Сицилия не находится на Руре

Это критическое замечание относится, естественно, так­же к таким представлениям, которые проталкивают столь же опасные мысли под другим лозунгом, под лозунгом «гармо­низации», и пытаются под этим флагом провести уравнилов­ку всех экономических отношений. Я не преувеличиваю, когда сообщаю, что при этом думают о заработной плате, о социальном обеспечении, о правилах для отпусков, об опла­те сверхурочных часов. Если склониться к признанию тезиса гармонизации, то тогда логически нет дальше никаких гра­ниц, и с тем же правом можно тогда выставить требование о включении в эту область стоимости энергии, расходов по транспорту или налогов.

Если бы была сделана попытка привести все элементы производственных издержек предприятий в разных странах в пределах значительной зоны к одному знаменателю, то есть гармонизировать их до такой степени, что «разруши­тельные» последствия конкуренции больше не сказывались бы, то это привело бы не к интеграции, но к худшей форме дезинтеграции.

Этим я не хочу ни в коем случае отрицать, что каждый очаг заболевания в государственном организме в то же время является угрозой для межгосударственных отношений. Одна­ко это понимание вещей не должно привести нас к предостав­лению каждой стране права требовать от своих партнеров по общему рынку, или даже принуждать их к тому, чтобы они в срочном порядке вводили у себя сомнительные принципы, применяемые в данной стране.

Под лозунгом «гармонизации» с такого рода притяза­ниями зашли даже столь далеко, что стали выдвигать требо­вание об уравнении в конце переходного периода ставок за­работной платы в отдельных государствах-членах, а также о том, чтобы общие производственные издержки оказались «эквивалентными». Можно было бы это требование просто игнорировать, ибо совершенно исключено, что на всем прост­ранстве от Сицилии до Рурского бассейна производитель­ность могла бы быть одинаковой, и, следовательно, что из­держки производства могли бы быть такими же. Применение этого принципа должно было бы местами привести к массо­вому отмиранию экономической деятельности. Размер издер­жек по заработной плате зависит от уровня производитель­ности; но одинаковый размер этих издержек не свидетельст­вует о наличии одинаковой работоспособности.

Никто не станет полагать, что представляется возмож­ным установить во всех соучаствующих странах и во всех от­раслях производства одинаковые стандарты или нормы произ­водительности и добиться одинакового роста производитель­ности. Даже если при помощи искусственных манипуляций можно было бы в какой-либо заранее определенный день ус­тановить одинаковые отправные условия, то уже на следую­щий день имели бы место изменения, так как никогда нель­зя привести к общему знаменателю представления и поступ­ки людей, а также и народов, относящиеся к их стремлению к накоплению сбережений и к потреблению, к их стремлению к повышению производительности, к их прилежанию и так далее, - даже в условиях общего рынка.

Итак, это требование основано на иллюзии и на полном незнании экономических законов и фактов, но в то же время оно характеризует умонастроение, которому в рамках интег­рированной Европы ни в коем случае не должно быть дано хода, если мы хотим избежать того, что окажутся задушен­ными инициатива человека и его творческая сила, и даже само его существование.

Было бы иллюзией, если не безумием, верить в то, что естественные данные поддаются исправлению и что можно искусственным образом сгладить разницу хозяйственных структур отдельных стран до такой степени, что во всех странах и во всех областях издержки производства окажутся одинаковыми. Я это и никоим образом не считаю столь цен­ным, что этого следовало бы добиваться, - независимо от того, что достижение когда-либо этой сомнительной цели не представляется возможным. Тогда не было бы причины, ко­торая нас могла бы удержать от возвращения к изоляции отдельных наций. Это и понятно: если каждый человек смог бы покупать любой товар всюду по той же цене, то спраши­вается, зачем тогда обращаться за границу, вместо того, что­бы покупать у себя дома. Тут межгосударственный обмен по­терял бы всякий смысл. Именно в том и дело, что отдель­ные страны работают в различных условиях, так что выгода у одних распространяется на одни предметы, а у других - на другие, одна страна работоспособнее в одном направле­нии, другая - в другом. Как раз из этого вытекает необходи­мость взаимного дополнения и плодотворность подобных усилий.

Кто придерживается этой теории гармонизации, тот не может уклониться от ответа на вопрос, кто же должен при­нести жертвы и кто заплатит тому, кто в результате всего этого понесет убытки. Практическое применение этого безумия естественно приведет к созданию «общего горшка», то есть фонда, из которого будут даваться ссуды тем, кто тер­пит убытки, или считает, что он их терпит. Однако такие принципы не согласуются с рыночным хозяйством. Здесь воз­награждается не достижение в производительности, здесь де­лается обратное - более слабый с точки зрения производи­тельности, какова бы ни была причина этого, получает под­держку. Этот принцип не представляется мне пригодным для способствования настоящему прогрессу, то есть тому быст­рому прогрессу, который нам в Европе так нужен. Этим пу­тем также не достигается цель улучшения жизненных усло­вий нашего народа и других народов Европы.

Против этих теорий я не раз выступал, указывая, что эта «социальная романтика», которая находит в них свое выра­жение, чрезвычайно опасна. [65] Наоборот, я стою за то, чтобы общие средства были использованы на основании струк­турных и социологических масштабов, для подлинного по­вышения производительности, равно как и для поддержания жизнеспособных отраслей экономики. Мнения расходятся не в постановке вопроса, должен ли общий рынок быть создан как можно скорее или нет; дело сводится исключительно к пониманию принципов организации и к направлению нашего умонастроения.