как способ подчеркивания негатив­ных черт: вполне адекватные движения человека будут выглядеть так, как если бы он попытался укрыться от пристального взгляда съемочного аппарата. Этим способом пользовался известный «те­лекиллер» С. Доренко для борьбы с мэром Москвы Ю. Лужковым во время предвыборных дебатов 1999 г.¹

Но и на этом виртуальные манипуляции не заканчиваются. После того как сообщение о политических переговорах попадает в эфир, их начинают комментировать и интерпретировать много­численные политические аналитики. Появилось целое направле­ние политического анализа — объяснять, что на самом деле думал президент (или иное высокопоставленное политическое лицо), когда они появлялись на политической сцене с теми или иными заявлениями о результатах переговоров. Вспомним многозначи­тельное «молчание Путина» в самом начале его президентства: на этом «молчании» сделала карьеру целая толпа политических аналитиков.

Приемы манипуляции во время интерпретации политических переговоров также хорошо известны: «наш человек в толпе» («слу-

чайно» выхваченное мнение рядового прохожего), «искусственный спутник» (информация о поддержке события или политической линии на переговорах любой знаменитостью), «завышение» ин­формации (придание неоправданно высокого уровня сенсаци­онности), «сияющие обобщения» (того, чего вообще не было), «блистательная неопределенность» («все было так прекрасно, что просто нечего сказать»).

Немецкий политолог Г. Франке в книге «Манипулируемый человек» дал достаточно полное определение этого феномена: «Под манипулирование следует понимать своего рода психичес­кое воздействие, которое проводится тайно, а следовательно, и в ущерб тем лицам, на которых оно направлено»¹. Особенность манипулирования на политических переговорах состоит в том, что оно не только побуждает человека, находящегося под таким воздействием, делать то, что желают другие, — оно заставляет его хотеть это сделать.

Манипулирование с помощью информационных технологий на переговорах состоит в том, чтобы распространять такую инфор­мацию, которая создает стимулы для необходимых политических реакций. Другими словами, распространяются не идеи, а стиму­лы, т.е. используются психологические трюки, которые вызывают определенные чувства, эмоциональные порывы и политические действия. Не случайно Дж. Даллес — один из теоретиков «холод­ной войны» заявил: «.Если бы я должен был выбрать только один принцип внешней политики и никакой другой, я провозгласил бы таким принципом свободный поток информации»².

Распространение информационных фантомов, которые вызы­вают массовую истерию и как следствие — управляемые коллек­тивные политические действия, основано на серьезных психологи­ческих исследованиях. Журнал «Шпигель» сообщил о проведении серии экспериментов по заказу телекомпании Би-Би-Си. Было подготовлено два варианта выступления на одну и ту же тему: правдивый и ложный. Оба варианта передавались через газеты, радио и телевидение. Социологи опросили зрительскую аудито­рию и подсчитали: 73% радиослушателей, 63% читателей газеты и только 51% телезрителей смогли отличить правду от лжи³.

Эти эксперименты подтверждают: сила внушения средств мас­совой информации огромна, но особенность виртуального полити-

 

¹ Арутюнова И. Образ реальности на телеэкране и избирательный процесс. М., 2003. С. 29.

156

^ Цит. по: Феофанов О. А. Агрессия лжи. М., 1987. С. 35.

² Цит. по: Феофанов О. А. Указ. соч. С. 71.

¹ Цит. по: Кара - Мурза С. Манипуляция сознанием. М., 2000. С. 272.

ческого действия состоит в том, что оно превосходит по суггестии (внушению) все прежние манипулятивные воздействия. Не слу­чайно умелый лжец всегда смотрит в глаза собеседника: а перед виртуальным экранам сегодня сидит все человечество.

Приемы виртуальных манипуляций при комментировании политических переговоров в СМИ тщательно прорабатывают­ся, используя политическую семантику и риторику. Манипулятивная семантика заключается в подмене слов и понятий, чтобы «смягчить» политический удар и отвлечь внимание аудитории на второстепенные понятия. Например, при комментировании по­литических переговоров перед военными операциями в Югосла­вии, Афганистане, Ираке американские аналитики исключили все слова, вызывающие отрицательные ассоциации: война, жертвы, уничтожение, разрушение. Вместо этого теперь употребляются нейтральные термины: ограниченные гуманитарные операции, зачистки территории, гуманитарные акции, санитарные кордоны, точечные удары.

Эти наукообразные термины настойчиво повторяются как за­клинание со всех информационных каналов, создавая эффект на­вязчивой идеи общественного сознания. Наукообразность новых терминов призвана усилить их магическое воздействие на обще­ственное сознание: попытка скрыть манипуляцию за авторитетом науки. Этот прием был известен еще античной риторике, и Фукидид дал ему точное название — «коррупция языка». Если слова начинают означать нечто противоположное тому, что они всегда означали в обществе, наступает распад общественного сознания, психологическая деградация.

Исчезновение феномена самодостаточности и подлинности политического действия и подмена его целиком искусственными виртуальными конструкциями имеет весьма негативные послед­ствия в сфере политики. И дело не только в том, что появляется возможность выдавать желаемое за действительное: дело в том, что виртуальное политическое действие заменяет реальную правду политической жизни, что может привести к далеко идущим само­разрушительным последствиям, которые вначале никогда точно невозможно предсказать.

Л. Туроу подчеркивает: «Средства массовой информации стано­вятся светской религией, в значительной мере заменяющей общую историю, национальную культуру, истинную религию, семью и друзей в качестве главной силы, создающей наши представления

158

о действительности»¹. Политические переговоры в информационном обществе становится спектаклем, искусственной конструкци­ей, целиком и полностью манипулируемым и манипулирующим действием.

Главная опасность эффекта манипуляции на переговорах свя­зана с раскручиванием во времени и пространстве «цепочки лжи»: одна неправда рождает другую, и в результате участники перегово­ров погружаются в паутину лжи, где уже невозможно найти пра­вых и виноватых. Современный человек с легкостью становится жертвой политических сенсаций, и для того чтобы «раскрутить» самые невинные факты до уровня «ЧП национального и даже мирового масштаба» достаточно нескольких дней. У всех еще в памяти недавний «мировой психоз» по поводу «бешенства коров в Великобритании». По всем мировым каналом СМИ одновременно были запущены сообщения об эпидемии болезни коров, которая чрезвычайно опасна для людей, поскольку при этом разрушается ткань головного мозга. В Великобритании от этой болезни по­гибло около 10 человек, причем журналисты поместили в прессе биографии этих людей и подробности протекания их тяжелого и страшного заболевания.

Руководство ЕС оперативно среагировало на скандальную ин­формацию и провело политические переговоры: Великобритании было рекомендовано немедленно уничтожить всех коров в возрасте свыше трех лет и сжечь их трупы. Был наложен строгий запрет на экспорт мяса и декларированы другие серьезные экономические санкции. Великобритания несла серьезные убытки, люди переста­ли покупать говядину. Спасло англичан только то, что никакой эпидемии в действительности в стране не было и погибшие от неизвестной болезни 10 англичан оказались первыми и послед­ними жертвами сенсационной болезни. Правительство срочно начало расследование, и тогда оказалось, что ссылки прессы на научную статью в журнале «1апсеЬ> были безосновательными, поскольку ученые лишь предполагали наличие возможной связи болезни людей и коров. Ученые выступили с опровержениями, скандал затих. Но если бы он продолжался еще некоторое время, санкции против Великобритании вступили бы в силу, результатом был серьезный кризис английского животноводства, поскольку к уничтожению была приговорена треть крупного рогатого скота страны.

Туроу Л. Будущее капитализма // Новая постиндустриальная волна на Западе: Анто­логия. М., 1999. С. 220.

159